– Отлично, – сказала я. – Оно не смоется, когда мы будем заниматься спортом.
Кики улыбнулась.
– Так сколько ему лет? – спросила она, подавая мне кружку с пивом.
– Двадцать лет, одиннадцать месяцев, две недели, – ответила я.
Кики сидела напротив. Она закурила с помощью одной из тех огромных спичек, которыми мои соседи разжигают горелку для барбекю. Я всегда боялась это делать, потому что там был газ и мне казалось, что я в ту же минуту взлечу на воздух. Живший в соседней квартире тощий парень, который непрерывно жег благовония, иногда готовил там овощные гамбургеры. Причем это происходило только тогда, когда у меня было открыто окно, и в моей квартире начинало пахнуть, как в разгар концерта группы «Фиш». Я же использовала горелку в качестве пепельницы.
– Ты спросила мамочку, отвезет ли она тебя на его день варенья? – съязвила Кики.
– Он будет отмечать его дома.
– Вот и прекрасно. – Кики вытянулась и скрестила свои длинные ноги. – Тебе не придется суетиться в поисках подарка, который подразумевает, что он нравится тебе, но не так уж сильно. И скоро он наконец повзрослеет и сможет свободно ходить по барам.
– Раз ты так много болтаешь, я пойду закажу пиццу.
Я пошла наверх за телефоном, принесла его и нажала кнопку с запрограммированным номером. Мне была просто необходима огромная пицца с колбасой и грибами в ближайшие тридцать минут или даже раньше.
– Хотите еще бесплатный салат? – спросил парень, принимавший заказ. – Всего два доллара.
– Это не совсем бесплатно, – ответила я, закатив глаза и посмотрев на Кики.
– А?
– Два доллара – это небесплатно.
– Минутку, пожалуйста.
Ждать пришлось немыслимо долго, поэтому мне удалось поразмыслить над возможными последствиями переедания. Наверно, мне следует заказать салат и обойтись без пиццы, решила я, потому что мой новый парень еще совсем зеленый, и ему скорее всего не доставляет удовольствия видеть мое толстое, изможденное двадцатисемилетнее тело… Он вернулся.
– Так вы хотите бесплатный салат к пицце или нет?
– Хм, ладно. Давайте салат и пиццу.
«Я съем только салат», – подумала я.
– Ты что, собираешься сесть на диету? – возмутилась Кики, когда я повесила трубку. – Послушай, все будет хорошо. Нет, все будет просто отлично. Все дело в чем? Он немного моложе, чем мы думали. Это не так страшно. Проблема только в общественном мнении.
– Ой, да перестань. – Я покрутила головой, пытаясь размять мышцы шеи, и в моем позвоночнике что-то хрустнуло. – Ты ведь не думаешь, что это вопрос государственной важности.
– Нет, послушай. Если бы ты была мужчиной, вице-президентом компании «Сони», а он – сексуальной секретаршей, всем было бы наплевать. Ты бы только получила чертово повышение. Знаешь, я всегда думала, что, как говорится, тот самый парень и есть тот, кто тебе нужен. Даже если бы он работал в центре печати «Кинкос», он все равно бы тебе понравился, несмотря на синий передник. И если бы он не мог заработать себе на хлеб и жил в лачуге, ты бы просто приняла его таким, какой он есть. Помни, на что-то всегда приходится закрывать глаза. На лысину, плохое воспитание, проблемы с наркотиками, уродливые родинки, скрытую агрессивность, плохую одежду, коллекцию марок… По-моему, тебе крупно повезло. Макс классный, верно? У него хорошая работа. У него хорошие волосы. Может, он моложе тебя, так вспомни Сьюзен Сарандон и Голди Хоун. Обе любят молоденьких, а ведь они знаменитости. Факт остается фактом. Макс может стать для тебя идеальным партнером. Или нет. В любом случае, я считаю, возраст не главное. Как бы там ни было, главное, чтобы он справился с ролью твоего парня.
Я пыталась уяснить все, что сказала Кики. Потом подумала: «Когда Максу будет тридцать три, мне будет сорок».
– Ты разговаривала с господином Доброе Утро, Вьетнам? – спросила я, открыв вторую бутылку пива в надежде, что смена темы разговора улучшит мое настроение.
– С Эдвардом? Не-ет. Но один раз я все-таки проявила слабость и позвонила ему.
– Да ты что!
– Представляешь? К тому же я оставила ему дурацкое сообщение: сказала, что у меня осталась его футболка, и спросила, не хочет ли он ее забрать. Полная лажа.
– Да, лажа полная. И?..
– …он не перезвонил. На самом деле, – она замолчала, готовясь к драматическому моменту, – я потеряла веру в любовь.
– Да брось. Ты совсем не это хотела сказать.
Она настаивала, что сказала именно то, что хотела. Больше никаких мужчин и никаких свиданий. Я не верила своим ушам: Кики сменила больше парней, чем мамуля, что говорило о многом. Она заявила, что жаждет одиночества.
– Никто не хочет быть одиноким, – произнесла я.
– Я хочу, – возразила она. – Я мечтаю об этом.
– А ты догадываешься, что если будешь продолжать в том же духе, то потом пожалеешь о лучших годах своей жизни и так и не родишь ребенка?
– Ой, я не верю во всю эту чушь. – Кики махнула рукой. – С сегодняшнего дня в моей жизни есть только работа и дом. И будет только работа и дом. Я только что купила новый DVD-плейер и заказала огромную кучу фильмов на сайте «Амазон», поэтому… Вот так. Если мне суждено встретить кого-нибудь, так и произойдет. Откровенно говоря, я думаю, небеса вознаградят меня за аскетизм.
– Нельзя запираться дома в надежде, что тобой заинтересуются на небесах, – сказала я. – Небеса вряд ли пошлют тебе клевого парня. – Я помолчала. – Ну что, кто пойдет со мной знакомиться с классными парнями?
– Никто, – улыбнулась Кики. – Потому что у тебя уже есть классный парень.
* * *
После ухода Кики я стала слоняться по квартире, притворяясь, что навожу порядок. Все эти разговоры о том, что она никогда больше не выйдет из дома, совсем мне не нравились. Казалось, Кики не шутит. Хотя всего пару месяцев назад она так же уверяла меня, что бросит работу, ударится в буддизм и откажется от материальных благ, чтобы перейти на более высокую ступень духовного развития. Она таскала ко мне домой пакеты для мусора, набитые драгоценностями, кашемировыми свитерами и модельными туфлями, которые преграждали ей путь к нирване. Я хранила это в шкафу, а потом вернула Сидд-хартхе, когда к ней вернулся здравый смысл. Я помогала Кики отнести на помойку микроволновую печь, потому что она решила присоединиться к движению сторонников сыроедения. И я помогала ей выбирать новую микроволновку, когда она съела так много моркови, что белки глаз у нее пожелтели. Каждый раз, когда Кики забивает себе голову подобными идеями, я подыгрываю ей, надеясь, что подруга все же не превратится в буддистку-вегетарианку, которая ест только сырую пищу и занимается благотворительностью.
Как бы там ни было, Кики каким-то непонятным образом удалось внушить мне, что все будет хорошо. Но, после того как она ушла, меня охватило чувство нарастающего беспокойства. Я внимательно изучила свое лицо в зеркале на предмет морщин, появившихся от солнца, а закурив сигарету, тут же разволновалась, что это уменьшит эластичность кожи. Я сделала маску из глины в надежде хоть что-то исправить и, пока она высыхала, вспомнила о тестах «Сколько лет тебе на самом деле?» в «Кос-мо». Поставив галочку в клетке напротив каждого фактора риска, я обнаружила, что мне почти пятьдесят. Когда я чистила зубы, мне вдруг пришло в голову, что, согласно статистике, Макс входит в группу повышенного риска в том, что касается болезней. Мы еще не занимались сексом, но занимались другими вещами – насколько это было опасно? Как ни странно, смерть не так уж меня пугала. «Когда мне было двадцать, я не подцепила ни одной болячки, – подумала я, глядя на свое отражение в зеркале. – Господи Боже, что, если я заражусь чем-нибудь сейчас?»
Я рано завалилась спать. Мне приснился бредовый сон, в котором я пыталась отыскать Макса в темном болоте. Я набирала в легкие воздух и ныряла в вонючую зеленую воду. В конце концов я увидела его. Он тонул. Я схватила его за волосы и вытащила на поверхность. Но когда я захотела поцеловать Макса, то увидела, что держу в руках его отрубленную голову. Я проснулась, дико брыкаясь и крича:
– Тоооолько не голову! Тоооолько не голову!
* * *
Десять утра. Звонит телефон. Я сплю. Звонит телефон. Я накрываю голову подушкой. Звонит телефон. О черт!
Я сняла трубку.
– Кто звонит до одиннадцати?
– Ух ты! Где ты была вчера вечером? Я уже рассказывала об Эштоне?
– Развлекалась.
– Куда ходила?
Об Эштоне, который задает слишком много вопросов?
– Аххх! – Я вспомнила приступ паники, охватившей меня после ухода Кики, и наклонилась, чтобы взглянуть на полуночный педикюр. Я сделала его после того, как проснулась от страшного сна. Я не высушила лак как следует, поэтому на каждом ногте остался узор от простыни. – Развлекалась, – соврала я. – На рок-концерте.
– Кто выступал?
– Ты не знаешь. Никаких синтезаторов, штанов с накладными карманами и таблеток «экстази». Там были люди, которые умеют играть на гитаре. – Я зажгла сигарету и потерла глаза.
– Супер. Я звонил тебе примерно в двенадцать тридцать, но тебя еще не было. Еще я звонил в субботу вечером.
Ладно. Я нехороший человек. Устраивает? Нехороший, нехороший человек. Но Эштон – это идея Кики. Мы познакомились на открытии галереи. Он спросил, люблю ли я искусство. Я сказала, что нет. Он попросил у меня телефон. Я дала. Он казался нормальным. Но когда он начал оставлять бесчисленные сообщения на автоответчике, мое мнение изменилось. Я позвонила Кики на работу и сообщила, что собираюсь послать его.
– Нет, нет, нет, нет, нет, – сказала она. – Все так здорово начиналось. Всегда надо давать людям еще один шанс.
– Но ты сама говорила, что большинство парней в Лос-Анджелесе полные ослы, – возразила я.
– Поэтому ты должна убедиться, что отшиваешь не того самого единственного потрясающего парня в городе, который не является ослом. Узнай его получше. Пусть все прояснится. Нет, правда, нельзя расставаться с потенциальным партнером, пока не займешься с ним сексом.
Итак, я начала встречаться с ним. Он не был потрясающим, но не был и ослом. А больше всего мне нравилось то, что в самые важные моменты он всегда составлял мне компанию.
Я встала с постели и попыталась проснуться.
– Давай сходим куда-нибудь вечером, – предложил Эштон.
«Вопрос в следующем, – подумала я, надевая халат поверх пижамы. – Будет ли с моей стороны свинством пойти на свидание с другим парнем потому, что Макс пока не звонил? Или будет свинством не пойти на свидание с другим парнем потому, что Макс пока не звонил?»
– Бен, ты меня слышишь?
– Да, и очень хорошо.
Я не могла заставить себя принять решение. Что, если Макс позвонит, а вечер у меня уже будет занят? Какая тоска!
– Эш, – сказала я. – Я перезвоню тебе, когда окончательно проснусь.
– Заметано.
Я покормила Фрика, выпила диетическую колу, которую обычно пью по утрам, и проверила электронную почту. Там меня дожидались официальные послания от Кнута, главного редактора «Филли», который выражал свое «фи» по поводу стиля моей последней статьи. Вообще-то я надеялась получить письмо от Макса, но он не прислал ни строчки. «Ах да», – вспомнила я. Он сказал, что если мы обменяемся электронными адресами, то превратимся в друзей, которые постоянно «мылят» друг другу, но никогда не встречаются в реальной жизни. Тогда это показалось мне романтичным. Теперь я думаю, что надо было быть понастойчивее. Потому что по «мылу» можно написать просто так. Но никогда, никогда в жизни нельзя просто так позвонить. Все сразу становится понятно.

Филли-словарь
Спасательный друг (спа-са-тил’-ный друк), словосоч.
1. Сексуальный партнер мужского пола, который не требует от тебя никаких обязательств, и это нисколько тебя не беспокоит.
2. Любовник, которого ты представляешь на вечеринках как «Ах, это мой знакомый».
3. Идеальный вариант на крайний случай для несемейных мероприятий, корпоративных приемов и одиноких ночей.
Синонимы: постоянный тр…лыцик; охотник за телом. – Б.Ф.
* * *
К двум часам телефон так и не прозвонил. Может, стоит звякнуть Эштону и сказать, что я свободна? Я знала, что в этом случае сказала бы мамуля. («Иди же. Что ты тут слоняешься? Хватит сидеть, уткнув нос в книжку. Твоя мама сейчас свихнется».) Она бы пошла на свидание, даже если бы ее подкосил полиомиелит.
В конечном счете я отправила Эштону е-мейл «просто так», со словами: «Мы идем».
Вторую половину дня я провела в сожалениях, что у меня нет нормальной работы. Мне хотелось бы подготовить настоящее интервью с какой-нибудь знаменитостью, а не сидеть у компьютера, читая заметки на upcomingmovies.com, и лупить по клавишам с целью придумать более интересный вопрос, чем «Как вам работалось с (вставьте фамилию режиссера)?». Из-за этого мне казалось, что жизнь проходит зря. Я хотела выйти из игры. Увидеть мир. Я было собралась пойти выпить чашечку кофе. Но вид людей, сидевших за уличными столиками «Кофейного зерна и чайного листа» и просматривающих объявления о купле-продаже в «Вэрайети», всегда меня удручал. О гимнастике не могло быть и речи. Поэтому я решила перестирать груду накопившегося белья, но вскоре о нем забыла, так что оно полдня лежало в стиральной машине в прачечной самообслуживания. (Когда я наконец-то достала его, оно пахло плесенью, и мне пришлось заплатить за дополнительную стирку.) Потом я попыталась развлечь Фрика игрушкой под названием «Танцующий кот», которую купила в бакалейном магазине. Пять баксов за какую-то проволоку с кусочком картона на конце! Он смотрел на меня, словно хотел сказать: «Что это ты распрыгалась с этой проволокой с кусочком картона на конце?» Я начала читать книгу про Орсона Уэллса, потому что решила самообразовываться, чтобы не прожить оставшуюся жизнь полной идиоткой. Но предисловие Трюфо настолько меня утомило, что я решила на это плюнуть. Последней попыткой разнообразить этот серый день стал поход к Рону Герману. И Аллегра, которая помогала подбирать мне практически всю мою одежду, приложила массу усилий, чтобы одеть меня как куколку, хотя у меня не было настроения что-то покупать. Однако она жила на проценты с продаж, и я приобрела две узкие облегающие юбки из шерсти, которые никогда не надену, потому что не работаю в офисе, шикарный топ, который был мне не по карману и обтягивал меня так сильно, что я чувствовала себя неловко, и – кто скажет, зачем? – браслет. Направляясь с пакетами к выходу, я ощутила, как к горлу подступило чувство вины за то, что я потратила так много денег.
«Может, надеть этот топ сегодня в качестве эксперимента? – подумала я, вытащив его из сумки и разглядывая этикетку. – Наверно, мне удастся спрятать ее за лифчик».
* * *
– О-о, вы только посмотрите! – воскликнул Эштон, когда я открыла дверь. Его восхитил мой новый топ.
– Ой! – Я застенчиво потянула топ вниз, стараясь предотвратить незапланированное появление левой груди. – Спасибо.
Сбоку вылезла этикетка.
Он прошел в гостиную, чтобы приласкать кота, чего бы я никому не посоветовала делать. Фрик с превеликим наслаждением вцепился ему в большой палец.
– Ай! – Эштон смотрел на меня отчаянным взглядом, словно говоря: «Спаси меня, мамочка». И я пошла в ванную, чтобы принести ему бактерицидный пластырь. Воспользовавшись моментом, я покопалась в ящичке с косметикой, чтобы найти маникюрные ножницы и избавиться от противной этикетки. Я поняла, что топ мне нравится, и в то же время решила, что ненавижу его.
Я забинтовала Эшу палец. Он наклонился, чтобы оценить мою работу.
– Не поцелуешь, чтобы не болел? – спросил он.
– Пора бы уже вырасти, – ответила я.
– Никогда, – улыбнулся Эштон. У него были великолепные зубы. – Так вот, – продолжил он, – я подумал, не съесть ли нам фалафели.
Вот это всегда и раздражало меня в Эше. Он работал в недавно созданной звукозаписывающей компании электронной музыки и не мог позволить себе посещать дорогие места. Я это понимала. Но полное отсутствие романтики… Казалось, ужин для него – просто соблюдение условностей перед соитием.
– Ты не думаешь, что один раз можно сходить в настоящий ресторан? – спросила я.
– О чем ты говоришь? Фалафель – клевая вещь.
– Нет, это просто фигня.
Я и сама удивилась, как выпалила это. Мой ответ был не к месту, но все же… Я схватила сумочку, запихнула туда ключи, блеск для губ и двадцатидолларовую банкноту.
– Извини, – начала я. – Но почему мы хоть раз не можем сходить в хорошее место? Знаешь, если бы мы платили пополам, то…
Это уязвило Эштона до глубины души. Даже его темные волосы, которые обычно стояли дыбом, казалось, поникли. Он сказал, что готов залезть со мной в помойный контейнер, если я пожелаю. Я почувствовала себя такой виноватой, что мне захотелось закричать.
Так я очутилась в «Королевской фалафели», где изо всех сил старалась изобразить удовольствие от поедания начиненного жареными шариками лаваша, с которого капал майонез. Это было кафе самообслуживания, поэтому мне все время приходилось вставать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18