Еле их убедили, что никакие мы не вражеские лазутчики, что летели мы к партизанам. Взяли они нас к себе, фельдшер в отряде был, помог мне. Пробыли мы в отряде почти месяц, а когда партизаны в другой район перебирались, то решили, что мне лучше остаться у той же старушки. Вместе с отрядом ушел и Швецов. Мы договорились, что он свяжется с отрядом, куда нас направляли, а если Красная Армия подойдет, то с кем-нибудь из командиров придет за мной. Жду неделю-другую — никого. Уже наши пришли, а я ничего не знаю, у бабки на сеновале отлеживаюсь. Нога, как назло, очень медленно поправлялась. Только позже я узнал, что отряд принял бой с регулярной немецкой частью. Почти все партизаны, в том числе и Швецов, и руководители отряда, которые знали обо мне, погибли. Хорошо, что через лес, недалеко от дома, где я находился, воинская часть проходила. Вылечился и вот получил направление сюда.
Петр замолчал на минуту, а затем, улыбнувшись, сказал:
— Так что вот такие делишки, брат. Теперь будем вместе бандюг гонять. Ты знаешь, наше руководство и секретарь обкома очень обеспокоены появлением банды Федько. Я поэтому попросил Короткова ввести меня сразу же в курс дела. Он-то и тебя отозвал с места происшествия, где мальчика убили. Так что хватит о личном, введи меня в курс событий.
— Тогда подожди немного. Я пойду все материалы возьму.
Славин вернулся с пухлой папкой бумаг. Мочалов покачал головой:
— Да, неважно тут у вас с бумагой, если на газетах пишете.
— Нет бумаги, вот и приходится газеты использовать, — ответил Славин, — и еще многого не хватает. Что поделаешь, война.
Коротков застал их за чтением бумаг:
— Ого, я смотрю, вы уже за дело взялись.
— А куда денешься, — озабоченно проговорил Мочалов. — Этот Федько действительно тип из типов, серьезный противник. Присоединяйтесь к нам, Сергей Миронович, авось втроем придумаем что-нибудь.
Они включили настольную лампу — на улице начало темнеть — и принялись внимательно изучать материалы дела. Порой отрывались от бумаг и подолгу обсуждали возникший вариант.
Уже было далеко за полночь, когда они разошлись. У них появился план, главная роль в осуществлении которого отводилась Славину.
41
«УПОЛНОМОЧЕННЫЙ ПО ЗАГОТОВКАМ»
ВЛАДИМИР СЛАВИН
Несмотря на глубокую осень день выдался теплым и солнечным. Жители небольшой деревушки были заняты во дворах и огородах. В деревне было около десятка хат. Вокруг раскинулись поля, а дальше — кольцо леса.
Из зарослей вышел молодой парень. Остановился, всматриваясь в деревню. Солнце светило прямо в глаза, и он, приложив ладонь ко лбу, долго глядел вперед, не торопясь, переводил взгляд от одной хаты к другой. Потом он поправил на плече вещмешок и немецкий карабин, пошел по пыльной проселочной дороге. Выше среднего роста, черноглазый, в солдатском ватнике без погон, в кирзовых сапогах, он был похож на демобилизованного. Но война еще не кончилась, и из армии приходили только инвалиды или те, кто был очень нужен народному хозяйству как специалист.
Парень подошел к крайнему дому, приостановился у калитки, толкнул ее, вошел во двор. Загрохотал цепью и злобно залаял большой лохматый пес. На шум из дома вышел старик. Он, подслеповато щурясь, молча смотрел на гостя. Тот, прежде чем поздороваться, тоже успел быстро и внимательно разглядеть сухощавого, с лохматой головой хозяина и только после этого спросил:
— Скажите, здесь проживает Бронислав Лешик?
— Я и буду Лешик.
— Тогда день добрый! Я приехал из города. Буду заниматься заготовками.
— Чего-чего? — не понял старик.
— Я уполномоченный по заготовкам продуктов. Направлен к вам отделом рабочего снабжения Брест-Литовской железной дороги. Мне сказали, что я смогу у вас остановиться... Вы не волнуйтесь, я заплачу.
— А кто вам сказал?
— Бывший староста Моравский, мы с ним сейчас вместе работаем. «Остановись, — говорил он, — у Лешика. Человек он порядочный и надежный, и места у него много». Он передаст вам привет. Просил поселить временно. Я не буду надоедать. Пока тепло, и на сеновале спать можно. А днем буду разъезжать по близлежащим хуторам и деревням.
— Это на чем же? — ехидно улыбнулся старик.
— Обещали через пару дней коня выделить. А пока на своих двоих, — и он хлопнул рукой по голенищу сапога. — Ноги у меня здоровые.
— Это я успел заметить, когда ты к дому подходил. Подумал, что с этими ногами на Берлин шагать надо, а не по нашим глухим местам такие хорошие сапоги снашивать.
Парень перестал улыбаться и уже серьезно ответил:
— А вы о моих сапогах не беспокойтесь. На фронт меня не взяли. Не знаю, может, из-за отца, а может, просто решили, что я здесь нужнее... Ну так как, приютите меня или идти к другим людям проситься?
— Чего уж там, входи. Раз сам Моравский просил, то отказу от меня не будет.
Старик направился к дому. Следом за ним пошел парень. В хате было чисто, уютно. Из-за занавески, висевшей у печи, вышла женщина. На вид ей можно было дать лет тридцать пять. Бледная, с испуганными глазами, она настороженно смотрела на гостя. Тот поздоровался и представился:
— Славин Владимир. Прибыл к вам по делу. Если не стесню, поживу у вас немного, а затем в другую деревню переберусь.
Старик взглянул на женщину:
— Ну, что стоишь? Покорми человека, небось, с дороги устал.
Вскоре на столе появились чугунок с горячей картошкой, соленые огурцы, сало. Славин покопался в вещмешке, достал поллитровку, две банки мясных консервов и холщовый мешочек с сахаром. Положил все это на стол:
— Если согласитесь, чтобы я у вас остался, буду платить деньгами.
Старик не отвечал, задумчиво глядел в окно. Он еле скрывал волнение. Чувствовалось, что приход незнакомого человека сильно встревожил его.
Славин поел, поблагодарил хозяина и хозяйку. Встал из-за стола.
— Если разрешите, отдохну с часок. У вас сено в сарае есть?
— Разумеется, добра этого припасли. Ядя, дай хлопцу постилку, хай поспит на сене...
Владимир взобрался на сеновал и, вдыхая приятный запах сена, анализировал, как прошло знакомство. Оперативные работники знали, что главарь банды Степан Федько до войны был женат. Но где теперь была его жена — неизвестно. И вот выяснилось, что она якобы живет в доме Лешика, отца Степана. Коротков и Мочалов посоветовали Славину остановиться именно в доме Лешика. Они считали, что Степан, скрывающийся под фамилией Федько, не подставит под удар отца и жену, не вздумает убирать приезжего парня, к тому же представителя власти.
Славина не смущала настороженность старика. Она понятна. Старик боялся всего, и появление нового человека, конечно, встревожило его. «Сейчас главное, — думал Владимир, глядя на соломенную крышу хлева, — прижиться здесь. Документы у меня в порядке, хозяева посмотрят и, может, успокоятся». Он представил, как в эту минуту Ядя по приказу старика наблюдает за дверью хлева, а Лешник роется в его вещмешке. «Пусть копается», — улыбнулся Владимир и, поправив спрятанный под рубашкой пистолет, приказал себе спать.
Прошло пять дней. За это время Владимир обошел все дома, договорился с хозяевами о цене на продукты, которые можно закупить. Вечером, сидя за столом при подслеповатом свете керосиновой лампы, он оживленно рассказывал, что ему удалось выторговать у крестьян.
— Поскорей бы лошадь дали. Объехал бы ближайшие хутора, а там можно и обоз заказывать.
— А много чего наторговал? — спросил старик, макая картофелину в жир на сковородке.
— В общем-то немало. Одних свиней около десятка, сала соленого, картофеля пудов шестьдесят.
— Чем расплачиваться-то будешь? В глухомани нашей деньги не в ходу.
— Знаю. Зато керосину вам надо побольше, соль требуется, сапоги резиновые, ватники. Кое-кто попросит костюмы, полушубки. Кстати, а вы ничего не хотите продать?
Старик и женщина взглянули друг на друга. Лешик вытер сальные руки, встал из-за стола и только после этого уклончиво ответил:
— Мы пока подождем. А там посмотрим. Еще не прикидывали, сколько себе надо оставить.
Славин думал о своем. От его взгляда не ускользнуло, что хозяева на ночь глядя топят печь. Там стояло несколько больших чугунов. Владимир, когда еще только входил в дом, обратил внимание на три мешка с картошкой, что стояли у стены. «Не ждут ли они гостей сегодня?» — подумал он и вслед за хозяином вышел из-за стола.
— Спасибо за вечеру. Пойду спать. — Владимир пошел к углу, где стоял карабин, взял его за ствол. — Как говорят охотники, ружье должно быть рядом с хозяином.
Старик неожиданно сказал:
— Вот ты, человече добрый, сказал, что тебя из-за батьки в армию не взяли, а винтовку, видишь ли, доверили. Это почему же?
Славин улыбнулся:
— Ты что, дед, считаешь, будто власть мне совсем не доверяет? Я же как-никак почти целый год в партизанах был, да и время сейчас такое, что винтовка у каждого сторожа есть, а я хоть и маленький, но все же представитель государственного учреждения.
— Ну, раз дали, то и таскай ее по сеновалам, — согласился дед.
Славин выпил кружку хлебного кваса и вышел из хаты...
Лешик жил зажиточно, в большом доме. К нему примыкал громадный, на две половины, хлев. Дом и огород были обнесены крепким высоким забором.
Когда Славин разговаривал с односельчанами Лешика, то уловил одну характерную особенность — все относились к деду с каким-то почтением и даже с затаенным страхом. Старались о нем не говорить, а если Владимир осторожно и интересовался им, то отвечали уклончиво. Только в одной хате, расположенной на другом краю села, хозяйка с насмешкой сказала: «А чего ты, хлопец, по дворам мотаешься? Взял бы и закупил все, что тебе надо, у своего благодетеля — и делу конец».
Славин попытался осторожно выведать, что она имеет в виду, но хозяин цыкнул на жену, и та прикусила язык... «Нужно придумать предлог и снова поговорить с ней», — решил тогда Славин, прощаясь с хозяевами. Обо всем этом Владимир вспомнил, как только добрался до сеновала Лешика. Его внимание вновь переключилось на старика и Ядю, чье поведение, как он заметил еще сегодня утром, было совсем необычным. «Печь на ночь топят картошки в мешки насыпали. А что, если Федько в гости ввалится?» От этой мысли он беспокойно заворочался на сене. Через несколько минут поднялся на ноги, подошел к противоположной стороне сарая. Присел. Нащупал руками крышу, потихоньку выдернул несколько клоков соломы проделал небольшое отверстие для обзора. Показалось чуть освещенное окно в доме хозяина. Устроившись поудобнее, Владимир взглянул на часы. «Интересно, чем они сейчас занимаются? Должно быть, невестка блины печет, а старик табак крошит».
А в этот момент Лешик и Ядя укладывали в небольшую кадку сало, ровной стопкой сложили на лавке выстиранное белье. Потом старик поднял двадцатилитровую бутыль с самогоном, поставил возле дверей и ворчливо сказал Яде:
— Ты бы окно завесила, а то со двора как на ладони...
— Чего бояться?
— А этот сборщик? Может тихонько подойти к окну и все увидит.
— Надо это ему как собаке пятая нога. Храпит уже давно.
— Уж больно доверчивая ты... Не так он прост, как тебе кажется. Ядя не отвечая продолжала возиться у печи...
Прошел час. Наступила полночь, а в доме продолжало светиться окно. Славин уже успел заметить, что Лешик бережет керосин. Если, бывало, и зажжет лампу, то фитиль на самый маленький огонек поставит и через короткое время потребует, чтобы все домашние спать ложились. А тут уже за полночь, а свет все еще горит.
Владимир, стараясь не шуметь, спустился с сеновала. Он тихонько открыл дверь, вышел во двор. Не верилось, что уже осень — стояла теплая ночь.
Славин тихонько подошел к освещенному окну. Осторожно заглянул. Ядя стояла спиной к нему, что-то складывала в мешок. Старика не было видно, и Владимир сделал несколько шагов вправо, чтобы посмотреть на другую часть комнаты. Наконец он заметил Лешика. Тот надевал ватник. «Наверное, во двор выходить собирается? Надо спрятаться!» Владимир отошел от окна, перелез через невысокий забор, отгораживающий двор от огорода, притаился за кустом. В сенях скрипнула дверь, вышел Лешик. Постоял с минуту, очевидно ожидая, чтобы глаза привыкли к темноте, затем спустился с крыльца и повернул за угол дома. «Смотри-ка, не к калитке направился, а в огород!» — удивленно подумал Славин и тронулся следом.
Лешик подошел к плетню, облокотился, Славин залег метрах в десяти. Он понимал, что старик может услышать любое движение. А тут, как назло, захотелось чихнуть. Парень, кусая себе руки, тер переносицу. Вскоре по ту сторону плетня послышался негромкий настороженный голос:
— Это ты, батька?
— Я, Степан, я! Давно дожидаюсь.
— Как дела?
— Вроде тихо. Только вот не знаю, как тебя в дом звать. Моравский прислал одного постояльца.
— Какой еще Моравский? Это тот, что старостой был?
— Да, тот самый, бывший староста. Его не посадили. Наверное, не знают, кем он при немцах был. А постоялец этот по хуторам ездит, продукты выменивает для железной дороги. Спит, правда, на сеновале, но, того и гляди, в дом завалится.
— Да, хреновые дела. Тот ли он, за кого себя выдает? А вдруг легавый?
— Кто? Как ты сказал?
— Ну, из НКВД.
— Нет, вроде бы не похож. Прощупывал его...
— К Ядьке не пристает?
— Куда ему, молокососу! От роду годков двадцать, не более. Не думаю, что таких в ихнюю нэкэвэду брать будут. Но, как говорят, береженого бог бережет. Поэтому и боюсь тебя в хату звать.
— Так, говоришь, продукты скупает? Ты знаешь, это хорошо! Пусть собирает...
— Ты, что, Степан? Сдурел? Если в моем доме вы его хоть пальцем тронете, не сносить мне головы. Время-то военное. Начнут копаться, узнают, кто есть ты на самом деле, и тогда пиши пропало. Не забывай, что в округе тебя многие знают.
— Понимаю, батька, не учи. Пусть собирает свое продовольствие. Когда повезет, на дороге встретим.
— Это — другое дело. Когда уедет от меня, можешь поступать как хочешь.
— Что приготовил нам?
— Все, что в прошлый раз просил. Вот только патронов не нашел.
— Плохо. Патроны кончаются, и надо во что бы то ни стало добыть.
— Может, попробовать через пацана?
— Какого еще пацана?
— Да который у меня. Я заглядывал в его вещмешок. Там патроны от карабина. Не меньше сотни лежало.
— А он что — с карабином?
— Сейчас карабин дают любому сторожу.
— Сотня патронов — это маловато.
— Да не об сотне толкую. Если ему сказать, что, мол, есть люди, которые за три-четыре тысячи патронов три больших свиньи отдадут, то он задумается?
— А если спросит, что за люди?
— Скажем — жители отдаленных глухих хуторов. Занимаются охотой. Можно даже пообещать и дичи подбросить. Должен клюнуть.
— А что? Может, ты и прав. Тогда давай сделаем так. Утром, как бы между прочим, скажи ему, что ожидаешь в гости дальнего родственника, который, дескать, проживает на хуторе. Заодно потолкуй, чтоб он встретился со мной и поговорил о закупке харча. А я приеду завтра вечером, прощупаю его.
— А не опасно?
— Чем мы рискуем? Увидим, что заподозрил, — уберем, и концы в воду.
— Нет, нет. Только не в моем доме! — запротестовал старик.
— Не беспокойся. Выберу место. А сейчас иди в дом. Я позову своих.
Старик молча повернулся и в трех метрах прошел мимо Славина. Тот сжался в тугой комок, даже дыхание затаил. Федько пропал в темноте. Славин не рискнул подниматься с земли и идти за стариком — опасно. Кто знает, не появится ли сейчас его сын сзади? Владимир быстро отполз в сторону и замер. Решил выждать, когда вернется Федько, а затем действовать, сообразуясь с обстоятельствами. Тишина и темень стояли вокруг. Славин знал, что его ждет, если напорется на него сынок Лешика или кто-либо из его дружков, и поэтому вытащил из-за пазухи пистолет, тихонько послал патрон в патронник. Прошло несколько минут, тихо скрипнул плетень. По шуму он догадался, что через плетень перелезли несколько человек. Легко заскрипели колеса. Федько кому-то тихо сказал:
— Подводу подгони поближе. Смотри, чтобы лошадь не заржала, дай овса.
Владимир не видел, сколько было бандитов, но по топоту ног и приглушенным голосам определил, что не менее четырех. «Один остался у лошади», — заметил для себя он. Затем выждал, пока они отойдут подальше, и, поднявшись на ноги, осторожно направился следом.
Вот и дом. Владимир проскользнул, замер у двери сарая. Долго стоял, слушал тишину и, лишь убедившись, что во дворе никого нет, вошел в сарай. Окно в доме оказалось закрытым одеялом. Славину ничего не оставалось, как наблюдать через дыру в соломенной крыше.
У Лешика бандиты не задержались. Вскоре появились на крыльце. Когда приоткрылась дверь, узкая полоска света освещала их фигуры. Огородами они направились к плетню, а хозяин, проводив их, вернулся домой.
Славин быстро заделал дыру и завалился спать. Лешик, погасив в комнате свет, долго смотрел из-за занавески во двор, на двери сарая. Видимо, что-то его беспокоило.
К утру резко похолодало. Подул сильный порывистый ветер. Задождило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52