Диктовавшиеся модернизацией требования признавали зависимость лишь от института науки, но инженерная этика подавлялась невежеством «гегемона». Конфликты чаще происходили на индивидуальном уровне, но были нередки и на коллективном: вспомним судьбы отечественных генетиков в 1930–1940 гг., философов (1950–1970-е гг.), социологов (1920–1930-е гг.; 1960-е гг.). Все это было с советской интеллигенцией, и было совсем недавно. И, похоже, возврата к этому не будет.
Между этикой гражданской и этикой инженерной нет непроходимой грани, так как инженеры рекрутируются из числа граждан. Каких-либо писаных правил инженерной этики пока нет (возможно, потому, что еще не успели их написать). Но программа курса философии техники предполагает существование этических норм инженерной деятельности. И она действительно существует. Как известно, книга природы написана точным, экономным языком – языком математики. Так, механика выявляет принцип наименьшего действия или наименьшего пути. Получает подтверждение принцип «бритвы Оккама»[36], где число элементов построения теории должно быть наименьшим. В учебнике Г. Г. Скворнякова-Писарева «Наука статистическая, или Механика» (1722) определено содержание введенных в обиход понятий: изобретение, корпус, сердечник, гайка, и др., а единство вербального и модального аспектов мысли и действия раскрывает существенные связи объекта.
Можно говорить и о более сложном процессе формирования особого типа современного человека с научно-технической ориентацией. Именно здесь возникает вопрос о теории двух культур – технической и гуманитарной. В настоящее время влияние технического развития на человека и его образ жизни менее заметно, чем влияние на природу. Тем не менее оно существенно. Неконтролируемые изменения природы вошли в разряд самых пристально изучаемых предметов, когда выяснилось, что человек и природа не успевают адаптироваться к стремительному развитию технической цивилизации. Неожиданно для многих оказалось, что инженерная деятельность, естественно-научные знания и техника существенно влияют на природу и человека, изменяя их. В этой связи Д. И. Кузнецов пишет: «Современное мышление человека стало воспринимать природу иначе, чем, скажем, двести лет назад. Современный человек уже мыслит природу как технику. Поэтому очень важно сменить традиционную научно-инженерную картину мира, заменив ее новыми представлениями о природе, технике, способах решения задач, достойном существовании человека. Чтобы техника не уничтожала, не искалечила человечество, люди должны осознать как природу техники, так и последствия технического развития. Однако без комплексного гуманитарного и юридического образования решить эту проблему невозможно»[37].
Техника проявляет гуманитарный облик инженера, обнаруживает потаенное бытие человека в мире образов, схем, ритмов и смыслов, поэтому так важно ориентироваться не только на познавательные процедуры, но и на аксиологический аспект оценки техники, где высшие человеческие возможности и модели поведения – образец преданности истине. Обогащение технического знания содержанием философии, психологии, экономики, технической эстетики, эргономики расширяет воздействие технической деятельности на социальную и духовную жизнь. Вместе с тем технический прогресс порождает немало проблем, требующих нового применения этики для избежания ситуации риска. Обобщенно эти тенденции Ханс Ленк, вице-президент Европейской академии наук, рассматривает в такой последовательности.
1. Увеличивается число людей, получивших побочные эффекты от технических мероприятий.
2. Масштабы разрушения природной системы под влиянием человеческой деятельности продолжают расти, приобретая глобальный размах.
3. Ухудшение медико-биологической и экологической ситуации актуализирует проблему ответственности за нерожденные поколения.
4. Человек все больше испытывает на себе манипуляции социального и медико-фармакологического типа. Как следствие подобного рода экспериментов над человеком обостряются этические проблемы таких исследований.
5. В результате вмешательства в генетический код человеку грозит превращение в «объект техники».
14.3. Социальная оценка техники и социально-экологическая экспертиза
Социальная оценка техники – это определение качественных изменений в ее развитии, захватывающих всю техносферу. Подобного рода оценка сходна с понятием переоценки, последствием которой является скачок в развитии ее вещных элементов. Меняются технология, энергетика, информационные системы. Истории техники известны несколько этапов такой переоценки. Наиболее значимыми в вещно-техническом значении были переходы от орудийной техники к машинной, а от нее – к автоматизированной. Исходным пунктом подобных перемен, носящих революционный характер, является энергетика: овладение силой пара, электричества, атомной энергии. Все эти перемены представляют собой периодические смены силы воздействия на природу: от мускульной энергии до технической. Переходы между ними знаменовали собой технические и научные революции. В развитии способности человека влиять на природу было два больших скачка: 1) неолитическая революция, связанная с переходом от собирательства к земледелию, обеспеченному соответствующими средствами труда; 2) революция, вызванная появлением машинного производства, в ходе которого масштаб воздействия общества на природу скачкообразно возрос благодаря принципиально новым техническим средствам и стал сопоставимым с масштабом геологических и даже космических процессов. В социальном плане эти переходы составили техническую революцию, смысл которой состоит в том, что она послужила основанием для качественных преобразований социума. Овладение техникой производства железа в странах Европы было равносильно овладению оросительной системой в Азии, с той, однако, разницей, что последнее не ускоряло развитие, а консервировало его. Основой технической революции являются изменения в технике: машинное производство лондонского или манчестерского городского ремесленника породило капитализм. За всем этим стоит человек, который терпеть не может технику, поскольку она всюду вытесняет его, и сам человек (как писал Э. Капп – homo sapiens technicus) находит в технике самого себя. Все социальные революции случались в результате технического застоя, подталкивая, таким образом, революцию в технике и науке. Подобный застой наступает по мере того, как в том или ином социуме достигается адекватность организации техносферы, социальной и политической организации. Характерными признаками застоя являются: а) экстенсивное развитие техники, неприятие принципиально нового в техносфере; б) техническая гигантомания.
Современный этап развития техники нередко называют научно-технической революцией (НТР). В большинстве отечественных источников утверждается, что главный признак НТР – превращение науки в непосредственную производительную силу. Заметим, однако, что этот признак, во-первых, является образным выражением, поскольку наука не может быть производительной силой буквально. Во-вторых, он не свидетельствует о революционности современного этапа, поскольку развитие техники на научной основе началось в эпоху промышленного переворота ХVIII века. В этом смысле речь может идти об усилении имеющейся тенденции развития техники, а не о коренном переломе. Революционность заключается скорее в том, что становление индустриализма в техническом смысле предполагает качественное изменение организации труда, в ходе которого традиционное для машинизма закрепление за каждым работником узкой частичной операции уступает место относительно целостному труду, включающему ряд операций, а тем самым восстанавливается ценность и привлекательность живого труда.
Отказ от техники и ее осуждение проистекают из различных источников, таких, как любовь к природе и к простой жизни; потребность в ясном представлении о положении вещей; экономические соображения относительно запасов сырья и удаления отходов; чувство справедливости, которое протестует против того, что определенные группы людей живут гораздо лучше, чем другие, а также желание изменений системы, которые могли бы привести к принципиальному преобразованию общественной структуры. Все это оказывает влияние на отношение к технике, на требования установить принцип нулевого роста, в то время как власть, напротив, озабочена медленным ростом экономики и развитием техники. Эту ситуацию немецкий антрополог техники Ханс Заксе объясняет следующим образом.
1. Существует некая неизбежность роста. Желаемые доходы планируются с перспективой на годы вперед. Для этого вкладываются деньги, инвестиции, с учетом ожидаемых доходов. Остановка этого процесса, удержание экономики на постоянном уровне равносильно ее краху: застой обернется крахом.
2. Требования бедных – выравнивать уровень доходов. Однако считается, что перераспределение не приведет к существенному улучшению положения бедных. В США, например, при выравнивании потребления электроэнергии богатые должны были бы отказаться от 5/6 их потребления, а бедные получили бы только 1/6 от нынешнего уровня. Стоит ли овчинка выделки?
3. Возможность самоутверждения наций зависит почти исключительно от их технико-экономического потенциала. Если бы какая-то нация (государство) в одностороннем порядке остановила бы свой рост, та она обязательно попала бы в зависимость от других наций. Призывы ограничения роста оправдываются заботой об охране окружающей среды. Но этот аргумент рассматривается как уловка промышленно развитых стран, чтобы не допускать бедные страны до технического прогресса. Существуют, однако, естественные ограничители технического роста – недостаток сырья. Вывод однозначен: остановить технический прогресс нельзя, как нельзя остановить время.
С другой стороны, существует угроза перепотребления. Государства «всеобщего благоденствия» – это страны, где предусмотрено страхование на случай болезни, увеличение свободного времени, великое переселение народов на солнечные пляжи, обилие информации по телевидению и др. Все это в конечном счете становится тормозом для дальнейшего прогресса, так как человек уже лишен инициативы, самостоятельности. Полное удовлетворение его примитивных потребностей оставляет чувство пустоты, бессмысленности существования, порождает безразличие, фрустрацию или агрессивность. Возникает проблема: как задействовать ценный инструмент техники для новых задач, которые ведут еще дальше? Выход содержится в использовании принципа интенсивного развития техники путем интенсивного же повышения уровня жизни бедных. По мнению Заксе, это расширит радиус действия сознания, повысить живость, интенсивность жизни и приведет к подлинному существованию. Однако такая радужная перспектива станет реальность, только если: 1) работающему населению создать возможности для образовательного и профессионального роста; 2) повысить уровень научных исследований по всему периметру научных знаний; 3) повысить уровень технического оснащения процесса обучения; 4) обеспечить упорядочение и повышение уровня коммуникационной техники для углубления межчеловеческих отношений во всем мире.
Социально-экологическая экспертиза научно-технических и хозяйственных проектов связана с экспертной оценкой процессов и явлений, не поддающихся непосредственному измерению. Она основывается на суждениях специалистов и опосредована проблемой ответственности ученого, науки перед обществом. Обозримое прошлое показывает, что в системе среды обитания человека, ориентированной на поддержание его активного долголетия, ситуация не изменилась в лучшую сторону. Социальные перемены последних лет породили, или углубили ранее существовавшие негативные тенденций. Так, ухудшение экологической среды привело к возрастанию факторов риска для жизнедеятельности человека. Было утрачено внимание к экологическим моментам, негативно влияющим на здоровье человека. Суть экологического кризиса не получила научного объяснения с точки зрения влияния на здоровье человека.
14.4. Научно-технический прогресс и концепция устойчивого развития
Научно-технический прогресс (НТП) невозможно понять, не привязав его к пространственно-временным измерениям, т.е. ко времени его постклассического или постнеклассического этапа развития. Даниел Белл рассматривал его в клише «третьей технологической революции» с ее возможными социальными последствиями. У. Дайзард вслед за Арнольдом Тойнби представил его в понятиях «информационного века», связывая НТП с эволюцией электронной информационной сети, способной соединять весь мир воедино. Белл изучал феномен научно-технического прогресса как наступление эры «яйцеголовых». Но «яйцеголовые» (Питер Штернс, Майкл Харрингтон и др.) оспаривают это суждение с позиций наиболее проницательного критика индустриального общества ХХ века Льюиса Мэмфорда. США считается единственной страной, совершившей трехстадиальный переход от аграрного общества к индустриальному и от него к такому, название которого все еще четко не определено. Но главная черта этого общества состоит в том, что оно в основном занимается производством, хранением и распространением информации. Исследовавшие эту тенденцию Р. Даррендорф называет США посткапиталистическим, А. Этциони – постмодернистским, К. Боулдинг – постцивилизационным, Г. Кан – постэкономическим, С. Алстром – постпротестантским, Р. Сойденберг – постисторическим, Р. Барнет предлагает назвать США «постнефтяным обществом». Таков ассортимент определений, где каждое имеет свое основание и претендует на самодостаточность.
Д. Белл, придерживающийся концепции постиндустриального общества, объединяющего всех «яйцеголовых», не проявляет оптимизма относительно будущего этого общества. В критической оценке современных США еще более продвинулся Л. Мэмфорд, увидев опасный крен в сторону военно-промышленного истеблишмента, монополизировавшего всю сферу информации, и репрессивной системы бюрократии. Так называемое информационное общество – плод современного технического прогресса, но его теоретики отказываются дать ему четкие характеристики. Пионер компьютерной техники Джон фон Нейман отмечает, что это общество систематически расширяет свое влияние на политические, экономические и культурные области. Но отчетливо просматривается прогрессирующее движение по производству и распределению информации, расширению информационных услуг для промышленности и правительств, по созданию широкой сети информационных средств на потребительской основе. Считается полезным проявлять бдительность в отношении этой тенденции.
В России заявленная нами тема научно-технического прогресса наиболее полно исследована в монографии В. В. Ильина «Философия науки»[38].
По данным Ильина, развитие науки представляет собой перманентное возрастание ее содержательного потенциала: инструментального, категориального, фактологического, из которых, как результат, совершается адекватное проникновение в природу вещей, доказательное освоение истины. Существует два пути развития знания: эволюционный (экстенсивный) и революционный (интенсивный). Эволюционное развитие не предполагает радикального обновления теоретического фонда знания. Оно осуществляется в результате приспособления общей теории к решению частных задач путем присоединения соответствующих допущений, сращения с конкретной теорией математического формализма, за счет введения новых предположений (усовершенствования гелиоцентризма Кеплером) и т.п. Принципиальной характеристикой эволюционного развития выступает наличие дедуктивной связи между базисной и производными теориями. Революционное развитие науки предполагает существенное обновление, модификацию ее концептуального арсенала. Оно заключается в углублении предшествующих представлений относительно сущности исследуемых явлений. Причины революции в науке следующие: с одной стороны, всякое эволюционное развитие сопровождается перестройками логических оснований, которые исчерпывают имманентные возможности саморазвития: с другой стороны, существует неспособность наличной теории ассимилировать имеющиеся эмпирические факты. С ней случилось то, что называется «сатурацией» (насыщение углекислым газом). В результате теория лишается предсказательного потенциала. Оперативное использование теории становится невозможным. Предпосылками революции в науке являются, во-первых, самоисчерпаемость, отсутствие эвристического потенциала, описания, предвидения явлений;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Между этикой гражданской и этикой инженерной нет непроходимой грани, так как инженеры рекрутируются из числа граждан. Каких-либо писаных правил инженерной этики пока нет (возможно, потому, что еще не успели их написать). Но программа курса философии техники предполагает существование этических норм инженерной деятельности. И она действительно существует. Как известно, книга природы написана точным, экономным языком – языком математики. Так, механика выявляет принцип наименьшего действия или наименьшего пути. Получает подтверждение принцип «бритвы Оккама»[36], где число элементов построения теории должно быть наименьшим. В учебнике Г. Г. Скворнякова-Писарева «Наука статистическая, или Механика» (1722) определено содержание введенных в обиход понятий: изобретение, корпус, сердечник, гайка, и др., а единство вербального и модального аспектов мысли и действия раскрывает существенные связи объекта.
Можно говорить и о более сложном процессе формирования особого типа современного человека с научно-технической ориентацией. Именно здесь возникает вопрос о теории двух культур – технической и гуманитарной. В настоящее время влияние технического развития на человека и его образ жизни менее заметно, чем влияние на природу. Тем не менее оно существенно. Неконтролируемые изменения природы вошли в разряд самых пристально изучаемых предметов, когда выяснилось, что человек и природа не успевают адаптироваться к стремительному развитию технической цивилизации. Неожиданно для многих оказалось, что инженерная деятельность, естественно-научные знания и техника существенно влияют на природу и человека, изменяя их. В этой связи Д. И. Кузнецов пишет: «Современное мышление человека стало воспринимать природу иначе, чем, скажем, двести лет назад. Современный человек уже мыслит природу как технику. Поэтому очень важно сменить традиционную научно-инженерную картину мира, заменив ее новыми представлениями о природе, технике, способах решения задач, достойном существовании человека. Чтобы техника не уничтожала, не искалечила человечество, люди должны осознать как природу техники, так и последствия технического развития. Однако без комплексного гуманитарного и юридического образования решить эту проблему невозможно»[37].
Техника проявляет гуманитарный облик инженера, обнаруживает потаенное бытие человека в мире образов, схем, ритмов и смыслов, поэтому так важно ориентироваться не только на познавательные процедуры, но и на аксиологический аспект оценки техники, где высшие человеческие возможности и модели поведения – образец преданности истине. Обогащение технического знания содержанием философии, психологии, экономики, технической эстетики, эргономики расширяет воздействие технической деятельности на социальную и духовную жизнь. Вместе с тем технический прогресс порождает немало проблем, требующих нового применения этики для избежания ситуации риска. Обобщенно эти тенденции Ханс Ленк, вице-президент Европейской академии наук, рассматривает в такой последовательности.
1. Увеличивается число людей, получивших побочные эффекты от технических мероприятий.
2. Масштабы разрушения природной системы под влиянием человеческой деятельности продолжают расти, приобретая глобальный размах.
3. Ухудшение медико-биологической и экологической ситуации актуализирует проблему ответственности за нерожденные поколения.
4. Человек все больше испытывает на себе манипуляции социального и медико-фармакологического типа. Как следствие подобного рода экспериментов над человеком обостряются этические проблемы таких исследований.
5. В результате вмешательства в генетический код человеку грозит превращение в «объект техники».
14.3. Социальная оценка техники и социально-экологическая экспертиза
Социальная оценка техники – это определение качественных изменений в ее развитии, захватывающих всю техносферу. Подобного рода оценка сходна с понятием переоценки, последствием которой является скачок в развитии ее вещных элементов. Меняются технология, энергетика, информационные системы. Истории техники известны несколько этапов такой переоценки. Наиболее значимыми в вещно-техническом значении были переходы от орудийной техники к машинной, а от нее – к автоматизированной. Исходным пунктом подобных перемен, носящих революционный характер, является энергетика: овладение силой пара, электричества, атомной энергии. Все эти перемены представляют собой периодические смены силы воздействия на природу: от мускульной энергии до технической. Переходы между ними знаменовали собой технические и научные революции. В развитии способности человека влиять на природу было два больших скачка: 1) неолитическая революция, связанная с переходом от собирательства к земледелию, обеспеченному соответствующими средствами труда; 2) революция, вызванная появлением машинного производства, в ходе которого масштаб воздействия общества на природу скачкообразно возрос благодаря принципиально новым техническим средствам и стал сопоставимым с масштабом геологических и даже космических процессов. В социальном плане эти переходы составили техническую революцию, смысл которой состоит в том, что она послужила основанием для качественных преобразований социума. Овладение техникой производства железа в странах Европы было равносильно овладению оросительной системой в Азии, с той, однако, разницей, что последнее не ускоряло развитие, а консервировало его. Основой технической революции являются изменения в технике: машинное производство лондонского или манчестерского городского ремесленника породило капитализм. За всем этим стоит человек, который терпеть не может технику, поскольку она всюду вытесняет его, и сам человек (как писал Э. Капп – homo sapiens technicus) находит в технике самого себя. Все социальные революции случались в результате технического застоя, подталкивая, таким образом, революцию в технике и науке. Подобный застой наступает по мере того, как в том или ином социуме достигается адекватность организации техносферы, социальной и политической организации. Характерными признаками застоя являются: а) экстенсивное развитие техники, неприятие принципиально нового в техносфере; б) техническая гигантомания.
Современный этап развития техники нередко называют научно-технической революцией (НТР). В большинстве отечественных источников утверждается, что главный признак НТР – превращение науки в непосредственную производительную силу. Заметим, однако, что этот признак, во-первых, является образным выражением, поскольку наука не может быть производительной силой буквально. Во-вторых, он не свидетельствует о революционности современного этапа, поскольку развитие техники на научной основе началось в эпоху промышленного переворота ХVIII века. В этом смысле речь может идти об усилении имеющейся тенденции развития техники, а не о коренном переломе. Революционность заключается скорее в том, что становление индустриализма в техническом смысле предполагает качественное изменение организации труда, в ходе которого традиционное для машинизма закрепление за каждым работником узкой частичной операции уступает место относительно целостному труду, включающему ряд операций, а тем самым восстанавливается ценность и привлекательность живого труда.
Отказ от техники и ее осуждение проистекают из различных источников, таких, как любовь к природе и к простой жизни; потребность в ясном представлении о положении вещей; экономические соображения относительно запасов сырья и удаления отходов; чувство справедливости, которое протестует против того, что определенные группы людей живут гораздо лучше, чем другие, а также желание изменений системы, которые могли бы привести к принципиальному преобразованию общественной структуры. Все это оказывает влияние на отношение к технике, на требования установить принцип нулевого роста, в то время как власть, напротив, озабочена медленным ростом экономики и развитием техники. Эту ситуацию немецкий антрополог техники Ханс Заксе объясняет следующим образом.
1. Существует некая неизбежность роста. Желаемые доходы планируются с перспективой на годы вперед. Для этого вкладываются деньги, инвестиции, с учетом ожидаемых доходов. Остановка этого процесса, удержание экономики на постоянном уровне равносильно ее краху: застой обернется крахом.
2. Требования бедных – выравнивать уровень доходов. Однако считается, что перераспределение не приведет к существенному улучшению положения бедных. В США, например, при выравнивании потребления электроэнергии богатые должны были бы отказаться от 5/6 их потребления, а бедные получили бы только 1/6 от нынешнего уровня. Стоит ли овчинка выделки?
3. Возможность самоутверждения наций зависит почти исключительно от их технико-экономического потенциала. Если бы какая-то нация (государство) в одностороннем порядке остановила бы свой рост, та она обязательно попала бы в зависимость от других наций. Призывы ограничения роста оправдываются заботой об охране окружающей среды. Но этот аргумент рассматривается как уловка промышленно развитых стран, чтобы не допускать бедные страны до технического прогресса. Существуют, однако, естественные ограничители технического роста – недостаток сырья. Вывод однозначен: остановить технический прогресс нельзя, как нельзя остановить время.
С другой стороны, существует угроза перепотребления. Государства «всеобщего благоденствия» – это страны, где предусмотрено страхование на случай болезни, увеличение свободного времени, великое переселение народов на солнечные пляжи, обилие информации по телевидению и др. Все это в конечном счете становится тормозом для дальнейшего прогресса, так как человек уже лишен инициативы, самостоятельности. Полное удовлетворение его примитивных потребностей оставляет чувство пустоты, бессмысленности существования, порождает безразличие, фрустрацию или агрессивность. Возникает проблема: как задействовать ценный инструмент техники для новых задач, которые ведут еще дальше? Выход содержится в использовании принципа интенсивного развития техники путем интенсивного же повышения уровня жизни бедных. По мнению Заксе, это расширит радиус действия сознания, повысить живость, интенсивность жизни и приведет к подлинному существованию. Однако такая радужная перспектива станет реальность, только если: 1) работающему населению создать возможности для образовательного и профессионального роста; 2) повысить уровень научных исследований по всему периметру научных знаний; 3) повысить уровень технического оснащения процесса обучения; 4) обеспечить упорядочение и повышение уровня коммуникационной техники для углубления межчеловеческих отношений во всем мире.
Социально-экологическая экспертиза научно-технических и хозяйственных проектов связана с экспертной оценкой процессов и явлений, не поддающихся непосредственному измерению. Она основывается на суждениях специалистов и опосредована проблемой ответственности ученого, науки перед обществом. Обозримое прошлое показывает, что в системе среды обитания человека, ориентированной на поддержание его активного долголетия, ситуация не изменилась в лучшую сторону. Социальные перемены последних лет породили, или углубили ранее существовавшие негативные тенденций. Так, ухудшение экологической среды привело к возрастанию факторов риска для жизнедеятельности человека. Было утрачено внимание к экологическим моментам, негативно влияющим на здоровье человека. Суть экологического кризиса не получила научного объяснения с точки зрения влияния на здоровье человека.
14.4. Научно-технический прогресс и концепция устойчивого развития
Научно-технический прогресс (НТП) невозможно понять, не привязав его к пространственно-временным измерениям, т.е. ко времени его постклассического или постнеклассического этапа развития. Даниел Белл рассматривал его в клише «третьей технологической революции» с ее возможными социальными последствиями. У. Дайзард вслед за Арнольдом Тойнби представил его в понятиях «информационного века», связывая НТП с эволюцией электронной информационной сети, способной соединять весь мир воедино. Белл изучал феномен научно-технического прогресса как наступление эры «яйцеголовых». Но «яйцеголовые» (Питер Штернс, Майкл Харрингтон и др.) оспаривают это суждение с позиций наиболее проницательного критика индустриального общества ХХ века Льюиса Мэмфорда. США считается единственной страной, совершившей трехстадиальный переход от аграрного общества к индустриальному и от него к такому, название которого все еще четко не определено. Но главная черта этого общества состоит в том, что оно в основном занимается производством, хранением и распространением информации. Исследовавшие эту тенденцию Р. Даррендорф называет США посткапиталистическим, А. Этциони – постмодернистским, К. Боулдинг – постцивилизационным, Г. Кан – постэкономическим, С. Алстром – постпротестантским, Р. Сойденберг – постисторическим, Р. Барнет предлагает назвать США «постнефтяным обществом». Таков ассортимент определений, где каждое имеет свое основание и претендует на самодостаточность.
Д. Белл, придерживающийся концепции постиндустриального общества, объединяющего всех «яйцеголовых», не проявляет оптимизма относительно будущего этого общества. В критической оценке современных США еще более продвинулся Л. Мэмфорд, увидев опасный крен в сторону военно-промышленного истеблишмента, монополизировавшего всю сферу информации, и репрессивной системы бюрократии. Так называемое информационное общество – плод современного технического прогресса, но его теоретики отказываются дать ему четкие характеристики. Пионер компьютерной техники Джон фон Нейман отмечает, что это общество систематически расширяет свое влияние на политические, экономические и культурные области. Но отчетливо просматривается прогрессирующее движение по производству и распределению информации, расширению информационных услуг для промышленности и правительств, по созданию широкой сети информационных средств на потребительской основе. Считается полезным проявлять бдительность в отношении этой тенденции.
В России заявленная нами тема научно-технического прогресса наиболее полно исследована в монографии В. В. Ильина «Философия науки»[38].
По данным Ильина, развитие науки представляет собой перманентное возрастание ее содержательного потенциала: инструментального, категориального, фактологического, из которых, как результат, совершается адекватное проникновение в природу вещей, доказательное освоение истины. Существует два пути развития знания: эволюционный (экстенсивный) и революционный (интенсивный). Эволюционное развитие не предполагает радикального обновления теоретического фонда знания. Оно осуществляется в результате приспособления общей теории к решению частных задач путем присоединения соответствующих допущений, сращения с конкретной теорией математического формализма, за счет введения новых предположений (усовершенствования гелиоцентризма Кеплером) и т.п. Принципиальной характеристикой эволюционного развития выступает наличие дедуктивной связи между базисной и производными теориями. Революционное развитие науки предполагает существенное обновление, модификацию ее концептуального арсенала. Оно заключается в углублении предшествующих представлений относительно сущности исследуемых явлений. Причины революции в науке следующие: с одной стороны, всякое эволюционное развитие сопровождается перестройками логических оснований, которые исчерпывают имманентные возможности саморазвития: с другой стороны, существует неспособность наличной теории ассимилировать имеющиеся эмпирические факты. С ней случилось то, что называется «сатурацией» (насыщение углекислым газом). В результате теория лишается предсказательного потенциала. Оперативное использование теории становится невозможным. Предпосылками революции в науке являются, во-первых, самоисчерпаемость, отсутствие эвристического потенциала, описания, предвидения явлений;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27