– Изумление пересилило в мисс Уэйт страх. – Он… пригласил… вас?!
Пенелопа не выдержала:
– Конечно, пригласил, Уэйти! Именно это я и пыталась вам втолковать. Ну вот, разве я не говорила, что вы идиотка?
Я легонько встряхнула девчонку:
– Извинись сейчас же или ты никуда не пойдешь!
– Вы не посмеете!
– Еще как посмею, – заверила я ее.
Я видела, как ярость борется в ней с недоверием. Наконец, она сдалась и неуклюже пробормотала:
– Ну хорошо. Извиняюсь, Уэйти. А теперь, ради всего святого, пропустите нас.
Мисс Уэйт и самой не терпелось от нас избавиться. На меня она смотрела с неприкрытым подозрением. Не знаю, что заставило меня оглянуться, когда мы дошли до конца коридора. Мод Уэйт все еще стояла на месте и сверлила меня глазами, однако вся ее суетливость куда-то пропала, и ее напряженная, хрупкая фигурка дышала ненавистью.
Вот еще один человек, которому не по душе мое присутствие. Сначала Алиса, а теперь Мод Уэйт, не говоря уже о самой Пенелопе, которая сейчас терпит мое общество единственно потому, что без меня ей отказали бы в развлечении.
Спускаясь по парадной лестнице в банкетный зал, я чувствовала себя одинокой и несчастной, затерянной во враждебном мире.
Глава 9
Поскольку утром гости охотились, почти никто не стал переодеваться к обеду. У женщин времени хватило лишь на то, чтобы слегка поправить прически. Они явно проигрывали в сравнении с леди Хит, которая была одета с таким изяществом, что я заподозрила: она и носу не высунула на улицу, а все утро посвятила продумыванию своего туалета: Леди Хит явно упивалась своим превосходством. Ее престарелый супруг взирал на нее с гордостью. Я заметила, что и герцог не сводит с нее глаз.
Когда мы спускались по лестнице, Пенелопа вдруг оробела. Я ободряюще сжала ей руку и улыбнулась девочке. Ее темные глаза, так похожие на глаза ее отца, вспыхнули ответной благодарностью. Впервые я почувствовала, что между нами возможна дружба.
– Ты очень хорошенькая, – подбодрила я ее.
Мы вошли в зал. Никто не заметил нас. Гости болтали, не слушая друг друга. Богачам, которые здесь собрались, не было дела до гувернантки и ее ученицы. Я почувствовала себя задетой, однако не из-за себя лично. Как-никак, Пенелопа – дочь хозяина замка, и вот она стоит на пороге кала и страстно хочет, чтобы ее заметили.
Я слышала громкий смех, оживленную болтовню. Мне хотелось повернуться ко всем спиной и вернуться наверх, но ручка Пенелопы так дрожала от волнения, что мне не хватило духу лишить ее радости. Мы лишь отошли в сторону.
– Вам они не очень нравятся, мисс Пенроуз?
Я узнала тихий голос до того, как повернулась, и увидела герцога. На его смуглом лице играла насмешливая улыбка. Увидев, что я вспыхнула, он рассмеялся.
– Вам следует научиться скрывать свои чувства, Оливия. Прошу прощения, мисс Пенроуз. – Лениво, врастяжку он добавил: – Впрочем, почему я должен обращаться к вам «мисс Пенроуз», если мне все время хочется назвать вас по имени? Оно вам очень идет. Так вот, я говорю, с таким выразительным лицом трудно скрывать свои чувства. Да и жаль будет, если ваше красивое лицо превратится в холодную маску.
В ответ я сумела лишь придумать:
– Надеюсь, вам нравится новая прическа Пенелопы, ваша светлость?
На мгновение он удивленно поднял брови, потом повернулся к дочери и оглядел ее. Она жадно ждала его одобрения, склонив голову набок, чтобы продемонстрировать каскад пышных темных волос.
– Очень красиво, – кивнул он. – Мне нравится. В такое гнездышко ни одна птица не отложит яйца!
Он дразнил Пенелопу, а она с обожанием смотрела на него. Девочка гордилась отцом несмотря на то, что он не мог открыто признать ее.
Герцог окинул меня пристальным взглядом. Я порадовалась, что на мне хорошо сшитая твидовая юбка. Я вспомнила слова тети Агаты: «Всегда имей одну хорошую вещь в своем гардеробе, дорогая, даже если ради этого придется пожертвовать другими предметами туалета. Самый беспроигрышный вариант – хороший костюм».
– Примите мои поздравления, мисс Пенроуз. Вы одна из немногих знакомых мне женщин, кому идет лиловый.
Герцог – искусный льстец, подумала я, вот почему все женщины влюбляются в него. Все, кроме меня, поправилась я мысленно. Я прекрасно распознаю лесть. Пройдет совсем немного времени, и он переключит свое внимание на другую. А пока его забавляет возможность пофлиртовать с новой француженкой дочери.
– Не нужно недобрых мыслей, мисс Пенроуз, и не делайте неверных выводов. – Увидев, что я вздрогнула, герцог снова насмешливо улыбнулся. – Разве не говорил я вам, что у вас выразительное лицо?
С этими словами он ушел, очевидно сразу забыв и обо мне, и о ребенке. Он вновь присоединился к леди Хит. Я заметила, как они обменялись недвусмысленными взглядами. Заметила я также, как напряженно следит за ними ее престарелый супруг.
Нашими соседями по столу оказались Саймон Дюваль и низенький пожилой джентльмен с седыми волосами и ярко выраженным иностранным акцентом. Дюваль представил его как доктора Райнхарта из Вены. Доктор был рад встретить человека, побывавшего у него на родине.
– Мы с отцом жили у друзей, а потом снимали виллу в Гринцинге на окраине Вены, – сказала я ему. – Там я училась ездить верхом. Отец всегда говорил: венцы – лучшие в мире учителя верховой езды.
– Вы любите ездить верхом? – спросил Саймон.
– Очень!
– Непременно передам герцогу. Он с радостью позволит вам пользоваться его конюшней. Может, мы с вами могли бы кататься вместе?
– Я тоже! – закричала Пенелопа.
– Разумеется, – кивнул Саймон.
Мне приятно было узнать, что девочке нравится верховая езда. Так мы с ней познакомимся ближе, а может, и подружимся.
Вскоре я заметила, что доктор Райнхарт с интересом разглядывает девочку. Ничего удивительного: когда Пенелопа не дулась и не капризничала, у нее было живое, умное личико. Ее красивые глаза сверкнули; доктор ласково погладил ее по голове. Его жест был не просто вежливостью гостя. Мне показалось, девочка понравилась доктору.
Когда обед закончился, австриец склонился над моей рукой и выразил пожелание увидеться вновь.
– Надеюсь, так и будет, – ответила я ему по-немецки. – Нам с отцом очень понравилось в Вене.
– Кажется, фрейлейн, вы много путешествовали по Европе. Судя по словам герцога, вы прекрасно изучили разные страны.
– Довольно хорошо, – согласилась я. – Мой отец любил странствовать по свету, за что я ему очень благодарна.
Интересно, подумала я, почему герцог говорил доктору обо мне. Как будто прочитав мои мысли, доктор сказал:
– Естественно, его светлость немного рассказал мне о моих соседях по столу, ведь я в первый раз в замке и никого здесь не знаю. Позвольте сделать вам комплимент: вы прекрасно говорите по-немецки.
– Спасибо, герр доктор! Надеюсь, мне удастся обучить вашему языку и Пенелопу.
Он бросил мимолетный взгляд на девочку, которая живо болтала с Саймоном Дювалем. Для нее присутствие на званом обеде было волнующим событием. Интересно, кто предложил посадить нас за этот стол, сам герцог или Саймон Дюваль? Никто не сумел бы лучше разговорить Пенелопу, чем Саймон и добродушный доктор-австриец. Я очень удивилась, когда доктор тихо сказал мне:
– С нею будет нелегко. Она настроена враждебно и недоверчиво. Вам понадобится много терпения, фрейлейн.
– Откуда вы знаете, доктор? Как вы догадались?
– Я не гадал, дорогая моя. Моя профессия состоит в том, чтобы изучать поведение людей и их мозг. Одно разоблачает другое.
– Но Пенелопа во время обеда была весела!
– Слишком весела. Слишком возбуждена. Слишком благодарна за то, что ее заметили. Вам досталась трудная ученица, фрейлейн, однако впоследствии вы поймете, что ваши усилия не пропали даром – если у вас хватит терпения.
– Постепенно привыкну, доктор.
Он понимающе улыбнулся:
– Вам придется нелегко, потому что вы молоды и прямодушны. Вы не похожи на этих людей. – Он махнул рукой в сторону гостей, которые расходились по комнатам, чтобы вздремнуть после сытного обеда. – Все в них вызывает у вас отвращение. Впрочем, с чего бы вам любить их? Я разделяю ваши взгляды, фрейлейн, и не жду от вас терпимости к ним и им подобным. Но берегите силы для вашей ученицы.
– Постараюсь, доктор.
– Она наверняка уже испытывала ваше терпение.
– Как вы догадались?
Доктор рассмеялся:
– Я учился вместе с Фрейдом. О нем вы, конечно, слышали. Великий человек, чье учение еще не признано в полной мере.
Я поняла, что доктор Райнхарт – психиатр, представитель направления, которое многие считают новомодным и эксцентрическим. Интересно, как он оказался в Фэрмайле?
– Зачем вы здесь? – выпалила вдруг я.
– Я друг нашего хозяина, не более того. Я здесь не по воле долга, если вы об этом. Ваша ученица совершенно нормальная, здоровая девочка. Я приехал не из-за нее, но она интересует меня, как все одинокие дети. Рад слышать, что вы любите кататься верхом, фрейлейн. Настоятельно прошу ездить вместе с ней, разделять ее интересы…
– Вначале мне показалось, что ее вовсе ничего не интересует, и потому мне приятно было узнать, что она ездит верхом.
Его проницательные глаза пытливо смотрели на меня. Еще минута – и я начала бы рассказывать ему о том, что ей не хватает общества сверстников, и о нежелательной дружбе девочки с Алисой, но внезапно к нам подошел герцог, и доктор Райнхарт сказал:
– Ах, дорогой сэр, я наслаждаюсь обществом очаровательной мисс Пенроуз. Как вы и говорили, она в высшей степени интересная молодая леди.
– Я догадывался, что она вам понравится, доктор, Она бывала в вашем прекрасном городе.
– Да, верно. И превосходно владеет немецким.
Я сделала знак Пенелопе. Пора было возвращаться наверх. Она неохотно подчинилась, и я заметила, как ее губы кривятся в недовольной гримасе. Казалось, она сейчас воскликнет: кто ты такая, чтобы приказывать мне? Впрочем, рядом был ее опекун, и она помалкивала.
Доктор Райнхарт торжественно поцеловал девочке руку на прощание. Его жест польстил ей: она почувствовала себя взрослой. Я заметила, что Саймон Дюваль следит за ней с нескрываемым интересом. Наши взгляды встретились поверх ее головы. Он был привлекателен, даже красив, и он мне нравился. С ним одним в Фэрмайле я подружилась и надеялась, что он не забудет о своем обещании покататься вместе с нами.
Мне жаль было расставаться с доктором. Склонившись над моей рукой, он произнес:
– Надеюсь, мы с вами еще встретимся, фрейлейн.
– Вы еще приедете в Фэрмайл? – обрадовалась Пенелопа.
– Кто знает, дитя мое?
– Но когда? Когда?
Он пожал плечами и развел руками:
– Повторяю… кто знает?
– Доктор очень занятой человек, – вмешался в разговор опекун Пенелопы. – Он живет и работает в Лондоне, и у него много пациентов. Мы не должны навязывать ему свое общество.
– Но… он ведь еще приедет? Правда?
– С удовольствием, если того пожелает герцог, – торжественно ответил доктор Райнхарт.
– Пойдем, Пенелопа! – повторила я и начала подниматься по лестнице.
Девочка нехотя поплелась за мной. Оглянувшись, я, к удивлению своему, увидела, что доктор не ушел и не смешался с толпой гостей, – они с герцогом шли по направлению к библиотеке. О чем они разговаривали, я не слышала. Только когда они подошли к дверям, до меня донеслось несколько слов.
– Вы заедете перед отъездом во Вдовий дом? – спросил герцог:
– Я ни за что не уехал бы, не повидав вашей матушки.
Двери за ними закрылись.
– Что ж, вот все и кончилось! – со вздохом произнесла Пенелопа.
Я почти не слышала ее. Я размышляла о словах доктора и о том, с каким любопытством следил за ним Саймон Дюваль. Я поняла, он дорого бы заплатил за то, чтобы знать, о чем говорится за дверью.
Странно… может быть, визит психиатра как-то связан с матерью герцога? Она по собственной воле поселилась отдельно, хотя, пока герцог не женится, официальной владелицей замка считается она. Кстати, она и сегодня не принимала гостей сына. И почему герцог хотел, чтобы доктор Райнхарт нанес ей визит?
– Интересно прокатиться за один день в Лондон и обратно! – говорила тем временем Пенелопа, взбираясь по лестнице.
– Разве доктор Райнхарт приехал на один день?
– Да. Он мне говорил.
Поднявшись на площадку, я оглянулась. Саймон Дюваль не двинулся с места, но, сейчас он смотрел не на закрытые двери библиотеки, а на нас. Наши взгляды на секунду встретились.
– Не забудьте, – с улыбкой напомнил он, – завтра утром мы вместе едем кататься.
Глава 10
В тот же день герцог пригласил меня к себе в кабинет. В дверях я столкнулась с Саймоном, который собирался уходить, сжав под мышкой кипу бумаг. Он придержал для меня дверь и улыбнулся своей очаровательной улыбкой. Он был совсем не похож на того человека, который после обеда так пристально всматривался в доктора из Вены.
Его светлость тут же приступил к делу:
– Насколько я понял, мисс Пенроуз, вы умеете ездить верхом?
– Я не каталась верхом с того времени, как умер мой отец.
– Но прежде вы катались много и хорошо?
– Много… верно.
– Не надо скромничать, мисс Пенроуз. По словам Дюваля, вы обучались верховой езде в Вене. Это о многом говорит.
– Значит, сэр, мне ничего не нужно добавлять, правда?
Мимолетная улыбка тронула его губы.
– Я желаю, – отрывисто проговорил он, – чтобы вы каждое утро катались с Пенелопой в парке.
– С радостью, сэр, но, к сожалению, у меня нет подходящего костюма.
– Я это предвидел. – Он выдвинул ящик стола, извлек оттуда связку ключей и, сняв один, протянул мне. – Возьмите. В вашей спальне есть большой запертый гардероб.
Я уже заметила гардероб и решила, что комнатой до моего приезда пользовались как чуланом.
– Там вы найдете подходящий костюм. Думаю, амазонки подойдут вам по размеру, но, если понадобится ушить или расставить, попросите миссис Гарни.
– Сэр, но согласится ли она принимать от меня приказания? – засомневалась я.
– Об этом я не подумал, – с некоторым раздражением ответил герцог, словно ему неприятна была тема разговора, и он хотел поскорее от меня избавиться. – Если будет нужно, я ей скажу.
Я поблагодарила его и собралась уходить.
– Пока я в замке, Дюваль будет кататься с вами. Так я пойму, насколько уверенно вы держитесь в седле. – Внезапно голос у него потеплел. – Надеюсь, вам понравятся верховые прогулки в Фэрмайле, мисс Пенроуз. В том, что они придутся по душе Дювалю, я не сомневаюсь.
Не знаю почему, но его последнее замечание расстроило меня.
Отперев платяной шкаф, я застыла в изумлении. Шелка, атлас, парча и бархат… ценные меха в полотняных чехлах… накидки, пальто… Я никогда не видела столь богатого гардероба, в котором каждая вещь к тому же стоила очень дорого.
Первой моей мыслью было: как же он любил ее! Вещи принадлежали женщине, которую герцог любил больше всех других. Я поспешно захлопнула дверцу шкафа. Мне не хотелось ни притрагиваться к ее вещам, ни даже смотреть на них. Такой всплеск чувств удивил и испугал меня. Кем бы она ни была, она более не присутствует в его жизни, и не мне размышлять над тем, кто она такая. Но почему я ревную?
Я подошла к окну и стала смотреть вниз, на двор. В гостевом крыле горел свет; за задернутыми занавесками наряжались, прихорашивались, сплетничали и… занимались любовью. Интересно, занимался ли герцог любовью с леди Хит сегодня ночью, пока ее муж спал? И если да, то какие чувства он к ней испытывает? Кто для него леди Хит? Что-то подсказывало мне: леди Хит с ее вызывающе яркой красотой для него не более чем забава. Возможно, он просто жалеет молодую женщину, доставшуюся старику, которая дарит ему свою страсть. Двор погрузился во тьму, когда я отвернулась от окна и снова отперла шкафы. Герцог пожелал, чтобы я каталась верхом вместе с Пенелопой. Поэтому мне следует отбросить гордость, ревность и вообще все чувства.
Я насчитала не меньше четырех костюмов для верховой езды со всеми полагающимися аксессуарами и выбрала черную амазонку классического покроя. Она вполне подходила мне по размеру, однако я была чуть выше ростом, чем ее прежняя обладательница. Впрочем, разглядывая себя в большом зеркале, я невольно испытала удовольствие.
На мне был самый красивый костюм для верховой езды, который я когда-либо примеряла. Вдруг я услышала, как дверь в мои апартаменты отворяется. Значит, Алиса принесла мне обед. Я поспешно захлопнула дверцу шкафа.
Однако в дверях стояла не Алиса, а миссис Гарни.
– Сегодня у Алисы выходной… – начала она и осеклась.
Я спокойно пояснила:
– Мне велено по утрам кататься верхом с мисс Пенелопой, его светлость приказал мне выбрать себе амазонку. Он сам дал мне ключ от этих шкафов. Как по-вашему, миссис Гарни, нельзя ли удлинить рукава и подол?
Экономка раскрыла рот, но не смогла ничего произнести. Я улыбнулась и дружелюбно продолжала:
– Буду очень вам признательна, если вы перешьете костюм. Герцог обещал переговорить с вами об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Пенелопа не выдержала:
– Конечно, пригласил, Уэйти! Именно это я и пыталась вам втолковать. Ну вот, разве я не говорила, что вы идиотка?
Я легонько встряхнула девчонку:
– Извинись сейчас же или ты никуда не пойдешь!
– Вы не посмеете!
– Еще как посмею, – заверила я ее.
Я видела, как ярость борется в ней с недоверием. Наконец, она сдалась и неуклюже пробормотала:
– Ну хорошо. Извиняюсь, Уэйти. А теперь, ради всего святого, пропустите нас.
Мисс Уэйт и самой не терпелось от нас избавиться. На меня она смотрела с неприкрытым подозрением. Не знаю, что заставило меня оглянуться, когда мы дошли до конца коридора. Мод Уэйт все еще стояла на месте и сверлила меня глазами, однако вся ее суетливость куда-то пропала, и ее напряженная, хрупкая фигурка дышала ненавистью.
Вот еще один человек, которому не по душе мое присутствие. Сначала Алиса, а теперь Мод Уэйт, не говоря уже о самой Пенелопе, которая сейчас терпит мое общество единственно потому, что без меня ей отказали бы в развлечении.
Спускаясь по парадной лестнице в банкетный зал, я чувствовала себя одинокой и несчастной, затерянной во враждебном мире.
Глава 9
Поскольку утром гости охотились, почти никто не стал переодеваться к обеду. У женщин времени хватило лишь на то, чтобы слегка поправить прически. Они явно проигрывали в сравнении с леди Хит, которая была одета с таким изяществом, что я заподозрила: она и носу не высунула на улицу, а все утро посвятила продумыванию своего туалета: Леди Хит явно упивалась своим превосходством. Ее престарелый супруг взирал на нее с гордостью. Я заметила, что и герцог не сводит с нее глаз.
Когда мы спускались по лестнице, Пенелопа вдруг оробела. Я ободряюще сжала ей руку и улыбнулась девочке. Ее темные глаза, так похожие на глаза ее отца, вспыхнули ответной благодарностью. Впервые я почувствовала, что между нами возможна дружба.
– Ты очень хорошенькая, – подбодрила я ее.
Мы вошли в зал. Никто не заметил нас. Гости болтали, не слушая друг друга. Богачам, которые здесь собрались, не было дела до гувернантки и ее ученицы. Я почувствовала себя задетой, однако не из-за себя лично. Как-никак, Пенелопа – дочь хозяина замка, и вот она стоит на пороге кала и страстно хочет, чтобы ее заметили.
Я слышала громкий смех, оживленную болтовню. Мне хотелось повернуться ко всем спиной и вернуться наверх, но ручка Пенелопы так дрожала от волнения, что мне не хватило духу лишить ее радости. Мы лишь отошли в сторону.
– Вам они не очень нравятся, мисс Пенроуз?
Я узнала тихий голос до того, как повернулась, и увидела герцога. На его смуглом лице играла насмешливая улыбка. Увидев, что я вспыхнула, он рассмеялся.
– Вам следует научиться скрывать свои чувства, Оливия. Прошу прощения, мисс Пенроуз. – Лениво, врастяжку он добавил: – Впрочем, почему я должен обращаться к вам «мисс Пенроуз», если мне все время хочется назвать вас по имени? Оно вам очень идет. Так вот, я говорю, с таким выразительным лицом трудно скрывать свои чувства. Да и жаль будет, если ваше красивое лицо превратится в холодную маску.
В ответ я сумела лишь придумать:
– Надеюсь, вам нравится новая прическа Пенелопы, ваша светлость?
На мгновение он удивленно поднял брови, потом повернулся к дочери и оглядел ее. Она жадно ждала его одобрения, склонив голову набок, чтобы продемонстрировать каскад пышных темных волос.
– Очень красиво, – кивнул он. – Мне нравится. В такое гнездышко ни одна птица не отложит яйца!
Он дразнил Пенелопу, а она с обожанием смотрела на него. Девочка гордилась отцом несмотря на то, что он не мог открыто признать ее.
Герцог окинул меня пристальным взглядом. Я порадовалась, что на мне хорошо сшитая твидовая юбка. Я вспомнила слова тети Агаты: «Всегда имей одну хорошую вещь в своем гардеробе, дорогая, даже если ради этого придется пожертвовать другими предметами туалета. Самый беспроигрышный вариант – хороший костюм».
– Примите мои поздравления, мисс Пенроуз. Вы одна из немногих знакомых мне женщин, кому идет лиловый.
Герцог – искусный льстец, подумала я, вот почему все женщины влюбляются в него. Все, кроме меня, поправилась я мысленно. Я прекрасно распознаю лесть. Пройдет совсем немного времени, и он переключит свое внимание на другую. А пока его забавляет возможность пофлиртовать с новой француженкой дочери.
– Не нужно недобрых мыслей, мисс Пенроуз, и не делайте неверных выводов. – Увидев, что я вздрогнула, герцог снова насмешливо улыбнулся. – Разве не говорил я вам, что у вас выразительное лицо?
С этими словами он ушел, очевидно сразу забыв и обо мне, и о ребенке. Он вновь присоединился к леди Хит. Я заметила, как они обменялись недвусмысленными взглядами. Заметила я также, как напряженно следит за ними ее престарелый супруг.
Нашими соседями по столу оказались Саймон Дюваль и низенький пожилой джентльмен с седыми волосами и ярко выраженным иностранным акцентом. Дюваль представил его как доктора Райнхарта из Вены. Доктор был рад встретить человека, побывавшего у него на родине.
– Мы с отцом жили у друзей, а потом снимали виллу в Гринцинге на окраине Вены, – сказала я ему. – Там я училась ездить верхом. Отец всегда говорил: венцы – лучшие в мире учителя верховой езды.
– Вы любите ездить верхом? – спросил Саймон.
– Очень!
– Непременно передам герцогу. Он с радостью позволит вам пользоваться его конюшней. Может, мы с вами могли бы кататься вместе?
– Я тоже! – закричала Пенелопа.
– Разумеется, – кивнул Саймон.
Мне приятно было узнать, что девочке нравится верховая езда. Так мы с ней познакомимся ближе, а может, и подружимся.
Вскоре я заметила, что доктор Райнхарт с интересом разглядывает девочку. Ничего удивительного: когда Пенелопа не дулась и не капризничала, у нее было живое, умное личико. Ее красивые глаза сверкнули; доктор ласково погладил ее по голове. Его жест был не просто вежливостью гостя. Мне показалось, девочка понравилась доктору.
Когда обед закончился, австриец склонился над моей рукой и выразил пожелание увидеться вновь.
– Надеюсь, так и будет, – ответила я ему по-немецки. – Нам с отцом очень понравилось в Вене.
– Кажется, фрейлейн, вы много путешествовали по Европе. Судя по словам герцога, вы прекрасно изучили разные страны.
– Довольно хорошо, – согласилась я. – Мой отец любил странствовать по свету, за что я ему очень благодарна.
Интересно, подумала я, почему герцог говорил доктору обо мне. Как будто прочитав мои мысли, доктор сказал:
– Естественно, его светлость немного рассказал мне о моих соседях по столу, ведь я в первый раз в замке и никого здесь не знаю. Позвольте сделать вам комплимент: вы прекрасно говорите по-немецки.
– Спасибо, герр доктор! Надеюсь, мне удастся обучить вашему языку и Пенелопу.
Он бросил мимолетный взгляд на девочку, которая живо болтала с Саймоном Дювалем. Для нее присутствие на званом обеде было волнующим событием. Интересно, кто предложил посадить нас за этот стол, сам герцог или Саймон Дюваль? Никто не сумел бы лучше разговорить Пенелопу, чем Саймон и добродушный доктор-австриец. Я очень удивилась, когда доктор тихо сказал мне:
– С нею будет нелегко. Она настроена враждебно и недоверчиво. Вам понадобится много терпения, фрейлейн.
– Откуда вы знаете, доктор? Как вы догадались?
– Я не гадал, дорогая моя. Моя профессия состоит в том, чтобы изучать поведение людей и их мозг. Одно разоблачает другое.
– Но Пенелопа во время обеда была весела!
– Слишком весела. Слишком возбуждена. Слишком благодарна за то, что ее заметили. Вам досталась трудная ученица, фрейлейн, однако впоследствии вы поймете, что ваши усилия не пропали даром – если у вас хватит терпения.
– Постепенно привыкну, доктор.
Он понимающе улыбнулся:
– Вам придется нелегко, потому что вы молоды и прямодушны. Вы не похожи на этих людей. – Он махнул рукой в сторону гостей, которые расходились по комнатам, чтобы вздремнуть после сытного обеда. – Все в них вызывает у вас отвращение. Впрочем, с чего бы вам любить их? Я разделяю ваши взгляды, фрейлейн, и не жду от вас терпимости к ним и им подобным. Но берегите силы для вашей ученицы.
– Постараюсь, доктор.
– Она наверняка уже испытывала ваше терпение.
– Как вы догадались?
Доктор рассмеялся:
– Я учился вместе с Фрейдом. О нем вы, конечно, слышали. Великий человек, чье учение еще не признано в полной мере.
Я поняла, что доктор Райнхарт – психиатр, представитель направления, которое многие считают новомодным и эксцентрическим. Интересно, как он оказался в Фэрмайле?
– Зачем вы здесь? – выпалила вдруг я.
– Я друг нашего хозяина, не более того. Я здесь не по воле долга, если вы об этом. Ваша ученица совершенно нормальная, здоровая девочка. Я приехал не из-за нее, но она интересует меня, как все одинокие дети. Рад слышать, что вы любите кататься верхом, фрейлейн. Настоятельно прошу ездить вместе с ней, разделять ее интересы…
– Вначале мне показалось, что ее вовсе ничего не интересует, и потому мне приятно было узнать, что она ездит верхом.
Его проницательные глаза пытливо смотрели на меня. Еще минута – и я начала бы рассказывать ему о том, что ей не хватает общества сверстников, и о нежелательной дружбе девочки с Алисой, но внезапно к нам подошел герцог, и доктор Райнхарт сказал:
– Ах, дорогой сэр, я наслаждаюсь обществом очаровательной мисс Пенроуз. Как вы и говорили, она в высшей степени интересная молодая леди.
– Я догадывался, что она вам понравится, доктор, Она бывала в вашем прекрасном городе.
– Да, верно. И превосходно владеет немецким.
Я сделала знак Пенелопе. Пора было возвращаться наверх. Она неохотно подчинилась, и я заметила, как ее губы кривятся в недовольной гримасе. Казалось, она сейчас воскликнет: кто ты такая, чтобы приказывать мне? Впрочем, рядом был ее опекун, и она помалкивала.
Доктор Райнхарт торжественно поцеловал девочке руку на прощание. Его жест польстил ей: она почувствовала себя взрослой. Я заметила, что Саймон Дюваль следит за ней с нескрываемым интересом. Наши взгляды встретились поверх ее головы. Он был привлекателен, даже красив, и он мне нравился. С ним одним в Фэрмайле я подружилась и надеялась, что он не забудет о своем обещании покататься вместе с нами.
Мне жаль было расставаться с доктором. Склонившись над моей рукой, он произнес:
– Надеюсь, мы с вами еще встретимся, фрейлейн.
– Вы еще приедете в Фэрмайл? – обрадовалась Пенелопа.
– Кто знает, дитя мое?
– Но когда? Когда?
Он пожал плечами и развел руками:
– Повторяю… кто знает?
– Доктор очень занятой человек, – вмешался в разговор опекун Пенелопы. – Он живет и работает в Лондоне, и у него много пациентов. Мы не должны навязывать ему свое общество.
– Но… он ведь еще приедет? Правда?
– С удовольствием, если того пожелает герцог, – торжественно ответил доктор Райнхарт.
– Пойдем, Пенелопа! – повторила я и начала подниматься по лестнице.
Девочка нехотя поплелась за мной. Оглянувшись, я, к удивлению своему, увидела, что доктор не ушел и не смешался с толпой гостей, – они с герцогом шли по направлению к библиотеке. О чем они разговаривали, я не слышала. Только когда они подошли к дверям, до меня донеслось несколько слов.
– Вы заедете перед отъездом во Вдовий дом? – спросил герцог:
– Я ни за что не уехал бы, не повидав вашей матушки.
Двери за ними закрылись.
– Что ж, вот все и кончилось! – со вздохом произнесла Пенелопа.
Я почти не слышала ее. Я размышляла о словах доктора и о том, с каким любопытством следил за ним Саймон Дюваль. Я поняла, он дорого бы заплатил за то, чтобы знать, о чем говорится за дверью.
Странно… может быть, визит психиатра как-то связан с матерью герцога? Она по собственной воле поселилась отдельно, хотя, пока герцог не женится, официальной владелицей замка считается она. Кстати, она и сегодня не принимала гостей сына. И почему герцог хотел, чтобы доктор Райнхарт нанес ей визит?
– Интересно прокатиться за один день в Лондон и обратно! – говорила тем временем Пенелопа, взбираясь по лестнице.
– Разве доктор Райнхарт приехал на один день?
– Да. Он мне говорил.
Поднявшись на площадку, я оглянулась. Саймон Дюваль не двинулся с места, но, сейчас он смотрел не на закрытые двери библиотеки, а на нас. Наши взгляды на секунду встретились.
– Не забудьте, – с улыбкой напомнил он, – завтра утром мы вместе едем кататься.
Глава 10
В тот же день герцог пригласил меня к себе в кабинет. В дверях я столкнулась с Саймоном, который собирался уходить, сжав под мышкой кипу бумаг. Он придержал для меня дверь и улыбнулся своей очаровательной улыбкой. Он был совсем не похож на того человека, который после обеда так пристально всматривался в доктора из Вены.
Его светлость тут же приступил к делу:
– Насколько я понял, мисс Пенроуз, вы умеете ездить верхом?
– Я не каталась верхом с того времени, как умер мой отец.
– Но прежде вы катались много и хорошо?
– Много… верно.
– Не надо скромничать, мисс Пенроуз. По словам Дюваля, вы обучались верховой езде в Вене. Это о многом говорит.
– Значит, сэр, мне ничего не нужно добавлять, правда?
Мимолетная улыбка тронула его губы.
– Я желаю, – отрывисто проговорил он, – чтобы вы каждое утро катались с Пенелопой в парке.
– С радостью, сэр, но, к сожалению, у меня нет подходящего костюма.
– Я это предвидел. – Он выдвинул ящик стола, извлек оттуда связку ключей и, сняв один, протянул мне. – Возьмите. В вашей спальне есть большой запертый гардероб.
Я уже заметила гардероб и решила, что комнатой до моего приезда пользовались как чуланом.
– Там вы найдете подходящий костюм. Думаю, амазонки подойдут вам по размеру, но, если понадобится ушить или расставить, попросите миссис Гарни.
– Сэр, но согласится ли она принимать от меня приказания? – засомневалась я.
– Об этом я не подумал, – с некоторым раздражением ответил герцог, словно ему неприятна была тема разговора, и он хотел поскорее от меня избавиться. – Если будет нужно, я ей скажу.
Я поблагодарила его и собралась уходить.
– Пока я в замке, Дюваль будет кататься с вами. Так я пойму, насколько уверенно вы держитесь в седле. – Внезапно голос у него потеплел. – Надеюсь, вам понравятся верховые прогулки в Фэрмайле, мисс Пенроуз. В том, что они придутся по душе Дювалю, я не сомневаюсь.
Не знаю почему, но его последнее замечание расстроило меня.
Отперев платяной шкаф, я застыла в изумлении. Шелка, атлас, парча и бархат… ценные меха в полотняных чехлах… накидки, пальто… Я никогда не видела столь богатого гардероба, в котором каждая вещь к тому же стоила очень дорого.
Первой моей мыслью было: как же он любил ее! Вещи принадлежали женщине, которую герцог любил больше всех других. Я поспешно захлопнула дверцу шкафа. Мне не хотелось ни притрагиваться к ее вещам, ни даже смотреть на них. Такой всплеск чувств удивил и испугал меня. Кем бы она ни была, она более не присутствует в его жизни, и не мне размышлять над тем, кто она такая. Но почему я ревную?
Я подошла к окну и стала смотреть вниз, на двор. В гостевом крыле горел свет; за задернутыми занавесками наряжались, прихорашивались, сплетничали и… занимались любовью. Интересно, занимался ли герцог любовью с леди Хит сегодня ночью, пока ее муж спал? И если да, то какие чувства он к ней испытывает? Кто для него леди Хит? Что-то подсказывало мне: леди Хит с ее вызывающе яркой красотой для него не более чем забава. Возможно, он просто жалеет молодую женщину, доставшуюся старику, которая дарит ему свою страсть. Двор погрузился во тьму, когда я отвернулась от окна и снова отперла шкафы. Герцог пожелал, чтобы я каталась верхом вместе с Пенелопой. Поэтому мне следует отбросить гордость, ревность и вообще все чувства.
Я насчитала не меньше четырех костюмов для верховой езды со всеми полагающимися аксессуарами и выбрала черную амазонку классического покроя. Она вполне подходила мне по размеру, однако я была чуть выше ростом, чем ее прежняя обладательница. Впрочем, разглядывая себя в большом зеркале, я невольно испытала удовольствие.
На мне был самый красивый костюм для верховой езды, который я когда-либо примеряла. Вдруг я услышала, как дверь в мои апартаменты отворяется. Значит, Алиса принесла мне обед. Я поспешно захлопнула дверцу шкафа.
Однако в дверях стояла не Алиса, а миссис Гарни.
– Сегодня у Алисы выходной… – начала она и осеклась.
Я спокойно пояснила:
– Мне велено по утрам кататься верхом с мисс Пенелопой, его светлость приказал мне выбрать себе амазонку. Он сам дал мне ключ от этих шкафов. Как по-вашему, миссис Гарни, нельзя ли удлинить рукава и подол?
Экономка раскрыла рот, но не смогла ничего произнести. Я улыбнулась и дружелюбно продолжала:
– Буду очень вам признательна, если вы перешьете костюм. Герцог обещал переговорить с вами об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15