Раньше с Сергея не требовали денег: не чуждый осторожности, Сало, по-видимому, остерегался преследовать детей влиятельных родителей, а две новенькие - черная служебная и белая собственная - "волги" Холмогорова-старшего говорили сами за себя. Но вскоре, после того как осиротевший Сергей оказался беззащитен, к нему подкатили посланцы от Сала и затребовали дань. Сергей отказался платить и для начала получил пару оплеух. Затем три дня его не трогали, а на четвертый подкараулили во дворе и силой усадили на скамейку. Час был поздний, никто не мешал, и подручные Сала не спеша расправились с Сергеем: двое заломили ему руки за спину, а третий наотмашь бил по лицу и громко считал удары, ибо жертва была приговорена к тридцати "горячим". При первых ударах Сергей зажмурился и стиснул зубы, чтобы не закричать, а потом почти что отключился - голова дергалась, гудела и раскалывалась от боли, в глазах стоял красноватый туман, а из разбитого носа сочилась кровь, затруднявшая дыхание.
Вывел его из отключки чей-то спокойный голос: "За что тебя били? Не стесняйся, говори правду". Сергей приоткрыл заплывшие глаза и увидел над собой высокого мужчину, который теребил его за плечо. Во рту было полно крови, и Сергей сплюнул на землю. "Сволочи! - прошептал он разбитыми губами. - Сволочи проклятые!" - "Положим, это я и без тебя знаю, - сказал мужчина. - Еще бы, трое на одного. Что ты им сделал?" - "Ничего", - пробурчал Сергей. "Просто так не бьют, - резонно возразил мужчина. - Ну, признавайся". - "Из-за денег". "Ты что, брал у них в долг и не отдал?" - "Нет, они здесь, во дворе, собирают со всех дань одному жирному трутню, которого сами боятся как огня", - ответил Сергей. "О, новое проявление диктатуры пролетариата! - насмешливо присвистнул мужчина. - Ну как, очухался? Вставай, пойдем ко мне. Приведем тебя в порядок. Ты, по-моему, живешь в седьмом подъезде? Это у твоих родителей белая "волга" с полосатыми чехлами?.."
Мужчина помог Сергею подняться и привел к себе. Какая-то старушка отворила им дверь, взглянула на Сергея и запричитала: "Что деется?! Ма-а! Где же вы, Виктор Алексаныч, такого битого мальца-то подобрали? Кровищи на ем сколько!" "Здесь, во дворе, хулиганы на него напали, - ответил мужчина. - Помогите-ка нам, дорогая. Я, пожалуй, займусь молодым человеком, а вы тем временем приведите в божеский вид его одежду". - "А фулюганы-то? - полюбопытствовала старушка. - Неужто сами отвязались?" - "Я их слегка проучил. Двоих столкнул лбами, а третьему выдал такого леща, что надолго запомнит, - посмеиваясь, объяснил мужчина и, повернувшись к Сергею, добавил с притворной строгостью: Ты не вешай нос - до свадьбы заживет! Быстренько снимай джемпер, рубашку и брюки. Тебе просто повезло: соседка у меня - дама добрейшей души, она почистит и отпарит твою экипировку".
Мужчина отвел Сергея в ванную, дал чистое полотенце и свою пижамную куртку, а когда Сергей умылся, обработал его лицо сперва какой-то едкой жидкостью, а затем кремом и пудрой. Пока он трудился над ним, Сергей успел внимательно рассмотреть своего спасителя. Высокий и сероглазый шатен лет тридцати, одет с иголочки. Руки у него были очень красивые, с тонкими длинными пальцами, а улыбка удивительно приятная.
"Теперь совсем другое дело, - с удовлетворением заметил мужчина и протянул руку: - Будем знакомы - Виктор Александрович Вороновский". - "Холмогоров Сергей!" - "Кто твои родители?" - "Мама работает в Доме моделей на Невском, а отец... - Сергей запнулся. - Он умер зимой". - "Понятно, - протянул Вороновский.- Извини, не знал... Давай, Сережа, выпьем с тобой по чашке кофе. Да и рюмочка бенедиктина тебе совсем не повредит. Это легкий ликер, так сказать, для бодрости духа..."
Вороновский напоил его крепким кофе и рассказал о том, что он юрист, живет один и любит спорт. Точнее - книги и спорт. Книги помогают понять жизнь и обрести свое "я", а спорт укрепляет здоровье и, что крайне важно, позволяет защитить это самое "я". "Человек, дорогой Сережа, должен уметь многое, вдумчиво наставлял Виктор Александрович. - В жизни обстоятельства частенько складываются так, что волей-неволей приходится принимать бой, в том числе и рукопашный. Заруби себе на носу, что всегда лучше бить первым, нежели ждать, когда тебя ударят. И еще - надо уметь держать удары. Научишься этому - будешь в полном порядке. Кстати, если завтра вечером ты ничем не занят сходим на Зимний стадион. Там финал первенства города по борьбе самбо. Думаю, тебе это полезно..."
Поучительный разговор прервало появление старушки принесшей его вещи. Сергей поблагодарил ее и Виктора Александровича, на прощание выпил еще одну рюмку ликера и ушел домой в приподнятом настроении.
На следующий день Сергей вместе с Вороновским увлеченно наблюдал за ходом схваток на ковре Зимнего стадиона, а после вручения наград Виктор Александрович поздоровался с человеком в синем тренировочном костюме с гербом СССР на груди, отвел его в сторонку и сказал: "Паша, маленькая просьба. Возьми к себе парня, сделай из него человека". - "Вот этого? - Паша критически осмотрел Сергея с головы до ног, поморщился и спросил: - Тебе сколько четырнадцать?" - "Тринадцать", - соврал Сергей, зачем-то прибавив себе год. "Дела не будет. - Паша перевел взгляд на Вороновского. - Ты же знаешь, я беру новичков не старше десяти. Витя, мой цикл: три года всесторонней общефизической подготовки, еще три года специальных занятий и тогда - на ковер. Только так может получиться борец с приличным потенциалом". - "Паша, ты не понял. - Вороновский усмехнулся. - Я прошу сделать из него человека, а не чемпиона. Буду тебе обязан". - "Ладно, Витя, договорились! - Паша хлопнул Вороновского по плечу и уже на ходу бросил Сергею: - Придешь в сентябре. Запомни адресок..."
По дороге домой Вороновский подробно расспросил Сергея о Сале и день спустя жестоко проучил его. Сергей не присутствовал при этом, но весь толстовский дом гудел как улей, и каждый мальчишка с упоением рассказывал другим о столь выдающемся событии. Возвращаясь с работы, Вороновский подошел к столику, за которым доминошники забивали "козла", отвел Сало за угол, о чем-то спросил и в мгновение ока рывком перебросил через себя его стокилограммовую тушу. Затем повторил тот же прием, брезгливо вытер руки носовым платком и ушел. Сало отливали водой, и дней десять он не высовывал носа во двор. Больше всего Сергея тронуло то, что Виктор Александрович об этом поступке ни словом не обмолвился.
В июле Сергея отправили в пионерский лагерь на Карельском перешейке, а когда в августе он вернулся домой и первым делом побежал к Вороновскому, то уже не застал его - выяснилось, что Виктор Александрович куда-то переехал. Искать Вороновского через адресный стол он постеснялся, боясь показаться навязчивым.
Поздней осенью того же 1965 года его мать стала гражданкой Боголеповой, а доцент перебрался к ним в толстовский дом. Отношения между Сергеем и доцентом так и не наладились, им было неуютно под одной крышей. Прошло долгих пять лет, прежде чем они без сожалений расстались, - как только Сергей поступил в Инженерно-строительный институт, мать сухо, по-деловому предложила ему навсегда перебазироваться на Красную улицу, в пустующую холостяцкую комнату Боголепова.
После окончания института Сергею отдали отцовскую "волгу". Доцент был не в ладах с техникой и, судя по всему, посчитал, что сей широкий жест со всех точек зрения выглядит уместным и практичным. Как-никак Сергей уже взрослый, имеет водительские права и, кроме того, по закону может претендовать на часть наследственной массы, образовавшейся после смерти отца. А так и люди ничего плохого о них не скажут, и сам Сергей в обозримом будущем не предъявит к ним имущественных претензий.
Сергей отъездил на белой "волге" два года и чрезвычайно удачно сбыл ее небритому горцу, доставившему с Кавказа на Кузнечный рынок груз ранних помидоров. Взамен он купил новенькие "жигули" и обставил бывшую обитель Боголепова современной мебелью. Оставшиеся деньги он решил понемногу тратить на развлечения и покупку одежды, с тем чтобы растянуть их лет на пять-шесть, но они растаяли меньше чем за год.
А Вороновского Сергей увидел только через тринадцать лет, в июне нынешнего, 1978 года, причем случайно - ехал на машине по улице Салтыкова-Щедрина, от нечего делать заглянул в кинотеатр "Спартак" и у окошка кассы заметил знакомое лицо. "Добрый вечер, Виктор Александрович!" обрадованно воскликнул Сергей. Вороновский обернулся на зов и, чуть-чуть нахмурясь, вопросительно взглянул на него. "Не узнаете?" - "Постойте, постойте! - Ледяная настороженность в глазах Вороновского мигом растаяла. Неужели... вы - тот интеллигентный мальчик Сережа из толстовского дома?" - "Он самый!" - "Рад вас приветствовать! - Вороновский шагнул навстречу и по-отечески взял Сергея за плечи. - Сережа, как время летит - вы стали настоящим мужчиной, да еще каким!" - "Спасибо за комплимент! - Сергей засмеялся. - Где вы теперь живете?" - "Здесь, рядышком... Знаете ли, дорогой мой, мне пришла в голову блестящая мысль: давайте плюнем на этот фильм, пойдем ко мне и поужинаем тет-а-тет. Согласны?" - "Конечно! - заверил Сергей. - С большим удовольствием". - "Закуски у меня превосходные, и коньяк не из худших. - Вороновский взял его под руку и повел к выходу. - Выпьем за встречу." - "Я за рулем", - с оттенком сожаления произнес Сергей. "У вас своя машина? Прекрасно! А я предпочитаю такси, мне так удобнее... Кстати, машина не помеха моему предложению. Сейчас мы перегоним ее к американскому консульству, где она спокойненько переночует под охраной нашей доблестной милиции..."
Летом по выходным дням они вместе ездили за город, загорали, купались в Финском заливе, обедали в лучших ресторанах, а в первых числах августа Виктор Александрович заговорил об отпуске и особенно рекомендовал Сочи...
- Сережа! - окликнула его Лена.
Услышав свое имя, Сергей в мгновение ока перенесся из прошлого в настоящее, оглянулся и негромко присвистнул - девушка настолько преобразилась, что трудно было узнать. Ниспадавший широкими складками плащ из серебристой ткани и остроносые босоножки на шпильке придали ее и без того изящной фигурке особую легкость, умело наложенные тени на веках удлинили глаза, а светло-коралловая помада подчеркнула мягкие линии губ.
- Как я выгляжу? - Лена повернулась на одной ноге и в ожидании ответа затеребила краешек косынки.
- Бесподобно! - С церемонным поклоном Сергей отворил дверцу "жигулей" и, невольно подражая Вороновскому, произнес бархатным тоном: - Милости прошу!
В "Астории" им предоставили столик на двоих. Вышколенный официант принял заказ, быстро подал закуски, с еле слышным хлопком открыл шампанское и, наполнив бокалы, пожелал приятно провести вечер. Все было на должном уровне, поэтому Сергей сдержанно поблагодарил официанта, решив не поскупиться на чаевые. Он чувствовал себя как рыба в воде, чего нельзя было сказать о Лене. Первые полчаса ей казалось, что все сидевшие за столиками люди посмеиваются над нею, принимая за неотесанную деревенщину, невесть как попавшую в избранное общество. Откровенно говоря, многое здесь и впрямь было ей в диковину. Например, смокинг на чопорном метрдотеле, которого Лена с испуга приняла за посла иностранной державы, или миноги под маринадом - они были до того похожи на змей, что ее едва не стошнило.
Сергей, должно быть, догадался, что девушке не по себе, и пытался развлечь ее анекдотами про чукчу, но это не помогло - Лена принужденно улыбалась и не могла побороть скованности. Выручило ее шампанское - после второго бокала зажатость как рукой сняло. А когда заиграл оркестр и Сергей повел е+танцевать, стало совсем хорошо; во всяком случае, наплясалась она до упаду.
Из ресторана они вышли ровно в полночь.
- Какая красота! - Лена зачарованно смотрела на Исаакиевскую площадь, подернутую легкой дымкой. - Сказка!
- Пойдем ко мне? - предложил Сергей. Лена опустила глаза и, помешкав, дрогнувшим голосом пробормотала:
- Может быть, в другой раз?
- В другой так в другой, - согласился Сергей. - Тогда что, будем ловить такси? От меня попахивает спиртным, вряд ли стоит садиться за руль. В принципе я не против риска, но, сами понимаете...
- Конечно-конечно, - торопливо закивала головой Лена. - Проводите меня до метро.
- Нет возражений.
И, взявшись за руки, они пошли по улице Герцена к Невскому проспекту.
По дороге Сергей молчал. Насыщенный влагой ветер приятно холодил разгоряченное лицо, привнося в душу умиротворение. Приятно сознавать, что ты поступил по-мужски. Сказались уроки Вороновского, с презрением отзывавшегося о бульдозерной тактике в общении с женщинами. Разумеется, не следует церемониться с гетерами, их берут штурмом и натиском, поскольку у гетер важен только уровень обслуживания, сексуальный профессионализм, чем они должны владеть в совершенстве. Что же касается порядочных женщин, то, по мнению Виктора Александровича, каждая из них, будучи потенциальной матерью, подвластна древнейшему инстинкту гнездования, почти не свойственному современным мужчинам. За одно это женщинами надо дорожить окружать их вниманием, проявлять такт, относиться к ним с отменной учтивостью. А нашим, советским женщинам, кроме того, надо искренне сострадать. Смолоду они, бедные, даже не представляют себе, что их ждет впереди. Мало того, что им предстоит работать наравне с мужчинами, на них ляжет непомерная нагрузка - без конца выстаивать в очередях за продуктами, рожать и воспитывать детей, стирать, стряпать, прибираться и с быстротой молнии отнимать у мужей получку, прежде чем они ее пропьют или проиграют...
- Сережа, вы не обиделись? - неуверенно проговорила Лена, останавливаясь на мосту через Мойку. - Честное слово, я бы пошла к вам, если бы не девочки...
- Какие девочки? - не понял Сергей.
- Наши, из общежития... Они не уснут, пока я не расскажу про "Асторию". Они же собирали меня, отдали все лучшее. Босоножки дала Таня с мехфака, косынка Жени, моей новой соседки, плащ Фиры, подарок ее сестры из Израиля...
Сергей засмеялся и привлек Лену к себе. Она уткнулась лицом ему в грудь и спросила:
- Вы правда не в обиде? Честно-честно?
- Господи, какая же ты глупышка!
Дальше они шли обнявшись, а у входа в метро Сергей бережно поцеловал девушку, дал ей номер своего телефона и условился что она позвонит послезавтра.
5. БЕСЕДА О ЛАБИРИНТЕ
В воскресенье Сергей проснулся поздно, кое-как позавтракал и бесцельно прослонялся из угла в угол до половины третьего, когда подошла пора ехать к Вороновскому.
- Рад вас приветствовать, Сережа! - Вороновский встретил его безмятежной улыбкой.- Извините, я по-домашнему.
На нем был тончайший свитер светло-голубой расцветки и фирменные джинсы "Ли".
- За месяц, проведенный в милой моему сердцу черноморской здравнице, я, знаете ли, так привык к вашему обществу, что эти дни мне вас недоставало, признался Вороновский, жестом предлагая Сергею пройти в гостиную. Располагайтесь поудобнее, закуривайте и расскажите, что новенького в городе и в свете.
- Понимайте, Виктор Александрович, я...- сбивчиво начал Сергей. - К сожалению, я не достал деньги.
- Стоит ли расстраиваться из-за пустяков? Поверьте, это не самое страшное в нашей многотрудной жизни. Согласны?
- Лучше скажите сразу, что я должен сделать...
- Не спешите, дорогой мой, не спешите. Вы, надеюсь, располагаете временем?
Сергей кивнул.
- Превосходно! - Вороновский вновь озарился улыбкой. - Не далее как вчера один весьма достойный человек из числа моих доброжелателей подкинул мне гастрономический презент. Как вы относитесь к бутылочке "Камю" в сопровождении малосольной лососинки?
- Я за рулем.
- Невелика важность, - заметил Вороновский. - Доберетесь домой на такси, а ваш мустанг переночует под моими окнами. Мы же вдосталь насладимся дарами природы и потолкуем о наших с вами совместных целях и задачах.
Пока Вороновский накрывал стол, Сергей следил за его уверенными движениями и думал о том, что Виктор Александрович действительно необыкновенный человек. Вот кто умеет жить по-настоящему. Взять хотя бы его обстановку. Инкрустированный латунью и черепахой черный шкафчик с мраморной доской, на которой стоят старинные часы из позолоченной бронзы, две фигуры то ли греческих, то ли римских воинов на консольных подставках, беломраморная голова Аристотеля, картины на стенах - это ведь не случайное скопище дорогостоящих вещей. А запах? Сергей потянул носом. В гостиной пахло кожей, американскими сигаретами "Кент" и мужской туалетной водой "Кристиан Диор". Разве запах не характеризует хозяина дома?
- Интересуетесь живописью? - спросил Вороновский, проследив взгляд Сергея. - Здесь есть неплохие работы. Эта и эта - Клевер, та - Суходольский, за вашей спиной - Айвазовский, в углу - Маковский, а у двери - Бенуа. Но самые любимые - у меня в спальне. Там Левитан и Коровин.
Завершив приготовления, Вороновский сел за стол, произнес несколько шутливых тостов и, утолив голод, с удовольствием закурил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77