Впрочем, это должно было произойти в слишком отдаленном будущем. Однако в любом случае Марта отлично соображала и обладала харизмой, достаточной, чтобы произвести впечатление на клиентов, если Гаса не было на месте. Голдстейн справлялась с большинством внутренних административных проблем фирмы, с которыми не любил возиться Уитли. Можно, конечно, назвать это сексизмом, но факт оставался фактом: пожилые партнеры-мужчины меньше ругались из-за годовых премий, когда их расчет подавала на рассмотрение привлекательная тридцатишестилетняя женщина.
Гас постукивал карандашом по лежащим перед ним бухгалтерским бланкам в такт музыке из стереофонической системы. Только Синатра мог добавить бодрости обязательной проверке одиннадцати миллионов долларов по ежемесячным счетам фирмы. Колонки на стойке розового дерева начали дребезжать. Так, слишком сильно звучит «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Гас откинулся на спинку кресла и уменьшил громкость.
— Хочешь заказать китайский?
Женский голос в дверях застал Уитли врасплох. Марта. Гас посмотрел на свой «Ролекс», не понимая, что уже пора обедать.
— А… да, конечно, — улыбнулся он. — Счет выставим твоему клиенту или моему?
Марта понимала, что это шутка. Она только что потеряла клиента — крупный международный банк, — отправив счет, включавший расходы на «услуги прачечной», которые один из ее коллег включил в итоговый документ. И речь шла не об отмывании денег. Юрист действительно посылал рубашки в прачечную отеля, а затем потребовал, чтобы клиент все оплатил.
— Не смешно, Гас.
Телефон на столе зазвенел. Гас нажал кнопку громкой связи.
— Алло.
— Мистер Уитли? — спросил женский голос.
— Да.
— Это миссис Уолп из детского центра.
— Кто?
— Я — инструктор группы акробатики для детей от шести до восьми лет. Ваша дочь занимается по воскресеньям днем.
— А, верно, — сказал Гас, хотя даже не подозревал об этом. — Морган любит акробатику.
— На самом деле она все еще побаивается. Только звоню я не из-за этого. Дочь просила не беспокоить вас, но она уже больше двух часов ждет, когда ее заберут домой. Все ушли. Мы скоро закрываемся.
— Спасибо, что позвонили, однако об этом должна позаботиться мать Морган.
— Да, обычно она и заботится. К сожалению, вашу жену весь день никто не видел. И мы не можем ей дозвониться.
Гас бросил взгляд на Марту, внимательно слушавшую разговор.
— Просто пошли такси, — шепнула она.
Глаза Уитли сверкнули, словно Марта была гением.
— Миссис Уолп, если вы подождете еще несколько минут, я сейчас же пришлю такси.
На линии возникла пауза.
— Простите, сэр. Но детей до двенадцати лет из центра могут забирать лишь родители или доверенные компаньоны, чьи фотографии и подписи есть в дирекции. Мы не отправляем детей домой с незнакомыми людьми.
— О, разумеется. — Гас задумчиво провел рукой по волосам. — Вы уверены, что не можете дозвониться моей жене?
— Я пыталась два часа.
— Ладно, — раздраженно ответил он. — Попробую найти ее. Кто-нибудь из нас приедет, как только сможет.
Он отключился, потом быстро набрал номер мобильника жены. После четырех гудков автоответчик сообщил, что абонент недоступен.
— Черт побери, Бет, включи свой дурацкий телефон!.. — Гас с явной досадой посмотрел на Марту. — Пообедаем в другой раз. Похоже, мне придется изображать шофера.
— Где Бет?
— Черт ее знает.
— И часто она так? В смысле забывает забрать ребенка? Гас встал из-за стола и сорвал пальто с крючка за дверью.
— Вечно с ней какая-то чертовщина.
— Похоже, твоей супруге не помешал бы хороший шлепок по заднице.
Гас бросил на референта короткий взгляд.
— Это просто метафора, — объяснила Марта. — Один мой британский клиент недавно так выразился.
— Надеюсь, не о своей жене.
— Не сердись. Я же не в буквальном смысле.
— Да ладно. Завтра увидимся.
Уитли вышел в коридор. При помощи электронного пропуска прошел через металлические ворота, оберегавшие эффектный трехэтажный вестибюль фирмы по выходным. Нажал кнопку, вызывая лифт. Ожидая, Гас размышлял о словах Марты. Довольно неудачная шутка, учитывая состояние его брака. За пятнадцать лет у них с Бет бывали и ссоры, и взаимные обвинения. В этом нет ничего смешного. А может быть, в последнее время он стал более чувствительным и смог яснее осознать, в каком расстройстве пребывают его собственные чувства.
Иногда казалось чудом, что они с Бет до сих пор не расстались.
3
Гас с дочерью смотрели по видео «Короля-льва». В это время по воскресеньям Морган давно полагалось спать, но Уитли решил, что лучше отвлечь ее, разрешив остаться у телевизора в неурочное время. Не сработало.
— Когда вернется мама? — Этот вопрос она задавала каждые пятнадцать минут.
Гас уже перебрал все объяснения, какие смог придумать. Пробки. К десяти часам его воображение истощилось. Он начал укладывать Морган в постель, и это оказалось суровым испытанием. Гас читал дочери, сидел рядом и в конце концов залез к ней в кровать. Что угодно, только бы успокоить. Несомненно, девочка чувствовала его тревогу.
Наконец она уснула.
Гас упал в кожаное кресло, взял пульт и начал перебирать телеканалы, останавливаясь на местных новостях. Обычный обзор совершенных за выходные дни преступлений придал его мыслям новое направление, а затем Гас вообще наткнулся на репортаж о страшной автокатастрофе на шоссе И-5. На экране появилась жуткая мешанина — остатки двух машин и самосвала. Гас подался вперед, потом расслабился. Жертвы были мужчинами, ни одна женщина в аварии не пострадала.
Он выругал себя за участившийся пульс. Разумеется, здесь и не могло быть Бет. Ее машина стоит в гараже.
Это-то, однако, и смущало Уитли.
Гас знал, что жена оставила дочь в детском центре в два часа дня. Это Морган точно подтвердила. Они обсудили ситуацию несколько раз, но девочка так и не смогла вспомнить: говорила мама, что вернется в четыре, или же сказала, что ее должен забрать папа. Гас напрягал мозги, пытаясь вспомнить, упоминала ли Бет о том, что пойдет куда-то, и просила ли забрать Морган. Может, он просто забыл об этом. Вполне возможно. Последние несколько месяцев они почти не разговаривали. Возможно, три дня назад жена и пробормотала что-то, когда он уже выходил. Типично для Бет.
Гас встал из кресла и пошел на кухню. Уголок для завтрака в их большом доме на склоне холма был устроен в форме шестиугольной стеклянной шкатулки, окна во всю стену открывали панораму на двести семьдесят градусов. Сам Гас больше всего любил ночной вид. (Хотя другого он, собственно говоря, и не знал. Уходил всегда до рассвета, возвращался в сумерках.) Уитли жили к северу от деловой части Сиэтла, в дорогом квартале Магнолия, где из окон домов были видны и город, и залив. Башни из стекла и камня зажигали горизонт на юго-востоке. Правда, сегодня, как и во многие другие ночи, вершины самых высоких башен будто срезали низко нависшие тучи. Кабинет Гаса находился как раз на линии туч — постоянно освещенная кабинка в небе. Западнее простирался залив Пьюджет-Саунд, огромный, вытянутый с севера на юг отделяющий портовый город Сиэтл от полуостровов Китсап и Олимпик. Надо напрячь воображение, но если представить северо-западный Вашингтон в виде большой рукавицы, надетой на правую руку, то похожие на большой палец полуострова и хребет Олимпик на западе не давали Тихому океану опустошить Пьюджет-Саунд и Сиэтл на востоке. Залив сейчас был темным, виднелись только корабельные огни. Гас сосредоточил взгляд на самом слабом огоньке где-то в ночи. «Где же, черт побери, Бет?»
Утром понедельника скучать не пришлось. Прежде всего Гас не спал всю ночь. В шесть утра он почувствовал, как заложенная в нем программа требует обычного потока звонков клиентам на Восточном побережье, у которых утро началось на три часа раньше. Программу, однако, оказалось довольно просто отключить. Да, вот так легко удалось сменить приоритеты человеку, обычно столь поглощенному собственной профессией. А все потому, что сердце и разум заняты другим.
Морган проснется через полчаса. Она захочет знать, где мама.
Он и сам хотел знать, где ее мама.
Гас сидел на кухне с чашкой черного кофе. «Уолл-стрит джорнал», «Нью-Йорк тайме» и «Сиэтл пост интеллиджен-сер» валялись непрочитанными на кухонном столе. В окно тихонько стучал дождь. Солнце еще не встало. Густой предрассветный туман лишил Уитли всякого вида из окна — ни луны, ни звезд, ни городских огней. Еще рано, но он должен получить хоть какие-то ответы до того, как проснется дочь. С самого рождения Морган жена держала на холодильнике напечатанный список телефонов людей, которым надо звонить в непредвиденных случаях. Гас набрал первый номер в списке и сосредоточился, готовясь к битве.
После четвертого гудка в трубке послышалось хрипловатое:
— Алло.
— Карла, это Гас. Прости, что разбудил.
Ответа не было. Мгновение Гасу казалось, что она повесит трубку. Карла была его младшей сестрой, только это не важно. Главное, что она лучшая подруга жены. В детстве брат и сестра никогда не были близки. И то, что он женился на Бет и встал между ней и лучшей подругой, лишь ухудшило положение. Когда Бет жаловалась на Гаса, Карла моментально ее поддерживала. Иногда казалось, будто Карла даже подначивает подругу. Хотя все эти годы они с Гасом поддерживали определенный уровень вежливости. Очень низкий уровень.
— Двадцать минут седьмого, — сказала сестра со стоном. — Чего тебе надо?
— Я немного беспокоюсь о Бет. Карла словно проснулась.
— Что ты с ней сделал?
Этот обвинительный тон рассердил Гаса. Один Господь знает, что Бет наговорила Карле.
— Я ничего с ней не сделал. И не могла бы ты спокойно ответить на простой вопрос? Когда ты в последний раз видела Бет?
— Мы вчера днем вместе перекусили. А что?
— Она не говорила, что ей надо куда-либо… уехать?
— Ты имеешь в виду нечто вроде отпуска?
— Все, что угодно. В город, из города. Не имеет значения.
— Она упоминала только, что в два ей надо отвезти Морган в детский центр. А почему ты спрашиваешь?
Гас вздохнул.
— Бет отвезла Морган, но так и не забрала ее. Мне пришлось ехать за дочкой самому. Бет вчера так и не пришла домой. И я не знаю, где она.
— У меня ее нет, если ты это подразумеваешь.
— Ничего я не подразумеваю. Я просто пытаюсь найти свою жену. Можешь представить, где она находится?
— Нет. Но могу предположить.
— Давай.
— Тебе не приходило в голову, что, возможно, Бет наконец-то прозрела и набралась храбрости оставить тебя?
Карла была так довольна собой, что Гасу захотелось послать ее к черту. Но он знал, что эту теорию нельзя сбрасывать со счетов.
— Если бы это и было так, то тебе не кажется, что она могла бы найти способ получше, чем бросить шестилетнюю дочь одну в детском центре, когда ее некому даже отвезти домой? Разве разумная в общем-то женщина так поступит?
— Если она сильно не в себе, то, вероятно, да. Бет была очень несчастна. Ты себе не представляешь, насколько несчастна.
— Это ничего не объясняет. Я проверил шкаф и комод. Вся одежда на месте. Вся обувь. Альбомы с фотографиями и безделушки. Вроде бы ничего не пропало. Непохоже, что она собиралась уйти. Даже машина по-прежнему в гараже.
— Ей не обязательно уезжать от тебя на машине.
— Я висел на телефоне с четырех часов дня. Проверил все таксопарки в городе. Никто вчера не забирал Бет из дому. Я обзвонил все отели отсюда до перевала Уайта на юге Аляски. Бет Уитли нет нигде. Позвонил даже в дорожный патруль — узнать, не было ли каких аварий.
— А в аэропорту узнавал?
— Авиакомпании не дают информации о пассажирах.
— Ну вот. Возможно, птичка просто упорхнула.
— Не думаю.
— Почему же?
— Да ну же, Карла. Я знаю, что происходит. Подозреваю уже несколько месяцев.
— Что подозреваешь?
— Она ведь с кем-то встречается, верно?
— С другим мужчиной? Невозможно. Ты у нее на всю жизнь вызвал отвращение к вашей породе.
— Карла, будь откровенна. Если она провела ночь с другим мужиком, это касается только меня и ее. Но если дело не в этом, то произошло что-то ужасное, и мне надо звонить в полицию, чтобы они начали разыскивать Бет. Поэтому скажи мне — и лучше скажи правду. В последнее время у нас с Бет не все было в порядке. Но мы сейчас говорим о матери Морган. Твоей племянницы.
— Я честно не знаю, что тебе сказать.
— Перестань покрывать ее! — Фраза прозвучала громче, чем хотелось. Гас глубоко вздохнул и все же продолжил говорить резко: — Дело серьезное. Разве женщина уходит от мужа без чемодана? Без сумочки, бумажника, водительской лицензии? Даже не сняв хотя бы пятидесяти долларов с банковского счета? Не заставляй меня впутывать правоохранительные органы, если знаешь, что все сводится к побегу с любовником. Но если у нее могут быть неприятности, то пора звонить копам. Так как же, Карла?
В разговоре возникла пауза, словно сестра пыталась отбросить в сторону раздражение, накопившееся против брата за всю жизнь. Наконец Карла ответила — и голос ее дрожал:
— Думаю, тебе лучше позвонить в полицию.
От этой реплики Гаса пробрала дрожь. Он не поблагодарил Карлу. Не простился. Просто нажал «отбой» и набрал номер полиции.
4
Занятия в Сиэтлской академии науки, математики и искусств закончились в половине четвертого. Пятьсот учеников средней школы прорывались в двери, как беглые заключенные на свободу. Одни, пока за ними не приехали родители, спешили на спортивную площадку. Другие неслись прямо к длинной веренице желтых автобусов. Шумные группы ребят, живших совсем близко, отправились по домам в сопровождении добровольных патрульных. Бенни Мартинес и двое его закадычных друзей шли одни.
Бенни — высокий для шестиклассника, самоуверенный до нахальства — был настоящим лидером. Впрочем, сказать, куда столь многообещающего юношу выведет кривая — в ряды добропорядочных граждан или в банду, — не смог бы никто.
Он медленно шагал по тротуару, поглядывая на набитые автобусы. Бенни носил бросающуюся в глаза сине-серую куртку «Сиэтл сихокс» и синие джинсы на пару размеров больше нужного. Оказавшись за территорией школы, он прикрепил к джинсам собачью цепь — просто для понта. Хотя родители не позволяли Бенни ходить бритоголовым, как скинхед, волосы он обстриг почти под ноль.
— Давай же, Бенни. — Голос приятеля дрожал от возбуждения. Он явно торопился.
— Остынь. — Бенни стиснул в руках рюкзак с украденным футбольным мячом. Опыт научил его не бежать, когда несешь краденую вещь. Около двадцати процентов одноклассников в течение учебного года подвергались временному исключению. А вот Бенни еще надо было на чем-то поймать. Дураки они все. Главное — спокойствие.
Мальчики перешли улицу, и Бенни улыбнулся женщине-полицейскому на углу. А у его приятелей был такой вид, будто они сейчас наделают в штаны.
— Только попробуйте дернуть, — пробормотал Бенни. — Прибью обоих.
Друзья замедлили шаг. Прошлые зуботычины научили их точно выполнять приказы.
Бенни, казалось, скользил по улице, ни капельки не тревожась. Друзья, как обычно, плелись на полшага позади. Так они миновали несколько кварталов, пока Бенни не скомандовал стоять. Они были у входа в Вашингтонский дендрарий — двухсотакровыи лесной массив к северо-востоку от делового центра. Легкий бриз с Юнион-Бей шевелил верхушки елей. Солнце за лоскутным одеялом облаков походило на смазанный янтарный шар. Бенни расстегнул рюкзак и вынул кожаный мяч. Только теперь он позволил себе улыбнуться.
— Пошли.
Дружки рванули в парк. Бенни махнул рукой, приказывая не останавливаться. И изо всех сил бросил мяч. Подхваченный ветром, тот чуть-чуть не долетел до друзей Бенни. Пацаны принялись бороться и кататься по траве, стараясь завладеть подпрыгивающим мячиком. Бенни побежал вдогонку. Один из друзей швырнул мяч обратно. Так, передавая пас друг другу, трое мальчишек бежали по асфальтированной велосипедной дорожке. Петляющая дорожка увела их на холм, в глубину пышной зеленой лужайки. Впереди появился прекрасный японский чайный сад. Но занятые мячом мальчики не смотрели по сторонам. После долгой пробежки все запыхались, однако никто не хотел первым останавливать игру. Бенни высоко подбросил мяч. Приятель подставил руку, но промахнулся. Мяч улетел в заросли.
— Идиот! — крикнул Бенни.
— Я? Это ты бросил его!
Они остановились у края велосипедной дорожки. Склон холма обрывался под сорокаградусным углом. Сосны здесь достигали почти тридцати футов в высоту, дугласовы пихты поднимались еще выше, однако лощина была столь глубокой, что вершины некоторых деревьев маячили на уровне глаз мальчиков. Где-то внизу плескался на камнях ручей, но за густой зеленью разглядеть что-либо было невозможно.
Бенни пристально посмотрел на приятеля:
— Лезь за ним.
— Да ты что?
Бенни толкнул его. Парнишка прокатился футов тридцать по склону, прежде чем сумел ухватиться за дерево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Гас постукивал карандашом по лежащим перед ним бухгалтерским бланкам в такт музыке из стереофонической системы. Только Синатра мог добавить бодрости обязательной проверке одиннадцати миллионов долларов по ежемесячным счетам фирмы. Колонки на стойке розового дерева начали дребезжать. Так, слишком сильно звучит «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Гас откинулся на спинку кресла и уменьшил громкость.
— Хочешь заказать китайский?
Женский голос в дверях застал Уитли врасплох. Марта. Гас посмотрел на свой «Ролекс», не понимая, что уже пора обедать.
— А… да, конечно, — улыбнулся он. — Счет выставим твоему клиенту или моему?
Марта понимала, что это шутка. Она только что потеряла клиента — крупный международный банк, — отправив счет, включавший расходы на «услуги прачечной», которые один из ее коллег включил в итоговый документ. И речь шла не об отмывании денег. Юрист действительно посылал рубашки в прачечную отеля, а затем потребовал, чтобы клиент все оплатил.
— Не смешно, Гас.
Телефон на столе зазвенел. Гас нажал кнопку громкой связи.
— Алло.
— Мистер Уитли? — спросил женский голос.
— Да.
— Это миссис Уолп из детского центра.
— Кто?
— Я — инструктор группы акробатики для детей от шести до восьми лет. Ваша дочь занимается по воскресеньям днем.
— А, верно, — сказал Гас, хотя даже не подозревал об этом. — Морган любит акробатику.
— На самом деле она все еще побаивается. Только звоню я не из-за этого. Дочь просила не беспокоить вас, но она уже больше двух часов ждет, когда ее заберут домой. Все ушли. Мы скоро закрываемся.
— Спасибо, что позвонили, однако об этом должна позаботиться мать Морган.
— Да, обычно она и заботится. К сожалению, вашу жену весь день никто не видел. И мы не можем ей дозвониться.
Гас бросил взгляд на Марту, внимательно слушавшую разговор.
— Просто пошли такси, — шепнула она.
Глаза Уитли сверкнули, словно Марта была гением.
— Миссис Уолп, если вы подождете еще несколько минут, я сейчас же пришлю такси.
На линии возникла пауза.
— Простите, сэр. Но детей до двенадцати лет из центра могут забирать лишь родители или доверенные компаньоны, чьи фотографии и подписи есть в дирекции. Мы не отправляем детей домой с незнакомыми людьми.
— О, разумеется. — Гас задумчиво провел рукой по волосам. — Вы уверены, что не можете дозвониться моей жене?
— Я пыталась два часа.
— Ладно, — раздраженно ответил он. — Попробую найти ее. Кто-нибудь из нас приедет, как только сможет.
Он отключился, потом быстро набрал номер мобильника жены. После четырех гудков автоответчик сообщил, что абонент недоступен.
— Черт побери, Бет, включи свой дурацкий телефон!.. — Гас с явной досадой посмотрел на Марту. — Пообедаем в другой раз. Похоже, мне придется изображать шофера.
— Где Бет?
— Черт ее знает.
— И часто она так? В смысле забывает забрать ребенка? Гас встал из-за стола и сорвал пальто с крючка за дверью.
— Вечно с ней какая-то чертовщина.
— Похоже, твоей супруге не помешал бы хороший шлепок по заднице.
Гас бросил на референта короткий взгляд.
— Это просто метафора, — объяснила Марта. — Один мой британский клиент недавно так выразился.
— Надеюсь, не о своей жене.
— Не сердись. Я же не в буквальном смысле.
— Да ладно. Завтра увидимся.
Уитли вышел в коридор. При помощи электронного пропуска прошел через металлические ворота, оберегавшие эффектный трехэтажный вестибюль фирмы по выходным. Нажал кнопку, вызывая лифт. Ожидая, Гас размышлял о словах Марты. Довольно неудачная шутка, учитывая состояние его брака. За пятнадцать лет у них с Бет бывали и ссоры, и взаимные обвинения. В этом нет ничего смешного. А может быть, в последнее время он стал более чувствительным и смог яснее осознать, в каком расстройстве пребывают его собственные чувства.
Иногда казалось чудом, что они с Бет до сих пор не расстались.
3
Гас с дочерью смотрели по видео «Короля-льва». В это время по воскресеньям Морган давно полагалось спать, но Уитли решил, что лучше отвлечь ее, разрешив остаться у телевизора в неурочное время. Не сработало.
— Когда вернется мама? — Этот вопрос она задавала каждые пятнадцать минут.
Гас уже перебрал все объяснения, какие смог придумать. Пробки. К десяти часам его воображение истощилось. Он начал укладывать Морган в постель, и это оказалось суровым испытанием. Гас читал дочери, сидел рядом и в конце концов залез к ней в кровать. Что угодно, только бы успокоить. Несомненно, девочка чувствовала его тревогу.
Наконец она уснула.
Гас упал в кожаное кресло, взял пульт и начал перебирать телеканалы, останавливаясь на местных новостях. Обычный обзор совершенных за выходные дни преступлений придал его мыслям новое направление, а затем Гас вообще наткнулся на репортаж о страшной автокатастрофе на шоссе И-5. На экране появилась жуткая мешанина — остатки двух машин и самосвала. Гас подался вперед, потом расслабился. Жертвы были мужчинами, ни одна женщина в аварии не пострадала.
Он выругал себя за участившийся пульс. Разумеется, здесь и не могло быть Бет. Ее машина стоит в гараже.
Это-то, однако, и смущало Уитли.
Гас знал, что жена оставила дочь в детском центре в два часа дня. Это Морган точно подтвердила. Они обсудили ситуацию несколько раз, но девочка так и не смогла вспомнить: говорила мама, что вернется в четыре, или же сказала, что ее должен забрать папа. Гас напрягал мозги, пытаясь вспомнить, упоминала ли Бет о том, что пойдет куда-то, и просила ли забрать Морган. Может, он просто забыл об этом. Вполне возможно. Последние несколько месяцев они почти не разговаривали. Возможно, три дня назад жена и пробормотала что-то, когда он уже выходил. Типично для Бет.
Гас встал из кресла и пошел на кухню. Уголок для завтрака в их большом доме на склоне холма был устроен в форме шестиугольной стеклянной шкатулки, окна во всю стену открывали панораму на двести семьдесят градусов. Сам Гас больше всего любил ночной вид. (Хотя другого он, собственно говоря, и не знал. Уходил всегда до рассвета, возвращался в сумерках.) Уитли жили к северу от деловой части Сиэтла, в дорогом квартале Магнолия, где из окон домов были видны и город, и залив. Башни из стекла и камня зажигали горизонт на юго-востоке. Правда, сегодня, как и во многие другие ночи, вершины самых высоких башен будто срезали низко нависшие тучи. Кабинет Гаса находился как раз на линии туч — постоянно освещенная кабинка в небе. Западнее простирался залив Пьюджет-Саунд, огромный, вытянутый с севера на юг отделяющий портовый город Сиэтл от полуостровов Китсап и Олимпик. Надо напрячь воображение, но если представить северо-западный Вашингтон в виде большой рукавицы, надетой на правую руку, то похожие на большой палец полуострова и хребет Олимпик на западе не давали Тихому океану опустошить Пьюджет-Саунд и Сиэтл на востоке. Залив сейчас был темным, виднелись только корабельные огни. Гас сосредоточил взгляд на самом слабом огоньке где-то в ночи. «Где же, черт побери, Бет?»
Утром понедельника скучать не пришлось. Прежде всего Гас не спал всю ночь. В шесть утра он почувствовал, как заложенная в нем программа требует обычного потока звонков клиентам на Восточном побережье, у которых утро началось на три часа раньше. Программу, однако, оказалось довольно просто отключить. Да, вот так легко удалось сменить приоритеты человеку, обычно столь поглощенному собственной профессией. А все потому, что сердце и разум заняты другим.
Морган проснется через полчаса. Она захочет знать, где мама.
Он и сам хотел знать, где ее мама.
Гас сидел на кухне с чашкой черного кофе. «Уолл-стрит джорнал», «Нью-Йорк тайме» и «Сиэтл пост интеллиджен-сер» валялись непрочитанными на кухонном столе. В окно тихонько стучал дождь. Солнце еще не встало. Густой предрассветный туман лишил Уитли всякого вида из окна — ни луны, ни звезд, ни городских огней. Еще рано, но он должен получить хоть какие-то ответы до того, как проснется дочь. С самого рождения Морган жена держала на холодильнике напечатанный список телефонов людей, которым надо звонить в непредвиденных случаях. Гас набрал первый номер в списке и сосредоточился, готовясь к битве.
После четвертого гудка в трубке послышалось хрипловатое:
— Алло.
— Карла, это Гас. Прости, что разбудил.
Ответа не было. Мгновение Гасу казалось, что она повесит трубку. Карла была его младшей сестрой, только это не важно. Главное, что она лучшая подруга жены. В детстве брат и сестра никогда не были близки. И то, что он женился на Бет и встал между ней и лучшей подругой, лишь ухудшило положение. Когда Бет жаловалась на Гаса, Карла моментально ее поддерживала. Иногда казалось, будто Карла даже подначивает подругу. Хотя все эти годы они с Гасом поддерживали определенный уровень вежливости. Очень низкий уровень.
— Двадцать минут седьмого, — сказала сестра со стоном. — Чего тебе надо?
— Я немного беспокоюсь о Бет. Карла словно проснулась.
— Что ты с ней сделал?
Этот обвинительный тон рассердил Гаса. Один Господь знает, что Бет наговорила Карле.
— Я ничего с ней не сделал. И не могла бы ты спокойно ответить на простой вопрос? Когда ты в последний раз видела Бет?
— Мы вчера днем вместе перекусили. А что?
— Она не говорила, что ей надо куда-либо… уехать?
— Ты имеешь в виду нечто вроде отпуска?
— Все, что угодно. В город, из города. Не имеет значения.
— Она упоминала только, что в два ей надо отвезти Морган в детский центр. А почему ты спрашиваешь?
Гас вздохнул.
— Бет отвезла Морган, но так и не забрала ее. Мне пришлось ехать за дочкой самому. Бет вчера так и не пришла домой. И я не знаю, где она.
— У меня ее нет, если ты это подразумеваешь.
— Ничего я не подразумеваю. Я просто пытаюсь найти свою жену. Можешь представить, где она находится?
— Нет. Но могу предположить.
— Давай.
— Тебе не приходило в голову, что, возможно, Бет наконец-то прозрела и набралась храбрости оставить тебя?
Карла была так довольна собой, что Гасу захотелось послать ее к черту. Но он знал, что эту теорию нельзя сбрасывать со счетов.
— Если бы это и было так, то тебе не кажется, что она могла бы найти способ получше, чем бросить шестилетнюю дочь одну в детском центре, когда ее некому даже отвезти домой? Разве разумная в общем-то женщина так поступит?
— Если она сильно не в себе, то, вероятно, да. Бет была очень несчастна. Ты себе не представляешь, насколько несчастна.
— Это ничего не объясняет. Я проверил шкаф и комод. Вся одежда на месте. Вся обувь. Альбомы с фотографиями и безделушки. Вроде бы ничего не пропало. Непохоже, что она собиралась уйти. Даже машина по-прежнему в гараже.
— Ей не обязательно уезжать от тебя на машине.
— Я висел на телефоне с четырех часов дня. Проверил все таксопарки в городе. Никто вчера не забирал Бет из дому. Я обзвонил все отели отсюда до перевала Уайта на юге Аляски. Бет Уитли нет нигде. Позвонил даже в дорожный патруль — узнать, не было ли каких аварий.
— А в аэропорту узнавал?
— Авиакомпании не дают информации о пассажирах.
— Ну вот. Возможно, птичка просто упорхнула.
— Не думаю.
— Почему же?
— Да ну же, Карла. Я знаю, что происходит. Подозреваю уже несколько месяцев.
— Что подозреваешь?
— Она ведь с кем-то встречается, верно?
— С другим мужчиной? Невозможно. Ты у нее на всю жизнь вызвал отвращение к вашей породе.
— Карла, будь откровенна. Если она провела ночь с другим мужиком, это касается только меня и ее. Но если дело не в этом, то произошло что-то ужасное, и мне надо звонить в полицию, чтобы они начали разыскивать Бет. Поэтому скажи мне — и лучше скажи правду. В последнее время у нас с Бет не все было в порядке. Но мы сейчас говорим о матери Морган. Твоей племянницы.
— Я честно не знаю, что тебе сказать.
— Перестань покрывать ее! — Фраза прозвучала громче, чем хотелось. Гас глубоко вздохнул и все же продолжил говорить резко: — Дело серьезное. Разве женщина уходит от мужа без чемодана? Без сумочки, бумажника, водительской лицензии? Даже не сняв хотя бы пятидесяти долларов с банковского счета? Не заставляй меня впутывать правоохранительные органы, если знаешь, что все сводится к побегу с любовником. Но если у нее могут быть неприятности, то пора звонить копам. Так как же, Карла?
В разговоре возникла пауза, словно сестра пыталась отбросить в сторону раздражение, накопившееся против брата за всю жизнь. Наконец Карла ответила — и голос ее дрожал:
— Думаю, тебе лучше позвонить в полицию.
От этой реплики Гаса пробрала дрожь. Он не поблагодарил Карлу. Не простился. Просто нажал «отбой» и набрал номер полиции.
4
Занятия в Сиэтлской академии науки, математики и искусств закончились в половине четвертого. Пятьсот учеников средней школы прорывались в двери, как беглые заключенные на свободу. Одни, пока за ними не приехали родители, спешили на спортивную площадку. Другие неслись прямо к длинной веренице желтых автобусов. Шумные группы ребят, живших совсем близко, отправились по домам в сопровождении добровольных патрульных. Бенни Мартинес и двое его закадычных друзей шли одни.
Бенни — высокий для шестиклассника, самоуверенный до нахальства — был настоящим лидером. Впрочем, сказать, куда столь многообещающего юношу выведет кривая — в ряды добропорядочных граждан или в банду, — не смог бы никто.
Он медленно шагал по тротуару, поглядывая на набитые автобусы. Бенни носил бросающуюся в глаза сине-серую куртку «Сиэтл сихокс» и синие джинсы на пару размеров больше нужного. Оказавшись за территорией школы, он прикрепил к джинсам собачью цепь — просто для понта. Хотя родители не позволяли Бенни ходить бритоголовым, как скинхед, волосы он обстриг почти под ноль.
— Давай же, Бенни. — Голос приятеля дрожал от возбуждения. Он явно торопился.
— Остынь. — Бенни стиснул в руках рюкзак с украденным футбольным мячом. Опыт научил его не бежать, когда несешь краденую вещь. Около двадцати процентов одноклассников в течение учебного года подвергались временному исключению. А вот Бенни еще надо было на чем-то поймать. Дураки они все. Главное — спокойствие.
Мальчики перешли улицу, и Бенни улыбнулся женщине-полицейскому на углу. А у его приятелей был такой вид, будто они сейчас наделают в штаны.
— Только попробуйте дернуть, — пробормотал Бенни. — Прибью обоих.
Друзья замедлили шаг. Прошлые зуботычины научили их точно выполнять приказы.
Бенни, казалось, скользил по улице, ни капельки не тревожась. Друзья, как обычно, плелись на полшага позади. Так они миновали несколько кварталов, пока Бенни не скомандовал стоять. Они были у входа в Вашингтонский дендрарий — двухсотакровыи лесной массив к северо-востоку от делового центра. Легкий бриз с Юнион-Бей шевелил верхушки елей. Солнце за лоскутным одеялом облаков походило на смазанный янтарный шар. Бенни расстегнул рюкзак и вынул кожаный мяч. Только теперь он позволил себе улыбнуться.
— Пошли.
Дружки рванули в парк. Бенни махнул рукой, приказывая не останавливаться. И изо всех сил бросил мяч. Подхваченный ветром, тот чуть-чуть не долетел до друзей Бенни. Пацаны принялись бороться и кататься по траве, стараясь завладеть подпрыгивающим мячиком. Бенни побежал вдогонку. Один из друзей швырнул мяч обратно. Так, передавая пас друг другу, трое мальчишек бежали по асфальтированной велосипедной дорожке. Петляющая дорожка увела их на холм, в глубину пышной зеленой лужайки. Впереди появился прекрасный японский чайный сад. Но занятые мячом мальчики не смотрели по сторонам. После долгой пробежки все запыхались, однако никто не хотел первым останавливать игру. Бенни высоко подбросил мяч. Приятель подставил руку, но промахнулся. Мяч улетел в заросли.
— Идиот! — крикнул Бенни.
— Я? Это ты бросил его!
Они остановились у края велосипедной дорожки. Склон холма обрывался под сорокаградусным углом. Сосны здесь достигали почти тридцати футов в высоту, дугласовы пихты поднимались еще выше, однако лощина была столь глубокой, что вершины некоторых деревьев маячили на уровне глаз мальчиков. Где-то внизу плескался на камнях ручей, но за густой зеленью разглядеть что-либо было невозможно.
Бенни пристально посмотрел на приятеля:
— Лезь за ним.
— Да ты что?
Бенни толкнул его. Парнишка прокатился футов тридцать по склону, прежде чем сумел ухватиться за дерево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39