я уже принял мое страшное решение. «Хорошо, — сказал я горбуну. — Ты покажешь мне, где заточен мой князь Геурон. Мы освободим его — и после этого я отвезу тебя во Властов, на главную площадь. Мы соберем людей, и ты расскажешь народу все то, что поведал сегодня мне одному. Пусть узнают славяне и греки, пусть Залесье ужаснется коварству подлого Йесиля. И тогда мой истинный князь Геурон вернет себе престол в Вышграде».
И я помню, как радостно расхохотался горбун. Он сказал мне: «Я готов». «Мне нечего терять, — сказал он. — Чурила предал меня, теперь надо спасать наши шкуры. Надо бежать».
Я ничего не ответил ему. Я думал, как совершить этот побег. Я с горечью понимал, что бедный Сергиос — преданный и честный воин, он никогда бы не поверил, что нашего князя подменили… И вдруг, размышляя, я услышал голос колдуна: «Невозможно высосать яйцо, не прокусив скорлупы».
Это все, что сказал Плескун. Сейчас я в ужасе недоумеваю, почему эти слова так подействовали на меня, почему они толкнули меня на убийство. Тогда, в подземелье, эти пустые слова показались мне удивительно мудрыми и верными, они наполнили мое сердце хладнокровием и жаждой действия… Для спасения моего высокого князя можно пожертвовать жизнью одного из княжеских слуг, думалось мне. Если бы Сергиос знал, что поневоле мешает освобождению подлинного князя Геурона, он бы отдал ее сам, не задумываясь…
Сначала я убил Кожаного. Он едва начал подниматься с лавки, когда получил удар в живот. Рука моя не дрогнула, в тот миг мне думалось, что я убиваю грязного разбойника, преступника, урода.
Оставалось самое сложное: устранить с моей дороги Сергиоса. Я понимал, что внезапный выпад мечом — единственный способ: Сергиоса невозможно оглушить, даже раненый, он вполне мог одержать верх надо мною. Однако я не мог встретить Сергиоса с обнаженным мечом в тот миг, когда он откроет мне дверь темницы — заметив клинок, Сергиос почуял бы неладное и по крайней мере насторожился бы. Поэтому я решил не обнажать меча заранее, надеясь сделать это в темном коридоре. И постучал в дверь.
Я забыл упомянуть, что Плескун посоветовал оттащить тело Кожаного в угол камеры, дабы несчастный Сергиос не заметил его с порога, когда откроет мне дверь. Действительно, в полумраке Сергиос не заметил кровавых полос на полу. Заглянув в камеру, Сергиос увидел Плескуна no-прежнему связанного и на цепи. Он выпустил меня и закрыл дверь на ключ. Я хотел было обнажить меч за его спиной, пока он возится с замком — но Сергиос повернулся ко мне боком: видимо, из вежливости он не хотел стоять спиной к своему начальнику. Заперев дверь, он пригласил меня подняться первым по лестнице. Я начал подниматься быстро, чтобы несколько оторваться от Сергиоса — таким образом, у меня было несколько мгновений, чтобы, завернув за угол лестничного хода, обнажить меч и развернуться лицом к поднимающемуся снизу Сергиосу. К несчастью для Сергиоса, кольчуга его, сильно изрубленная в битве при Медовой, не спасла от моего внезапного удара. Он успел только удивленно вздохнуть — и упал на спину, тело его покатилось по ступеням. Смерть Сергиоса не только не отрезвила меня; напротив, внезапно я почувствовал прилив непонятной силы. Я быстро спустился вниз, отпер дверь, взял меч Кожаного и начал рубить цепь, приковывавшую Плескуна к стене.
Освобожденный колдун немедля заметался по комнате: начал царапать какие-то символы на камнях, потом повелел мне подтащить тело Кожана из дальнего угла к самому порогу. Зачем-то он вынул у Сергиоса меч из ножен, вымазал клинок в крови и вложил оружие в мертвую руку бедняги Сергиоса. Затем проделал то же с мечом Кожана: испачкал кровью и вложил в руку убитого славянина. А потом заметил мой плащ, который я оставил еще утром, во время допроса (если не ошибаюсь, Кожаный подкладывал его под голову, когда лежал на лавке). Теперь свернутый плащ так и лежал на своем месте. Плескун страшно озлился и начал кричать, что он недоумевает, что теперь делать с проклятым плащом. Я сказал, что лучше забрать, чтобы не оставлять лишних улик, связанных с моим именем. На что Плескун раздраженно возразил, что, поскольку я оставил плащ еще во время прошлого допроса, то теперь никто не может поручиться за то, что какой-нибудь наблюдательный Зверко не запомнил, что Неро возвращался с допроса уже без плаща. Таким образом, Зверко догадается, что Неро мог приходить вторично и забрал свой плащ. Однако по прошествии краткого времени Плескун столь же внезапно развеселился и сказал, что это очень хорошо, что я забыл свой плащ. Он схватил его и, попросив у меня мой меч, вытер лезвие о плащ. «Зачем это?» — спросил я.
«Это бросит на тебя легкую тень подозрения, от которой ты легко отмахнешься и тем самым навсегда очистишь себя от дальнейших происков Чурилы и Йесиля», — ответил хитрый злодей.
Наконец, он бросился к выходу — и уже на пороге крикнул мне через плечо, чтобы я захватил вторую плошку с едой. Колдун не хотел оставлять ее в качестве детали, могущей вызвать подозрения. Я схватил пустую плошку и побежал вслед за Плескуном, опасаясь, как бы горбун не сбежал от меня, ведь он еще должен был, по моему расчету, показать место, где томится настоящий Геурон.
Я настиг коротконогого карлика на лестница и схватил его под мышку. Возле верхней двери я сорвал с гвоздя дорожный плащ убитого Сергиоса. Плескун с радостью завернулся в плащ, из которого я соорудил некое подобие узелка, который и взвалил на спину. Видимо, карлику было не привыкать путешествовать таким образом. Взвалив мешок на плечи, я вышел из башни и не спеша направился к своей лошади. Взвалив мешок на лошадь, я неспешно повел ее под уздцы к выходу из полуразрушенной крепости. Мой путь лежал через поле брани в сторону Медовы. Там, на пепелище, я и спрятал Плескуна в завязанном мешке — засунул его в печь одной из сгоревших изб.
Я рассудил, что он едва ли убежит куда-нибудь из завязанного мешка — тем более что колдун позволил снова связать себе руки и ноги веревкой. Связывая его, я обещал прийти вечером и забрать его с собой в наше путешествие в край тмуголядских болот. Видимо, слушая меня и позволяя связывать себе руки, карлик попросту смеялся надо мною в глубине своей темной души…»
К вопросу о доктрине ограниченной рекламной войнушки в горных условиях
Жил-был Мстиславушка-дундучок. Захотелось Мстиславушке на речку сходить. Типа поплавать, волну порассекать. Не знал он, болезный, что водятся в обычной речке Калюзе страшные красные бабы.
Сначала все шло сладко. Окруженный шумной толпой холопов и телохранителей, наш герой с песнями и блюзами подвалил на собственный приватный пляж с хрупчатым белым песочком и тщательно ухоженными зарослями крапивы. Веселые холопы немедля кинулись кто в реку, кто по дрова — собирать топливо для барбекюшницы. А несчастному Мстиславке-дундуку приспичило пойти прочекать розу ветров. Насвистывая беззаботные мелодии (если не ошибаюсь, арию маньяка Джозефа из хэви-метал-рок-оперы «Страшные мучения в кишках»), наш пухленький улыбчивый дундучок удалился немного в сторону от компании — в кусты.
Вяло уединившись, повернулся фасадом к реке, благодушно улыбнулся, лениво потянул завязки на портах.
И вдруг из воды вылезла страшная тетя.
К счастью, не целиком — только голова высунулась, почти по пояс. Высунулась, понимаете ли, мокрая красноватая головизна и ощерилась
В принципе, нормальная такая клава, только язык раздвоенный. И хаер модный у нее, совершенно безбашенный хаер, грязно-красный с начесом. Фигура почти ничего, только плечи вдвое шире бедер и руки до колен. Нос такой забавно курносый, практически вплюснутый, так что ноздри волосатые торчат, будто очаровательный свинский пятак. А очи просто волшебные: вишнево-карие и оч-чень выразительные. Правда, без ресниц. Зато в остальном — модель. Даже грудь была полуобнаженная! Тоже красная, словно на солнце обгорела. С волдырями даже.
Я, разумеется, в то утро немножечко приподвыпил. Но все-таки не настолько круто, чтобы с волдырями даже. Поэтому я сразу понял: страшная тетя — не глюк. К сожалению.
И зачем только я вытащил свой слабый организм из надежно охраняемого терема? Да на хрена мне сдался этот пляж такой-то ценой? Что я, голых баб не видел, что ли? Обгорелых-то?
Особенно, конечно, язык меня порадовал. Зеленоватый слегка он был. Уже позднее я узнал от Метанки, что настоящий язык у страшной тети был нормальный. Просто среди Метанкиных сеструх (лихорадок-полуночиц) весьма популярен такой боевой прием: для пущего имиджа они вставляют в рот резиновое жало, как у гадюки. Это чтобы особенно полюбиться окружающим людям. Произвести, так сказать, яркое впечатление на истошно спазмирующую жертву.
Жертва (то есть я, бедный Мстиславушка-дундучок) разглядывала злую тетю и тихо отдавалась диву. Мокрая тетенька двух метров роста, с длинными багровыми руками — которые тихо шевелят когтями, будто хотят заиметь тебя в объятия! Лучшее шоу сезона. Вращательно двигая головой, чудовище влюбленно глядело на меня и часто-часто сглатывало желтую слюну, вытекавшую из-под треснувшей губы на мохнатый подбородок.
— Драсте, — выдохнул я наконец. — Чем бобязан?
Я хотел спросить, чем обязан; однако легкое подрагивание зубов редко способствует правильной артикуляции. У страшной тети, кстати, тоже имелись тотальные проблемы с дикцией. Скользкий полуметровый язык мешал произносить морфемы; в результате из смрадной пасти издавалось только резкое прерывистое шипение:
— С-здес-с-с… Она была здес-с-с!
— Пардон-с? — переспросил я, чувствуя, как от пота холодеют штаны.
— С-с-метанка-с-с-с! Где-с-с-с?!
— Ах, сметанка-с! — Я обрадованно щелкнул пальцами. — Это чуть дальше по улице, четвертый коттедж слева-с. Молочник живет за зеленым забором.
— С-скоморох-с-с-с… — сузились злобные глазки. — Ты-с-с-спрятал мою с-сес-с-стру-с-с!.. С-скажи-с-с!
— Вы, видимо, разыскиваете мою невесту Метанку, юную сексапильную блондинку, с которой я абсолютно не знаком?
— Сссссс!
Я сокрушенно качнул головой:
— Простите, уважаемая. Я вижу, у вас трудности с произношением. Хочу рекомендовать вам лучшего специалиста… Одну минуту!!!
Немного порывшись за пазухой, быстро протянул шипящей твари засаленную визитку одного знакомого доктора:
Властовская Ассоциация «Лекари против Чурилы»
(под патронажем Фонда Лыковича)
ЗНАХАРЬ ВРЫЛО
Логопед
Устраняю выступающие резцы, корректирую шепелявость
Властов, Нижние Орешинские пруды, третий шалаш от ясеня.
Прием: ежедневно с рассвета.
P.b.a.b
Волдырявая тетушка несколько секунд тупо глядела на бумажный квадратик, трепетавший у нее перед пятачком. — С-смерд… С-скажи-с-с либо с-сдохнешь-с-с-с!
— А знаете что? — внезапно и решительно сказал я. — Идите на север! Прямо сейчас.
— В с-смыс-с-сле-с-с?
— В прямом смысле-с. Вы там нужны-с. Они не могут без вас. Я имею ввиду коренные народы. Идите на самый крайний север и все там переждите.
— З-з-з-з… — нехорошо оскалилась злая.
— О! Я вижу, вы пока не умеете свистеть. Я подарю вам свисток! Идите на север со свистом. Север зовет. Ты увидишь, он бескрайний. Спешите, а то пропустите большой северный завоз.
Наконец до тупой твари доехало. Желтые острые зубья раздвинулись в перекошенной улыбе, сопливый язык дрогнул и втянулся в черную ротовую щель:
— Вернус-с-с… Я еще вернус-с-с!.. — прошипела она. Резко, прыжком — развернулась… и красиво прыгнула в воду, вперед рылом. Плюх-блюх! — поспешно сказала вода, обдавая мертвяще прохладными брызгами… Красноватая спина и бугристая задница, мелькнув в прозрачной воде, скрылись практически мигом.
И — тишина, птички чирикают. Словно не было милой беседы на берегу. Я по-прежнему стоял совсем один на мягком песочке, как пять минут назад — но в воду уже не хотелось. Честно говоря, даже розу ветров проверять расхотелось. Наконец из соседних кустов выглянула огненная голова Гнедана:
— Патрон, ну где ты?! Мы разлили давно! Выдыхается же, в натуре!
— Иду-иду, — кивнул я из последних сил. Ноги подкосились, я опустился на песочек.
* * *
Я так понимаю: на меня наехали. Краснокожие вышли на хайвэй войны и глумливо грозятся томагавками. Хоть я и дундук, а умный, сразу сообразил: это ж Метанкины сеструхи меня настигли! Ведьмы-полуночицы уже давно рыщут по следу пропащей сродницы в надежде поскорее растерзать несчастную беглянку (Метанку), предавшую интересы ведьмаческого клана ради любви к смертному герою (ко мне, ясный пень) Теперь они меня выследили и пугают страшной гибелью. Спрашивается: что делать?
Проведем небольшой психологический тест. Представим невозможное: вы молоды и красивы, к тому же внезапно познакомились с юной зеленоглазой блондинкой (тактико-технические данные: 100-50-90, 169 см, 45 кг, 380V, 300 л.с., евроремонт, без башни, 38 выстрелов в секунду). По необъяснимому стечению клевых обстоятельств блондинка влюбляется в вас до сведения скул и умоляет поскорее ответить взаимностью. Вы уже почти купили шампанское и все необходимое, как вдруг — хопа-хоп! — на улице к вам подходит незнакомая краснорожая старуха и предлагает выдать ваше грудастое сокровище ей на растерзание. А не то она (старуха) вам немедля же голову откусит! Что вы будете делать в такой ситуации? Я спрашиваю: что вы предлагаете сделать с глупой бабкой? Что? Ну, это не подходит: где я найду бензопилу в X веке? Бейсбольной биты тоже нету. Еще будут варианты?
Вариант у меня был. Дело в том, что я не люблю, когда страшно. И нечисть всякую с гадючьими жалами видеть не желаю. Короче, решил огрызаться доступными методами. Затворившись в тщательно охраняемой горнице, задернув ставни, засунув за пазуху небольшой топор и хряпнув полста грамм для резкости мышления, хриплым шепотом пригласил горничную.
Я правда хотел ее видеть.
Ура. Играя бедрышками, играя ребрышками под тканью сарафанца, в горницу вкралась тонконогая смуглая краля Феклуша — моя любимая подметальщица пыли (обычно она так мило подбирает с ковра огрызки, грациозно вертя задиком и блестя зубами поверх кокетливо приподнятого плечика!). На этот раз огрызки были ни при чем; повод для разговора с товарищем Феклой имелся более чем серьезный. Секрет в том, что Феклуша — не просто восхитительная клава. Это и есть моя связь с крышей. С доном Эстебаном Техилой.
Загадочно улыбаясь, томно обмахиваясь ресницами, Феклуша мягко процокала копытцами по паркету.
— О команданте… Вы… такой красивый и толстый сегодня, — хрипло мурлыкая, смуглая хищница приблизилась и порывисто прильнула к моему креслу. Я вздрогнул: в плечо воткнулась острая жаркая грудь. Тук-тук, ощутилось пылкое сердце под грудью. Я почувствовал сильное недомогание и в ужасе посмотрел в тесную расселину глубочайшего выреза. Уфф. Пропасть.
— Я пришла… Что я могу… сделать вам, команданте? — жаркий шепот опалил кожу на виске; волосы на моем затылке сладко зашевелились, иссыхая от зноя.
— Гм, кхм, — потупился я. — Вы, наверное, хотели спросить, что вы можете сделать для меня?
— Ну да… Какая разница… Я готова на все! — улыбнулась Феклуша (я успел зажмуриться, и вспышка белизны почти не ослепила).
— Ты можешь… устроить связь с… доном? — быстро спросил я, опасливо косясь на заставленные окна. Надеюсь, нас не подслушивают?
Знойная горничная гальванически вздрогнула и чуть отшатнулась. Смуглые щечки потемнели от сильных эмоций:
— Да, камарадо. Я сделаю это. Ради вас… я готова вступить в связь с кем угодно. Даже с доном Эстебаном.
— Не в этом смысле, дура, — вздохнул я. — Письмо ему передай.
Феклуша гордо повела плечиком, попутно инициируя ниспадение бретельки. Потом загадочно прикрыла глаза, глубоко вздохнула…
И вдруг едва не подпрыгнула! Вытаращила бархатные очи — затрепетала, часто-часто, нервно прихватывая воздух тонким чутьем… Ноздри ее, шевелясь, покраснели:
— Чем? Чем от вас пахнет, команданте?! — чужим, полуметаллическим фальцетом визгнула Фекла, и я ощутил, как некогда нежные пальчики насмерть сдавили загривок.
— Пып… Пыво п-пыл… — поперхнулся я.
— Что?!
— Пиво пил. Светлое, «Опорьевское», розливное… — пояснил я перепуганным шепотом. Вау-вау! Разительная перемена имиджа: грязно-зеленый взгляд девицы хищно помутнел, изящная головка агрессивно втянулась в плечи… Горничная замерла на полусогнутых, как леопардица перед атакой.
— При чем здесь пиво, не дури! — сухо прошептала она, блистая очами. — Отвечай, почему от тебя пахнет… так странно… Так ужасно!
— Это не я! — выпалил, краснея. — Это, наверное, Гнедан. Он похлебку жрал! Гороховую, на завтрак!
— Идиот! Я поняла! От тебя пахнет… пси-материей! Тяжелые фракции остронаправленной порчи, замешанной на гнойном масле! Точно, абсолютно точно!
— Ч-чего?
— Кто тебя колдовал сегодня?!
— ???
— Я спрашиваю! Кто на тебя наехал?! Такое ощущение, будто сама старуха Кибала прилетела сюда с Муравских гор, чтобы заразить тебя лихорадочным трепетом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
И я помню, как радостно расхохотался горбун. Он сказал мне: «Я готов». «Мне нечего терять, — сказал он. — Чурила предал меня, теперь надо спасать наши шкуры. Надо бежать».
Я ничего не ответил ему. Я думал, как совершить этот побег. Я с горечью понимал, что бедный Сергиос — преданный и честный воин, он никогда бы не поверил, что нашего князя подменили… И вдруг, размышляя, я услышал голос колдуна: «Невозможно высосать яйцо, не прокусив скорлупы».
Это все, что сказал Плескун. Сейчас я в ужасе недоумеваю, почему эти слова так подействовали на меня, почему они толкнули меня на убийство. Тогда, в подземелье, эти пустые слова показались мне удивительно мудрыми и верными, они наполнили мое сердце хладнокровием и жаждой действия… Для спасения моего высокого князя можно пожертвовать жизнью одного из княжеских слуг, думалось мне. Если бы Сергиос знал, что поневоле мешает освобождению подлинного князя Геурона, он бы отдал ее сам, не задумываясь…
Сначала я убил Кожаного. Он едва начал подниматься с лавки, когда получил удар в живот. Рука моя не дрогнула, в тот миг мне думалось, что я убиваю грязного разбойника, преступника, урода.
Оставалось самое сложное: устранить с моей дороги Сергиоса. Я понимал, что внезапный выпад мечом — единственный способ: Сергиоса невозможно оглушить, даже раненый, он вполне мог одержать верх надо мною. Однако я не мог встретить Сергиоса с обнаженным мечом в тот миг, когда он откроет мне дверь темницы — заметив клинок, Сергиос почуял бы неладное и по крайней мере насторожился бы. Поэтому я решил не обнажать меча заранее, надеясь сделать это в темном коридоре. И постучал в дверь.
Я забыл упомянуть, что Плескун посоветовал оттащить тело Кожаного в угол камеры, дабы несчастный Сергиос не заметил его с порога, когда откроет мне дверь. Действительно, в полумраке Сергиос не заметил кровавых полос на полу. Заглянув в камеру, Сергиос увидел Плескуна no-прежнему связанного и на цепи. Он выпустил меня и закрыл дверь на ключ. Я хотел было обнажить меч за его спиной, пока он возится с замком — но Сергиос повернулся ко мне боком: видимо, из вежливости он не хотел стоять спиной к своему начальнику. Заперев дверь, он пригласил меня подняться первым по лестнице. Я начал подниматься быстро, чтобы несколько оторваться от Сергиоса — таким образом, у меня было несколько мгновений, чтобы, завернув за угол лестничного хода, обнажить меч и развернуться лицом к поднимающемуся снизу Сергиосу. К несчастью для Сергиоса, кольчуга его, сильно изрубленная в битве при Медовой, не спасла от моего внезапного удара. Он успел только удивленно вздохнуть — и упал на спину, тело его покатилось по ступеням. Смерть Сергиоса не только не отрезвила меня; напротив, внезапно я почувствовал прилив непонятной силы. Я быстро спустился вниз, отпер дверь, взял меч Кожаного и начал рубить цепь, приковывавшую Плескуна к стене.
Освобожденный колдун немедля заметался по комнате: начал царапать какие-то символы на камнях, потом повелел мне подтащить тело Кожана из дальнего угла к самому порогу. Зачем-то он вынул у Сергиоса меч из ножен, вымазал клинок в крови и вложил оружие в мертвую руку бедняги Сергиоса. Затем проделал то же с мечом Кожана: испачкал кровью и вложил в руку убитого славянина. А потом заметил мой плащ, который я оставил еще утром, во время допроса (если не ошибаюсь, Кожаный подкладывал его под голову, когда лежал на лавке). Теперь свернутый плащ так и лежал на своем месте. Плескун страшно озлился и начал кричать, что он недоумевает, что теперь делать с проклятым плащом. Я сказал, что лучше забрать, чтобы не оставлять лишних улик, связанных с моим именем. На что Плескун раздраженно возразил, что, поскольку я оставил плащ еще во время прошлого допроса, то теперь никто не может поручиться за то, что какой-нибудь наблюдательный Зверко не запомнил, что Неро возвращался с допроса уже без плаща. Таким образом, Зверко догадается, что Неро мог приходить вторично и забрал свой плащ. Однако по прошествии краткого времени Плескун столь же внезапно развеселился и сказал, что это очень хорошо, что я забыл свой плащ. Он схватил его и, попросив у меня мой меч, вытер лезвие о плащ. «Зачем это?» — спросил я.
«Это бросит на тебя легкую тень подозрения, от которой ты легко отмахнешься и тем самым навсегда очистишь себя от дальнейших происков Чурилы и Йесиля», — ответил хитрый злодей.
Наконец, он бросился к выходу — и уже на пороге крикнул мне через плечо, чтобы я захватил вторую плошку с едой. Колдун не хотел оставлять ее в качестве детали, могущей вызвать подозрения. Я схватил пустую плошку и побежал вслед за Плескуном, опасаясь, как бы горбун не сбежал от меня, ведь он еще должен был, по моему расчету, показать место, где томится настоящий Геурон.
Я настиг коротконогого карлика на лестница и схватил его под мышку. Возле верхней двери я сорвал с гвоздя дорожный плащ убитого Сергиоса. Плескун с радостью завернулся в плащ, из которого я соорудил некое подобие узелка, который и взвалил на спину. Видимо, карлику было не привыкать путешествовать таким образом. Взвалив мешок на плечи, я вышел из башни и не спеша направился к своей лошади. Взвалив мешок на лошадь, я неспешно повел ее под уздцы к выходу из полуразрушенной крепости. Мой путь лежал через поле брани в сторону Медовы. Там, на пепелище, я и спрятал Плескуна в завязанном мешке — засунул его в печь одной из сгоревших изб.
Я рассудил, что он едва ли убежит куда-нибудь из завязанного мешка — тем более что колдун позволил снова связать себе руки и ноги веревкой. Связывая его, я обещал прийти вечером и забрать его с собой в наше путешествие в край тмуголядских болот. Видимо, слушая меня и позволяя связывать себе руки, карлик попросту смеялся надо мною в глубине своей темной души…»
К вопросу о доктрине ограниченной рекламной войнушки в горных условиях
Жил-был Мстиславушка-дундучок. Захотелось Мстиславушке на речку сходить. Типа поплавать, волну порассекать. Не знал он, болезный, что водятся в обычной речке Калюзе страшные красные бабы.
Сначала все шло сладко. Окруженный шумной толпой холопов и телохранителей, наш герой с песнями и блюзами подвалил на собственный приватный пляж с хрупчатым белым песочком и тщательно ухоженными зарослями крапивы. Веселые холопы немедля кинулись кто в реку, кто по дрова — собирать топливо для барбекюшницы. А несчастному Мстиславке-дундуку приспичило пойти прочекать розу ветров. Насвистывая беззаботные мелодии (если не ошибаюсь, арию маньяка Джозефа из хэви-метал-рок-оперы «Страшные мучения в кишках»), наш пухленький улыбчивый дундучок удалился немного в сторону от компании — в кусты.
Вяло уединившись, повернулся фасадом к реке, благодушно улыбнулся, лениво потянул завязки на портах.
И вдруг из воды вылезла страшная тетя.
К счастью, не целиком — только голова высунулась, почти по пояс. Высунулась, понимаете ли, мокрая красноватая головизна и ощерилась
В принципе, нормальная такая клава, только язык раздвоенный. И хаер модный у нее, совершенно безбашенный хаер, грязно-красный с начесом. Фигура почти ничего, только плечи вдвое шире бедер и руки до колен. Нос такой забавно курносый, практически вплюснутый, так что ноздри волосатые торчат, будто очаровательный свинский пятак. А очи просто волшебные: вишнево-карие и оч-чень выразительные. Правда, без ресниц. Зато в остальном — модель. Даже грудь была полуобнаженная! Тоже красная, словно на солнце обгорела. С волдырями даже.
Я, разумеется, в то утро немножечко приподвыпил. Но все-таки не настолько круто, чтобы с волдырями даже. Поэтому я сразу понял: страшная тетя — не глюк. К сожалению.
И зачем только я вытащил свой слабый организм из надежно охраняемого терема? Да на хрена мне сдался этот пляж такой-то ценой? Что я, голых баб не видел, что ли? Обгорелых-то?
Особенно, конечно, язык меня порадовал. Зеленоватый слегка он был. Уже позднее я узнал от Метанки, что настоящий язык у страшной тети был нормальный. Просто среди Метанкиных сеструх (лихорадок-полуночиц) весьма популярен такой боевой прием: для пущего имиджа они вставляют в рот резиновое жало, как у гадюки. Это чтобы особенно полюбиться окружающим людям. Произвести, так сказать, яркое впечатление на истошно спазмирующую жертву.
Жертва (то есть я, бедный Мстиславушка-дундучок) разглядывала злую тетю и тихо отдавалась диву. Мокрая тетенька двух метров роста, с длинными багровыми руками — которые тихо шевелят когтями, будто хотят заиметь тебя в объятия! Лучшее шоу сезона. Вращательно двигая головой, чудовище влюбленно глядело на меня и часто-часто сглатывало желтую слюну, вытекавшую из-под треснувшей губы на мохнатый подбородок.
— Драсте, — выдохнул я наконец. — Чем бобязан?
Я хотел спросить, чем обязан; однако легкое подрагивание зубов редко способствует правильной артикуляции. У страшной тети, кстати, тоже имелись тотальные проблемы с дикцией. Скользкий полуметровый язык мешал произносить морфемы; в результате из смрадной пасти издавалось только резкое прерывистое шипение:
— С-здес-с-с… Она была здес-с-с!
— Пардон-с? — переспросил я, чувствуя, как от пота холодеют штаны.
— С-с-метанка-с-с-с! Где-с-с-с?!
— Ах, сметанка-с! — Я обрадованно щелкнул пальцами. — Это чуть дальше по улице, четвертый коттедж слева-с. Молочник живет за зеленым забором.
— С-скоморох-с-с-с… — сузились злобные глазки. — Ты-с-с-спрятал мою с-сес-с-стру-с-с!.. С-скажи-с-с!
— Вы, видимо, разыскиваете мою невесту Метанку, юную сексапильную блондинку, с которой я абсолютно не знаком?
— Сссссс!
Я сокрушенно качнул головой:
— Простите, уважаемая. Я вижу, у вас трудности с произношением. Хочу рекомендовать вам лучшего специалиста… Одну минуту!!!
Немного порывшись за пазухой, быстро протянул шипящей твари засаленную визитку одного знакомого доктора:
Властовская Ассоциация «Лекари против Чурилы»
(под патронажем Фонда Лыковича)
ЗНАХАРЬ ВРЫЛО
Логопед
Устраняю выступающие резцы, корректирую шепелявость
Властов, Нижние Орешинские пруды, третий шалаш от ясеня.
Прием: ежедневно с рассвета.
P.b.a.b
Волдырявая тетушка несколько секунд тупо глядела на бумажный квадратик, трепетавший у нее перед пятачком. — С-смерд… С-скажи-с-с либо с-сдохнешь-с-с-с!
— А знаете что? — внезапно и решительно сказал я. — Идите на север! Прямо сейчас.
— В с-смыс-с-сле-с-с?
— В прямом смысле-с. Вы там нужны-с. Они не могут без вас. Я имею ввиду коренные народы. Идите на самый крайний север и все там переждите.
— З-з-з-з… — нехорошо оскалилась злая.
— О! Я вижу, вы пока не умеете свистеть. Я подарю вам свисток! Идите на север со свистом. Север зовет. Ты увидишь, он бескрайний. Спешите, а то пропустите большой северный завоз.
Наконец до тупой твари доехало. Желтые острые зубья раздвинулись в перекошенной улыбе, сопливый язык дрогнул и втянулся в черную ротовую щель:
— Вернус-с-с… Я еще вернус-с-с!.. — прошипела она. Резко, прыжком — развернулась… и красиво прыгнула в воду, вперед рылом. Плюх-блюх! — поспешно сказала вода, обдавая мертвяще прохладными брызгами… Красноватая спина и бугристая задница, мелькнув в прозрачной воде, скрылись практически мигом.
И — тишина, птички чирикают. Словно не было милой беседы на берегу. Я по-прежнему стоял совсем один на мягком песочке, как пять минут назад — но в воду уже не хотелось. Честно говоря, даже розу ветров проверять расхотелось. Наконец из соседних кустов выглянула огненная голова Гнедана:
— Патрон, ну где ты?! Мы разлили давно! Выдыхается же, в натуре!
— Иду-иду, — кивнул я из последних сил. Ноги подкосились, я опустился на песочек.
* * *
Я так понимаю: на меня наехали. Краснокожие вышли на хайвэй войны и глумливо грозятся томагавками. Хоть я и дундук, а умный, сразу сообразил: это ж Метанкины сеструхи меня настигли! Ведьмы-полуночицы уже давно рыщут по следу пропащей сродницы в надежде поскорее растерзать несчастную беглянку (Метанку), предавшую интересы ведьмаческого клана ради любви к смертному герою (ко мне, ясный пень) Теперь они меня выследили и пугают страшной гибелью. Спрашивается: что делать?
Проведем небольшой психологический тест. Представим невозможное: вы молоды и красивы, к тому же внезапно познакомились с юной зеленоглазой блондинкой (тактико-технические данные: 100-50-90, 169 см, 45 кг, 380V, 300 л.с., евроремонт, без башни, 38 выстрелов в секунду). По необъяснимому стечению клевых обстоятельств блондинка влюбляется в вас до сведения скул и умоляет поскорее ответить взаимностью. Вы уже почти купили шампанское и все необходимое, как вдруг — хопа-хоп! — на улице к вам подходит незнакомая краснорожая старуха и предлагает выдать ваше грудастое сокровище ей на растерзание. А не то она (старуха) вам немедля же голову откусит! Что вы будете делать в такой ситуации? Я спрашиваю: что вы предлагаете сделать с глупой бабкой? Что? Ну, это не подходит: где я найду бензопилу в X веке? Бейсбольной биты тоже нету. Еще будут варианты?
Вариант у меня был. Дело в том, что я не люблю, когда страшно. И нечисть всякую с гадючьими жалами видеть не желаю. Короче, решил огрызаться доступными методами. Затворившись в тщательно охраняемой горнице, задернув ставни, засунув за пазуху небольшой топор и хряпнув полста грамм для резкости мышления, хриплым шепотом пригласил горничную.
Я правда хотел ее видеть.
Ура. Играя бедрышками, играя ребрышками под тканью сарафанца, в горницу вкралась тонконогая смуглая краля Феклуша — моя любимая подметальщица пыли (обычно она так мило подбирает с ковра огрызки, грациозно вертя задиком и блестя зубами поверх кокетливо приподнятого плечика!). На этот раз огрызки были ни при чем; повод для разговора с товарищем Феклой имелся более чем серьезный. Секрет в том, что Феклуша — не просто восхитительная клава. Это и есть моя связь с крышей. С доном Эстебаном Техилой.
Загадочно улыбаясь, томно обмахиваясь ресницами, Феклуша мягко процокала копытцами по паркету.
— О команданте… Вы… такой красивый и толстый сегодня, — хрипло мурлыкая, смуглая хищница приблизилась и порывисто прильнула к моему креслу. Я вздрогнул: в плечо воткнулась острая жаркая грудь. Тук-тук, ощутилось пылкое сердце под грудью. Я почувствовал сильное недомогание и в ужасе посмотрел в тесную расселину глубочайшего выреза. Уфф. Пропасть.
— Я пришла… Что я могу… сделать вам, команданте? — жаркий шепот опалил кожу на виске; волосы на моем затылке сладко зашевелились, иссыхая от зноя.
— Гм, кхм, — потупился я. — Вы, наверное, хотели спросить, что вы можете сделать для меня?
— Ну да… Какая разница… Я готова на все! — улыбнулась Феклуша (я успел зажмуриться, и вспышка белизны почти не ослепила).
— Ты можешь… устроить связь с… доном? — быстро спросил я, опасливо косясь на заставленные окна. Надеюсь, нас не подслушивают?
Знойная горничная гальванически вздрогнула и чуть отшатнулась. Смуглые щечки потемнели от сильных эмоций:
— Да, камарадо. Я сделаю это. Ради вас… я готова вступить в связь с кем угодно. Даже с доном Эстебаном.
— Не в этом смысле, дура, — вздохнул я. — Письмо ему передай.
Феклуша гордо повела плечиком, попутно инициируя ниспадение бретельки. Потом загадочно прикрыла глаза, глубоко вздохнула…
И вдруг едва не подпрыгнула! Вытаращила бархатные очи — затрепетала, часто-часто, нервно прихватывая воздух тонким чутьем… Ноздри ее, шевелясь, покраснели:
— Чем? Чем от вас пахнет, команданте?! — чужим, полуметаллическим фальцетом визгнула Фекла, и я ощутил, как некогда нежные пальчики насмерть сдавили загривок.
— Пып… Пыво п-пыл… — поперхнулся я.
— Что?!
— Пиво пил. Светлое, «Опорьевское», розливное… — пояснил я перепуганным шепотом. Вау-вау! Разительная перемена имиджа: грязно-зеленый взгляд девицы хищно помутнел, изящная головка агрессивно втянулась в плечи… Горничная замерла на полусогнутых, как леопардица перед атакой.
— При чем здесь пиво, не дури! — сухо прошептала она, блистая очами. — Отвечай, почему от тебя пахнет… так странно… Так ужасно!
— Это не я! — выпалил, краснея. — Это, наверное, Гнедан. Он похлебку жрал! Гороховую, на завтрак!
— Идиот! Я поняла! От тебя пахнет… пси-материей! Тяжелые фракции остронаправленной порчи, замешанной на гнойном масле! Точно, абсолютно точно!
— Ч-чего?
— Кто тебя колдовал сегодня?!
— ???
— Я спрашиваю! Кто на тебя наехал?! Такое ощущение, будто сама старуха Кибала прилетела сюда с Муравских гор, чтобы заразить тебя лихорадочным трепетом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43