Лиза прикрыла глаза рукой и всю дорогу, что мы ехали, вздрагивала от каждого мелькавшего фонаря. Мне захотелось что-то сделать для нее, и я, рискуя быть понятым неправильно, но вполне традиционно, взял ее левую руку.Лиза не вырвалась. Она сжала мои пальцы, ее кожа была ледяной, влажной и какой-то противной. Но я не выпустил. И подумал: может, она действительно больна?Место, куда мы приехали, было простой гостиницей, Я не был здесь давно, но когда-то пользовался ее услугами частенько. Несколько лет назад, когда еще жил с родителями, но девочек уже любил. Хотя здешние номера стоили, в общем, дороже, чем в местах со схожим назначением, зато все было если не по высшему разряду, то уж точно очень прилично.В фойе было пусто и тихо, люстра светила неярко. Я вспомнил, что уже за полночь. Тот, кого принято называть «портье», сидел в дальнем углу за стойкой и читал газету. Я постучал по столу и положил на него пятьдесят долларов. Он сразу встряхнулся, уважительно посмотрел на меня, потом заметил Лизу и, не задавая лишних вопросов, положил ключи. Я, не давая лишних ответов, взял ключи и подошел к Лизе. Она совсем не смущалась происходящим.То ли была из тех, кого ничем таким не прошибешь, то ли ей было уж совсем плохо, а потому все фиолетово.Мы поднялись в номер. Кругом пахло гостиницей. Я пропустил Лизу и, нащупав на стене выключатель, зажег свет.— Нет! — Лиза крикнула, закрывая лицо руками. Я испуганно щелкнул выключателем. Свет потух.— Извини, — тихо сказала Лиза. — Я не люблю яркого света.Если это игра, то она заходила очень далеко. А если она просто сумасшедшая?-— Но лампу-то включить можно? — Я вспомнил замеченный мной за несколько секунд светильник на столе.— Лампу можно. Я пойду в ванную.Лиза, казалось, видела в темноте. Пока я нащупывал выключатель, в ванной уже зажурчала вода. Интересно, что она там делает в темноте?Оставшись один, я решил проявить что-то вроде благоразумия. Я достал сотовый и позвонил Винни-Пуху. Почему я не позвонил Джулии, сложно сказать. Я чувствовал, что уже давненько действую как бы за ее спиной. Узнай она, где я сейчас и с кем, то не слишком бы обрадовалась.— Алло! — раздался сонный голос моего друга.— Слушай, ты чего-нибудь соображаешь?— Да, соображаю, в чем дело?— Я звоню на всякий случай. Если со мной что-нибудь случится, то я в гостинице. Запиши адрес.— И что ты там делаешь?— Ума не приложу, — честно ответил я.— А как я узнаю, что с тобой случится?— Ну, я буду звонить каждый час.— Ладно. Черт бы тебя побрал, выспаться не даешь…—Не ной.Я положил трубку. Лиза вышла из ванной, прижимая мокрые руки к лицу.
— Мне надо прилечь, — сказала она и буквально упал л на диван.Я подошел к ней:— Что с тобой? Может, вызвать врача?— Не надо никакого врача, — бессильно сказала она. —Мне холодно, накрой меня.Я взял ее на руки и отнес в спальню. Там положил и постель и накрыл одеялом. Но даже из-под одеяла было bh;j но, что ее бьет дрожь. Я чисто механически пощупал ее лоб. Холодный, как у трупа.— Посиди со мной здесь, рядом, — пробормотала она совсем детским голосом и закрыла глаза. Я придвинул к кровати кресло, сел в него и уставился на полную луну, глядящую в окно шестого этажа гостиницы. Что происходило, уже не думал. Человеку было плохо, и человеку нужен был я.Лиза в самом деле спала. Это было очень странно, учитывая хотя бы то, что вампиры должны спать днем. Но может быть, она потеряла сознание?Я осторожно наклонился над ней. Вроде дышит. Ну и пускай спит. Я вышел из спальни, зашел в ванную и достал сотовый.— Со мной все в порядке.— Угу… — промычал Андрей и положил трубку. Я повертел в руках телефон, думая, чтобы с ним еще сделать. А что можно сделать с телефоном в четыре часа утра? Я сунул его в карман и вернулся в спальню.С Лизой происходило что-то странное. Ее трясло крупной дрожью, она не открывала глаз, сжавшись клубком, стонала сквозь зубы. Я присел на край кровати и позвал:— Лиза… Тебе нужен врач.— Мне не нужен врач… — простонала она. И вдруг понял — да она же обычная наркоманка! Ее просто-напрос ломает…— Что ты принимаешь?— Я? Что я принимаю?.. — Она захрипела и обняла себя пуками. Я погладил ее по волосам.Я сидел и гладил ее по лицу, по рукам, по мокрой холодной коже, не зная, что делать. Время шло, ничего не менялось. Я был готов, если надо, спуститься и купить ей все, что она захочет, но я не знал, что она принимает, а Лиза молча-да, уже даже не стоная. Но что-то я должен был сделать.— Я на минутку, — шепнул я ей на ухо и быстро вышел. В ванной я намочил в горячей воде полотенце… И вдруг увидел свои руки. С них стекала вода, окрашенная в розовый цвет. Мои руки были в крови. На коже Лизы проступала не влага, это была кровь.Я вернулся в комнату и тихо, но уверенно сказал:— Я вызываю врача.— Нет! — Лиза распахнула глаза и отбросила одеяло. — Со мной все нормально.Она, не отпуская мой взгляд, расстегнула свою блузку, стянула юбку и осталась в одном белье.Задернутые шторы не пропускали даже лунный свет, но мои глаза давно привыкли к темноте. Я различал все, что нужно: ее фигурка была изумительна, Лиза изгибалась в каких-то немыслимых позах и уже не казалась мне отталкивающей. Я забыл обо всем, я хотел только одно — обнять ее, гладить, целовать…Я опустился рядом на постель и прижал Лизу к себе. Со мной происходило что-то непонятное, я словно отключился, но находился в сознании. Она ласкала меня своими руками, и ничего более приятного я не испытывал никогда в жизни. Я не чувствовал ничего, кроме этих рук, совсем не казавшихся мне холодными, а ее губы даже были горячими. Ее губы целовали мою шею, их горячие прикосновения почти обжигали-Запиликал телефон. Все мгновенно вернулось на свои места. Я очнулся от забытья, чувствуя себя в холодных объятиях трупа. Шея болела, в нее словно вцепился…Я заорал от ужаса! Лиза вцепилась в меня как клещ, при сосалась к моей шее и цедила мою кровь!Я нащупал ее лицо, сдавил скулы — она разжала челюсти и издала кошмарный ревущий звук. Я без труда оторвал о себя ее слабые руки и швырнул на кровать.Лиза словно рыдала, извиваясь на простынях, вцепившись в них. Я, шумно дыша, приходил в себя. Горячая струя стекала по шее, и я бросился в ванну — там на стене висела аптечка.Включив свет и встретившись в зеркале со своим отражением, я не узнал себя. Бледное лицо, выпученные глаза, измазанные в крови руки, рубашка, шея, залитая кровью. Раскрыв аптечку, сбрасывая на пол какие-то пузырьки, пачки таблеток, я нашел бинт, вату и остановил кровотечение.Телефон в кармане джинсов все еще звонил — я только сейчас осознал этот звон, не перестававший все то время, что я боролся с Лизой.— Да… — ответил я.— Ты чего не звонишь, не подходишь?! — крикнул в трубку Андрей. — Я тут уже черт-те что думаю!— А тут и происходит черт-те что, — ответил я.— Ты в порядке?— Да, — вдруг ответил я и выключил телефон.Она пила кровь. Она пила человеческую кровь. Теперь я понимал, что имел в виду Навигатор, я понимал, что совершил глупость, возможно, стоившую мне жизни, и не одну глупость, а целую кучу.Лиза затихла на простынях. Я стоял в дверях, боясь включать свет. Увидев все это при свете, я точно двинулся бы умом. Что мне с ней делать дальше, я не знал.Я подошел ближе.— Не вздумай делать глупостей, — сказал я громко, пытаясь прогнать свой страх. — Я вышибу тебе мозги не задумываясь.— Мне нужна твоя кровь… — прошептала она.— Знаешь, мне она тоже нужна, — ответил я и добавил зачем-то: — Дура сумасшедшая. Ты что, не понимаешь, что ты не в себе?— Я не сумасшедшая. — Она поднялась с постели, и я отступил в сторону. — Мне нужна часть твоей крови. Иначе…— Что иначе?Лиза отвела в сторону штору. Лучик восходящего солнца воспользовался этим и проскользнул в комнату. Он не мог осветить ее как следует, но я увидел…Лиза подставила руку под этот лучик. Кожа в том месте, где он ее осветил, покраснела, заблестела, задымилась и вспучилась волдырями. Волдыри набухали…— Хватит! — закричал я. — Перестань!Я сам бросился к шторе, задернул ее и нежно отвел руку Лизы. Не могу смотреть на такое. А кто может?— Понимаешь ты теперь? — спросила она.— Но что я могу сделать? Я же не могу…— Мне не нужна вся твоя кровь. Только часть. С тобой все будет в порядке.Ну дурак я. Идиот. Называйте меня как хотите. Я содрал с шеи бинт, присел на кровать и прошептал:— Только не увлекайся.Она наклонилась надо мной. Поцеловала меня горячими губами. И приникла к ране. Я закрыл глаза.Это было совсем не больно. Она села мне на колени, обняла руками, прижалась грудью к моему телу. Если бы нас видели со стороны, мы сошли бы за страстных влюбленных, только девушка почему-то целует парня в шею.Ее тело становилось все сильнее, я чувствовал это. Одновременно я чувствовал, что слабею. В голове загудело, fice закружилось, и я понял, что уже не смогу остановить ее. Я повалился на кровать и потянул Лизу за собой. Она не отрывала губ от моей шеи. Я попытался поднять руку и потерял сознание. * * * Очнулся я во сне. А проснулся от укола. Я раскрыл глаза — свет резанул по мозгам, и я зажмурился.— С возвращением. — Это была Лиза, Я почувствовал, как игла шприца выходит из моей вены, и вскрикнул:— Ты что делаешь!Крик вышел слабым. Я снова открыл глаза — Лиза, улыбаясь, держала пустой шприц.— Это адреналин, однопроцентный. Для скорейшего выздоровления.Я огляделся — от моей вены шел провод капельницы висевшей на крючке ночника. Проследив мой взгляд, Лиза сказала:— Глюкоза. Решила тебя сама выходить.— Ты врач?Лиза махнула рукой:— Я все понемногу.Я заметил сильную перемену, произошедшую с ней. Теперь передо мной была та же красавица: свежий цвет лица, румянец на щеках, персиковая кожа. Даже волосы, казалось, стали виться сильнее.Я попытался приподняться на локте, но тут же упал обратно. Голова закружилась, а в глазах откуда-то появились странные красные точки.— Лежи!.. — ласково сказала Лиза. — Успеешь еще набегаться.— Сколько времени? — спросил я едва слышно.— Четыре часа двадцать семь минут, — ответила Лиза, не глядя на часы.— Дня?! — воскликнул я, впрочем, тоже довольно слабо.— Ну разумеется.— Дай-ка мне сотовый, он там, в кармане.Лиза протянула мне телефон — джинсы висели рядом на стуле. Я набрал номер Пуха. Пальцы слушались плохо и были вообще какого-то противного синеватого цвета, особенно ногти. Синие и холодные. Лиза деликатно вышла из спальни, но я решил не рисковать.— Привет, старина. Извини, мы не сможем сегодня встретиться.— Ты не один? — сразу просек Андрей.— Да… Понимаешь, так получилось.— Но с тобой все в порядке? Что у тебя с голосом?— Все нормально. Я тебе потом перезвоню, ладно?— Ладно. Что Юльке сказать?— А то и скажи. Все нормально.Я отключил телефон. Лиза принесла очищенные бананы, мандарины и большой стакан воды.— Ешь, пей. Тебе надо быстро восстанавливаться, иначе номер вылетит в копеечку.— Спасибо. — Я не хотел ни пить, ни есть, но выполнил ее просьбу. Правда, чтобы попить, я даже не смог приподняться, но Лиза мне помогла — с неожиданной силой она одной рукой поддержала меня за спину. — Знаешь, я рад, что ты меня не бросила, — вдруг сказал я.Лиза странно посмотрела на меня:— Ну ты меня совсем за чудовище принимаешь!Я неожиданно для себя рассмеялся. Есть у меня такая дурацкая особенность: после того как я побываю одной ногой в могиле, хохотать над самыми не располагающими к смеху вещами. А действительно, за кого я теперь ее принимаю? Я не стал спрашивать. Я чувствовал к Лизе какую-то странную душевную близость. Наверное, это было кровное родство. Я понимал, ее болезнь не только психическая. А может, даже вовсе и не психическая. Я что-то слышал про людей, которым нужна чужая кровь для жизни, но не помнил точно, как это у них обстояло. Почему Лиза не обращалась к доктору, а пользовалась таким вот «вампирским» способом, я тоже не понимал. Надо будет — сама скажет. Сейчас бы мне, главное, на ноги встать…Мне жутко захотелось спать. Я прижался к прохладной чистой подушке и закрыл глаза. Засыпая, я прошептал:— Посиди со мной здесь, рядом…— Конечно, — тихо ответила она, и я почувствовал ее руку на своем лбу. Теплую нежную руку.Мне снился странный сон. Усталый тускло-желтый свет настольной лампы, не знавшей, что такое электричество, ста-оая книга с толстыми тяжелыми страницами на деревянном столе, незнакомый дом. За окнами в обрамлении бархатных темно-фиолетовых портьер картина медленно падающего снега на черном холсте ночи.Я будто бы проснулся в этом доме от боя больших напольных часов. Двенадцать ударов, с натужным гудением пружин, словно механический великан, бьющий молотом по гонгу разводит свои стальные плечи для нового удара. Когда затих двенадцатый удар, эхо продолжило считать несуществующие часы. Я сидел в высоком жестком кресле, слушал знаки ложного времени, которые своим глухим и мерным ритмом сливались с ударами моего пульса.Приступ вьюги в трубе оживил пламя камина, и темный красный свет его пламени вдруг вытянул мою тень к самой двери, словно приглашая открыть дверь и впустить время, которое стучится в мой дом.Я наклонился над старой книгой, лежавшей на столе. Эти мудрые страницы знали ответы на все вопросы. Кроме одно-го-единственного ответа на тот вопрос, который завяз у меня под сердцем, заставляя сидеть ночами в этом кресле. Как унять мою печаль по Настеньке, как забыть о ней?Вдруг мне показалось, что зашуршали портьеры на окнах, одна из них упала, скрыв половину окна, как будто тень, промелькнувшая за окном, не хотела, чтобы я заметил ее раньше времени. Неясный ужас медленно поднял меня из кресла, и в вернувшейся тишине я снова различил стуки, Мне показалось, что стучит мое сердце. Но ведь сердце не стучит так равнодушно? Может быть, это гость? Странный ночной гость, из темноты и снега или из плоти и крови.;Гость, и больше ничего.Я подошел к двери и открыл ее. Холодная снежная пощечина мгновенно ослепила меня, и я, не видя того, кто стоял на пороге, смущенно пробормотал:— Извините, друг, я, кажется, задремал… Прощу прощения, что невольно заставил вас ждать на этом жутком холоде. Проходите, станьте моим гостем.Я отошел в сторону и открыл глаза. Пусто. На пороге никого не было. И от этого острого Сознания одиночества мне стало так больно, что я шагнул в ночную стужу и закричал:— Ну, кто же ты?! Выйди, довольно надо мной издеваться!Вьюга притихла. Я стоял, не чувствуя холода, в ожидании ответа. И из темноты донеслось:— Настенька!..Я вздрогнул от внезапной вспышки надежды, но в следующую секунду понял: это я сам. Я нечаянно прошептал ее имя, и, отраженный темнотой, мой голос вернулся ко мне.Я вернулся в дом, и вьюга, продолжившая свой танец, презрительно захлопнула дверь за моей спиной.Но стук раздался снова. Тот же самый стук, то ли сердца, то ли времени, то ли таинственного гостя, который играет с моим страхом. Только шел этот стук теперь не из-за двери, а от окна.Я быстро подошел к окну и распахнул створки, примороженные друг к другу снаружи. И вдруг кусок тьмы бросился на меня, заставив отпрыгнуть в сторону и закрыть лицо руками.Это был ворон. Он медленно плыл в воздухе, словно его тяжелые черные крылья не признавали земного притяжения, и опустился на бюст Афины, стоявшей у стены рядом со шторой. Ворон бросил на меня взгляд, как будто просил меня закрыть окно, и принялся огромным клювом сбрасывать с матовых перьев жемчужинки растаявшего снега.Этот взгляд прогнал и одиночество и страх и неожиданно развеселил меня. Я закрыл окно и, повернувшись к старой птице, шутливо обратился к ней:— Ну, здравствуй, приятель. Раз уж ты зашел… прости, залетел, неплохо было бы представиться. Мне почему-то кажется, что ты умеешь разговаривать. Как тебя зовут?Ворон снова взглянул мне в глаза и протяжно каркнул. Я вздрогнул. Неужели этот ворон понимает человеческую речь? Или это мне нужно, чтобы хотя бы он поговорил со мной… Мне показалось, что его карк очень похож на английское слово «nevermore». Господи, что же это за имя для птицы? Но здесь, сейчас, я был рад кому угодно. Даже ворону с кличкой Nevermore.Ворон замер на бюсте, не спуская с меня взгляд, в котором я, казалось, увидел жалость. Он сидел так, будто собирался остаться здесь навсегда.— Но ведь это не так, — прошептал я. — Я давно одинок. Все проходит. Дружба, любовь, надежда. Уйдешь и ты.— Nevermore! — каркнул ворон, и я снова вздрогнул. Невозможно было ошибиться, мне не послышалось странное созвучие с английской речью. И я подумал, что эта птица протянула ниточку между мной и ее прежним хозяином, может быть, так же как и я, искавшим ответ на свою печаль по потерянной любви. И может быть, это и есть ответ на этот вопрос?Что ж, теперь мне есть с кем разделить свое одиночество. Эта птица намного старше меня, она многое видела в жизни и многое знает. Я придвинул кресло от стола поближе к окну и сел напротив бюста. Это кресло… Это было то самое кресло, в котором застрелилась Настенька. И там, под моим затылком расплылось на обивке пятно се крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Мне надо прилечь, — сказала она и буквально упал л на диван.Я подошел к ней:— Что с тобой? Может, вызвать врача?— Не надо никакого врача, — бессильно сказала она. —Мне холодно, накрой меня.Я взял ее на руки и отнес в спальню. Там положил и постель и накрыл одеялом. Но даже из-под одеяла было bh;j но, что ее бьет дрожь. Я чисто механически пощупал ее лоб. Холодный, как у трупа.— Посиди со мной здесь, рядом, — пробормотала она совсем детским голосом и закрыла глаза. Я придвинул к кровати кресло, сел в него и уставился на полную луну, глядящую в окно шестого этажа гостиницы. Что происходило, уже не думал. Человеку было плохо, и человеку нужен был я.Лиза в самом деле спала. Это было очень странно, учитывая хотя бы то, что вампиры должны спать днем. Но может быть, она потеряла сознание?Я осторожно наклонился над ней. Вроде дышит. Ну и пускай спит. Я вышел из спальни, зашел в ванную и достал сотовый.— Со мной все в порядке.— Угу… — промычал Андрей и положил трубку. Я повертел в руках телефон, думая, чтобы с ним еще сделать. А что можно сделать с телефоном в четыре часа утра? Я сунул его в карман и вернулся в спальню.С Лизой происходило что-то странное. Ее трясло крупной дрожью, она не открывала глаз, сжавшись клубком, стонала сквозь зубы. Я присел на край кровати и позвал:— Лиза… Тебе нужен врач.— Мне не нужен врач… — простонала она. И вдруг понял — да она же обычная наркоманка! Ее просто-напрос ломает…— Что ты принимаешь?— Я? Что я принимаю?.. — Она захрипела и обняла себя пуками. Я погладил ее по волосам.Я сидел и гладил ее по лицу, по рукам, по мокрой холодной коже, не зная, что делать. Время шло, ничего не менялось. Я был готов, если надо, спуститься и купить ей все, что она захочет, но я не знал, что она принимает, а Лиза молча-да, уже даже не стоная. Но что-то я должен был сделать.— Я на минутку, — шепнул я ей на ухо и быстро вышел. В ванной я намочил в горячей воде полотенце… И вдруг увидел свои руки. С них стекала вода, окрашенная в розовый цвет. Мои руки были в крови. На коже Лизы проступала не влага, это была кровь.Я вернулся в комнату и тихо, но уверенно сказал:— Я вызываю врача.— Нет! — Лиза распахнула глаза и отбросила одеяло. — Со мной все нормально.Она, не отпуская мой взгляд, расстегнула свою блузку, стянула юбку и осталась в одном белье.Задернутые шторы не пропускали даже лунный свет, но мои глаза давно привыкли к темноте. Я различал все, что нужно: ее фигурка была изумительна, Лиза изгибалась в каких-то немыслимых позах и уже не казалась мне отталкивающей. Я забыл обо всем, я хотел только одно — обнять ее, гладить, целовать…Я опустился рядом на постель и прижал Лизу к себе. Со мной происходило что-то непонятное, я словно отключился, но находился в сознании. Она ласкала меня своими руками, и ничего более приятного я не испытывал никогда в жизни. Я не чувствовал ничего, кроме этих рук, совсем не казавшихся мне холодными, а ее губы даже были горячими. Ее губы целовали мою шею, их горячие прикосновения почти обжигали-Запиликал телефон. Все мгновенно вернулось на свои места. Я очнулся от забытья, чувствуя себя в холодных объятиях трупа. Шея болела, в нее словно вцепился…Я заорал от ужаса! Лиза вцепилась в меня как клещ, при сосалась к моей шее и цедила мою кровь!Я нащупал ее лицо, сдавил скулы — она разжала челюсти и издала кошмарный ревущий звук. Я без труда оторвал о себя ее слабые руки и швырнул на кровать.Лиза словно рыдала, извиваясь на простынях, вцепившись в них. Я, шумно дыша, приходил в себя. Горячая струя стекала по шее, и я бросился в ванну — там на стене висела аптечка.Включив свет и встретившись в зеркале со своим отражением, я не узнал себя. Бледное лицо, выпученные глаза, измазанные в крови руки, рубашка, шея, залитая кровью. Раскрыв аптечку, сбрасывая на пол какие-то пузырьки, пачки таблеток, я нашел бинт, вату и остановил кровотечение.Телефон в кармане джинсов все еще звонил — я только сейчас осознал этот звон, не перестававший все то время, что я боролся с Лизой.— Да… — ответил я.— Ты чего не звонишь, не подходишь?! — крикнул в трубку Андрей. — Я тут уже черт-те что думаю!— А тут и происходит черт-те что, — ответил я.— Ты в порядке?— Да, — вдруг ответил я и выключил телефон.Она пила кровь. Она пила человеческую кровь. Теперь я понимал, что имел в виду Навигатор, я понимал, что совершил глупость, возможно, стоившую мне жизни, и не одну глупость, а целую кучу.Лиза затихла на простынях. Я стоял в дверях, боясь включать свет. Увидев все это при свете, я точно двинулся бы умом. Что мне с ней делать дальше, я не знал.Я подошел ближе.— Не вздумай делать глупостей, — сказал я громко, пытаясь прогнать свой страх. — Я вышибу тебе мозги не задумываясь.— Мне нужна твоя кровь… — прошептала она.— Знаешь, мне она тоже нужна, — ответил я и добавил зачем-то: — Дура сумасшедшая. Ты что, не понимаешь, что ты не в себе?— Я не сумасшедшая. — Она поднялась с постели, и я отступил в сторону. — Мне нужна часть твоей крови. Иначе…— Что иначе?Лиза отвела в сторону штору. Лучик восходящего солнца воспользовался этим и проскользнул в комнату. Он не мог осветить ее как следует, но я увидел…Лиза подставила руку под этот лучик. Кожа в том месте, где он ее осветил, покраснела, заблестела, задымилась и вспучилась волдырями. Волдыри набухали…— Хватит! — закричал я. — Перестань!Я сам бросился к шторе, задернул ее и нежно отвел руку Лизы. Не могу смотреть на такое. А кто может?— Понимаешь ты теперь? — спросила она.— Но что я могу сделать? Я же не могу…— Мне не нужна вся твоя кровь. Только часть. С тобой все будет в порядке.Ну дурак я. Идиот. Называйте меня как хотите. Я содрал с шеи бинт, присел на кровать и прошептал:— Только не увлекайся.Она наклонилась надо мной. Поцеловала меня горячими губами. И приникла к ране. Я закрыл глаза.Это было совсем не больно. Она села мне на колени, обняла руками, прижалась грудью к моему телу. Если бы нас видели со стороны, мы сошли бы за страстных влюбленных, только девушка почему-то целует парня в шею.Ее тело становилось все сильнее, я чувствовал это. Одновременно я чувствовал, что слабею. В голове загудело, fice закружилось, и я понял, что уже не смогу остановить ее. Я повалился на кровать и потянул Лизу за собой. Она не отрывала губ от моей шеи. Я попытался поднять руку и потерял сознание. * * * Очнулся я во сне. А проснулся от укола. Я раскрыл глаза — свет резанул по мозгам, и я зажмурился.— С возвращением. — Это была Лиза, Я почувствовал, как игла шприца выходит из моей вены, и вскрикнул:— Ты что делаешь!Крик вышел слабым. Я снова открыл глаза — Лиза, улыбаясь, держала пустой шприц.— Это адреналин, однопроцентный. Для скорейшего выздоровления.Я огляделся — от моей вены шел провод капельницы висевшей на крючке ночника. Проследив мой взгляд, Лиза сказала:— Глюкоза. Решила тебя сама выходить.— Ты врач?Лиза махнула рукой:— Я все понемногу.Я заметил сильную перемену, произошедшую с ней. Теперь передо мной была та же красавица: свежий цвет лица, румянец на щеках, персиковая кожа. Даже волосы, казалось, стали виться сильнее.Я попытался приподняться на локте, но тут же упал обратно. Голова закружилась, а в глазах откуда-то появились странные красные точки.— Лежи!.. — ласково сказала Лиза. — Успеешь еще набегаться.— Сколько времени? — спросил я едва слышно.— Четыре часа двадцать семь минут, — ответила Лиза, не глядя на часы.— Дня?! — воскликнул я, впрочем, тоже довольно слабо.— Ну разумеется.— Дай-ка мне сотовый, он там, в кармане.Лиза протянула мне телефон — джинсы висели рядом на стуле. Я набрал номер Пуха. Пальцы слушались плохо и были вообще какого-то противного синеватого цвета, особенно ногти. Синие и холодные. Лиза деликатно вышла из спальни, но я решил не рисковать.— Привет, старина. Извини, мы не сможем сегодня встретиться.— Ты не один? — сразу просек Андрей.— Да… Понимаешь, так получилось.— Но с тобой все в порядке? Что у тебя с голосом?— Все нормально. Я тебе потом перезвоню, ладно?— Ладно. Что Юльке сказать?— А то и скажи. Все нормально.Я отключил телефон. Лиза принесла очищенные бананы, мандарины и большой стакан воды.— Ешь, пей. Тебе надо быстро восстанавливаться, иначе номер вылетит в копеечку.— Спасибо. — Я не хотел ни пить, ни есть, но выполнил ее просьбу. Правда, чтобы попить, я даже не смог приподняться, но Лиза мне помогла — с неожиданной силой она одной рукой поддержала меня за спину. — Знаешь, я рад, что ты меня не бросила, — вдруг сказал я.Лиза странно посмотрела на меня:— Ну ты меня совсем за чудовище принимаешь!Я неожиданно для себя рассмеялся. Есть у меня такая дурацкая особенность: после того как я побываю одной ногой в могиле, хохотать над самыми не располагающими к смеху вещами. А действительно, за кого я теперь ее принимаю? Я не стал спрашивать. Я чувствовал к Лизе какую-то странную душевную близость. Наверное, это было кровное родство. Я понимал, ее болезнь не только психическая. А может, даже вовсе и не психическая. Я что-то слышал про людей, которым нужна чужая кровь для жизни, но не помнил точно, как это у них обстояло. Почему Лиза не обращалась к доктору, а пользовалась таким вот «вампирским» способом, я тоже не понимал. Надо будет — сама скажет. Сейчас бы мне, главное, на ноги встать…Мне жутко захотелось спать. Я прижался к прохладной чистой подушке и закрыл глаза. Засыпая, я прошептал:— Посиди со мной здесь, рядом…— Конечно, — тихо ответила она, и я почувствовал ее руку на своем лбу. Теплую нежную руку.Мне снился странный сон. Усталый тускло-желтый свет настольной лампы, не знавшей, что такое электричество, ста-оая книга с толстыми тяжелыми страницами на деревянном столе, незнакомый дом. За окнами в обрамлении бархатных темно-фиолетовых портьер картина медленно падающего снега на черном холсте ночи.Я будто бы проснулся в этом доме от боя больших напольных часов. Двенадцать ударов, с натужным гудением пружин, словно механический великан, бьющий молотом по гонгу разводит свои стальные плечи для нового удара. Когда затих двенадцатый удар, эхо продолжило считать несуществующие часы. Я сидел в высоком жестком кресле, слушал знаки ложного времени, которые своим глухим и мерным ритмом сливались с ударами моего пульса.Приступ вьюги в трубе оживил пламя камина, и темный красный свет его пламени вдруг вытянул мою тень к самой двери, словно приглашая открыть дверь и впустить время, которое стучится в мой дом.Я наклонился над старой книгой, лежавшей на столе. Эти мудрые страницы знали ответы на все вопросы. Кроме одно-го-единственного ответа на тот вопрос, который завяз у меня под сердцем, заставляя сидеть ночами в этом кресле. Как унять мою печаль по Настеньке, как забыть о ней?Вдруг мне показалось, что зашуршали портьеры на окнах, одна из них упала, скрыв половину окна, как будто тень, промелькнувшая за окном, не хотела, чтобы я заметил ее раньше времени. Неясный ужас медленно поднял меня из кресла, и в вернувшейся тишине я снова различил стуки, Мне показалось, что стучит мое сердце. Но ведь сердце не стучит так равнодушно? Может быть, это гость? Странный ночной гость, из темноты и снега или из плоти и крови.;Гость, и больше ничего.Я подошел к двери и открыл ее. Холодная снежная пощечина мгновенно ослепила меня, и я, не видя того, кто стоял на пороге, смущенно пробормотал:— Извините, друг, я, кажется, задремал… Прощу прощения, что невольно заставил вас ждать на этом жутком холоде. Проходите, станьте моим гостем.Я отошел в сторону и открыл глаза. Пусто. На пороге никого не было. И от этого острого Сознания одиночества мне стало так больно, что я шагнул в ночную стужу и закричал:— Ну, кто же ты?! Выйди, довольно надо мной издеваться!Вьюга притихла. Я стоял, не чувствуя холода, в ожидании ответа. И из темноты донеслось:— Настенька!..Я вздрогнул от внезапной вспышки надежды, но в следующую секунду понял: это я сам. Я нечаянно прошептал ее имя, и, отраженный темнотой, мой голос вернулся ко мне.Я вернулся в дом, и вьюга, продолжившая свой танец, презрительно захлопнула дверь за моей спиной.Но стук раздался снова. Тот же самый стук, то ли сердца, то ли времени, то ли таинственного гостя, который играет с моим страхом. Только шел этот стук теперь не из-за двери, а от окна.Я быстро подошел к окну и распахнул створки, примороженные друг к другу снаружи. И вдруг кусок тьмы бросился на меня, заставив отпрыгнуть в сторону и закрыть лицо руками.Это был ворон. Он медленно плыл в воздухе, словно его тяжелые черные крылья не признавали земного притяжения, и опустился на бюст Афины, стоявшей у стены рядом со шторой. Ворон бросил на меня взгляд, как будто просил меня закрыть окно, и принялся огромным клювом сбрасывать с матовых перьев жемчужинки растаявшего снега.Этот взгляд прогнал и одиночество и страх и неожиданно развеселил меня. Я закрыл окно и, повернувшись к старой птице, шутливо обратился к ней:— Ну, здравствуй, приятель. Раз уж ты зашел… прости, залетел, неплохо было бы представиться. Мне почему-то кажется, что ты умеешь разговаривать. Как тебя зовут?Ворон снова взглянул мне в глаза и протяжно каркнул. Я вздрогнул. Неужели этот ворон понимает человеческую речь? Или это мне нужно, чтобы хотя бы он поговорил со мной… Мне показалось, что его карк очень похож на английское слово «nevermore». Господи, что же это за имя для птицы? Но здесь, сейчас, я был рад кому угодно. Даже ворону с кличкой Nevermore.Ворон замер на бюсте, не спуская с меня взгляд, в котором я, казалось, увидел жалость. Он сидел так, будто собирался остаться здесь навсегда.— Но ведь это не так, — прошептал я. — Я давно одинок. Все проходит. Дружба, любовь, надежда. Уйдешь и ты.— Nevermore! — каркнул ворон, и я снова вздрогнул. Невозможно было ошибиться, мне не послышалось странное созвучие с английской речью. И я подумал, что эта птица протянула ниточку между мной и ее прежним хозяином, может быть, так же как и я, искавшим ответ на свою печаль по потерянной любви. И может быть, это и есть ответ на этот вопрос?Что ж, теперь мне есть с кем разделить свое одиночество. Эта птица намного старше меня, она многое видела в жизни и многое знает. Я придвинул кресло от стола поближе к окну и сел напротив бюста. Это кресло… Это было то самое кресло, в котором застрелилась Настенька. И там, под моим затылком расплылось на обивке пятно се крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29