А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Не знаю, чего вы ожидаете от меня. Говорят, каждый человек где-то имеет своего двойника. Значит, мой двойник оказался мужчиной, но это ничего не значит.
– Могло значить, – возразил Шейн.
– Вас развлекает эта причуда, – кипятилась я. – А я должна зарабатывать себе на жизнь!
– Мы организуем что-нибудь. – Шейн поднял голову и весело заявил: – Я уже заказал билеты для нас двоих на пароход «Кассандра», который отплывает из Куинстауна в пятницу. То, что ваше имя и название корабля совпадают, в Ирландии считается хорошей приметой.
Похоже, он был очень доволен собой. Мы ехали по дороге вдоль длинной золотистой полосы пляжа, на котором играли дети. Один из них вел под уздцы терпеливо бредущую старую лошадь.
Я старательно рассматривала детей, отвернувшись от Шейна.
– Скорее всего, я не смогу уехать с вами, – произнесла я. – Возможно, другая женщина так поступила бы, но не я. Для меня и так неслыханной дерзостью было согласиться на ваше предложение подвезти меня. Путешествовать с вами на корабле для меня неприемлемо.
– Вы рассуждаете так, будто речь идет о сексуальном домогательстве, – рассердился Шейн. – Я же сказал вам, что подобного рода отношения невозможны. Вы сомневаетесь во мне?
– Нет.
Несколько минут он молча вел машину между зарослями цветущего желтого утесника и затем остановил ее на пешеходной дорожке, посыпанной галькой.
– Более того, – снова решилась я, наблюдая за стайкой камнешарок, деловито ударяющих по гальке сильными клювами. – Ведь я ничего не знаю о вас, Шейн! Честно говоря, до сих пор это не имело для меня значения. Я была вольна покинуть вас в любую минуту. До настоящего момента я сохраняла независимость, оплачивая свою долю текущих расходов. Неужели вы не понимаете, что один-единственный обед, который вы оплатите за меня, разрушит атмосферу непринужденности наших отношений. Я превращусь в вашего должника, а мне следует избегать лишних расходов. Это намного важнее для меня, чем вам кажется! Пусть дни, которые я провела с вами, останутся восхитительным воспоминанием. Я признаю, что мне было приятно ваше общество, и не хочу, чтобы что-то испортило эти воспоминания.
– Что может быть неприятного, если вы вернетесь со мной в Америку, в Соколиный замок? – спросил Шейн.
«Так, – подумала я, – наконец-то он назвал что-то конкретное – Соколиный замок!» В моей голове застряло лишь это название.
– Он рухнул в море! – напомнила я.
– Подлинный, – возразил Шейн. – Но существует другой Соколиный замок. Сегодня я привез вас сюда, чтобы рассказать о нем. Я очень ясно представлял себе, какова будет ваша реакция на мое предложение возвратиться вместе со мной в Америку, и понимал, что вам нужны какие-то осязаемые свидетельства обстоятельств моей жизни, определенная уверенность. Я прав? – Он улыбнулся мне и продолжил, прежде чем я успела ответить: – Пришло время дать вам то, чего вы так жаждали с той минуты, как мы встретились в церкви Святого Кевина, – заглянуть в мое прошлое и бросить взгляд на наше общее будущее.
Он вытащил из отделения для перчаток пакет и, спрятав его в карман, вышел из машины.
Мы отыскали укромное местечко на каменном волнорезе, который отделял полоску золотистого песка от зеленой долины, и там, в ласковом свете солнца, я впервые увидела Соколиный замок на фотографиях, которые Шейн вынул из пакета. Старый мрачный дом напомнил мне наводящие ужас развалины Данлюса. Такой же глубокий темный канал окружал каменные стены, круто поднимавшиеся вверх на фоне разросшихся деревьев, сквозь листву которых в отдалении проглядывала полоска воды, сливающаяся с серым небом.
Не спрашивая, я поняла что этот Соколиный замок тоже построен невероятно высоко, на скалах. Невольная дрожь пронзила меня, когда я вспомнила мрачный прибой, разбивающийся об известняковые скалы в расщелине под Данлюсом, постепенно разрушающий их. Интересно, есть ли пещеры в глубине скал под Соколиным замком? Я спросила об этом Шейна.
– Если там окажется пещера, то, надеюсь, вершина скалы не отвалится, как это произошло в Данлюсе, – сказала я сурово и сухо. Ощущение неотвратимости судьбы не покидало меня. Не задавая больше вопросов, я уже знала, что вскоре увижу Соколиный замок своими глазами.
– Вы видите, как он похож на Данлюс? – спросил Шейн. – Дед скопировал этот замок со всей возможной точностью, взяв за образец крепость Шейна Гордого – тот первый Соколиный замок, давно поглощенный морем. Он перенес, так сказать, нашу наследственную недвижимость с этого зеленого острова в Америку. Дед заложил новое поместье на Калифорнийском побережье, и там сейчас живут О'Нилы.
– Вы не рассказали мне о пещере, – напомнила я ему; напуганная мыслью, что теряю контроль над собственной судьбой.
– Это имеет значение?
– Нет. Поскольку я не намерена ехать туда. – Я направилась к детям, играющим на гальке. Последние слова были произнесены мною воинственно.
Шейн шел за мной, с шумом разбрасывая гальку, и вскоре я почувствовала его руку на своем плече. Он грубо повернул меня к себе. Наши глаза встретились. Я первой отвела взгляд.
– Если от этого вам станет легче, – сказал Шейн, – вы поедете в качестве моей секретарши. Я как раз собирался взять секретаря. Мне предстоит написать книгу, что и послужило одной из причин моей поездки в Ирландию. Это будет история семейства О'Нил, я должен осуществить один из проектов моего деда. Он много лет собирал фамильные предания, и теперь мне предстоит привести их в порядок. Думаю, что именно вы поможете мне справиться с этой работой. Мы хорошо ладим, как брат и сестра. – При этом он очаровательно улыбнулся. – Вы сделаете это, не правда ли, Кассандра?
Я подумала, что это, пожалуй, выход из положения, позволяющий мне избежать возвращения в Сан-Франциско. Это также шанс разобраться в том, почему судьба свела меня с Шейном О'Нилом. Мне показалось, что я непременно должна уплыть на корабле вместе с ним.
Глава 4
Мы отплыли из гавани Корк на борту лайнера «Кассандра». Наши каюты на палубе С были смежными, хотя двери каждой из них выходили в коридор. Шейн договорился, чтобы нам разрешили пользоваться маленьким салоном, предназначенным для культурных мероприятий, чтобы работать над книгой, что доказывало искренность просьбы сопровождать его.
Я почувствовала некоторое облегчение, ощутив осмысленность и стабильность наших отношений. Моя работа в качестве секретаря служила также объяснением того, что мы избегали общества попутчиков и были избавлены от любопытных расспросов. Значительную часть времени мы проводили вместе в маленьком салоне, где имелось все необходимое для работы: круглый стол и два удобных кресла. Мой стол находился у внутренней перегородки, на нем стояла новенькая печатная машинка «Ремингтон» с незнакомым символом фунта стерлингов на верхней половине клавиш.
Рядом было расположено кресло, которое за время нашего путешествия стало «креслом Шейна». Обычно, сидя в нем, он диктовал мне занимательные истории, по крупице собранные в Ирландии.
В первый же день нашего путешествия Шейн старательно прикрепил скотчем фотографию Соколиного замка к стене над моим столом, и с каждым днем я все больше привыкала к нему. Помимо моей воли у меня возникло романтическое представление об этом месте, подкрепленное историей, которую разворачивал передо мной Шейн во время долгих праздных дней, пока наш корабль, плавно покачиваясь на волнах, пересекал Атлантику. Два дня штормило, это заставило нас провести больше, чем обычно, времени в салоне, работая над книгой и временами отвлекаясь за разговорами.
Шейн заинтересовался моими родителями, но я могла рассказать о них совсем немного. Ведь я не знала их.
Книга начиналась с истории Шейна Гордого, которая, как объяснил мне Шейн, должна была вестись от первого лица для ощущения большей реальности.
– Дед всегда говорил о Шейне Гордом, как будто знал его лично, – объяснил Шейн. – Я чувствую, что поступил бы несправедливо по отношению к ним обоим, если бы рассказывал в книге о своем предке в третьем лице. Моими устами он должен рассказывать о себе сам. Я честно предупрежу вас, когда у меня возникнет намерение присвоить себе его характер.
И в следующее мгновение он уже сделал это, так как мне пришлось печатать с бешеной скоростью, чтобы поспевать за его голосом, который ощутимо изменился, сделавшись ниже и медоточивее, чем обычно.
– Я, Шейн О'Нил, сын Кона Бакака О'Нила, впервые увидел дневной свет в год Господа нашего тысяча пятьсот тридцать второй. Я не один вошел в этот мир. В тот же самый день из материнской утробы вышла со мной сестра, с которой мы стали неразлучны.
Мои пальцы замерли на клавишах новенького «ремингтона», и дрожь охватила меня. Я взглянула на Шейна, он разительно переменился при этих словах, но не переставал диктовать. Через несколько секунд я заставила себя продолжить печатать, поспешно восполняя свое промедление и немного импровизируя, не изменяя сути.
– Мать умерла вскоре после нашего рождения, без ее благотворного влияния я рос заносчивым ребенком. Я всячески оберегал свою сестру и весьма гордился ее внешним обликом, который напоминал мой собственный так сильно, что создавалось впечатление, будто я вижу в ней своего двойника в женском образе.
Работая, я ощущала на себе обжигающий взгляд Шейна. Нажав на неверную клавишу, я продолжала печатать, не обращая внимания на ошибку.
– После смерти нашего отца я принял участие в древнем гэльском церемониале на священном камне, где повторил священные слова, когда мне на шею возложили золотую цепь. Я произносил клятву О'Нилов, в полной мере сознавая присутствие прекрасной Шейны рядом со мной.
Я застыла. В последний раз я слышала, как он произносил имя Шейны в полумраке церкви Святого Кевина. Тогда он по ошибке принял меня за Шейну – девушку, которая умерла четыреста лет назад! Возможно, его ввело в заблуждение обманчивое ощущение того, что он является новым воплощением Шейна Гордого. Уж не поверил ли он, что я и есть та самая Шейна, вернувшаяся к жизни в образе Касси Маги?
Эта фантастическая мысль показалась мне совершенно невыносимой.
– Шейн! – закричала я.
Он немедленно встал, янтарные глаза внимательно смотрели на меня.
– Мы достаточно поработали сегодня, – резко произнес он и, как мне показалось, усилием воли взяв себя в руки, отбросил от себя опасное прошлое, к которому ощущал ненормальную привязанность.
На следующий день мы не работали над книгой. Погода улучшилась, и появилась возможность прогуливаться по палубе. Мы провели здесь большую часть утра, смешавшись с другими пассажирами, расположившимися по левому и по правому борту лайнера.
– Мы составляем удивительную пару, – заметил Шейн.
Я обратила внимание, что несколько пар среднего возраста с праздным любопытством наблюдают за нами, когда мы проходим мимо их шезлонгов. Я снова подумала о Шейне Гордом, все больше убеждаясь в том, что Шейн О'Нил свято верит в свою неумолимую связь с жизнью далекого предка.
Возможно, я превратилась в своеобразную улику, с помощью которой он надеялся узаконить свое притязание на жизнь Шейна Гордого? Я чувствовала, что оказалась вовлеченной в роман далекого прошлого, моя посредственная личность все более перевоплощалась в прекрасную Шейну, сестру-близнеца Шейна Гордого. Всю свою жизнь я интересовалась прошлым, представляя себе исторических героев тех давних времен более величественными, чем мои современники, красивыми, мужественными и удивительно галантными. Такую галантность проявлял по отношению ко мне Шейн О'Нил все время, пока мы были вместе.
Я отодвинулась от него, ощущая опасность в самой себе. Жизнь с Шейном О'Нилом в Соколином замке представлялась желанным бегством от моего прошлого. Как далекая Шейна, я могла бы стать женщиной, обожаемой своим красивым братом, что вызывает жажду мести у его врагов, кем бы они ни были в наши дни. Я уже начала преображаться. С того дня, когда Шейн попросил меня распустить волосы, я обходилась без французского жгута. Теперь я заплетала волосы в гладкую косу, укладывая ее вокруг головы в царскую корону. И эту прическу тоже предложил Шейн.
Отчего-то мысль о моем сходстве с описанной им Шейной не казалась мне нелепой, но этого было достаточно, чтобы все мое существо охватил благоговейный страх. Неужели Шейн каким-то образом загипнотизировал меня? Не приобретает ли он мало-помалу контроль над моим разумом?
– В чем дело, Кассандра? – он, как всегда, почувствовал мое настроение.
– Я не привыкла к бесчестью. Мне нелегко переносить все эти любопытные взгляды людей, догадывающихся, что я играю не свою роль. – Кивком я указала на близко составленные шезлонги, занятые отдыхающими.
– Какое вам дело до того, что они думают? Разве так уж бессмысленно верить, что вы действительно можете принадлежать к семейству О'Нил? Неужели эта мысль для вас так неприятна?
Я плотнее стянула воротник толстого свитера вокруг своего горла, отказываясь согласиться с ним, когда он потянулся к моей руке.
– Я Кассандра Маги, – выразительно заявила я. – Сомневаюсь, что появятся обстоятельства, которые сумеют изменить это.
Глава 5
Во время нашего путешествия Шейн постепенно готовил меня к встрече с Соколиным замком. Я изучила его внешний вид по фотографии над моим столом в маленьком салоне так же хорошо, как старый дом бабушки Мэри в Сан-Франциско. Казалось, мне знакомы каждый укромный уголок и трещины вытянутого в длину каменного фасада. Я будто ощущала резкий аромат хвойных деревьев, которые ограждали замок от берега моря, смягчая его застывшие формы и придавая ему обитаемый вид, чего не было в Данлюсе. По словам О'Нила, в дни Шейна Гордого Данлюс был окружен лесом. Но позже в Ирландии вырубили все леса, которые давали укрытие ее врагам, как сказал Шейн. Ирландский дуб был вывезен в Англию, где громадные балки использовали при возведении крыши Вестминстерского аббатства. Часть британской палаты общин была также построена из этого прочного материала.
– Дед хотел, чтобы новый Соколиный замок был похож на свой оригинал, – объяснил Шейн, – а также на Данлюс и на другие крепости Шейна Гордого. Дед отыскал в Калифорнии лес и скалу над морем.
В один прекрасный день после ланча я начала задавать вопросы:
– Как я понимаю, вы не один живете в Соколином замке?
– Там есть прислуга, – ответил Шейн. – А всем хозяйством управляет самая бесценная семейная реликвия, какой сейчас не сыскать, – старая няня, которая занимает положение экономки. Она воспитала… – Он оборвал фразу, внезапно подавившись куском мяса. – Она вырастила меня, – откашлявшись, продолжил он. – А до этого – мою мать. Вам должен быть знаком такой тип женщины. – В его голосе послышалась искренняя привязанность к своей няне.
– Возможно, – ответила я. – Хотя в моей жизни ничего подобного не было.
Он одарил меня загадочным взглядом:
– Кроме Джигси, в доме живет миссис Данкуорт, вдова, которая готовит и выполняет черную работу по дому. У нее есть сын, которого редко видят. Думаю, что слово «кретин» создаст наиболее правильное представление о нем.
– Вы хотите сказать, что он полный идиот? – спросила я.
– Полагаю, даже это слово является эвфемизмом, – сказал он. – Но не думайте, что Фосс дурачок, пускающий слюни, он совсем не такой. Он примитивен и напоминает собаку, которая помахивает хвостом, ища одобрения, и выглядит безнадежно удрученной, когда приходится бранить ее. Это часто случается с Фоссом. Однажды он выпустил Голди. Мне пришлось наказать его, и в ответ я услышал жалобный скулеж, похожий на собачий.
– Как я понимаю, Голди – настоящая собака? – Я всегда любила животных. Соколиный замок показался мне ближе, когда я мысленно представила преданных животных, терпеливо ожидающих возвращения Шейна.
– Ошибаетесь, – возразил Шейн. – Голди, моя гордость, – это сокол. Мы отловили и привезли птиц в Соколиный замок. Это обстоятельство заставляет меня упомянуть еще об одном члене нашего домашнего хозяйства – о Тейлоре, нашем сокольничем, который также является садовником и мастером на все руки.
– Я думала, что соколиная охота ушла в прошлое вместе со Средними веками.
– Вовсе нет. У нас в замке соколы живут с самого начала. Дед принес свою первую птицу из гнезда над пресноводным озером. Согласно его запискам, разведение соколов стало нашей семейной традицией. О'Нилы охотились с ними в Ирландии. Думаю, что Шейн Гордый перенял это от англичан.
– И это все обитатели замка? – спросила я, возвращая Шейна в сегодняшний день.
– Не совсем. Есть еще тетя Нора и ее дети: Хью и Рой. И Трула Парди, которая вовсе не родственница, но постоянно находит то один, то другой предлог, чтобы остаться в Соколином замке. Она считает себя подругой Норы.
По его тону я поняла, что он не особенно жалует тетю Нору и ее детей, а также Трулу Парди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17