А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я знаю, что ты охотно сделал бы это ради меня, но Зеркалом Душ может управлять лишь маг.
Прикоснувшись ладонью к его руке, она добавила:
— Просто поддерживай меня, чтобы я не упала, если испытание окажется для меня непосильным.
Заглянув в глаза Кейт, Ян взял ее руку в свои:
— Я сделаю все, что ты позволишь мне. Но если окажется, что я могу сделать что-нибудь еще… прошу тебя… скажи мне.
Кейт внимательно посмотрела на него. Любовь, светившуюся в глазах Яна, больно было видеть. Она всей душой жалела его и с горечью думала о том, что не может стать той женщиной, которая ему нужна. Она кивнула, чувствуя, как перехватывает у нее горло, как выступают на глазах слезы. Не имея в себе сил найти подходящие слова, она торопливо обняла его, а потом вновь повернулась к Зеркалу.
Глава 8

Криспин очнулся во тьме. В ушах его звенело… долгий мучительный миг ему казалось, что он по-прежнему находится в Вуали и что воспоминание об избавлении было всего лишь сном. Однако мускусный запах его собственного тела щекотал ноздри; откуда-то издалека вдруг повеяло ночным жасмином, вблизи резко пахло мочой и кровью. Потом звон прекратился… и он понял, что в сотнях городских храмов служители закончили вызванивать Зов Палдина, отмечая конец дня. Сгущались сумерки.
Он сел и провел руками по лицу. Своему собственному. Ладони его прикасались к волосам, шее, груди… прижав руки друг к другу, он ощутил, как пульсирует кровь в кончиках пальцев.
Он втянул в себя воздух, пока легкие не просигналили об избытке его, а потом испустил радостный выдох.
Пошевелив ногами, он прислушался к своим ощущениям, затем вытянул руки над головой, изогнул спину, наслаждаясь потягиванием суставов.
— Я вернулся, — прошептал он, ухмыляясь. — Пусть проклятые Драконы катятся в ад, я вернулся.
Глаза его уже привыкли к почти полному мраку, царившему в комнате, и Криспин понял, что находится в пыточном застенке Цитадели Богов, города Драконов, построенного ими в сердце Калимекки. К столу было привязано тело, от которого исходили те самые запахи.
Это тело…
Воспоминания вдруг нахлынули на него, и не только его собственные, но и те, что когда-то принадлежали лежащему на столе мертвецу, а также те, что оставил в нем Дракон, укравший его тело и воспользовавшийся им как дешевой повозкой, и здесь же оказались воспоминания жуткого чародея, укрывшегося в далеких горах… чародея, который, насколько Криспин понимал, по-прежнему мог наблюдать за ним и был способен в любое мгновение без предупреждения вторгнуться в его тело и узнать самые сокровенные мысли.
Криспин оскалился. Воспоминания эти позволяли ему теперь познакомиться со многим из того, что было известно старому магу. Теперь он знал, что может попасть в место, где укрылся со своими людьми Сокол Дугхалл, просто отправившись туда вдоль энергетического волокна, тянущегося от талисмана, который погрузил в его кожу тот, кого он убил. Теперь он также мог наблюдать за своими врагами и, возможно, найти способ уничтожить их.
Однако, не успев насладиться этой приятной мыслью, Криспин понял, что у него нет времени на обдумывание своих действий. Они узнали об Алви и решили похитить его дочь, чтобы воспользоваться ею в борьбе с ним.
Криспин зарычал. Холодная ярость, которую он испытывал при мысли о неприметных Соколах и властных Драконах, преобразилась в нечто другое… жаркое, раскаленное и еще более примитивное. Кровь его закипела, мускулы обожгло огнем, и они свободно потекли под его кожей. Он потратил большую часть жизни, чтобы подчинить себе зверя, обитавшего внутри него, но сейчас Криспин не хотел власти над ним. Он был рад этой твари, завывавшей внутри Трансформирующегося черепа, и был готов целиком отдаться свирепым бессловесным страстям животного.
Криспин торопливо сорвал с себя одежду. Он аккуратно свернул ее, перевязал шнурком и повесил узел на шею. Легкий шелк, из которого была сшита его одежда, не мог обременить его.
Ему хотелось ощутить вкус крови во рту, услышать хруст ломающихся в его челюстях костей. Хотелось рвать, терзать, убивать тех, кто осмелился похитить его дочь. Криспин преобразился в четвероногого Карнея, и мир вокруг сразу же обрел знакомую четкость и осязаемость, запахи обострились и сделались полными смысла, звуки стали разнообразнее, громче и полнее. Принюхиваясь, он втянул в себя воздух и повернул морду к двери. Следовало поторопиться. Похититель уже на пути к дому Алви, а значит, опасность близка к ней. Она еще ребенок и не имеет представления о ловушках, которыми ей грозит город. Алви доверчиво пойдет с первым же, кто произнесет условленную фразу. А Хасмаль прочел ее в его собственных воспоминаниях. Нечего было и думать о том, что похититель что-нибудь перепутает. Оставалось только надеяться, что он сумеет первым добраться до дочери.
Если же нет — он отыщет след, который оставит похититель, возвращаясь в свое логово.
Криспин мчался по белым коридорам Цитадели Драконов, стараясь избежать встреч с ее обитателями и игнорируя явное волнение и смятение, царившие в городке. У него еще будет время свести с ними счеты.
Сначала нужно убить похитителя и спасти дочь.
Глава 9

Шелковая улица и в сумерках бурлила жизнью.
Лавки торговцев шелком, от которых она получила свое название, были уже закрыты, и перед ними на тротуарах, высоко поднимавшихся над мощеной мостовой, устроились оркестрики ом-биндили. Обитатели домов, высившихся над лавками, высыпали на балконы, чтобы насладиться прохладным вечерним воздухом. Они пили и танцевали под музыку или слушали песни. Многие вышли на улицу, чтобы сыграть с соседями в кости или рука об руку прогуляться по вечернему городу — в самых лучших нарядах, чтобы и похвастаться, и перед другими лицом в грязь не ударить.
Песни Вилхены, Гласверри-Хала и далекого Вархииса, звучавшие на языках этих земель, и людей, живших в этой части города, сливались в богатую и странным образом утешительную смесь. Как просто спрятать ребенка в чужеземном квартале, подумал Ри. Эти люди доверяли друг другу и рассчитывали на соседей, потому что более не могли ни на кого положиться. В отличие от исконных жителей Калимекки они не могли прибегнуть к защите, которую предоставляли права горожанина. Они становились добрыми соседями и друзьями из чувства самосохранения.
Гуляющие разглядывали его. Он явно нарушал привычное течение вечерней жизни на Шелковой улице. Люди запоминали его лицо, одежду, походку. Он не мог теперь бесследно исчезнуть из их памяти. Он был незнаком им и потому особенно приметен. Внутренне съежившись, Ри тем не менее вежливо кланялся, продвигаясь со всей возможной здесь скоростью сквозь скопление игроков, сплетников и гуляк.
Основной ориентир, которым он располагал, Черный Колодец, находился в центре площади с пышной растительностью. Тщательно подстриженные кусты и ароматные цветы росли в высоких каменных цветочницах, выставленных во всех четырех углах площади и отделанных мозаикой, напоминающей смелую, стилизованную уличную живопись, что украшала проспекты города-государства Вилхены. Колодец окружали скамьи, на которых сидели старухи, ведущие неторопливые беседы да не забывающие наблюдать за ходом общей вечерней прогулки, и старики, находящие удовольствие в том, чтобы угостить соседей старинной шуткой, похлопать друг друга по коленям и разразиться хохотом, в сотый раз услышав какой-нибудь непристойный рассказ. Обходя вокруг площади, Ри отметил, как голоса их понизились до шепота, а взгляды, казалось, приклеились к его спине.
Когда Криспин явится разыскивать свою дочь, точное и детальное описание похитителя он сможет получить не меньше чем от тысячи людей. Надо было найти способ отделаться от всеобщего навязчивого внимания.
За колодцем, на другой стороне площади, Ри увидел вывеску красильщика и прочитал на ней имя Натиса Фархилса, написанное по-иберански и еще на полудюжине других ходовых языков. На балконе над лавкой стояла хорошенькая девочка, смотревшая на него. Изящная, легкая фигурка… волосы ее в сумерках казались белыми, однако скорее всего они были бледно-золотистыми. Она наклонилась вперед, оперевшись на поручень балкона. Глаза ее, столь же светлые, как и его собственные, не моргнули, когда он заглянул в них. Ри лишь мельком посмотрел в ее сторону, однако ее настойчивый взгляд притягивал, и он понял, что не может отвести глаз. Он отметил для себя, что она слишком взрослая, чтобы быть дочерью Криспина, однако девочка безусловно была похожа на него. Наверняка это и есть Алви.
Он остановился, глядя на нее и чувствуя себя дураком. Нечего было даже надеяться, что она примет его за своего отца. Едва разменяв третий десяток, он был слишком молод, чтобы иметь такую, почти взрослую дочь. Ничего не зная из ее прошлого, он никак не мог изображать ее истинного отца. Что же сказать ей, чтобы она не приняла его за обманщика, каковым он, в сущности, и намеревался стать?
Ри едва не повернул назад. Но Криспин… есть Криспин. И Соколам необходимо справиться с ним. А эта девушка, это внимательное и чистое создание, является ключом к победе над Криспином.
Сердце Ри начало прыгать в груди. Оторвав от нее взгляд, он торопливо направился вверх по лестнице, устроенной сбоку дома. Девушка ждала его у раскрытой двери.
Отец должен был предупредить ее о том, что Калимекка полна опасностей. Конечно же, Криспин не мог не сказать ей, что дверь перед незнакомцами открывать нельзя.
— Я чувствовала, что ты придешь сегодня, — произнесла она прежде, чем Ри успел открыть рот. — Весь день воздух нашептывал о беде. Земля трепещет в ожидании грядущих перемен.
Голос ее был тонким и нежным — и очень юным. Теперь Ри видел, что она гораздо моложе, чем показалось ему, когда он смотрел на нее с улицы. Ее жесты, движения, удивительное изящество и изумительная красота делали эту девочку более взрослой, чем на самом деле.
Он решил, что ей должно быть не больше двенадцати, а возможно, даже и десяти. Говорила она с очень странным акцентом. Но Ри почти сразу вспомнил этот говор — тягучую речь поселенцев, осевших на Сабиренском перешейке. Должно быть, большая часть ее жизни, подумал Ри, прошла в Стосте — под присмотром матери или нанятых Криспином людей. Подробностей он не знал, да и не хотел выяснять их.
— Я… — начал он, желая объяснить, что он не тот, за кого она принимает его, но тут же остановил себя и произнес: — Дочь — величайшее благословение отца, его величайшая слабость и страх.
Девочка смотрела на него — одна бровь ее медленно приподнялась, и улыбка изогнула уголки ее губ.
— Так сказали мне птицы, — ответила она.
— Мы не можем оставаться здесь.
— Я знаю это. — Она кивнула. — И чувствую, как опасность идет за тобой по пятам. Даже сейчас у нас мало времени. — Она вдруг обняла его за шею. — Спасибо, что пришел за мной. Я очень боялась.
Ри кивнул, не смея заговорить. Какое милое дитя и какое доверчивое! Он предпочел бы, чтобы она грубила ему и дерзила, тогда бы он не чувствовал себя столь мерзко, похищая ее у отца, чтобы сделать заложницей перед ликом грядущих бед. Она имела полное право на встречу с отцом; более того, имела право на то, чтобы мир оправдал хоть какие-то из ее ожиданий. Но мир этот не для таких, как она, и во многом по его, Ри, собственной вине, и, стоя теперь перед этой девочкой, он ощущал себя предателем.
Она улыбнулась ему, повернулась, ушла в комнату и с кем-то перемолвилась словом… до сих пор ему даже в голову не приходило, что она может быть не одна. А ведь он должен был услышать дыхание этого другого человека, уловить его запах… Впрочем, Ри был слишком занят Алви и собственными сомнениями. Но теперь ему необходимо сконцентрироваться, и побыстрее. Звякнули драгоценности, скорее всего золото, и ласковый голос Алви произнес:
— Ты была очень добра ко мне, парата Терши. Надеюсь, когда-нибудь мы снова встретимся.
— Надеюсь, ты будешь счастлива, дитя мое, — ответила старая женщина. — Ты заслуживаешь счастья.
После этого Алви снова вышла к нему, держа по сумке в каждой руке.
— Не возьмешь ли одну из них? — попросила она. — Они не тяжелые; моя нанте сказала, чтобы я не брала с собой слишком много вещей. Она говорила, что здесь у меня будет много новых платьев и игрушек и я не буду нуждаться ни в чем. Поэтому я взяла с собой из Стосты лишь самые дорогие мне вещи.
— Отлично, — сказал Ри. — Я понесу обе сумки.
— Тогда ты не сможешь держать меня за руку.
Девочка смотрела на него снизу вверх серьезными глазами.
— Ты ведь хочешь держать меня за руку?
— Да. Конечно.
— Тогда я понесу одну из них. Но нам уже надо идти, — напомнила она.
— Ты права, — кивнул Ри.
Он взял одну из сумок — она оказалась легкой как перышко. Интересно, что именно везла с собой эта девочка через весь океан… какие «самые дорогие вещи» утешали ее во время долгого морского путешествия — по пути к совершенно неизвестному ей человеку, вдруг предъявившему права на свою дочь, оторвавшему ее от близких ей людей?
Они поспешили вниз по ступеням, и Ри удивился тому, что она пошла впереди него, задавая темп ходьбы, и тому, что она так торопилась. Алви шла так быстро, что ему пришлось делать широкие шаги, еще немного — и они вполне могли перейти на трусцу. Она помахала рукой кому-то из гулявших, и ее спросили:
— Это он?
— Он, — веселым голосом ответила она. — Правда, он красивый, как я и говорила вам?
Теперь на обращенных к нему лицах играли улыбки. Некоторые махали им, а одна из старух успела крикнуть ему, когда они проскочили мимо нее:
— У тебя очаровательная дочь, и я рада, что ты благополучно возвратился из своего путешествия.
— Я тоже, — ответил Ри. Он больше не был чужаком среди этих людей. Ее присутствие и слова сделали его отцом этой девочки, а все они знали Алви, любили ее и считали своею. И он вполне понимал их. Алви стиснула его руку и посмотрела на него полными радости глазами. И ему вдруг остро захотелось, чтобы она действительно была его дочерью.
А потом они вышли за пределы иноземного квартала, и Шелковая улица преобразилась. Люди, торопившиеся в сгущающихся сумерках, избегали чужих взглядов и смотрели только прямо перед собой. Оркестриков ом-биндили не было и в помине, веселую прогуливающуюся публику сменили женщины с тоскливыми глазами и насупленные мужчины, предлагавшие женские тела для удовлетворения чужой похоти, или, по обыкновению, торопившиеся в заведения, где подавали каберру, или же просто поджидавшие неосторожных прохожих. Алви притиснулась поближе к Ри. И не стала жаловаться, когда он зашагал еще быстрее. Ри подумал, что, может, стоило бы посадить ее на плечи и велеть держаться ногами за его бока. Тогда он взял бы обе ее сумки и побежал. Он уже повернулся к ней, чтобы предложить такой вариант, однако она опередила его:
— Нам нужно взять экипаж.
— Ты устала? — спросил Ри.
— Нисколько. — Она покачала головой. — Я могу бегать целыми днями. Но мы оставляем след, а он ищет нас. И на сей раз он по-настоящему зол.
— Кто он? — Ри нахмурился.
— Мой отец, — просто сказала она.
Глава 10

Горе не коснется нас здесь.
Алариста распростерла руки и, невесомая, кружила, ощущая тепло и свет, обтекающие ее, пронизывающие ее насквозь. Она танцевала, затерявшись в глубинах красоты и блаженства, и Хасмаль был рядом с ней. Она понимала, что оказалась за пределами смерти; их счастье не знало отныне горя и разлук… она соединилась с Хасмалем в мире, недоступном Драконам, в краю, куда зло не могло войти.
Она не знала имен тех, чьи силуэты кружили здесь повсюду, сияя в не знающем тени свете, но имена у них наверняка были. Создания эти являлись частью этого вечного мира, его стражами и хранителями, оберегающими блаженный край от тварей, что обитают в холодной тьме и охотятся в Вуали. Сотканные из света, они были приветствующими и приветствуемыми.
Горе не коснется нас здесь.
Она знала, что Хасмаль погиб, знала, что и сама она умирает. С кристальной ясностью Алариста помнила о своей жертве. Она до сих пор ощущала всем своим умирающим телом непривычную тяжесть возраста, острые боли и затрудненность дыхания. Тонкая ниточка все еще связывала ее с этой тянущей назад полубесчувственной плотью, донося отголоски поднявшейся вокруг суеты, отзвуки бурной деятельности, направленной на сохранение ее жизни. Она знала одно: телесные боли скоро закончатся, а этот танец с Хасмалем продлится целую вечность и оба они, две воссоединившихся родственных души, отправятся из места приветствия дальше — открывать бесконечные тайны этого вечного мира.
Такова была ее судьба.
Они встретились и слились в объятиях.
Один из безымянных стражей Царства Света двинулся в сторону Аларисты. Он прошел сквозь нее. Она ощутила легкое давление, почувствовала, как вокруг уплотнилось пространство, она наполнилась уверенностью и спокойствием предвидения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44