Естественная жадность еще не удовлетворена. Они приободрятся, когда мы доберемся до первого богатого города. Крепкая драка, насилие, убийство и внушительная добыча — как и богатые Зеленые земли и уютные городские дома, — заставят их стремиться к большему.
— Ты мерзавец.
— Возможно. Но я прав. Мы дойдем до Калимекки и легко захватим город. Запомни мои слова.
— Скорее я посмеюсь, когда окажется, что ты ошибся.
— В самом деле? Но если я ошибусь, ты останешься без своей мести, — ухмыльнулся Луэркас и отъехал от нее, ударив в ребра лоррага.
Войско двинулось дальше.
Гласверри-Хала пал менее чем за одну стоянку, и все люди, оказавшиеся в стенах города, были перебиты Шрамоносными захватчиками. Брельст выстоял всего лишь две стоянки, а люди, защищавшие его стены, погибли в результате воздушной атаки летучих Шрамоносцев. Увечные, наделенные способностью рыть лапами землю, проложили ходы под стенами, и уродливое воинство, проникшее в самый центр города, бросилось убивать его жителей.
Люди с еще не опустошенных войском территорий бежали на север, в страхе перед катившей по их пятам несокрушимой смертоносной волной. Деревни и города, расположенные у Великой морской дороги, не сопротивлялись нашествию. Их население, более дорожившее жизнью, чем своими пожитками, бежало под защиту великого города Калимекки, стены которого были возведены Древними, а солдаты считались самыми свирепыми и искусными во всем Матрине. Если уж Калимекка не выстоит против этой орды, то какой же город на свете сможет оказаться не по зубам Шрамоносцам?
Глава 48
Кейт и все остальные узнали о происходящем от первых беженцев неделю спустя после падения Гласверри-Хала, и услышанные ими новости были весьма скверными. Разрозненные остатки крохотного войска, которое Дугхалл оставил возле ущелья, все еще боролись и совершали партизанские наскоки на армию Шрамоносных, но ущерб они могли нанести минимальный, и нападения их скорее походили на комариные укусы.
— Когда же они будут здесь? — спросил Дугхалл у одного из беженцев, зашедшего в небольшую гостиницу возле гавани, где они поселились.
— Наше войско — точнее, то, что от него осталось, — через день. Передовые отряды врага придут через несколько стоянок после него. Все войско Проклятых станет здесь через два дня. Самое большее через три. Но когда они придут, меня здесь уже не будет. Пленников они не берут и в живых никого не оставляют.
Дугхалл опустил голову на руки и закрыл глаза.
— Что с ним? — спросил мужчина у Кейт. Та не стала вдаваться в детали:
— Его сыновья возглавляют нашу армию.
— Да? Хорошие, значит, люди, но если они хотят остаться в живых, им лучше идти в Калимекку, под защиту ее стен. Сейчас нам остается надеяться только на Семьи — может, они сумеют изгнать из страны этих чудовищ.
Кейт не стала объяснять ему, что Калимекка погублена смертоносными чарами и что если кто-нибудь из членов Семей и смог уцелеть, этой горстке людей не хватит сил, чтобы остановить подступающего врага. Мужчина ушел из гостиницы, не сомневаясь, что направляется в безопасное место, где позаботятся о нем и его детях и защитят их жизни.
— Дугхалл, — сказала Кейт, когда они остались вдвоем. — Наконец-то к плохим новостям я могу добавить кое-что хорошее.
— Ты обнаружила Соколов, которые ответили на мой зов?
— Нет. Но корабль Ри только что вошел в гавань.
— Спасибо тебе, Водор Имриш, — прошептал Дугхалл. — По крайней мере за это мы должны искренне поблагодарить тебя.
Ни Кейт, ни Дугхалл не стали говорить Яну о том, что ждет его в гавани. Они решили, что, поскольку именно Ри нашел корабль и привел его сюда, ему и ставить об этом в известность истинного капитана. Что же касается самого Ри, то он не мог даже понять, с ужасом или предвкушением ожидает мгновения, когда он сообщит Яну о своей находке.
Они встретились в таверне «У медных стен», Кейт привела Ри с причала, а Дугхалл Яна — из гостиницы, где они остановились.
Ри заметил боль в глазах брата в тот же миг, когда тот увидел их с Кейт, любовно обнимавших друг друга. Ян сразу же постарался напустить на себя безразличный вид, но Ри уже понял, что брат его все еще любит Кейт. Удивила его собственная эмоциональная реакция: смесь ревности с чувством победы, ощущение покушения на свою собственность и резкий укол вины — все сразу. Более того, он вдруг почувствовал искреннюю и сильную любовь к своему брату, чего уж вовсе не ожидал. Вместе они пережили многие опасности, и всякий раз Ян подчинялся Ри. И вот теперь наконец ему самому представилась возможность сделать что-то для Яна.
— Я кое-что привез тебе из своего путешествия, брат, — сказал ему Ри вместо приветствия.
Слово сибарру, которым в Семьях принято было именовать брата, он заменил из-за его формального оттенка более теплым и дружелюбным бошу.
— Учитывая все неприятности, с которыми ты столкнулся в своем путешествии, трудно было ожидать, что у тебя найдется время думать обо мне, — с удивлением ответил Ян.
Ри пожал плечами, чувствуя неловкость из-за этой внезапно пробудившейся в нем привязанности к Яну.
— Ты стал для меня настоящим братом. — Ри торопливо отвернулся и продолжил уже более грубоватым тоном, чтобы скрыть смущение и все-таки не сумев полностью утаить своих чувств: — Но пойдем. Я покажу тебе свою находку.
То мгновение, после того как они вместе вышли на причал и когда Ян, увидев в гавани свой собственный преображенный корабль, застыл, потрясенный этим зрелищем, навсегда запомнилось Ри. Когда первая волна ошеломления спала, Ян повернулся, посмотрел на Ри и затем снова перевел ошарашенный взгляд на «Кречет»:
— Где?..
Лицо его побледнело как смерть, глаза сверкали, и на мгновение Ри показалось, что Ян может рухнуть на причал в обмороке. Но тот лишь спросил:
— Ты возвращаешь мне мой корабль?
— Твой корабль. Вместе с Ррру-иф. Она заперта в карцере. Экипаж помог мне вернуть тебе «Кречет», эти люди остались верными своему капитану.
Губы Яна сжались в тонкую линию, а в глазах блеснули слезы. Опустив ладонь на предплечье брата, он пожал его.
— Спасибо тебе, — сказал Ян негромко. Ри только кивнул. Слова, которые он приготовил, чтобы сказать их брату, когда тот увидит свой корабль, пропали неведомо куда.
Возле ожидавшей их шлюпки стояли моряки, сохранившие преданность Яну после мятежа на «Кречете». Каждый из них низко поклонился своему капитану, Ян торжественно шагнул с причала в лодку, и первый помощник Бемъяр обнял его.
— Корабль обошелся ему дороже, чем ты думаешь, капитан, — шепнул он на ухо Яну. Слух Карнея уловил эти слова, но Ри сделал вид, что ничего не слышал. — Наши люди пытались убить его вместе с друзьями, считая, что они и один из них погиб по нашей вине. Но ради тебя он простил их и помог захватить управление кораблем.
Лицо Яна ничего не выражало. Но в ответе его, столько же негромком: «Спасибо, что сказал, я не знал этого», — прозвучало такое глубокое чувство, подобное которому, по мнению Ри, брат испытывал лишь в отношении Кейт.
Ян направился к рулю, сменив сидевшего за ним моряка. Когда Дугхалл последним сел в шлюпку, Ян положил руку на руль и сказал:
— Везите нас домой, люди.
— Да, капитан, — ответили моряки и принялись дружно и усердно грести.
Вновь ступив на палубу своего корабля, Ян заметно изменился: горькое выражение, не сходившее с его лица после того, что произошло на берегу Новтерры, куда-то исчезло, глаза его повеселели, плечи расправились, и легкая улыбка заиграла на уголках губ.
Ри знал, какая опасность им угрожает… он понимал, что в Калимекке их скорее всего ждет смерть. Но впервые после их встречи в Новтерре он увидел в Яне равного и признал в нем сильного и верного друга.
Путешествие стоило ему жизни другого его друга — Джейма. Он не забудет этого, хотя и в самом деле простил людей, которые напали на них, считая, что служат этим своему капитану. Но, оказавшись на палубе «Кречета» вместе с Яном, Ри понял, что в путешествии этом он обрел близкого человека, члена его Семьи и более того — просто брата, которого у него давно уже не было.
Кейт не знала мальчишку, который постучался в дверь отведенной ей и Ри каюты. Он был из тех, кого Ррру-иф наняла вместо убитых или брошенных погибать в Новтерре матросов. Худой, похожий на ребенка и бедно одетый, он явно не получил ни крохи от богатств, добытых в городе Древних. Подросток доверчиво смотрел на нее круглыми, встревоженными глазами.
— Чего ты хочешь, мальчик? — мягко спросила она его.
— Твой дядя послал меня с важной вестью. Он хочет, чтобы ты пришла в его каюту сразу, как только сможешь. — И, оглянувшись по сторонам, он взволнованно спросил ее: — А теммумбурра Дугхалл правда твой дядя?
— Он старший брат моей матери.
— Значит, ты тоже теммумбурра, — прошептал мальчик. Он торопливо поцеловал ее руку и низко поклонился на имумбарранский манер. А затем, не поднимая глаз, бросился прочь.
Ри тоже подошел к двери.
— Кто это? — спросил он.
— Один из почитателей дядюшки Дугхалла, — ответила Кейт. — Они обнаруживаются в самых неожиданных местах.
— А он действительно считается богом на островах?
— Богом плодородия. — Кейт подошла к шкафчику и извлекла из него единственный пристойный наряд, которым располагала на данный момент. — Сорок лет назад уровень рождаемости на островах упал ниже уровня смертности. Мужчины не зачинали детей, и женщины оставались бесплодными. Имумбарранцы молились всем богам, чтобы те избавили их от вымирания, и в это самое время дядюшку Дугхалла назначили на острова в результате дипломатических перестановок. И он… поладил с туземцами. С понравившимися ему девицами стали происходить чудеса. Мужья начали посылать к нему своих жен, и те тоже беременели. Их сменяли другие, и все женщины возвращались домой счастливыми.
Она натянула через голову блузу и застегнула расшитый бусинами пояс.
— Островитяне восприняли дядю как ответ на их молитвы, причем ответ, посланный Домом Галвеев. И в порядке благодарности за оказанные им приятные услуги, которые и ему тоже доставляли явное удовольствие, Галвеи получили исключительное право торговли с островами и вдобавок долю всей выращиваемой в архипелаге каберры. А потом, когда первая из рожденных от Дугхалла дочерей достигла зрелости, островитяне обнаружили, что она может рожать детей и от имумбарранца. И другие его дочери тоже могли. Дугхалл совершил настоящее чудо. Тогда-то его и объявили богом. — Кейт пожала плечами. — У него сотни детей. Возможно, даже тысячи. И несчетное количество внуков. Пройдет поколение или два, и почти все жители островов станут его родственниками. И похоже, все они унаследовали галвейскую плодовитость.
— Значит, размножаются как кролики.
— Да. — Кейт вздохнула. — Еще несколько лет, и их можно будет обнаружить в любом уголке Матрина.
— Интересно, как отреагируют островитяне, когда Дугхалл вернется к ним молодым человеком? — усмехнулся Ри.
Кейт рассмеялась, отрицательно качнув головой:
— Ему уже не придется возвращаться туда. В Калимекке нет больше Дома Галвеев, и ему некого представлять на островах.
— Он может вернуться к своей семье.
— Мне никогда не казалось, что он воспринимает это подобным образом… что при исполнении своих… обязанностей он ощущает себя семейным человеком. Он охотно говорит о своих детях, и я знакома со множеством своих кузин и кузенов, которых привозили к нам погостить, но Дугхалл никогда не был им настоящим отцом. Их матери были замужем, и мужья эти воспитывали детей как своих собственных. Приезжая к нам, мои кузены называли Дугхалла отцом, но много лет спустя я узнала, что они пользовались при этом официальным имумбарранским словом ибимурр, а папа там звучит почти как у нас — пеба.
Закончив одеваться, Кейт торопливо причесалась.
— Так что пебой его там не звали. И я думаю, что всю свою жизнь он ощущал нехватку детской ласки.
— Печально.
— Печально. Я всегда подозревала, что он видит во мне дочь, которой не могли стать для него настоящие его дочери.
Несколько мгновений спустя оба они уже стучались в дверь каюты Дугхалла. Он приветствовал их с самым серьезным выражением на лице и, торопливо впустив внутрь, пригласил сесть. Сам он был бледен, глаза его покраснели, и от него исходил запах горя и отчаяния.
Отведя взгляд от роскошных украшений каюты, Кейт посмотрела на расстеленную на столе занду Дугхалла, с лежащими на ней монетами, расположение которых ничего не говорило ей, и почувствовала, как дрогнуло ее сердце.
— Простите, что оторвал от других дел, — начал Дугхалл. Выглядел он сейчас как человек, которому сообщили, что завтра ему суждено умереть. — У вас осталось совсем немного времени, чтобы побыть вместе, но моя весть не может ждать.
Когда они заняли места за столом, он отвернулся от них и выглянул в крошечное окошко каюты.
Кейт не сводила глаз с Дугхалла, ошеломленная исходившим от него ощущением обреченности.
— Значит, ты наконец получил ответ на свои вопросы? — спросила она.
— Да.
— И теперь ты знаешь, какой выбор тебе придется сделать, когда настанет нужный момент?
— Да.
Кейт потянулась под столом к руке Ри и крепко стиснула ее.
— Кейт говорила мне о том, что ты ищешь ответа в гадании. И о неясном ответе, который ты получил, — сказал Ри.
Дугхалл повернулся лицом к ним:
— Ответ более нельзя назвать неясным. Теперь все очевидно — и эта ясность ужасна.
— И…
— Я — меч Водора Имриша. Я поклялся отдать свою жизнь, служа своему богу, служа Соколам и всему доброму в мире. И теперь я делаю этот выбор.
Кейт ощутила легкое жжение на подъеме ступни — в том месте, где была печать Соколов. Разум ее ощущал их прикосновение — как вода чувствует невидимую, но сильную руку луны, вздымающую приливную волну. Она тоже была Соколом, пусть и непохожим на всех остальных, она тоже давала клятву служить. Слушай, говорили они ей. Слушай.
По-прежнему глядя в иллюминатор, Дугхалл произнес:
— Луэркас приближается к нам со столь огромными полчищами, что от поступи их сотрясается вся земля. Он вооружен чарами, отточенными за тысячу лет ожидания, и способен уничтожить весь мир. Каждый раз, когда я гадал на занде в эти последние дни, становилось ясным одно: мы не можем победить Луэркаса в открытом бою. Даже если бы мы собрали всех Соколов вместе и вышли против него — сила на силу, — даже в этом случае ему было бы несложно уничтожить нас.
— Мы подозревали это, — кивнула Кейт. — А теперь скажи нам, что ты узнал.
— Что мы умрем, — спокойно сказал Дугхалл. — Но сделать это придется так, чтобы мир уцелел.
После этих слов в каюте воцарилось гнетущее безмолвие. Кейт даже дышать перестала и не слышала дыхания Ри. Она не знала, способны ли они умереть ради блага мира. Оба они ждали продолжения, подробностей, которые дали бы им хоть какую-нибудь надежду, хоть как-то смягчили бы это безжалостное предсказание близкой смерти. Однако Дугхалл молчал.
— Ты хотел сказать, что мы можем погибнуть, так? — спросил наконец Ри. — Конечно, нельзя быть уверенным в исходе сражения до тех пор, пока оно не состоится…
Но Дугхалл лишь покачал головой:
— Я уверен в этом. Я просил самого Водора Имриша, чтобы он указал мне путь, который не приведет нас к неизбежной смерти… и путь этот так и не открылся мне. Даже если весь наш мир будет спасен, нам троим все равно придется умереть.
Крепче стиснув руку Ри, Кейт почувствовала, как напряглись его пальцы. Повернувшись к нему, она сказала:
— Прости, что попусту потратила последние дни, которые мы могли провести вместе.
Обойдя стол, она опустилась на колени перед ним, припав головой к его груди. Она слышала, как колотится возле ее щеки сердце Ри, слышала, как ровно движется воздух, входя в его легкие и оставляя их. Она ощущала его боль, горе, его желание быть с нею. Ри притянул ее к себе одной рукой, другой прикоснулся к ее волосам.
— С той поры, как мы узнали о Луэркасе, ясно было, что нам не миновать роковой встречи с ним. Теперь мы просто узнали, что он может погубить нас. И не трать оставшееся у нас время на пустые сожаления, Кейт. Ты виновата не больше, чем я. Я жалею, что оставил тогда Калимекку.
Кейт вытерла щеки, вдруг оказавшиеся мокрыми, — она и не заметила, что плачет. Ей уже казалось, что она оставила свое тело и движется по направлению к Вуали и к следующей жизни.
Ри взял ее за подбородок и ласково приподнял голову любимой.
— Мы умрем вместе, — сказал он. — И там, в Вуали, мы вновь будем вместе. Не за тем я отыскал тебя после стольких мытарств, чтобы позволить такому пустяку, как смерть, разлучить нас. Мы с тобой навсегда останемся вместе.
Она зажала его ладони в своих руках.
— Обещай мне, — яростно произнесла Кейт. — Обещай, что больше никогда не оставишь меня.
— Обещаю. Ни в жизни, ни в смерти, ни в вечности.
— Я тоже обещаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Ты мерзавец.
— Возможно. Но я прав. Мы дойдем до Калимекки и легко захватим город. Запомни мои слова.
— Скорее я посмеюсь, когда окажется, что ты ошибся.
— В самом деле? Но если я ошибусь, ты останешься без своей мести, — ухмыльнулся Луэркас и отъехал от нее, ударив в ребра лоррага.
Войско двинулось дальше.
Гласверри-Хала пал менее чем за одну стоянку, и все люди, оказавшиеся в стенах города, были перебиты Шрамоносными захватчиками. Брельст выстоял всего лишь две стоянки, а люди, защищавшие его стены, погибли в результате воздушной атаки летучих Шрамоносцев. Увечные, наделенные способностью рыть лапами землю, проложили ходы под стенами, и уродливое воинство, проникшее в самый центр города, бросилось убивать его жителей.
Люди с еще не опустошенных войском территорий бежали на север, в страхе перед катившей по их пятам несокрушимой смертоносной волной. Деревни и города, расположенные у Великой морской дороги, не сопротивлялись нашествию. Их население, более дорожившее жизнью, чем своими пожитками, бежало под защиту великого города Калимекки, стены которого были возведены Древними, а солдаты считались самыми свирепыми и искусными во всем Матрине. Если уж Калимекка не выстоит против этой орды, то какой же город на свете сможет оказаться не по зубам Шрамоносцам?
Глава 48
Кейт и все остальные узнали о происходящем от первых беженцев неделю спустя после падения Гласверри-Хала, и услышанные ими новости были весьма скверными. Разрозненные остатки крохотного войска, которое Дугхалл оставил возле ущелья, все еще боролись и совершали партизанские наскоки на армию Шрамоносных, но ущерб они могли нанести минимальный, и нападения их скорее походили на комариные укусы.
— Когда же они будут здесь? — спросил Дугхалл у одного из беженцев, зашедшего в небольшую гостиницу возле гавани, где они поселились.
— Наше войско — точнее, то, что от него осталось, — через день. Передовые отряды врага придут через несколько стоянок после него. Все войско Проклятых станет здесь через два дня. Самое большее через три. Но когда они придут, меня здесь уже не будет. Пленников они не берут и в живых никого не оставляют.
Дугхалл опустил голову на руки и закрыл глаза.
— Что с ним? — спросил мужчина у Кейт. Та не стала вдаваться в детали:
— Его сыновья возглавляют нашу армию.
— Да? Хорошие, значит, люди, но если они хотят остаться в живых, им лучше идти в Калимекку, под защиту ее стен. Сейчас нам остается надеяться только на Семьи — может, они сумеют изгнать из страны этих чудовищ.
Кейт не стала объяснять ему, что Калимекка погублена смертоносными чарами и что если кто-нибудь из членов Семей и смог уцелеть, этой горстке людей не хватит сил, чтобы остановить подступающего врага. Мужчина ушел из гостиницы, не сомневаясь, что направляется в безопасное место, где позаботятся о нем и его детях и защитят их жизни.
— Дугхалл, — сказала Кейт, когда они остались вдвоем. — Наконец-то к плохим новостям я могу добавить кое-что хорошее.
— Ты обнаружила Соколов, которые ответили на мой зов?
— Нет. Но корабль Ри только что вошел в гавань.
— Спасибо тебе, Водор Имриш, — прошептал Дугхалл. — По крайней мере за это мы должны искренне поблагодарить тебя.
Ни Кейт, ни Дугхалл не стали говорить Яну о том, что ждет его в гавани. Они решили, что, поскольку именно Ри нашел корабль и привел его сюда, ему и ставить об этом в известность истинного капитана. Что же касается самого Ри, то он не мог даже понять, с ужасом или предвкушением ожидает мгновения, когда он сообщит Яну о своей находке.
Они встретились в таверне «У медных стен», Кейт привела Ри с причала, а Дугхалл Яна — из гостиницы, где они остановились.
Ри заметил боль в глазах брата в тот же миг, когда тот увидел их с Кейт, любовно обнимавших друг друга. Ян сразу же постарался напустить на себя безразличный вид, но Ри уже понял, что брат его все еще любит Кейт. Удивила его собственная эмоциональная реакция: смесь ревности с чувством победы, ощущение покушения на свою собственность и резкий укол вины — все сразу. Более того, он вдруг почувствовал искреннюю и сильную любовь к своему брату, чего уж вовсе не ожидал. Вместе они пережили многие опасности, и всякий раз Ян подчинялся Ри. И вот теперь наконец ему самому представилась возможность сделать что-то для Яна.
— Я кое-что привез тебе из своего путешествия, брат, — сказал ему Ри вместо приветствия.
Слово сибарру, которым в Семьях принято было именовать брата, он заменил из-за его формального оттенка более теплым и дружелюбным бошу.
— Учитывая все неприятности, с которыми ты столкнулся в своем путешествии, трудно было ожидать, что у тебя найдется время думать обо мне, — с удивлением ответил Ян.
Ри пожал плечами, чувствуя неловкость из-за этой внезапно пробудившейся в нем привязанности к Яну.
— Ты стал для меня настоящим братом. — Ри торопливо отвернулся и продолжил уже более грубоватым тоном, чтобы скрыть смущение и все-таки не сумев полностью утаить своих чувств: — Но пойдем. Я покажу тебе свою находку.
То мгновение, после того как они вместе вышли на причал и когда Ян, увидев в гавани свой собственный преображенный корабль, застыл, потрясенный этим зрелищем, навсегда запомнилось Ри. Когда первая волна ошеломления спала, Ян повернулся, посмотрел на Ри и затем снова перевел ошарашенный взгляд на «Кречет»:
— Где?..
Лицо его побледнело как смерть, глаза сверкали, и на мгновение Ри показалось, что Ян может рухнуть на причал в обмороке. Но тот лишь спросил:
— Ты возвращаешь мне мой корабль?
— Твой корабль. Вместе с Ррру-иф. Она заперта в карцере. Экипаж помог мне вернуть тебе «Кречет», эти люди остались верными своему капитану.
Губы Яна сжались в тонкую линию, а в глазах блеснули слезы. Опустив ладонь на предплечье брата, он пожал его.
— Спасибо тебе, — сказал Ян негромко. Ри только кивнул. Слова, которые он приготовил, чтобы сказать их брату, когда тот увидит свой корабль, пропали неведомо куда.
Возле ожидавшей их шлюпки стояли моряки, сохранившие преданность Яну после мятежа на «Кречете». Каждый из них низко поклонился своему капитану, Ян торжественно шагнул с причала в лодку, и первый помощник Бемъяр обнял его.
— Корабль обошелся ему дороже, чем ты думаешь, капитан, — шепнул он на ухо Яну. Слух Карнея уловил эти слова, но Ри сделал вид, что ничего не слышал. — Наши люди пытались убить его вместе с друзьями, считая, что они и один из них погиб по нашей вине. Но ради тебя он простил их и помог захватить управление кораблем.
Лицо Яна ничего не выражало. Но в ответе его, столько же негромком: «Спасибо, что сказал, я не знал этого», — прозвучало такое глубокое чувство, подобное которому, по мнению Ри, брат испытывал лишь в отношении Кейт.
Ян направился к рулю, сменив сидевшего за ним моряка. Когда Дугхалл последним сел в шлюпку, Ян положил руку на руль и сказал:
— Везите нас домой, люди.
— Да, капитан, — ответили моряки и принялись дружно и усердно грести.
Вновь ступив на палубу своего корабля, Ян заметно изменился: горькое выражение, не сходившее с его лица после того, что произошло на берегу Новтерры, куда-то исчезло, глаза его повеселели, плечи расправились, и легкая улыбка заиграла на уголках губ.
Ри знал, какая опасность им угрожает… он понимал, что в Калимекке их скорее всего ждет смерть. Но впервые после их встречи в Новтерре он увидел в Яне равного и признал в нем сильного и верного друга.
Путешествие стоило ему жизни другого его друга — Джейма. Он не забудет этого, хотя и в самом деле простил людей, которые напали на них, считая, что служат этим своему капитану. Но, оказавшись на палубе «Кречета» вместе с Яном, Ри понял, что в путешествии этом он обрел близкого человека, члена его Семьи и более того — просто брата, которого у него давно уже не было.
Кейт не знала мальчишку, который постучался в дверь отведенной ей и Ри каюты. Он был из тех, кого Ррру-иф наняла вместо убитых или брошенных погибать в Новтерре матросов. Худой, похожий на ребенка и бедно одетый, он явно не получил ни крохи от богатств, добытых в городе Древних. Подросток доверчиво смотрел на нее круглыми, встревоженными глазами.
— Чего ты хочешь, мальчик? — мягко спросила она его.
— Твой дядя послал меня с важной вестью. Он хочет, чтобы ты пришла в его каюту сразу, как только сможешь. — И, оглянувшись по сторонам, он взволнованно спросил ее: — А теммумбурра Дугхалл правда твой дядя?
— Он старший брат моей матери.
— Значит, ты тоже теммумбурра, — прошептал мальчик. Он торопливо поцеловал ее руку и низко поклонился на имумбарранский манер. А затем, не поднимая глаз, бросился прочь.
Ри тоже подошел к двери.
— Кто это? — спросил он.
— Один из почитателей дядюшки Дугхалла, — ответила Кейт. — Они обнаруживаются в самых неожиданных местах.
— А он действительно считается богом на островах?
— Богом плодородия. — Кейт подошла к шкафчику и извлекла из него единственный пристойный наряд, которым располагала на данный момент. — Сорок лет назад уровень рождаемости на островах упал ниже уровня смертности. Мужчины не зачинали детей, и женщины оставались бесплодными. Имумбарранцы молились всем богам, чтобы те избавили их от вымирания, и в это самое время дядюшку Дугхалла назначили на острова в результате дипломатических перестановок. И он… поладил с туземцами. С понравившимися ему девицами стали происходить чудеса. Мужья начали посылать к нему своих жен, и те тоже беременели. Их сменяли другие, и все женщины возвращались домой счастливыми.
Она натянула через голову блузу и застегнула расшитый бусинами пояс.
— Островитяне восприняли дядю как ответ на их молитвы, причем ответ, посланный Домом Галвеев. И в порядке благодарности за оказанные им приятные услуги, которые и ему тоже доставляли явное удовольствие, Галвеи получили исключительное право торговли с островами и вдобавок долю всей выращиваемой в архипелаге каберры. А потом, когда первая из рожденных от Дугхалла дочерей достигла зрелости, островитяне обнаружили, что она может рожать детей и от имумбарранца. И другие его дочери тоже могли. Дугхалл совершил настоящее чудо. Тогда-то его и объявили богом. — Кейт пожала плечами. — У него сотни детей. Возможно, даже тысячи. И несчетное количество внуков. Пройдет поколение или два, и почти все жители островов станут его родственниками. И похоже, все они унаследовали галвейскую плодовитость.
— Значит, размножаются как кролики.
— Да. — Кейт вздохнула. — Еще несколько лет, и их можно будет обнаружить в любом уголке Матрина.
— Интересно, как отреагируют островитяне, когда Дугхалл вернется к ним молодым человеком? — усмехнулся Ри.
Кейт рассмеялась, отрицательно качнув головой:
— Ему уже не придется возвращаться туда. В Калимекке нет больше Дома Галвеев, и ему некого представлять на островах.
— Он может вернуться к своей семье.
— Мне никогда не казалось, что он воспринимает это подобным образом… что при исполнении своих… обязанностей он ощущает себя семейным человеком. Он охотно говорит о своих детях, и я знакома со множеством своих кузин и кузенов, которых привозили к нам погостить, но Дугхалл никогда не был им настоящим отцом. Их матери были замужем, и мужья эти воспитывали детей как своих собственных. Приезжая к нам, мои кузены называли Дугхалла отцом, но много лет спустя я узнала, что они пользовались при этом официальным имумбарранским словом ибимурр, а папа там звучит почти как у нас — пеба.
Закончив одеваться, Кейт торопливо причесалась.
— Так что пебой его там не звали. И я думаю, что всю свою жизнь он ощущал нехватку детской ласки.
— Печально.
— Печально. Я всегда подозревала, что он видит во мне дочь, которой не могли стать для него настоящие его дочери.
Несколько мгновений спустя оба они уже стучались в дверь каюты Дугхалла. Он приветствовал их с самым серьезным выражением на лице и, торопливо впустив внутрь, пригласил сесть. Сам он был бледен, глаза его покраснели, и от него исходил запах горя и отчаяния.
Отведя взгляд от роскошных украшений каюты, Кейт посмотрела на расстеленную на столе занду Дугхалла, с лежащими на ней монетами, расположение которых ничего не говорило ей, и почувствовала, как дрогнуло ее сердце.
— Простите, что оторвал от других дел, — начал Дугхалл. Выглядел он сейчас как человек, которому сообщили, что завтра ему суждено умереть. — У вас осталось совсем немного времени, чтобы побыть вместе, но моя весть не может ждать.
Когда они заняли места за столом, он отвернулся от них и выглянул в крошечное окошко каюты.
Кейт не сводила глаз с Дугхалла, ошеломленная исходившим от него ощущением обреченности.
— Значит, ты наконец получил ответ на свои вопросы? — спросила она.
— Да.
— И теперь ты знаешь, какой выбор тебе придется сделать, когда настанет нужный момент?
— Да.
Кейт потянулась под столом к руке Ри и крепко стиснула ее.
— Кейт говорила мне о том, что ты ищешь ответа в гадании. И о неясном ответе, который ты получил, — сказал Ри.
Дугхалл повернулся лицом к ним:
— Ответ более нельзя назвать неясным. Теперь все очевидно — и эта ясность ужасна.
— И…
— Я — меч Водора Имриша. Я поклялся отдать свою жизнь, служа своему богу, служа Соколам и всему доброму в мире. И теперь я делаю этот выбор.
Кейт ощутила легкое жжение на подъеме ступни — в том месте, где была печать Соколов. Разум ее ощущал их прикосновение — как вода чувствует невидимую, но сильную руку луны, вздымающую приливную волну. Она тоже была Соколом, пусть и непохожим на всех остальных, она тоже давала клятву служить. Слушай, говорили они ей. Слушай.
По-прежнему глядя в иллюминатор, Дугхалл произнес:
— Луэркас приближается к нам со столь огромными полчищами, что от поступи их сотрясается вся земля. Он вооружен чарами, отточенными за тысячу лет ожидания, и способен уничтожить весь мир. Каждый раз, когда я гадал на занде в эти последние дни, становилось ясным одно: мы не можем победить Луэркаса в открытом бою. Даже если бы мы собрали всех Соколов вместе и вышли против него — сила на силу, — даже в этом случае ему было бы несложно уничтожить нас.
— Мы подозревали это, — кивнула Кейт. — А теперь скажи нам, что ты узнал.
— Что мы умрем, — спокойно сказал Дугхалл. — Но сделать это придется так, чтобы мир уцелел.
После этих слов в каюте воцарилось гнетущее безмолвие. Кейт даже дышать перестала и не слышала дыхания Ри. Она не знала, способны ли они умереть ради блага мира. Оба они ждали продолжения, подробностей, которые дали бы им хоть какую-нибудь надежду, хоть как-то смягчили бы это безжалостное предсказание близкой смерти. Однако Дугхалл молчал.
— Ты хотел сказать, что мы можем погибнуть, так? — спросил наконец Ри. — Конечно, нельзя быть уверенным в исходе сражения до тех пор, пока оно не состоится…
Но Дугхалл лишь покачал головой:
— Я уверен в этом. Я просил самого Водора Имриша, чтобы он указал мне путь, который не приведет нас к неизбежной смерти… и путь этот так и не открылся мне. Даже если весь наш мир будет спасен, нам троим все равно придется умереть.
Крепче стиснув руку Ри, Кейт почувствовала, как напряглись его пальцы. Повернувшись к нему, она сказала:
— Прости, что попусту потратила последние дни, которые мы могли провести вместе.
Обойдя стол, она опустилась на колени перед ним, припав головой к его груди. Она слышала, как колотится возле ее щеки сердце Ри, слышала, как ровно движется воздух, входя в его легкие и оставляя их. Она ощущала его боль, горе, его желание быть с нею. Ри притянул ее к себе одной рукой, другой прикоснулся к ее волосам.
— С той поры, как мы узнали о Луэркасе, ясно было, что нам не миновать роковой встречи с ним. Теперь мы просто узнали, что он может погубить нас. И не трать оставшееся у нас время на пустые сожаления, Кейт. Ты виновата не больше, чем я. Я жалею, что оставил тогда Калимекку.
Кейт вытерла щеки, вдруг оказавшиеся мокрыми, — она и не заметила, что плачет. Ей уже казалось, что она оставила свое тело и движется по направлению к Вуали и к следующей жизни.
Ри взял ее за подбородок и ласково приподнял голову любимой.
— Мы умрем вместе, — сказал он. — И там, в Вуали, мы вновь будем вместе. Не за тем я отыскал тебя после стольких мытарств, чтобы позволить такому пустяку, как смерть, разлучить нас. Мы с тобой навсегда останемся вместе.
Она зажала его ладони в своих руках.
— Обещай мне, — яростно произнесла Кейт. — Обещай, что больше никогда не оставишь меня.
— Обещаю. Ни в жизни, ни в смерти, ни в вечности.
— Я тоже обещаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44