Он вдруг представил, что будет с ним, если он уйдет навсегда из школы. В церковь ведь он всегда заходил с внутренним содроганием. Его пугали поп, заунывное пение стариков и старух, истово крестившихся на иконы. Его пугало замогильное чтение библий по вечерам.
"Смирение, смирение..." - твердила старуха, проклиная всех на свете. - "Мать, уходя на тот свет, мне наказывала вывести тебя в люди. Слушай меня!" - поучала она каждое утро и каждый вечер.
"Нет, так нельзя жить. Пусть смеются надо мной ребята, но я останусь в училище", - решил Митя и сказал:
- Не сердись на меня, бабушка, но я останусь с ребятами.
Ярков протянул старушке крестик.
- Виноват, я отрезал. Возьмите, ваш внук не соглашается больше его носить. - Ярков усмехнулся. - Тяжелый очень, не под силу.
Глава тридцатая
НЕСЧАСТЬЕ
На большой перемене Оля позвала Юру с Костей в комсомольскую комнату. Она хочет по-товарищески поговорить с ними. Они, двое изо всей группы, бельмо на глазу.
- Зачем поступали в училище? - Оля ждала ответа, но друзья угрюмо молчали. - Обидно за вас. Явитесь в МТС, подумают, приехали настоящие механизаторы. Ведь не какие-нибудь краткосрочные курсы окончили, а училище!.. Остановится в поле трактор - что будешь делать? Будешь плакать. Спросить не у кого, Петр Александрович далеко. Прибежишь к механику, скажешь: "Остановился". "А что неисправно?" "Не знаю, остановился и стоит". "Как же ты не знаешь, вас целый год учили!" "Учили, да мы туда-сюда, шалтай-балтай!" Подумай, Костя, подумай, Юра, - не для меня, для себя надо учиться.
- А ты будешь мне помогать? - спросил Юра.
- Все помогут вам.
- А я хочу с тобой заниматься.
Оля пожала плечами.
- Я согласна, что же с тобой поделаешь.
А Костя хотел уехать. Но что-то его удерживало. Что - он и сам не зная. Может быть, ребята стали другими после случая с Полевым? "Как они беспокоились о Мите... может быть, и обо мне будут беспокоиться, - Костя усмехнулся. - Нет, обо мне не будут. Обрадуются, что избавились от драчуна и двоечника... О Юре еще, может быть, и побеспокоятся. А что если одному уехать?" И пока они шли к Юркиному складу, эта мысль все больше и больше укреплялась в нем.
Юра уже несколько дней обещал показать Косте свое "хозяйство". Свернули за ремонтные мастерские. У самой ограды огляделись. Юра подошел к старой урючине и сунул руку в дупло, вытащил сверток и торжественно развернул его.
- Поджигало! - радостно воскликнул Костя. - Добрая штука! Молодец, Юрка. - Костя любовно разглядывал трубку, искусно прикрепленную к деревянной рукоятке.
- Заряженный! - предупредил Юра.
Костя о чем-то задумался, потом весело улыбнулся.
- Пальнем?
- Не надо, - опасливо ответил Юра. - В горах попробуем.
- Надо испытать, - настаивал Костя. - Может, ерундовый...
- Как хочешь, я стрелять не буду, - отказался Юра.
- Я тебе и так не дам, - усмехнулся Костя. Он прикрепил листок бумажки к урючине, отмерил десять шагов и, крепко сжав рукоятку, прицелился.
В памяти Юры отчетливо всплыл разбитый лоб Васи, и он на всякий случай отошел подальше от товарища.
Костя поднес горящую спичку к боковому отверстию трубки. Раздался выстрел, что-то прожужжало мимо уха Кости. Ярков побледнел, прикусив до крови нижнюю губу. В руках у него осталась одна рукоятка.
"А если бы в лоб мне этой трубкой залепило или в глаз?" - подумал, содрогнувшись, Костя.
- Так я и знал, пороху пересыпал. - Юра подошел к Косте. Он с удивлением стал рассматривать ручку. - А ведь крепкая была. Ну и сила! Знаешь, Костя: ну его к черту! Без поджигала обойдемся, а то еще в лоб засветит и - наповал...
- Испугался! А если попадешь на фронт? Кисель ты!
Они долго искали трубку. Наконец Костя нашел ее.
- Я сделаю ручку из сучка, тогда хоть динамитом заряжай и пали.
Проходя мимо мастерской, друзья остановились. На учебном поле Петр Александорович обкатывал новый только что полученный трактор КД-35.
- "Кировец" средней мощности, - присмотревшись, сказал Костя.
- Тридцать шесть лошадиных сил, - продолжал Юра. Друзья переглянулись и рассмеялись.
- Оказывается и мы кое-что знаем.
- Может, не меньше других.
Мастер развернул машину, включил заднюю скорость, трактор уверенно стал пятиться в гараж.
- Ловко управляет, - восхитился Юра. - Еще десять сантиметров - и в стенку уперся бы.
- Мне бы небольшую тренировку, я бы тоже смог не хуже.
Юра отрицательно покачал головой, но вспомнив, что Костя всегда сердится, если ему не верят, промолчал. Однако Ярков уже уловил недоверчивый взгляд товарища.
- Хочешь, прокачу тебя?
- Идем в общежитие, - потянул Костю за рукав Юра. Но блестящая мысль - проехаться самому на тракторе - уже властно захватила Костю. Костя Ярков не привык отступать от задуманного. Сейчас он был уверен, что сможет проехаться на тракторе, тем более, что Петр Александрович уже объяснил им, как управляют этой машиной.
Мастер заглушил мотор, любовно похлопал ладонью по капоту и направился в общежитие. Теперь около гаража никого не было. Только Вася, Иван Сергеевич и Оля чинили под навесом дисковую борону. Колхозники из ближайших кишлаков нередко привозили в школу на ремонт мелкие сельскохозяйственные машины. Для воспитанников это была хорошая практика.
- Поедем? - с загоревшимися глазами предложил Костя.
- Попадет нам, - отказался Юра.
Но Костя решительно направился к гаражу.
Он намотал несколько витков пускового шнура на маховик двигателя и рывком потянул шнур к себе. Неуверенность сковывала руки. Поэтому он очень удивился, когда завращался маховик...
"Значит, все правильно", - вздохнул Костя облегченно. Он лихорадочно вспоминал слова мастера, ответы ребят, плакаты, вывешенные на стенах класса. Как все это ему сейчас было нужно!
"Включение передач производить плавно, без рывков", - шептал он, словно боясь, что вот сейчас все забудет. Сидение показалось ему низким. Он включил скорость, передвинул рычаг управления топливом до отказа вниз и плавно включил муфту сцепления. Застучали гусеницы, трактор тронулся с места. Он выполз из гаража и уверенно двинулся вперед. Вначале Юра испугался, потом удивился, а затем восхищенно закричал:
- Костя едет, смотрите, Костя едет!
Юра побежал навстречу трактору и, рискуя попасть под гусеницы, прыгнул в кабинку. Он встал рядом с Костей, положил руку на его плечо.
Ребята, работавшие под навесом, подняли головы и с тревогой, молча следили за трактором.
- Молодец, Костя, - неожиданно похвалил Вася. - Наш двоечник уже пашет!
- Как бы не запахал носом! - усомнилась Оля.
Между тем Костя напряженно смотрел вперед: приближались деревья. "Надо поворачивать", - мелькнула у него мысль. Он потянул на себя правый рычаг, и трактор медленно стал разворачиваться.
- Понимает, слушается! - удивленно восклицал Юра. Костя остановил трактор и с гордым видом стал поджидать ребят.
Первой шла Оля, за ней спешили Вася с Иваном Сергеевичем. Глядя на хмурое лицо девушки, Костя понял: будет взбучка. Хотел соскочить с сидения, но, к его удивлению, трактор рванулся вперед. Костя растерялся.
- Ой, мама! - испуганно крикнул Юрка и выпрыгнул из машины.
Костя лихорадочно хватался то за одну рукоятку, то за другую, но трактор шел и шел вперед. Костя услышал крики ребят:
- Выключи скорость!
Вася вскочил на трактор, но было поздно. Раздался треск. Трактор врезался в стену. Вася успел накрыть собой Яркова, стараясь сдвинуть рычаг скоростей, но сил у него не хватило... Ему обожгло спину, что-то тяжелое и твердое упало на голову.
Трактор, проломив стену гаража, продолжал двигаться.
Глава тридцать первая
РАСКАЯНИЕ
В больнице Вася просыпался рано. Ночи от полной луны и снега были светлыми. "Эх, на лыжах бы или на конёчках покататься! - думал Вася. - Как уехал из дому, ни разу не катался. По правде сказать, настоящего снега тоже еще не было, хоть и декабрь на дворе. Выпадет, денек подержится и растает. А вот сейчас можно бы двинуться в поход на лыжах".
Морщась от боли в спине, Вася поворачивался то на один бок, то на другой. До чего же надоело лежать!
- И чего ты не спишь, полуночник? - который уже раз обращалась к нему старенькая няня. - Как ни посмотрю, все глаза открытые. Хоть ночью отсыпайся, а то днем товарищи опять замучают, ходят сто раз на день, отбою нет.
Вася улыбался. Что верно, то верно, друзья не забывают. Костя с Юрой бывают каждый день. Костя сидит молча, а Юра, однообразно вздыхая, спрашивает:
- Как же это получилось?
Васе неприятно вспоминать случившееся, и он обрывает Юру:
- Ну хватит, заныл.
- Теперь вот из-за нас лежишь... - не унимается Юра.
- А ты при чем? - насмешливо перебивает Костя.
Но Юра хорошо знал, что он "при чем". Он больше всех виноват, хоть ему об этом никто даже не намекал. Он оказался трусом, бросил товарища. Может быть, не струсь он, вдвоем бы они остановили трактор. Ведь это было так просто - выключить скорость.
Сегодня первым пришел Костя. Он то опускал руку в карман, то снова вынимал ее. Наконец Костя решился и положил на тумбочку плитку шоколада.
- Зачем, Костя? - Вася открыл дверцу тумбочки. - Смотри, и так много натаскали. Напрасно тратишься.
Костя вспыхнул:
- Ерунду городишь!.. - Потом он придвинул стул ближе к кровати и, чуть наклонившись к Васе, прерывисто сказал: - Ты знаешь, Василий... Извини меня...
Вася нахмурился.
- За что извинить-то?
- А помнишь, я тебе даже отомстить собирался? Выходит, отомстил...
Костя встал и, не прощаясь, вышел из палаты.
Вася с улыбкой глядел ему вслед: теперь они будут друзьями, настоящими друзьями навсегда.
Галина Афанасьевна пришла с Петром Александровичем. Принесли цветы, а мастер - книгу "Честь смолоду".
Когда они собирались уходить, Вася порывисто протянул Галине Афанасьевне конверт.
- Вот, прочтите...
Галина Афанасьевна хотела распечатать, но Вася замахал руками.
- Только не здесь. Дома прочтите.
Письмо написал он еще месяц тому назад, но до сих пор не решился передать. У него не хватало решимости рассказать Галине Афанасьевне о своих мыслях, хотя все эти дни в больнице он твердил себе: "Скажу в глаза".
Да, трудно иногда сказать правду, признаться в неверном поступке. Разговаривая с замполитом, он всегда испытывал тревогу, да и не только тревогу, но и стыд за совершенный обман, и эта тревога не покидала его ни на один день. Иногда он решался: "Завтра все расскажу Галине Афанасьевне". Но приходило "завтра", и он откладывал объяснение до следующего дня.
"Я не могу больше так жить, - писал Вася. - Я, можно сказать, убежал из школы ФЗО, убежал из дома и скрыл это от вас. Я боялся, что вы меня не примете. Я боялся, что из той школы дадут обо мне плохую характеристику. Сейчас я понял, что трус может найти тысячу причин. Может быть, я совершил преступление... Я готов за него отвечать".
Невеселые думы не покидали Васю весь этот день.
Глава тридцать вторая
МАМА
Уже третий день воспитанники ездили на тракторе через учебные ворота. На длинную перекладину, которая держалась на стойках, подвешивались два шеста. До земли они не доставали и, когда трактор задевал их, отходили в сторону. Чтобы получить от мастера пятерку, надо было проехать ворота, не задев шестов, пять раз. Шесты располагались друг от друга всего на двадцать сантиметров шире трактора. Отличных успехов достигли пока двое из группы: Вася и Оля. У Васи заезды получались, по выражению Ивана Сергеевича, "классические".
Бугрин ехал спокойно, как заправский тракторист. Ровный рокот дизеля казался песней. Зато не хватало этого спокойствия Оле. Машина часто забирала то чуть вправо, то чуть влево. Оле казалось, что трактор вот-вот свернет с дороги, поэтому она все время двигала рычагами.
Медленно, но верно улучшали свои заезды Иван Сергеевич, Костя, Саша Корнаков. Юра им завидовал. Да, это не урок в классе, где можно рассчитывать на подсказку. Проклятые ворота замучили Юру: никак он не мог благополучно их проехать - то правый шест заденет, то левый.
- Давай еще раз, - спокойно говорил Петр Александрович удрученному Юре. Вновь и вновь разворачивал Юра непослушную ему железную махину. Ребята вначале подшучивали над Юрой, но видя, что он старается изо всех сил, перестали шутить.
- Может быть, отдохнешь? - предложил мастер. Юра умоляюще завертел головой. Мастер разрешил ему продолжать заезды.
Занятия шли полным ходом, когда к учебному корпусу подъехала машина, из которой вышла высокая дородная женщина в котиковой шубе. На голове у нее была причудливая зеленая шляпа с пером.
- Подождите здесь, - сказала она звучным голосом шоферу. - Я сейчас все узнаю.
Увидев тетю Ксению, которая несла в общежитие тюк отглаженного белья, приезжая закричала:
- Послушайте, дорогая!
Кастелянша приостановилась.
- Послушайте, дорогая, - повторила женщина. - Как мне своего сыночка найти?
- А кто он будет, сынок ваш?
- Юра Новосельцев. Он здесь где-то...
Кастелянша указала рукой на учебное поле, откуда доносился ровный рокот трактора.
- У них сейчас практика. Да куда же вы, подождите здесь!
Но женщина, не дослушав, поспешила к такси.
- Подвезите-ка туда, - повелительно сказала она шоферу. - Не волнуйтесь, за простой заплачу.
Пока машина медленно двигалась, женщина не спускала тревожных глаз с группы ребят, но узнать сына даже матери было нелегко. На всех ребятах были замасленные комбинезоны и еще без единого пятнышка фуфайки.
Машина и нарядная женщина, вышедшая из нее, заинтересовали воспитанников. Ребята вопросительно, с удивлением воззрились на странно одетую женщину.
Особенно их озадачила зеленая шляпа. Ярков усмехнулся.
- Ну и особа!
А виновник появления этой особы еще раз подъезжал к "воротам".
- Юра, Юра, где ты? - восклицала со слезами на глазах женщина, жадно разглядывая лица ребят.
- На тракторе он, сейчас освободится, - пояснил Петр Александрович.
- На тракторе?!. Да разве он может? Вы с ума сошли... Он же совсем еще ребенок.
Она в страшном волнении протянула руки к трактору, словно хотела его остановить:
- Юра, Юра! Мальчик мой!
Но Юра не слышал голоса матери, он впился глазами в подвешенные шесты. Трактор проехал, шесты не шелохнулись.
- Победа, победа, - устало шептал Юра. Он развернул трактор и увидел мать.
- Молодец, - похвалил Петр Александрович. - А теперь слезай, поздоровайся с матерью.
Ребята думали, что мать задушит сына, так бурно она обнимала его.
- Мама, я грязный, я тебя испачкаю, - стараясь высвободиться из объятий матери, говорил Юра.
- Жив, мой миленький, жив, мой мальчик, моя деточка, моя крошечка!
Юра с некоторой опаской косился на ребят: "Смеются, наверное". Но ребята улыбались доброжелательно, подбадривающе. Приехала мать! У многих из них есть матери - добрые, нежные, беспокойные.
А женщина, не стесняясь мастера, ребят, плакала и целовала сына и задавала бесконечные сбивчивые вопросы:
- И почему же ты не писал мне? А где ваша Галина Афанасьевна? Это она мне письмо написала. Тебя не обижают? Тебя кормят? Ты сыт? Тебе не холодно? А где ты спишь? А нет клопов?
Она подвела сына к машине, совала ему в руки кульки, кулечки.
- Ешь, сынок, поправляйся!
- Не хочу я, - уверял со счастливым смехом Юра. - Ты лучше ребят угости.
- Всем хватит.
Мать увезла сына в гостиницу, где она остановилась.
- Боже мой, исхудал, как былинка. На кого ты похож? У тебя ничего не болит? Ты не кашляешь?
Большие испуганные глаза матери вначале встревожили Юру. Он взглянул на себя в зеркало и рассмеялся.
- Хватит, мама. Я понимаю твою политику.
- Ой, глупенький. Юрочка, может, ты домой хочешь? - вкрадчиво спросила она. - Я тебе все устрою, я договорюсь.
- Вот-вот, ты только научилась договариваться да устраиваться. Но я теперь взрослый, учти, мама. Ты знаешь, как здесь интересно? Для тебя, может быть, и не интересно, потому что ты еще совсем ничего не знаешь. Видела, как я на тракторе ездил?
- Дался тебе этот трактор. Чуть мать в могилу не свел. Юрочка, мы тебе мотоцикл купим... Я поговорю с папой.
- Хватит, мама, - твердо сказал Юра, - не уговаривай. Я не ребенок. А то сейчас уйду и все...
- Никуда ты не уйдешь, слышишь, Юрочка. Ты поедешь домой. Какой из тебя тракторист?.. Я видела, все ребята крепкие, здоровые, один ты такой слабенький. Тяжело быть трактористом. От темна до темна в поле, поесть некогда. Всегда перепачканный, чумазый... А ты будешь инженером-конструктором.
Юра сел в кресло, зажал уши и затопал ногами:
- Не буду, не буду инженером.
- Ну как знаешь, только без тебя я домой не поеду, - решительно сказала мать.
Десять дней гостила Валентина Анатольевна у сына. Она неотступно следовала за сыном. Первые дни она охала, глядя, как ее Юрочка на тракторе "преодолевал препятствие" - невысокий холм. Валентина Анатольевна обстоятельно осмотрела тракторный и слесарный кабинеты, кабинет электрооборудования, хотя все, что она здесь видела, было ей совершенно непонятно.
В день отъезда Валентину Анатольевну провожала до ворот школы вся группа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17