А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Под сотнями тысяч тонн бетона погребена зараженная радиацией земля – ярко-белого цвета атоллы как памятники человеческому безумию.
Аэродром на Уэйке, как, впрочем, и на Мидуэе, относился к числу тех военно-воздушных баз, на которых днем и ночью царило оживление. На нем могли приземляться и стремительно несущиеся истребители, и тяжелые бомбардировщики, и толстобрюхие «Боинги» и транспортные самолеты «атлас», доставлявшие сюда целые стены домов, кондиционеры, бетонные блоки для подземных сооружений и разборные резервуары для горючего. Два специальных судна, оборудованные гигантскими эскалаторами и буровыми ложками, вот уже на протяжении нескольких месяцев упорно прогрызали коралловую гряду у Токи-Пойнт и Пёрл-Айленда в северной части Уэйка, прокладывая фарватер в лагуну. Полковник Хэлл месяцев десять назад узнал о новых планах, и после этого их сонному бытию пришел конец. Рай превратился в ад, в котором правила бал техника. Рев тяжелых авиамоторов, лязг и скрип морских землечерпалок, грохот бетономешалок теперь заглушали шелест ветра и шум волн. С Гавайских островов сюда приехали триста строительных рабочих, техники, инженеры, подрывники, военные архитекторы. Все они были специально отобраны, неоднократно проверены ЦРУ и дали подписку о неразглашении военной тайны. Новый городок возник на Пёрл-Айленде, а вокруг вилась как бы кольцевая дорога с двумя барами, кинотеатром, спортивным центром, площадкой для игры в бейсбол, футбольным полем и теннисным кортом.
Вот только женщин не было. Даже в качестве секретарей. И в госпитале работали только санитары. Стоит ли удивляться, что без драк здесь не обходится ни один вечер…
На следующее утро адмирал Краун объехал атолл, осмотрел свои новые владения и затем сказал полковнику Хэллу:
– Здесь воистину мог быть рай, если бы человек не обнаружил его. Много я повидал прекрасных островов и лагун – Уэйк затмевает их все. Даже Бора-Бора с ним не сравнится. Здесь и пальмы выше, и песок белее, и лагуна больше, и вода в ней более голубая, и воздух чище – мечта, да и только, тихоокеанская мечта. – Краун повел узкими плечами, словно ему вдруг стало зябко. – Я приехал, имея на руках приказ разнести здесь все вдребезги. На Уэйке мы будем теперь испытывать новые виды вооружений. Только не пяльте на меня глаза, Том, и не стойте с таким глупым видом – пальмы будут стоять по-прежнему, но под их сенью человек будет претворять в жизнь свое смутное, непостижимое желание создавать все более эффективные, все более совершенные средства собственного уничтожения. Возможно, когда-нибудь у Уэйка будет такая же слава, как у атолла Бикини.
– Сохрани бог! – громко сказал полковник Хэлл.
– Вот это вряд ли. – Краун с саркастическим видом небрежно махнул рукой. – Иной раз у меня возникает ощущение, что этот самый господь бог только и ждет, когда сотворенный им мир вновь исчезнет…
Вечером адмирал Краун в полном одиночестве сидел на складном стуле на берегу маленькой бухты Пёрл-Айленд, любовался багровым закатом и плывущими по небу огромными облаками какой-то необычайно причудливой формы, смотрел на сверкающие золотистым блеском воды и покачивающиеся на ветру пальмы, на фоне багряного неба похожие на рачьи клешни. Непостижимая, хватающая за душу красота, прямо-таки призывающая человека смириться и одуматься.
«Через три месяца здесь уже будет множество подводных лодок, – подумал Краун и попытался вслух попросить у лагуны прощения. – Что же они доставят сюда? Многое мне сообщили, но этого так и не сказали. Я знаю лишь, что никто не должен знать, чем мы здесь будем заниматься».
Иван Викторович Яковлев в эти дни также перебрался к новому месту стоянки своего соединения. На борту таинственной подводной лодки типа «Чарли» – по классификации НАТО, шедшей впереди его небольшой флотилии, он вошел в бухту Казатка. Они медленно прошли мимо одного из островов Курильской гряды – Итурупа, где ничто не радовало глаз, а в середине находились два действующих вулкана. Все вокруг заволокло туманом, от голых склонов веяло каким-то враждебным духом, при виде иссеченных ветром прибрежных скал становилось как-то не по себе.
Яковлев стоял на мостике ходовой рубки и молча смотрел на островную гряду. Она раскинулась на 200 километров – 200 километров враждебной, вечно враждебной человеку природы. Только один-единственный город – Курильск. И то на другой стороне. На Охотском море. Там расположен штаб Курильской дивизии и базируется флотилия торпедных катеров. Но Яковлев уже знал, что с боевыми товарищами контактов у него практически не будет.
В отличие от адмирала Крауна Иван Викторович не был настроен на романтический лад. Он стоял, закутавшись в прорезиненный плащ, высоко подняв воротник и опустив подбородный ремень фуражки, и думал лишь о том, что ему предстоит сделать в ближайшие недели. В данный момент за ним в кильватере шли подводные лодки типа «Дельта» и «Эхо И», плавучая база подводных лодок типа «Угра» и поражающий воображение корабль радиоэлектронной разведки типа «Приморье». Яковлеву уже сообщили о подходе корабля аналогичного типа – «Забайкалье», который в настоящее время шел из Владивостока к Курилам. В результате у Яковлева в подчинении будет небольшая, но очень мощная армада из самых современных кораблей. Они наглядно демонстрировали, какое значение придается его заданию. Яковлев был горд собой. И плевать ему на остров Итуруп с его враждебной человеку природой. Море – вот его владения, и здесь он хотел стать неуязвимым.
Когда Яковлев со своей флотилией покинул Петропавловск, адмирал Емшин сказал адмиралу Прасолову: «Кто знает, увидим ли мы его когда-нибудь…» Из Главного штаба дали крайне скудную информацию о задании Яковлева: лишь уклончиво сообщили, что оно очень серьезное. Это могло означать все что угодно и давало простор фантазии: почему такого человека отправляют в боевое плавание во главе флотилии подводных лодок новейшей конструкции? В их торпедных аппаратах вполне могли бы разместиться и сверхмалые подводные лодки. О них ему тоже ничего не известно. Может, его задание связано с требованием Японии вернуть ей Курильские острова, которые мы заняли в 1945 году?
– Нет! – лаконично ответил Прасолов.
– Но мы ведь постоянно укрепляем там военно-морские и военно-воздушные базы и усиливаем гарнизоны. Ежедневно в Японии проходят антисоветские демонстрации. Может, Яковлеву поручено продемонстрировать силу?
– Все проблемы в отношениях с Японией будут разрешены дипломатическим путем. Американцы для нас гораздо важнее.
– А где здесь американцы? – с недоуменным видом спросил Емшин.
– К примеру, на атолле Уэйк. Согласно агентурным данным, полученным Главным штабом, американцы готовятся там к испытанию новых видов военно-морских вооружений. Этим-то и займется Яковлев. – Прасолов недовольно скривил рот. – А мне выпала честь руководить всей операцией. Обними меня, Николай Иванович, и вырази свое сочувствие. В таких случаях никому сладко не приходится. И всегда можно оказаться в положении человека, у которого огромная дыра в штанах.
Яковлев не ведал таких сомнений. Как уже было сказано, когда он прибыл в район проведения операции, его охватило чувство гордости. В этот момент ему навстречу вышли советские патрульные катера типа «Шершень» – маленькие, мощные, юркие, способные развивать огромную скорость. А также катера на подводных крыльях типа «Пчела», скорость у которых была просто фантастическая – 50 узлов. Они окружили флотилию Яковлева и по старой морской традиции приветствовали нового боевого товарища ревом сирен.
В гавани на борт поднялся командир Курильской военно-морской базы адмирал Макаренков и пожал Яковлеву руку.
– Рад вас видеть, Иван Викторович, – сказал он, но лицо его выражало какие угодно чувства, но только не радость. – Итак, вы прибыли, но я, право, не знаю, что с вами делать. Казатка не приспособлена для стоянки кораблей такого класса. Придется вам встать на внешнем рейде.
– У вас есть склад, товарищ адмирал? – спросил Яковлев. Маленький городишко действительно произвел на него тягостное впечатление. Порт для стоянки рыбацких судов. Узкий пирс для стоянки патрульных катеров. Низкие дома. Блестящие от дождя мостовые. Радиостанция с высокой антенной. Полуразвалившаяся двухярусная пагода – напоминание о былом японском владычестве.
– Ну разумеется, у нас есть склады, – оскорбленным тоном ответил Макаренков.
– Этого вполне достаточно. Мне нужна лишь база для снабжения. – Яковлев показал рукой в сторону океана. – Вся наша жизнь будет протекать под водой. Вы нас очень редко будете видеть, товарищ адмирал.
В бухте Бискейн продолжалась обычная, повседневная работа с дельфинами. Хелен больше не упоминала о Сан-Диего, а Ролингс предпочитал не затрагивать эту тему. Предстояло провести испытания новых приборов: радарных устройств повышенной чувствительности, которые дельфины должны были подносить к тому или иному объекту, фотокамер, заряженных фотохроматической пленкой. С их помощью должны были получаться поразительно четкие снимки лежащих на глубине подводных лодок, и конечно же работать с ними тоже должны были дельфины. Но в первую очередь доктор Финли экспериментировал со специальным микрофоном и новым компьютером, способным графически изобразить 200 000 колебаний, воспринимаемых дельфинами. Финли надеялся, что вскоре окажется возможным с помощью компьютерного передатчика на волнах той же длины вести беседы с умными животными.
Но самое главное – это отработка боевых операций под водой.
К этому моменту было сформировано уже шесть рот по десять дельфинов в каждой, а командирами назначены самые разумные из них – Джон, Ронни, Гарри, Генри, Бобби и Робби. Они постоянно много часов подряд стремительно уносились в открытое море, искали цели, докладывали об их обнаружении, а затем топили их с помощью учебных мин, которые не взрывались, а лишь после воспламенения передавали на сушу электросигналы. Цель поражена!
Во время этих учебных операций обнаружились некоторые странные вещи. Как-то вечером доктор Финли поднялся на террасу бунгало, где сидел Ролингс, и раскрыл свою небольшую записную книжку. Она всегда висела у него на шее на кожаном ремешке. И заполучить ее можно было, лишь предварительно убив Финли. Он записывал в нее то, что никогда бы не решился сообщить в официальном докладе.
– Тут выяснилось кое-что, и это меня очень беспокоит, – сказал он и взял приготовленный Ролингсом коктейль. – Джон и Гарри, то есть 1-я и 3-я роты, исполняют лишь приказы Хелен. Три раза я наблюдал, как Хелен вместе с другими дельфинами плавала в море. Я послал к ним Джона и его ребят, они поплыли с заданием, но на полпути остановились и начали валять дурака. Поиграли друг с другом и как ни в чем не бывало вернулись назад. На все увещевания Джон реагировал так, будто он глухой. Чуть позднее то же самое произошло с Гарри. Сперва я решил, что это просто случайность, но, когда начал их вместе тренировать, все пошло кувырком. Все животные из обеих рот вели себя так, будто ничего не слышат. Через два дня Хелен опять стала работать с Джоном и Гарри, и, гляди-ка, они так лихо «потопили» девять кораблей! И тут мне стало ясно: это не случайно. Две роты слушаются только Хелен.
– Ты с ней уже говорил об этом, Джеймс?
– Нет. Я сперва хотел с тобой посоветоваться.
– Когда дойдем до дела, это может катастрофой кончиться. – Доктор Ролингс посмотрел на бунгало Хелен. – Вся операция окажется под угрозой срыва, если выяснится, что дельфины повинуются только тому, кому они симпатизируют. С этим мы пока еще не сталкивались…
– После того, что я видел, мы должны изменить всю программу тренировок. Ее нужно полностью переделать. Наши дети слишком ориентируются на нас, на наши индивидуальные качества. Но они, безусловно, обязаны также слушаться любого, кто отдает им приказы, разумеется, когда привыкнут к нему. Первым делом мы произведем некоторую замену. Хелен займется Робби и Генри…
– Об этом нужно с ней поговорить, – сказал Ролингс и допил свой коктейль. – Думаю, главная проблема в принципиальном отличии ее от нас, то есть в том, что Хелен – женщина. Дельфины могут влюбляться, это мы знаем. И об этом я уже давно думаю. Хелен здесь?
– Нет. Уехала час тому назад. – Финли пожал плечами. – Вот уже неделя, как ее неудержимо тянет в Майами. Прихорашивается, накладывает румяна, подводит брови, и пахнет от нее французскими духами.
– Тут что-то не так, – взволнованно сказал Ролингс и резко вскочил с места. – Почему я об этом только сейчас узнаю?
– Хелен – двадцать восемь, и она женщина. – Финли улыбнулся, и вид у него стал какой-то глуповатый. – Может, она себе друга завела.
– Вот так сразу? И где?
– А это всегда неожиданно, как молнией поражает. А где? Дэвид Абрахам, который в Майами опекает молодую вдову, сказал лишь, что он видел, как Хелен, элегантная, словно кинозвезда, скрылась в баре «Старый контрабандист». Похоже, наша ненаглядная обнаружила, что на свете есть еще кое-что, помимо дельфинов.
– Вот этим мы должны сейчас активно заняться, Джеймс, – сказал Ролингс с очень серьезным видом. – Хелен не такая женщина…
– Согласен. Она чудо-женщина.
– Нет. Она к тому же посвящена в секреты государственной важности. И поскольку все это может быть очень опасным, Джеймс, когда в следующий раз она отправится в Майами, ты последуешь за ней.
– У Дэвида Абрахама это лучше получится. И потом, Хелен даже в голову не придет, что он следит за ней. Что здесь такого, Стив? Как и у всякой женщины, у Хелен тоже есть гормоны, вот они наконец и дали о себе знать.
Оба они тогда еще не знали: вся эта история началась три недели назад после того, как Хелен Мореро в Белом доме продемонстрировала президенту США снятый ею фильм. Был теплый, солнечный вечер. Хелен вышла из супермаркета, села в свой «рэббит» и включила зажигание. Ее автомобиль сзади вдруг ударил «шевроле».
3
Ничего странного, если после столкновения у вашей машины лишь слегка помят задний бампер. А поскольку у «рэббита» Хелен Мореро – как известно, так в США называют «фольксваген» – очень прочный бампер, то у Хелен не было оснований ругаться или звать полицию.
И все же она тут же выскочила из машины, побежала назад и столкнулась с человеком в пестрой рубашке типа «Гавайи»: ярко-апельсинового цвета, украшенной изображениями зеленых пальм, песчаного пляжа и кораблей под желтыми парусами. Рубашку с такими аляповатыми изображениями он надел поверх светло-зеленых брюк и всем своим видом шокировал людей с хорошим вкусом, ибо они были просто не в силах вынести такое зрелище. Этот человек был среднего роста и все же на полголовы выше Хелен. Теперь он открыл ей искаженное страхом лицо, убрав закрывающие его длинные черные волнистые волосы, и умоляюще сложил руки.
– Я виноват! – воскликнул он. – Это я виноват! Я недооценил скорость, с которой вы ехали. Когда я увидел, как вы включили мигалку, то подумал: сейчас на стоянке освободится место, какое счастье, скорее туда! Но тут вы снизили скорость, я этого не ожидал и дал газ. Вот поэтому я и стукнул вас. Пожалуйста, не ругайтесь и извините меня!
– Вы мне пока даже слова сказать не даете, – ответила Хелен, склонившись над бампером своего «рэббита». Она обнаружила лишь крошечную царапину и небольшую вмятину.
– Я куплю вам новую машину! – воскликнул пестро одетый человек.
Хелен выпрямилась и удивленно посмотрела на него.
– Я повредил вашу роскошную машину! – Человек, похоже, совершенно потерял самообладание. Он не сводил с Хелен черных, сверкающих глаз. – Как вы себя чувствуете? Вы не ранены? Вас не тошнит? Голова не кружится?
– Вы же видите, я не стеклянная и не разлетелась на кусочки. – Хелен взглянула на «шевроле», который стукнул ее автомобиль. Последняя модель, роскошная машина с мягкими кожаными сиденьями светло-желтого цвета и конечно же со всевозможными штуками вроде автоматически откидывающегося верха и бара в салоне с постоянной внутренней температурой. – И этим линкором вы собирались занять мое место на стоянке?
– Я скажу так: это моя ошибка. В бесконечном ряду я обнаружил свободное место и думал только об одном: скорее туда! Иногда у меня эмоции преобладают над разумом…
– Иногда? – Хелен не испытывала особого желания прямо здесь, на улице Майами, где все дышало зноем, несмотря на влажный воздух, вести с кем-либо долгую беседу. Вечернее солнце, хотя уже и окрасилось в багровые тона, все еще нещадно палило. Кроме того, она купила в супермаркете замороженный салат «Уолдорф», приготовленный с большим количеством майонеза, и боялась, что в такую жару он быстро испортится.
– Я выезжаю, а вы уж сами думайте, как втиснуть на это место наше чудовище.
– Моя фамилия Фишер, друзья называют меня Блэки, – сказал мужчина в кошмарной рубашке, из-за которой никто, впрочем, не кривил рот от отвращения, ибо так одевались сотни тысяч людей, живших на берегах южных морей, на Гавайских островах, в Калифорнии, во Флориде, и поскольку экспорт такой одежды, оказывается, приносит огромные прибыли, во всех тех местах на белом свете, где сильно припекает солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36