На мой взгляд, голос его был высоким, нежным и вычурным, как у человека, который не привык иметь дела с мужчинами. Но тогда я этого еще не знал, — Джеми уставился в кружку. — И уж тем более никогда этого не понимал.
— Короче говоря, в тот же день она бросила меня ради него, не обмолвившись со мной ни словом после трех лет, проведенных вместе, — на мгновение голос Джеми сделался тише. — Я бы самого себя не пожалел ради того только, чтобы уберечь ее от беды, а она сама со всех ног понеслась к ней, — он посмотрел на меня, и печальная улыбка тронула его губы. — Ты, наверное, думаешь, что я пришел в ярость, да?
— Я бы так и поступила, — ответила я немного печально. — А она уже начинала мне нравиться…
Он хмыкнул.
— Я испытывал подобные чувства гораздо дольше. Все время говорил себе, пока мы с ней путешествовали, что настанет час, когда она покинет меня, но не верил, что такое возможно. И даже когда базарные сплетни начали связывать ее имя с именем Марика, я все еще выжидал. Я нашел случайную работу — зарабатывал немного, но этого хватало, чтобы оставаться рядом с ней, ибо в сердце мое закралось дурное предчувствие, да я и не отдал бы ему ее так сразу.
Лишь через пару месяцев я увидел ее вновь и смог поговорить с ней — так мне выпала последняя возможность вернуть ее. Я уже устал ждать и отправился на базар с намерением закупить съестных припасов и покинуть город — хотя, по правде, в мыслях своих был далек от подобного — как вдруг кто-то схватил меня сзади за руку.
При моем ремесле, если ты позволяешь подобному случиться, долго не протянешь. Без раздумий я развернулся, напрягся и принял боевую стойку, выставив вперед кинжал, который сам не помнил, как вынул; между мной и нападавшим оказалось достаточное расстояние.
Она рассмеялась — частью от неожиданности, частью от чего-то такого, чего я раньше в ней никогда не замечал.
«Вот уж не думал увидеть тебя здесь, — сказал я, убирая клинок; при этом гнев, копившийся во мне два месяца, так и готов был вырваться наружу. — Что, возлюбленный бросил или, может, ты его?»
«Ни то ни другое, — ответила она, и во взгляде ее мне почудилась озабоченность. — Давай найдем какое-нибудь укромное место. Надо поговорить».
Я бы не дал за ее слова и гнутого медяка, я бы проклял ее и удалился, ибо был вне себя от ярости; но когда я уже развернулся и собрался было уйти, то вдруг понял, что было в ее глазах, неведомое мне ранее. Это был страх, — Джеми слегка тряхнул головой. — Мы с нею исходили весь Колмар за три года, Ланен. Нам приходилось бороться с зимними буранами, одолевать предательские утесы, отбиваться от случайно встреченных шаек и много чего похуже, но за все это время я ни разу не видел, чтобы ей бывало страшно. И я поклялся себе, что изгоню из нее этот страх; если этот ублюдок Марик каким-то образом запутал мою неустрашимую Маран, я увенчаю свой жизненный путь тем, что прикончу его. С готовностью.
Он отхлебнул еще пива.
— Но, конечно же, вышло все иначе. Обычно так и бывает.
На мгновение он умолк. Парочка в углу громко переговаривалась: им подали обед. Я ждала — но Джеми, казалось, заблудился где-то в собственных воспоминаниях.
— Джеми!
— Что? Ах, да… — он взял мою кружку, взвесил ее в руке и поставил на место. — Ты не пьешь, — сказал он и, поглядев на меня, слегка нахмурился. — Что-то не так?
— Нет, — солгала я. — Пожалуйста, продолжай.
— История эта не очень забавная, моя дорогая Ланен, — сказал он с грустью. — Давай-ка договоримся: ты пьешь — я рассказываю. Перестаешь пить — я умолкаю. Идет?
— Идет, — ответила я, взяла кружку и опорожнила ее наполовину. Снова наполнила до краев и принялась потягивать пиво через равные промежутки. Оно уже начинало на меня действовать, но я пила небольшими глоточками и старалась слушать как можно внимательнее.
— Мы отыскали укромный уголок в полном народа трактире — почти таком же, как этот, — где с горем пополам смогли уединиться. Оказалось, что она обнаружила в доме Марика тайный ход и, оставаясь верной самой себе, немедленно проникла туда. Там она услышала два голоса: один принадлежал Марику, другой был совершенно ей незнаком.
«Они торговались, Джеми, — рассказывала она мне. — Незнакомец оказался повелителем демонов по имени Берис. Говорил, что он магистр пятого круга, — что бы это значило? Он гневался на Марика и утверждал, что тот должен дать ему еще золота. Когда Марик спросил, где же он его возьмет, Берис велел ему отправить корабль к Драконьему острову».
Глянув на меня, Джеми прервал рассказ.
— Ты опять не пьешь, девочка, — сказал он, и губы его искривились в едва заметной усмешке. — И не забывай дышать, пока слушаешь.
Я покорно кивнула и сделала глубокий вздох. Он продолжал:
— Маран рассказала мне, что Марик пытался упросить незнакомца избавить его от этой затеи — ссылаясь на морские бури и на то, что все без исключения корабли пропадали бесследно вот уже в течение целого столетия. Похоже, Бериса это не особо волновало.
«Он сказал Марику, чтобы тот вызвал его снова лет через тридцать-сорок, — говорила она. — Берис собрался было исчезнуть, но Марик вновь воззвал к нему. Он заявил, что власть нужна ему сейчас, а не через тридцать лет. И Берис ответил, что создаст для Марика Шар-Дальновидец. Хвала Богине, что удивленный вздох Марика был громче, чем мой собственный. Я и Марик считали подобные вещи легендой; однако Берис говорил всерьез, а ценой за это должен был стать… ох, Джеми, мне плохо!» — произнесла она, прикрывая рот.
Когда она вновь смогла говорить, то сказала:
«Ценой для Марика должен был стать его первый ребенок. На какой-то миг я подумала, что это шутка, но незнакомец и не думал шутить, — она поймала глазами мой взгляд и мотнула головой: — Нет, я не беременна, и у него нет ребенка. Пока нет, — добавила она, содрогнувшись. — Потом Марик спросил Бериса: „А вдруг тот вздумает отправиться к его соперникам, чтобы создать Дальновидцы и для них“; но Берис ответил, что в этом мире может быть только один из подобных предметов; если же у Марика никогда не будет детей, то никакой другой цены он с него требовать не станет. Марик спросил: что будет, если ребенка у него похитят? Берис лишь ответил что тогда Марик, возможно, и останется в живых, но это нельзя будет считать везеньем».
Короче говоря, Марик согласился на эту сделку и посулил незнакомцу жизнь своего первенца, пообещав расписаться кровью. Обряд должен был быть проведен в ту же ночь, на восходе луны, — Джеми обхватил обеими руками кружку и уставился в ее недра; голос его понизился до едва внятного бормотания.
— Некоторое время мы решали, что же нам делать. У нее уже был задуман один план, и вместе мы принялись обсуждать подробности. Когда же все было обдумано, то я… я предложил ей свои услуги — он с трудом сглотнул. — Услуги убийцы. Я спросил: хочет ли она, чтобы я прикончил их? Я не убивал никого вот уже более трех лет, и при одной лишь мысли о подобном у меня подкатывал ком к горлу. Но если ей эта было нужно…
Я сидела, вся похолодев, едва не хрипя от ужаса. Мне было все равно, что последует дальше, — для меня рассказ Джеми достиг наивысшей точки. Я не могла вздохнуть. Но мне нужно было это знать. И, превозмогая ужас и отгоняя прочь иные мысли, в глубине души молилась — торопливо и истово, как никогда раньше: «Благословенная Владычица, Мать Шиа! Прошу, прошу тебя, пусть не окажется так, что моя мать попросила Джеми убить ради нее!»
Уголок его рта слегка приподнялся, он взглянул на меня, и я вновь задышала.
— Она взяла меня за плечи и, развернув к себе, посмотрела мне в лицо.
«Джемет из Аринока, — вымолвила она торжественно, как на судилище. — Скорее я отрублю себе руку. Если ты все позабыл, то я — нет. Может, я и была слишком глупа, что выбрала себе в любовники Марика с его черной душой; но пока я жива, ты останешься для меня человеком, который заботит меня больше всех на свете».
Я увидела, как по щекам у него покатились слезы, — у человека, который был и фермером, и убийцей, и много кем еще, но только не моим отцом, — и я знала, что он помнит эти ее слова, как если бы она только что произнесла их, стоя прямо перед ним, и они были самым ярким из того, что он помнил.
— Я поверил ей, хотя и видел, что ее поразили собственные слова. Да и меня тоже.
«Клянусь тебе, Джеми, — сказала она, — если кому-то из нас и доведется убивать, то лишь ради спасения собственной шкуры».
Мы дождались восхода луны, и тогда она провела меня в дом, к тайному ходу. Я надел на себя свое старое боевое облачение — нечто вроде пятнисто-черной шелковой накидки с грязными полами. Как мы условились заранее, я оставил Маран в середине прохода, сам же прокрался дальше, к небольшому залу в самом его конце. Света там было немного — всего пара свечей, но мне этого хватило. Некоторое время я выжидал, притаившись за углом и прислушиваясь, пока не понял, что оба присутствующих были слишком поглощены своим занятием, чтобы заметить мое присутствие. Я выглянул из-за стены как раз в тот момент, когда чей-то голос — я предположил, что Бериса, — вдруг усилился, громко произнося нечто наподобие заклинания. Едва я заглянул за угол, как освещение изменилось: тусклое мерцание свечей сменилось ярко-багряным сиянием, и я услышал странный шипящий голос, вообразить который самому просто немыслимо.
Над небольшим жертвенником, по обе стороны от которого стояли Берис и Марик, прямо в воздухе парила фигура из ночного кошмара, цветом напоминавшая горячие красные уголья — целая куча их пылала на алтаре. Нетрудно было догадаться, что эта фигура — один из ракшасов, демонов Семи Преисподних. За свою жизнь я встречал лишь рикти, младших демонов, во время одного из прошлых своих заданий, — устранить заклинателя демонов было для меня тогда одно удовольствие, — этот же выходец из потустороннего мира доводился им старшим сородичем: отвратительное и жестокое порождение подземных глубин. От его голоса у меня по телу побежали мурашки.
Я выбрал не самое подходящее время, чтобы высунуться: если даже люди и не могли меня видеть, то уж демон-то наверняка мог, — Джеми хмуро усмехнулся. — К тому времени я уже позабыл природу этих тварей. Они не будут брызгать слюной попусту. Вероятно, демон надеялся, что я пришел затем, чтобы убить людей, — тогда он запросто смог бы вырваться на свободу. Во всяком случае, он ни одним намеком не дал им понять, что я нахожусь за их спинами.
Не помню, о чем они говорили: обе стороны о чем-то сильно спорили, пререкались, угрожали друг другу из-за чего-то. Все же я помню голос Марика, поклявшегося отдать Берису своего первенца, а Берис говорил, что самое время принести кровавую жертву. Я не слишком забивал себе этим голову, пока ухо мое не уловило легкий звук, который вдруг показался мне устрашающим. Даже тогда я смог узнать его, едва лишь услышал: это был звук детских шагов.
Мне понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы понять: они прямо сейчас собираются предать смерти какого-то бедного, безымянного ребенка и отдать его кровь демону, чтобы тот создал им Дальновидец.
Тебе, должно быть, понятно, Ланен. что, пока я наблюдал да слушал, я все время прикидывал, когда и как лучше всего нанести удар. Все те годы, когда я промышлял убийствами, не прошли даром: я обладал хорошо развитым чувством выживания и воинской хитростью, — он нахмурился. — Мне жаль, но я не могу сказать, что первым моим порывом было ворваться к ним и попытаться спасти ребенка. Я думал об этом, но вместе с тем понимал, что тогда я, в лучшем случае, погибну сам, не сумев помочь ни ребенку, ни Маран. Мы с Маран заранее решили, что лучше всего будет забрать Дальновидец, как только он будет создан, и я должен был следовать этому замыслу, — он поднял перед собой кружку, о которой на время позабыл, и сделал несколько больших глотков.
— Я наблюдал за всеми их действиями, Ланен, — сказал Джеми, и голос его был низким от давней скорби. — Берис нараспев читал заклинания, ребенок плакал все громче и громче от страха и боли, а потом вдруг внезапно умолк — и это было ужасно. Я не пошевелил ни одним мускулом, продолжая стоять на месте, — невидимый в скрывавшей меня тени у задней стены зала, — однако же поклялся отомстить им за смерть малыша.
Тогда Берис сказал Марику, что тот должен дать немного и своей крови, чтобы скрепить ею обряд. Трусливый ублюдок завизжал почти так же громко, как до этого ребенок, сквозь зубы проклиная Бериса, когда тот сделал порез ему на руке, чтобы пустить кровь. Я потянулся за кинжалом, который держал за голенищем сапога. Деваться было некуда — и всё же почему-то, столкнувшись лицом к лицу с подобным злом, я почувствовал тошноту при одной лишь мысли учинить новую смерть на радость этой твари. Руки мои и так уже были по локоть в крови.
Послышалось громкое шипение, когда Берис стал смешивать кровь Марика с кровью малыша над горящими угольями, и змеиный голос демона прошуршал в воздухе:
«Ис-сполнено, гос-сподин. Уз-зри то, чего так жаждеш-шь». Теперь на алтаре покоился шар, изготовленный, казалось, .из дымчатого стекла, размером с небольшую круглую дыню.
«Исполнено, раб, — ответил Берис совершенно невозмутимо. — Изыди, возвращайся на пятый круг Преисподней, где был порожден. Но знай: если это не истинный Дальновидец, я потребую себе твою несчастную шкуру сроком на год и один день».
«Быть пос-сему», — прошипела тварь и с громким хлопком исчезла.
Тогда Марик схватил шар и вопросил:
«Дай мне узреть главу Ховирской купеческой гильдии!»
Я не мог видеть, что там происходило внутри шара, но, судя по выражению его лица, эта штука работала как надо. С такой властью Марик быстро возвысился бы и смог бы возглавить все гильдии купцов. И это было бы самым малым.
Я почувствовал, как у меня стиснулись челюсти, а тело мое изготовилось для боя. Чтобы всей торговлей в Колмаре управляли демоны? Если бы спросили меня, я бы ответил — нет!
«Принимаешь ли ты этот Дальновидец и согласен ли скрепить наш договор печатью?» — спросил Берис так бесстрастно, будто интересовался, какая стоит погода на дворе. Этому недоумку Мари-ку следовало бы почуять неладное.
«Да. Я беру его в обмен на жизнь своего первого ребенка, когда бы он ни родился», — ответствовал Марик, уставившись в глубь этой штуки, словно человек, пытающийся что-то различить в окружающем его тумане.
Тогда Берис расхохотался, и ужасным был его смех.
«Исполнено! Глупец! Как мог ты представить себе, что путь к власти настолько быстр и легок? Прежде даже как ты сыскал меня, прежде даже как ты был рожден и назван по имени, одному прорицателю из нашего братства было уже ведомо, что это произойдет! За то, что он заключил договор с повелителями Преисподних, ему были дарованы видения прошлого и будущего, и он предрек для четырех королевств:
Когда излечит время брешь веков,
И разлученные единство обретут,
И в солнечных лучах, восстав из снов,
Потерянные вновь найдут приют —
Плоть Марика Гундарского и кровь
Заставят земли Четырех сплотиться вновь.
«Что это еще за чепуха? — проворчал Марик. — Мои плоть и кровь при мне. Это ты глупец, Берис! Довольно легко устроить так, чтобы у меня вообще никогда не было потомства. Тогда Колмаром буду править лишь я, Марик Гундарский!»
Берис не шелохнулся, и голос его по-прежнему оставался невозмутимо-спокойным.
«Нет. Твое предназначение состоит только лишь в том, чтобы породить на свет ребенка, который будет править всем Колмаром, и теперь этот ребенок — мой!»
Я уже достаточно услышал. Низким, но громким голосом — чтобы привести в замешательство врагов и предупредить Маран — я вскричал: «Вперед!»
Я бросился на Бериса, но мог бы не утруждать себя этим. Почему-то я полагал, что у повелителя пятого круга — их ведь всего семь — найдутся меры предосторожности для подобного случая, но на этот раз удача была на моей стороне. Могу лишь предположить, что он по той или иной причине не способен был вызвать ракшаса вместе с его свитой. Парочка легких ран, чтобы свалить его с ног, и одна глубокая, чтобы уже не поднялся, — и дело было сделано.
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Маран разделывается с Мариком. Он обезоружил ее, но она никогда особенно не полагалась на оружие, — тут на лице у Джеми просияла широкая ухмылка. — Он схватил противницу за правую руку с намерением вывести ее из равновесия. Недоумок. Провести с ней столько времени и не заметить, что она левша! Она так двинула ему в живот — словно молот ударил по наковальне! Даже до меня донесся хруст ломаемых ребер. Он, понятно, согнулся пополам. Вторым ударом она его выпрямила: он свалился как подкошенный.
Она завернула Дальновидец в свой плащ, и мы помчались к лошадям, которых я оставил неподалеку. Да не доведется мне еще раз пережить такую бешеную ночную скачку! Чутье вело нас на северо-запад, и мы полагались на него, думая только о том, чтобы как можно дальше ускакать от этого места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Короче говоря, в тот же день она бросила меня ради него, не обмолвившись со мной ни словом после трех лет, проведенных вместе, — на мгновение голос Джеми сделался тише. — Я бы самого себя не пожалел ради того только, чтобы уберечь ее от беды, а она сама со всех ног понеслась к ней, — он посмотрел на меня, и печальная улыбка тронула его губы. — Ты, наверное, думаешь, что я пришел в ярость, да?
— Я бы так и поступила, — ответила я немного печально. — А она уже начинала мне нравиться…
Он хмыкнул.
— Я испытывал подобные чувства гораздо дольше. Все время говорил себе, пока мы с ней путешествовали, что настанет час, когда она покинет меня, но не верил, что такое возможно. И даже когда базарные сплетни начали связывать ее имя с именем Марика, я все еще выжидал. Я нашел случайную работу — зарабатывал немного, но этого хватало, чтобы оставаться рядом с ней, ибо в сердце мое закралось дурное предчувствие, да я и не отдал бы ему ее так сразу.
Лишь через пару месяцев я увидел ее вновь и смог поговорить с ней — так мне выпала последняя возможность вернуть ее. Я уже устал ждать и отправился на базар с намерением закупить съестных припасов и покинуть город — хотя, по правде, в мыслях своих был далек от подобного — как вдруг кто-то схватил меня сзади за руку.
При моем ремесле, если ты позволяешь подобному случиться, долго не протянешь. Без раздумий я развернулся, напрягся и принял боевую стойку, выставив вперед кинжал, который сам не помнил, как вынул; между мной и нападавшим оказалось достаточное расстояние.
Она рассмеялась — частью от неожиданности, частью от чего-то такого, чего я раньше в ней никогда не замечал.
«Вот уж не думал увидеть тебя здесь, — сказал я, убирая клинок; при этом гнев, копившийся во мне два месяца, так и готов был вырваться наружу. — Что, возлюбленный бросил или, может, ты его?»
«Ни то ни другое, — ответила она, и во взгляде ее мне почудилась озабоченность. — Давай найдем какое-нибудь укромное место. Надо поговорить».
Я бы не дал за ее слова и гнутого медяка, я бы проклял ее и удалился, ибо был вне себя от ярости; но когда я уже развернулся и собрался было уйти, то вдруг понял, что было в ее глазах, неведомое мне ранее. Это был страх, — Джеми слегка тряхнул головой. — Мы с нею исходили весь Колмар за три года, Ланен. Нам приходилось бороться с зимними буранами, одолевать предательские утесы, отбиваться от случайно встреченных шаек и много чего похуже, но за все это время я ни разу не видел, чтобы ей бывало страшно. И я поклялся себе, что изгоню из нее этот страх; если этот ублюдок Марик каким-то образом запутал мою неустрашимую Маран, я увенчаю свой жизненный путь тем, что прикончу его. С готовностью.
Он отхлебнул еще пива.
— Но, конечно же, вышло все иначе. Обычно так и бывает.
На мгновение он умолк. Парочка в углу громко переговаривалась: им подали обед. Я ждала — но Джеми, казалось, заблудился где-то в собственных воспоминаниях.
— Джеми!
— Что? Ах, да… — он взял мою кружку, взвесил ее в руке и поставил на место. — Ты не пьешь, — сказал он и, поглядев на меня, слегка нахмурился. — Что-то не так?
— Нет, — солгала я. — Пожалуйста, продолжай.
— История эта не очень забавная, моя дорогая Ланен, — сказал он с грустью. — Давай-ка договоримся: ты пьешь — я рассказываю. Перестаешь пить — я умолкаю. Идет?
— Идет, — ответила я, взяла кружку и опорожнила ее наполовину. Снова наполнила до краев и принялась потягивать пиво через равные промежутки. Оно уже начинало на меня действовать, но я пила небольшими глоточками и старалась слушать как можно внимательнее.
— Мы отыскали укромный уголок в полном народа трактире — почти таком же, как этот, — где с горем пополам смогли уединиться. Оказалось, что она обнаружила в доме Марика тайный ход и, оставаясь верной самой себе, немедленно проникла туда. Там она услышала два голоса: один принадлежал Марику, другой был совершенно ей незнаком.
«Они торговались, Джеми, — рассказывала она мне. — Незнакомец оказался повелителем демонов по имени Берис. Говорил, что он магистр пятого круга, — что бы это значило? Он гневался на Марика и утверждал, что тот должен дать ему еще золота. Когда Марик спросил, где же он его возьмет, Берис велел ему отправить корабль к Драконьему острову».
Глянув на меня, Джеми прервал рассказ.
— Ты опять не пьешь, девочка, — сказал он, и губы его искривились в едва заметной усмешке. — И не забывай дышать, пока слушаешь.
Я покорно кивнула и сделала глубокий вздох. Он продолжал:
— Маран рассказала мне, что Марик пытался упросить незнакомца избавить его от этой затеи — ссылаясь на морские бури и на то, что все без исключения корабли пропадали бесследно вот уже в течение целого столетия. Похоже, Бериса это не особо волновало.
«Он сказал Марику, чтобы тот вызвал его снова лет через тридцать-сорок, — говорила она. — Берис собрался было исчезнуть, но Марик вновь воззвал к нему. Он заявил, что власть нужна ему сейчас, а не через тридцать лет. И Берис ответил, что создаст для Марика Шар-Дальновидец. Хвала Богине, что удивленный вздох Марика был громче, чем мой собственный. Я и Марик считали подобные вещи легендой; однако Берис говорил всерьез, а ценой за это должен был стать… ох, Джеми, мне плохо!» — произнесла она, прикрывая рот.
Когда она вновь смогла говорить, то сказала:
«Ценой для Марика должен был стать его первый ребенок. На какой-то миг я подумала, что это шутка, но незнакомец и не думал шутить, — она поймала глазами мой взгляд и мотнула головой: — Нет, я не беременна, и у него нет ребенка. Пока нет, — добавила она, содрогнувшись. — Потом Марик спросил Бериса: „А вдруг тот вздумает отправиться к его соперникам, чтобы создать Дальновидцы и для них“; но Берис ответил, что в этом мире может быть только один из подобных предметов; если же у Марика никогда не будет детей, то никакой другой цены он с него требовать не станет. Марик спросил: что будет, если ребенка у него похитят? Берис лишь ответил что тогда Марик, возможно, и останется в живых, но это нельзя будет считать везеньем».
Короче говоря, Марик согласился на эту сделку и посулил незнакомцу жизнь своего первенца, пообещав расписаться кровью. Обряд должен был быть проведен в ту же ночь, на восходе луны, — Джеми обхватил обеими руками кружку и уставился в ее недра; голос его понизился до едва внятного бормотания.
— Некоторое время мы решали, что же нам делать. У нее уже был задуман один план, и вместе мы принялись обсуждать подробности. Когда же все было обдумано, то я… я предложил ей свои услуги — он с трудом сглотнул. — Услуги убийцы. Я спросил: хочет ли она, чтобы я прикончил их? Я не убивал никого вот уже более трех лет, и при одной лишь мысли о подобном у меня подкатывал ком к горлу. Но если ей эта было нужно…
Я сидела, вся похолодев, едва не хрипя от ужаса. Мне было все равно, что последует дальше, — для меня рассказ Джеми достиг наивысшей точки. Я не могла вздохнуть. Но мне нужно было это знать. И, превозмогая ужас и отгоняя прочь иные мысли, в глубине души молилась — торопливо и истово, как никогда раньше: «Благословенная Владычица, Мать Шиа! Прошу, прошу тебя, пусть не окажется так, что моя мать попросила Джеми убить ради нее!»
Уголок его рта слегка приподнялся, он взглянул на меня, и я вновь задышала.
— Она взяла меня за плечи и, развернув к себе, посмотрела мне в лицо.
«Джемет из Аринока, — вымолвила она торжественно, как на судилище. — Скорее я отрублю себе руку. Если ты все позабыл, то я — нет. Может, я и была слишком глупа, что выбрала себе в любовники Марика с его черной душой; но пока я жива, ты останешься для меня человеком, который заботит меня больше всех на свете».
Я увидела, как по щекам у него покатились слезы, — у человека, который был и фермером, и убийцей, и много кем еще, но только не моим отцом, — и я знала, что он помнит эти ее слова, как если бы она только что произнесла их, стоя прямо перед ним, и они были самым ярким из того, что он помнил.
— Я поверил ей, хотя и видел, что ее поразили собственные слова. Да и меня тоже.
«Клянусь тебе, Джеми, — сказала она, — если кому-то из нас и доведется убивать, то лишь ради спасения собственной шкуры».
Мы дождались восхода луны, и тогда она провела меня в дом, к тайному ходу. Я надел на себя свое старое боевое облачение — нечто вроде пятнисто-черной шелковой накидки с грязными полами. Как мы условились заранее, я оставил Маран в середине прохода, сам же прокрался дальше, к небольшому залу в самом его конце. Света там было немного — всего пара свечей, но мне этого хватило. Некоторое время я выжидал, притаившись за углом и прислушиваясь, пока не понял, что оба присутствующих были слишком поглощены своим занятием, чтобы заметить мое присутствие. Я выглянул из-за стены как раз в тот момент, когда чей-то голос — я предположил, что Бериса, — вдруг усилился, громко произнося нечто наподобие заклинания. Едва я заглянул за угол, как освещение изменилось: тусклое мерцание свечей сменилось ярко-багряным сиянием, и я услышал странный шипящий голос, вообразить который самому просто немыслимо.
Над небольшим жертвенником, по обе стороны от которого стояли Берис и Марик, прямо в воздухе парила фигура из ночного кошмара, цветом напоминавшая горячие красные уголья — целая куча их пылала на алтаре. Нетрудно было догадаться, что эта фигура — один из ракшасов, демонов Семи Преисподних. За свою жизнь я встречал лишь рикти, младших демонов, во время одного из прошлых своих заданий, — устранить заклинателя демонов было для меня тогда одно удовольствие, — этот же выходец из потустороннего мира доводился им старшим сородичем: отвратительное и жестокое порождение подземных глубин. От его голоса у меня по телу побежали мурашки.
Я выбрал не самое подходящее время, чтобы высунуться: если даже люди и не могли меня видеть, то уж демон-то наверняка мог, — Джеми хмуро усмехнулся. — К тому времени я уже позабыл природу этих тварей. Они не будут брызгать слюной попусту. Вероятно, демон надеялся, что я пришел затем, чтобы убить людей, — тогда он запросто смог бы вырваться на свободу. Во всяком случае, он ни одним намеком не дал им понять, что я нахожусь за их спинами.
Не помню, о чем они говорили: обе стороны о чем-то сильно спорили, пререкались, угрожали друг другу из-за чего-то. Все же я помню голос Марика, поклявшегося отдать Берису своего первенца, а Берис говорил, что самое время принести кровавую жертву. Я не слишком забивал себе этим голову, пока ухо мое не уловило легкий звук, который вдруг показался мне устрашающим. Даже тогда я смог узнать его, едва лишь услышал: это был звук детских шагов.
Мне понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы понять: они прямо сейчас собираются предать смерти какого-то бедного, безымянного ребенка и отдать его кровь демону, чтобы тот создал им Дальновидец.
Тебе, должно быть, понятно, Ланен. что, пока я наблюдал да слушал, я все время прикидывал, когда и как лучше всего нанести удар. Все те годы, когда я промышлял убийствами, не прошли даром: я обладал хорошо развитым чувством выживания и воинской хитростью, — он нахмурился. — Мне жаль, но я не могу сказать, что первым моим порывом было ворваться к ним и попытаться спасти ребенка. Я думал об этом, но вместе с тем понимал, что тогда я, в лучшем случае, погибну сам, не сумев помочь ни ребенку, ни Маран. Мы с Маран заранее решили, что лучше всего будет забрать Дальновидец, как только он будет создан, и я должен был следовать этому замыслу, — он поднял перед собой кружку, о которой на время позабыл, и сделал несколько больших глотков.
— Я наблюдал за всеми их действиями, Ланен, — сказал Джеми, и голос его был низким от давней скорби. — Берис нараспев читал заклинания, ребенок плакал все громче и громче от страха и боли, а потом вдруг внезапно умолк — и это было ужасно. Я не пошевелил ни одним мускулом, продолжая стоять на месте, — невидимый в скрывавшей меня тени у задней стены зала, — однако же поклялся отомстить им за смерть малыша.
Тогда Берис сказал Марику, что тот должен дать немного и своей крови, чтобы скрепить ею обряд. Трусливый ублюдок завизжал почти так же громко, как до этого ребенок, сквозь зубы проклиная Бериса, когда тот сделал порез ему на руке, чтобы пустить кровь. Я потянулся за кинжалом, который держал за голенищем сапога. Деваться было некуда — и всё же почему-то, столкнувшись лицом к лицу с подобным злом, я почувствовал тошноту при одной лишь мысли учинить новую смерть на радость этой твари. Руки мои и так уже были по локоть в крови.
Послышалось громкое шипение, когда Берис стал смешивать кровь Марика с кровью малыша над горящими угольями, и змеиный голос демона прошуршал в воздухе:
«Ис-сполнено, гос-сподин. Уз-зри то, чего так жаждеш-шь». Теперь на алтаре покоился шар, изготовленный, казалось, .из дымчатого стекла, размером с небольшую круглую дыню.
«Исполнено, раб, — ответил Берис совершенно невозмутимо. — Изыди, возвращайся на пятый круг Преисподней, где был порожден. Но знай: если это не истинный Дальновидец, я потребую себе твою несчастную шкуру сроком на год и один день».
«Быть пос-сему», — прошипела тварь и с громким хлопком исчезла.
Тогда Марик схватил шар и вопросил:
«Дай мне узреть главу Ховирской купеческой гильдии!»
Я не мог видеть, что там происходило внутри шара, но, судя по выражению его лица, эта штука работала как надо. С такой властью Марик быстро возвысился бы и смог бы возглавить все гильдии купцов. И это было бы самым малым.
Я почувствовал, как у меня стиснулись челюсти, а тело мое изготовилось для боя. Чтобы всей торговлей в Колмаре управляли демоны? Если бы спросили меня, я бы ответил — нет!
«Принимаешь ли ты этот Дальновидец и согласен ли скрепить наш договор печатью?» — спросил Берис так бесстрастно, будто интересовался, какая стоит погода на дворе. Этому недоумку Мари-ку следовало бы почуять неладное.
«Да. Я беру его в обмен на жизнь своего первого ребенка, когда бы он ни родился», — ответствовал Марик, уставившись в глубь этой штуки, словно человек, пытающийся что-то различить в окружающем его тумане.
Тогда Берис расхохотался, и ужасным был его смех.
«Исполнено! Глупец! Как мог ты представить себе, что путь к власти настолько быстр и легок? Прежде даже как ты сыскал меня, прежде даже как ты был рожден и назван по имени, одному прорицателю из нашего братства было уже ведомо, что это произойдет! За то, что он заключил договор с повелителями Преисподних, ему были дарованы видения прошлого и будущего, и он предрек для четырех королевств:
Когда излечит время брешь веков,
И разлученные единство обретут,
И в солнечных лучах, восстав из снов,
Потерянные вновь найдут приют —
Плоть Марика Гундарского и кровь
Заставят земли Четырех сплотиться вновь.
«Что это еще за чепуха? — проворчал Марик. — Мои плоть и кровь при мне. Это ты глупец, Берис! Довольно легко устроить так, чтобы у меня вообще никогда не было потомства. Тогда Колмаром буду править лишь я, Марик Гундарский!»
Берис не шелохнулся, и голос его по-прежнему оставался невозмутимо-спокойным.
«Нет. Твое предназначение состоит только лишь в том, чтобы породить на свет ребенка, который будет править всем Колмаром, и теперь этот ребенок — мой!»
Я уже достаточно услышал. Низким, но громким голосом — чтобы привести в замешательство врагов и предупредить Маран — я вскричал: «Вперед!»
Я бросился на Бериса, но мог бы не утруждать себя этим. Почему-то я полагал, что у повелителя пятого круга — их ведь всего семь — найдутся меры предосторожности для подобного случая, но на этот раз удача была на моей стороне. Могу лишь предположить, что он по той или иной причине не способен был вызвать ракшаса вместе с его свитой. Парочка легких ран, чтобы свалить его с ног, и одна глубокая, чтобы уже не поднялся, — и дело было сделано.
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Маран разделывается с Мариком. Он обезоружил ее, но она никогда особенно не полагалась на оружие, — тут на лице у Джеми просияла широкая ухмылка. — Он схватил противницу за правую руку с намерением вывести ее из равновесия. Недоумок. Провести с ней столько времени и не заметить, что она левша! Она так двинула ему в живот — словно молот ударил по наковальне! Даже до меня донесся хруст ломаемых ребер. Он, понятно, согнулся пополам. Вторым ударом она его выпрямила: он свалился как подкошенный.
Она завернула Дальновидец в свой плащ, и мы помчались к лошадям, которых я оставил неподалеку. Да не доведется мне еще раз пережить такую бешеную ночную скачку! Чутье вело нас на северо-запад, и мы полагались на него, думая только о том, чтобы как можно дальше ускакать от этого места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55