Замени джинсы на темный костюм, и ему дадут тридцать с лишним. Показания свидетелей до сих пор остаются самым важным фактором в поимке подозреваемых, но манипулировать ими совсем не трудно, особенно, если преступник делает это сознательно и целенаправленно.
— Но Мики — инженер, — возразила Кимберли. — У него хорошее образование, он чист с точки зрения закона.
— Вот именно, — заговорила наконец Рейни. — Тот, кто нам нужен, хитер и изобретателен. У него есть план, он обладает даром манипулировать людьми, знает, как подойти и к молодой женщине — например, Мэнди, — и к женщине постарше — твоя мать — и поопытнее. Вероятнее всего, он получил хорошее образование, начитан и умеет решать проблемы.
— К тому же у него есть деньги, — добавил Куинси. — Скорость развития событий показывает, что сейчас он полностью посвятил себя именно этому делу. Возможно, у него есть какие-то побочные доходы. Он много разъезжает, а это тоже требует немалых трат. А теперь дело приняло новый оборот. Кимберли рассказала мне о твоей встрече с Карлом Мицем. Если, как ты подозреваешь, под маской твоего якобы отца скрывается Тристан Шендлинг, то, значит, нашему неизвестному пришлось передать крупную сумму окружному прокурору и нанять адвоката. Так что исполнение плана невозможно без значительных финансовых ресурсов.
Располагает ли такими средствами тридцатитрехлетний инженер? Я бы сказал, что нет. С другой стороны, в наше время миллионером можно стать в одночасье, и в стране немало молодых людей, сделавших состояния на компьютерном программном обеспечении и Интернете.
Кимберли задумчиво кивнула.
— Я об этом не подумала. Ладно, устроим полную проверку младшего брата Мики, включая его финансовые возможности. С одним разобрались. — Она посмотрела на коробку с конвертами и вздохнула. — Осталось пятьдесят.
— Не обижайтесь, — сказала Рейни, — но, на мой взгляд, весь этот проект с базой данных ничего нам не даст. — Куинси насупился. Кимберли подняла голову. Рейни пожала плечами. — Подумайте. Есть ли имя нужного нам человека в этих бумагах? Попало ли оно в файлы ФБР?
Не исключено. Но даже если оно там есть, нам от того никакой пользы. Почему? Да потому, что он знает, что оно там есть. — Она подалась вперед и заговорила быстро и энергично: — В чем главная слабость убийцы? В том, что для него это личное дело. Он убивает не каких-то неизвестных, а вполне конкретных людей и понимает, что рано или поздно, располагая временем и соответствующими ресурсами, Куинси вычислит его. Какова же его стратегия? Вначале он действует скрытно. Выбирает Мэнди как члена семьи, поддерживающего минимальные контакты с остальными. Меняет внешность, использует вымышленное имя и маскирует убийство под несчастный случай. Тогда это сработало. Но он, разумеется, понимает, что долго так продолжаться не может. Убийство Бетти замаскировать невозможно. Расследование неизбежно. И вот через четырнадцать месяцев после гибели Мэнди он начинает маневрировать по-новому. Первый шаг — отвлекающие действия. Распространение адреса и номера телефона Куинси среди заключенных. Второй шаг — сбить с толку, внести замешательство. Он подделывает документы Куинси, принимает его внешность и разбрасывает улики, которые должны вывести полицию на самого Куинси. Теперь для него самое главное — скорость.
— События следуют одно за другим, почти одновременно, — согласился Куинси.
— Среда — убита мама, — прошептала Кимберли. — Четверг — похищен дедушка. Пятница — мы спасаемся бегством, а на связь с Рейни выходит адвокат, который сообщает о ее отце. Да, он не дает нам времени на размышления. Он не позволит нам остановиться, подумать и выработать ответный план. Потому что понимает: как только мы получим возможность проанализировать ситуацию, его положение серьезно осложнится.
Рейни посмотрела на Куинси:
— Знаешь, я бы сравнила его с черной дырой. Мы ничего о нем не знаем. Кто, почему, как, когда? Он не дает нам никакой информации. Не допускает ошибок и недооценки. Почему?
— Потому что я определенно знаю его. Она улыбнулась.
— Потому что он определенно знает тебя. Информация, головоломки, игры — это твое. Ты отдал им целую жизнь. Поэтому преступник так старательно маскировал свои действия в самом начале. Теперь же его главная задача состоит в том, чтобы заставить тебя действовать, реагировать, но не думать, не сопоставлять, не анализировать. До тех пор, пока ты только реагируешь на его действия, у тебя нет шанса выйти вперед. Ты обороняешься, ты лишен инициативы — значит, ты уязвим. Мы должны сломать этот круг. Нам нужен план активной игры, нужно перейти в наступление. То, что мы укрылись в Портленде и пытаемся построить базу данных, — это не наступление. Он найдет нас здесь, возможно, даже раньше, чем мы предполагаем. Куинси долго молчал, потом медленно поднял голову.
— Как ты относишься к утверждениям Карла Мица, что Рональд Доусон твой отец?
— Не знаю.
— То, что адвокат появился именно сейчас, не означает…
— Есть! — воскликнула Рейни и медленно перевела дыхание. — Я только что… Но нужно быть очень осторожной. Миц подозрений не вызывает. В его рассказе о Рональде Доусоне тоже есть вполне правдоподобные детали. Большую часть жизни он провел в тюрьме — это можно проверить. Стал ли его отец миллионером, продав сто акров земли, тоже нетрудно узнать, С другой стороны… Коронный прием Тристана Шендлинга — стать тем, кто интересен жертве, кто нужен ей. Задел ли мой интерес рассказ Мица о Рональде Доусоне? Да, задел. И очень сильно. Откровенно говоря, именно это меня и пугает.
— А если Миц устроит тебе встречу с мистером Доусоном? Личную встречу?
Она решительно покачала головой:
— Невозможно. Нет. Я не хочу. Куинси снова посмотрел на нее. Не расслабленно-созерцательно, а пристально, понимающе, профессионально.
— План активной игры, — пробормотал он. Рейни закрыла глаза. Она знала, о чем думает Куинси и чего хочет. Это бесило ее, уязвляло, убивало, но не меняло того неоспоримого факта, что он снова прав.
— Ладно! Я встречусь с Ронни. Рискну. Пусть он разобьет мое нежное, трепетное сердечко. Только не говори потом, что я не сделала чего-то ради тебя.
— Но тебе нельзя с ним встречаться, — выпалила Кимберли. — Если это тот, о ком мы думаем, он может сделать с тобой что угодно: убить, похитить.
— Полагаю, твой папа вряд ли позволит мне встречаться с ним наедине, — сухо ответила Рейни. — Хотя он совсем не против того, чтобы использовать меня в качестве приманки, эдакого маленького аппетитного червячка.
— Я бы никогда…
— Помолчи, Куинси! Ради Бога. Я же сама только что сказала, что нам нужно быть поактивнее. Если наш противник Доусон, возьмемся за него, используя его же план. Я свяжусь с Мицем и договорюсь о встрече за ленчем. Люк Хейз со своими ребятами меня прикроют. Попробую вытянуть из Ронни побольше информации, узнать, чем он обосновывает притязания на отцовство. По крайней мере получим еще одно описание многоликого Тристана Шендлинга.
— А если он попытается что-то предпринять? — не успокаивалась Кимберли.
— Не попытается.
— Почему ты так уверена?
— Потому что мы знаем, как он действует, — спокойно ответила Рейни. — Если Рональд Доусон и есть Тристан Шендлинг, он не станет набрасываться на меня с кулаками, а сядет напротив и начнет рассказывать про то, как сильно ему всегда хотелось иметь дочь. Он постарается ошеломить меня, расписывая, что можно купить за миллионы долларов и какое безоблачное будущее меня ждет. Он скажет, что я — единственное светлое пятно на мрачном горизонте его неудавшейся жизни. — Голос дрогнул, но Рейни справилась с собой. — А я буду сомневаться в каждом его слове. Буду сидеть и думать, что человек напротив — либо мой сыскавшийся наконец-то папочка, либо убийца, прикидывающий, как лучше свернуть мне шею. Обычное дело.
— Рейни…
— Я справлюсь, Куинси.
— А я передумал. Не хочу, чтобы ты встречалась с ним. Я ошибался.
— Ты не ошибался, — твердо произнесла она. — И не надо меня жалеть.
Он промолчал. Рейни тоже ничего больше не сказала. Они смотрели друг на друга. Пауза растянулась, потом затянулась…
— Тяжело, — заметила наконец Кимберли. Куинси кивнул, по-прежнему не сводя глаз с Рейни. — Тяжело.
— Я хочу сказать, что мы не знаем его, а посмотри, что он делает с нами. Мэнди нет, мамы нет, а тебе теперь приходится беспокоиться и обо мне.
— Так было всегда. Мне всегда приходилось бояться за тех, кто дорог и близок.
— Но не так, как сейчас.
— Я всегда боюсь и всегда беспокоюсь, — тихо сказал Куинси. — Такова моя работа. Я знаю, что может случиться, и думаю об этом постоянно, днем и ночью.
— Все будет хорошо, — с чувством, словно назло кому-то, заявила Кимберли. — Сейчас мы знаем, что происходит, а знание — сила! Все будет хорошо!
— Займемся поплотнее Митчелом Миллосом, — все тем же ровным тоном продолжил Куинси. — Я постараюсь составить список из пяти или десяти других имен. Свяжусь с Эвереттом, узнаю, есть ли что новое. Может быть, мой отец… — Куинси замолчал, но быстро обуздал чувства и твердо добавил: — И проверим Рональда Доусона. Думаю, на это уйдет день-два.
— У нас есть еще туз в рукаве, — сказала Рейни. — Фил де Бирс в Виргинии. Я попросила его последить за Мэри Олсен. Представьте ее состояние. Она одинока. Предала свою лучшую подругу. Никакого самоуважения, низкая личностная самооценка, иначе она никогда бы не влезла в эту грязь. Думаю, Мэри уже старается связаться с ним. И чем дальше, тем настойчивее будет добиваться встречи. А когда они…
— Мне нужны фотографии, — тут же отозвался Куинси. — Самые лучшие, какие только сможет сделать мистер де Бирс. Пора составить хорошее описание.
— Но ведь он так ловко маскируется, — возразила Кимберли. — У нас есть два описания, и они не совпадают. Чем же поможет третье?
— Это только кажется, что он так уж хорош, потому что мы полагаемся на описания дилетантов, — ответила Рейни. — Обычных людей вводят в заблуждение цвет глаз, прическа, борода или усы, одежда, то есть все то, что легко изменить. А обращать внимание нужно на стандартные черты, такие как расстояние между глазами, положение ушей на черепе, форма челюсти. Их не изменишь, и они уникальны. Если мы получим фотографию, то отдадим ее специалисту, чтобы он выявил именно эти элементы, а уж тогда у нас будет наконец настоящий материал для работы.
— Ты свяжешься с де Бирсом? — спросил Куинси.
— Сейчас позвоню, — пообещала Рейни и невесело усмехнулась: — А потом позвоню Мицу насчет встречи с папочкой. Надо пошевеливаться. С того момента, как Сеньор Псих нанес последний удар, прошло тридцать шесть часов. Сомневаюсь, что у нас осталось много времени.
29
Виргиния
Забившись в самый угол громадного платяного шкафа, Мэри Олсен держала у уха трубку беспроводного телефона. Ее роскошные темные волосы спутались. По щеке стекала тушь. На левом плече красовался свежий синяк, о котором она не желала говорить. Под голубым шелковым халатом прятались еще несколько. Муж пришел домой утром после сложной экстренной операции, прошедшей не так хорошо, как хотелось бы. Через десять минут после возвращения он умчался в неизвестном направлении в своем «ягуаре», и Мэри почти сразу же схватилась за телефон.
— Я знаю, что не должна звонить, — быстро заговорила она, — но у меня нет больше сил терпеть. Ты не представляешь, насколько все плохо. Мне нужно увидеть тебя. Пожалуйста, пожалуйста…
— Ш-ш-ш, малышка, успокойся. Сделай глубокий вдох и успокойся. Все будет в порядке.
— Нет, не будет. Не будет! — Голос взлетел до самой верхней, пронзительной ноты и захлебнулся в потоке слез. Болели ребра. Мэри знала, что синяки будут и на бедрах. Кто бы мог подумать, что у человека, казавшегося таким мягким, окажутся настолько крепкие кулаки. — Мне одиноко, — всхлипнула Мэри. — Эта пытка никогда не кончится. А теперь я даже не знаю, когда увижу тебя. Не могу так больше жить!
— Знаю, малышка, знаю. Тебе тяжело.
По контрасту с ее дрожащим от боли голосом его звучал спокойно, мягко, нежно, омывая раны, снимая напряжение с натянутых нервов. Мэри прижала трубку к испачканной тушью щеке.
Ей всегда нравился звук его голоса. Мэнди однажды похвалила глаза, сказала, что ее притягивает сила его взгляда. Мэри не выпало счастья видеть его часто, и поэтому она наслаждалась голосом. Волшебным голосом. Как мог он, находясь за сотни миль, знать ее боль? Как мог — когда муж наконец засыпал, но она знала, что через несколько часов он проснется и все начнется сначала, — шепча среди ночи в телефонную трубку, находить нужные слова и придавать ей силы держаться?
— Он сам решает, что я должна говорить, что делать, что носить, — бормотала Мэри. — Я не знала, что будет так. Почему он женился на мне, если так меня ненавидит?
— Ты очень красивая женщина, Мэри. Не все мужчины способны совладать с такой красотой.
— Но я ни разу не дала ему повода для беспокойства! — воскликнула она. — То есть… я имею в виду… раньше. Боже, как я устала! Мне не хватает тебя. Я не могу без тебя. Я бы все отдала, чтобы… чтобы просто держать тебя за руку, видеть твою улыбку. Чтобы снова ощущать себя красивой.
— Я бы тоже этого хотел, милая, — извиняющимся тоном произнес он. — Очень.
— Тогда почему мы не можем встретиться? После приезда этой Коннер прошло уже несколько дней. Все спокойно. Мы могли бы встретиться в любом месте, где тебе удобно. Я буду осторожна. Сделаю все, как ты сказал. Пожалуйста, пожалуйста. Все будет хорошо.
— Нет, милая, хорошо не будет. Ты не все знаешь. За тобой следят.
— Что?
Она даже вздрогнула.
— Два дня назад я попытался передать тебе записку, — объяснил он. — Но обнаружил за кустами небольшой серебристый «хэчбэк». Тот, кто находится в нем, видит всех входящих и выходящих из дома. Я наблюдал за ним несколько часов, но он так и не уехал. Мне очень жаль, но, похоже, муж установил за тобой слежку.
— Нет! Ревнивый ублюдок! Я ни разу не дала ему ни малейшего повода… То есть… до того… Черт! Будь он проклят! Что мы будем делать?
— А что мы можем сделать? Если он сфотографирует нас вместе… Я знаю, ты не хочешь, чтобы что-то случилось. После того, через что тебе пришлось пройти…
— Нет, я не доставлю ему такого удовольствия! — поклялась Мэри. — Видит Бог, когда я уйду от этого сукина сына, он заплатит мне за все. Я могу уйти прямо сейчас, сегодня. Я… я так и сделаю.
— Если ты уйдешь от него сейчас, то вряд ли получишь свою половину, — мягко напомнил он. Мэри снова расплакалась.
— Что же мне делать? Я так по тебе скучаю. Я просто схожу с ума.
Он молчал. Наверное, сказать было нечего, и Мэри это понимала, хотя и не желала признавать. Она — замужняя женщина. И ей нужны деньги мужа. Боже, как болит плечо. И ребра. Иногда по утрам у нее едва хватало сил, чтобы встать с кровати. Чем сильнее избивал ее муж, тем сильнее разгоралась в нем злость. Кого он ненавидел? Себя за то, что поднял руку на женщину? Или ее за то, что всегда молчала?
«Как случилось, что моя жизнь превратилась в кошмар? Не знаю, не знаю, не знаю…»
— У меня идея, — сказал ее любовник.
— Да. Я готова на все. Пожалуйста.
— Сегодня во второй половине дня ты получишь коробку конфет. По-моему, «Годива». Впрочем, это не важно. Ты слушаешь?
— Да. — Мэри затаила дыхание.
— Я хочу, чтобы ты взяла коробку и прошла по дороге до того места, где стоит серебристый автомобиль. В машине увидишь черного парня.
— О Господи!
— Он не тронет тебя, малышка. Это частный детектив, наверное, самый лучший из тех, кого твой муж смог купить. Постучи в окошко. Улыбнись. А потом скажи, что знаешь, кто он такой. Сделай так, чтобы он разговорился. Расскажи о себе. Излей душу. Пожалуйся на злого мужа. И во время разговора угости его конфетой. Если откажется, съешь одну сама. Так, чтобы он видел. Потом предложи ему еще. Надо, чтобы он съел две или три. Этого хватит.
— Они отравлены? — спросила она. По спине пробежал холодок.
— Разве я стал бы просить тебя съесть отравленную конфету? Боже, что сделал с тобой твой муж.
— Извини, я просто…
— В конфеты кое-что добавлено. Слабительное. Я введу его с помощью шприца. Эффект от одной конфеты незначительный. А вот если детектив съест две или три, у него появятся более неотложные дела, чем следить за тобой. Когда он уедет, ты сможешь выбраться из дома.
— Чтобы встретиться с тобой!
— Я тоже скучал по тебе, милая.
— Скажи, что я красивая.
Какой обворожительный у него голос!
— Ты такая красивая, что тебя даже не с кем сравнивать. Особенно в черных кружевах.
— Я надену подвязки, — задыхаясь от восторга, пообещала она.
— Отлично. А я ничего надевать не стану.
— Господи, я не могу ждать!
— Итак, коробка конфет, и мы вместе. Мэри улыбнулась. В первый раз за все утро. Потом вспомнила, как выглядит, и радость немного ослабла.
— Я… я немного приболела, — тихо сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Но Мики — инженер, — возразила Кимберли. — У него хорошее образование, он чист с точки зрения закона.
— Вот именно, — заговорила наконец Рейни. — Тот, кто нам нужен, хитер и изобретателен. У него есть план, он обладает даром манипулировать людьми, знает, как подойти и к молодой женщине — например, Мэнди, — и к женщине постарше — твоя мать — и поопытнее. Вероятнее всего, он получил хорошее образование, начитан и умеет решать проблемы.
— К тому же у него есть деньги, — добавил Куинси. — Скорость развития событий показывает, что сейчас он полностью посвятил себя именно этому делу. Возможно, у него есть какие-то побочные доходы. Он много разъезжает, а это тоже требует немалых трат. А теперь дело приняло новый оборот. Кимберли рассказала мне о твоей встрече с Карлом Мицем. Если, как ты подозреваешь, под маской твоего якобы отца скрывается Тристан Шендлинг, то, значит, нашему неизвестному пришлось передать крупную сумму окружному прокурору и нанять адвоката. Так что исполнение плана невозможно без значительных финансовых ресурсов.
Располагает ли такими средствами тридцатитрехлетний инженер? Я бы сказал, что нет. С другой стороны, в наше время миллионером можно стать в одночасье, и в стране немало молодых людей, сделавших состояния на компьютерном программном обеспечении и Интернете.
Кимберли задумчиво кивнула.
— Я об этом не подумала. Ладно, устроим полную проверку младшего брата Мики, включая его финансовые возможности. С одним разобрались. — Она посмотрела на коробку с конвертами и вздохнула. — Осталось пятьдесят.
— Не обижайтесь, — сказала Рейни, — но, на мой взгляд, весь этот проект с базой данных ничего нам не даст. — Куинси насупился. Кимберли подняла голову. Рейни пожала плечами. — Подумайте. Есть ли имя нужного нам человека в этих бумагах? Попало ли оно в файлы ФБР?
Не исключено. Но даже если оно там есть, нам от того никакой пользы. Почему? Да потому, что он знает, что оно там есть. — Она подалась вперед и заговорила быстро и энергично: — В чем главная слабость убийцы? В том, что для него это личное дело. Он убивает не каких-то неизвестных, а вполне конкретных людей и понимает, что рано или поздно, располагая временем и соответствующими ресурсами, Куинси вычислит его. Какова же его стратегия? Вначале он действует скрытно. Выбирает Мэнди как члена семьи, поддерживающего минимальные контакты с остальными. Меняет внешность, использует вымышленное имя и маскирует убийство под несчастный случай. Тогда это сработало. Но он, разумеется, понимает, что долго так продолжаться не может. Убийство Бетти замаскировать невозможно. Расследование неизбежно. И вот через четырнадцать месяцев после гибели Мэнди он начинает маневрировать по-новому. Первый шаг — отвлекающие действия. Распространение адреса и номера телефона Куинси среди заключенных. Второй шаг — сбить с толку, внести замешательство. Он подделывает документы Куинси, принимает его внешность и разбрасывает улики, которые должны вывести полицию на самого Куинси. Теперь для него самое главное — скорость.
— События следуют одно за другим, почти одновременно, — согласился Куинси.
— Среда — убита мама, — прошептала Кимберли. — Четверг — похищен дедушка. Пятница — мы спасаемся бегством, а на связь с Рейни выходит адвокат, который сообщает о ее отце. Да, он не дает нам времени на размышления. Он не позволит нам остановиться, подумать и выработать ответный план. Потому что понимает: как только мы получим возможность проанализировать ситуацию, его положение серьезно осложнится.
Рейни посмотрела на Куинси:
— Знаешь, я бы сравнила его с черной дырой. Мы ничего о нем не знаем. Кто, почему, как, когда? Он не дает нам никакой информации. Не допускает ошибок и недооценки. Почему?
— Потому что я определенно знаю его. Она улыбнулась.
— Потому что он определенно знает тебя. Информация, головоломки, игры — это твое. Ты отдал им целую жизнь. Поэтому преступник так старательно маскировал свои действия в самом начале. Теперь же его главная задача состоит в том, чтобы заставить тебя действовать, реагировать, но не думать, не сопоставлять, не анализировать. До тех пор, пока ты только реагируешь на его действия, у тебя нет шанса выйти вперед. Ты обороняешься, ты лишен инициативы — значит, ты уязвим. Мы должны сломать этот круг. Нам нужен план активной игры, нужно перейти в наступление. То, что мы укрылись в Портленде и пытаемся построить базу данных, — это не наступление. Он найдет нас здесь, возможно, даже раньше, чем мы предполагаем. Куинси долго молчал, потом медленно поднял голову.
— Как ты относишься к утверждениям Карла Мица, что Рональд Доусон твой отец?
— Не знаю.
— То, что адвокат появился именно сейчас, не означает…
— Есть! — воскликнула Рейни и медленно перевела дыхание. — Я только что… Но нужно быть очень осторожной. Миц подозрений не вызывает. В его рассказе о Рональде Доусоне тоже есть вполне правдоподобные детали. Большую часть жизни он провел в тюрьме — это можно проверить. Стал ли его отец миллионером, продав сто акров земли, тоже нетрудно узнать, С другой стороны… Коронный прием Тристана Шендлинга — стать тем, кто интересен жертве, кто нужен ей. Задел ли мой интерес рассказ Мица о Рональде Доусоне? Да, задел. И очень сильно. Откровенно говоря, именно это меня и пугает.
— А если Миц устроит тебе встречу с мистером Доусоном? Личную встречу?
Она решительно покачала головой:
— Невозможно. Нет. Я не хочу. Куинси снова посмотрел на нее. Не расслабленно-созерцательно, а пристально, понимающе, профессионально.
— План активной игры, — пробормотал он. Рейни закрыла глаза. Она знала, о чем думает Куинси и чего хочет. Это бесило ее, уязвляло, убивало, но не меняло того неоспоримого факта, что он снова прав.
— Ладно! Я встречусь с Ронни. Рискну. Пусть он разобьет мое нежное, трепетное сердечко. Только не говори потом, что я не сделала чего-то ради тебя.
— Но тебе нельзя с ним встречаться, — выпалила Кимберли. — Если это тот, о ком мы думаем, он может сделать с тобой что угодно: убить, похитить.
— Полагаю, твой папа вряд ли позволит мне встречаться с ним наедине, — сухо ответила Рейни. — Хотя он совсем не против того, чтобы использовать меня в качестве приманки, эдакого маленького аппетитного червячка.
— Я бы никогда…
— Помолчи, Куинси! Ради Бога. Я же сама только что сказала, что нам нужно быть поактивнее. Если наш противник Доусон, возьмемся за него, используя его же план. Я свяжусь с Мицем и договорюсь о встрече за ленчем. Люк Хейз со своими ребятами меня прикроют. Попробую вытянуть из Ронни побольше информации, узнать, чем он обосновывает притязания на отцовство. По крайней мере получим еще одно описание многоликого Тристана Шендлинга.
— А если он попытается что-то предпринять? — не успокаивалась Кимберли.
— Не попытается.
— Почему ты так уверена?
— Потому что мы знаем, как он действует, — спокойно ответила Рейни. — Если Рональд Доусон и есть Тристан Шендлинг, он не станет набрасываться на меня с кулаками, а сядет напротив и начнет рассказывать про то, как сильно ему всегда хотелось иметь дочь. Он постарается ошеломить меня, расписывая, что можно купить за миллионы долларов и какое безоблачное будущее меня ждет. Он скажет, что я — единственное светлое пятно на мрачном горизонте его неудавшейся жизни. — Голос дрогнул, но Рейни справилась с собой. — А я буду сомневаться в каждом его слове. Буду сидеть и думать, что человек напротив — либо мой сыскавшийся наконец-то папочка, либо убийца, прикидывающий, как лучше свернуть мне шею. Обычное дело.
— Рейни…
— Я справлюсь, Куинси.
— А я передумал. Не хочу, чтобы ты встречалась с ним. Я ошибался.
— Ты не ошибался, — твердо произнесла она. — И не надо меня жалеть.
Он промолчал. Рейни тоже ничего больше не сказала. Они смотрели друг на друга. Пауза растянулась, потом затянулась…
— Тяжело, — заметила наконец Кимберли. Куинси кивнул, по-прежнему не сводя глаз с Рейни. — Тяжело.
— Я хочу сказать, что мы не знаем его, а посмотри, что он делает с нами. Мэнди нет, мамы нет, а тебе теперь приходится беспокоиться и обо мне.
— Так было всегда. Мне всегда приходилось бояться за тех, кто дорог и близок.
— Но не так, как сейчас.
— Я всегда боюсь и всегда беспокоюсь, — тихо сказал Куинси. — Такова моя работа. Я знаю, что может случиться, и думаю об этом постоянно, днем и ночью.
— Все будет хорошо, — с чувством, словно назло кому-то, заявила Кимберли. — Сейчас мы знаем, что происходит, а знание — сила! Все будет хорошо!
— Займемся поплотнее Митчелом Миллосом, — все тем же ровным тоном продолжил Куинси. — Я постараюсь составить список из пяти или десяти других имен. Свяжусь с Эвереттом, узнаю, есть ли что новое. Может быть, мой отец… — Куинси замолчал, но быстро обуздал чувства и твердо добавил: — И проверим Рональда Доусона. Думаю, на это уйдет день-два.
— У нас есть еще туз в рукаве, — сказала Рейни. — Фил де Бирс в Виргинии. Я попросила его последить за Мэри Олсен. Представьте ее состояние. Она одинока. Предала свою лучшую подругу. Никакого самоуважения, низкая личностная самооценка, иначе она никогда бы не влезла в эту грязь. Думаю, Мэри уже старается связаться с ним. И чем дальше, тем настойчивее будет добиваться встречи. А когда они…
— Мне нужны фотографии, — тут же отозвался Куинси. — Самые лучшие, какие только сможет сделать мистер де Бирс. Пора составить хорошее описание.
— Но ведь он так ловко маскируется, — возразила Кимберли. — У нас есть два описания, и они не совпадают. Чем же поможет третье?
— Это только кажется, что он так уж хорош, потому что мы полагаемся на описания дилетантов, — ответила Рейни. — Обычных людей вводят в заблуждение цвет глаз, прическа, борода или усы, одежда, то есть все то, что легко изменить. А обращать внимание нужно на стандартные черты, такие как расстояние между глазами, положение ушей на черепе, форма челюсти. Их не изменишь, и они уникальны. Если мы получим фотографию, то отдадим ее специалисту, чтобы он выявил именно эти элементы, а уж тогда у нас будет наконец настоящий материал для работы.
— Ты свяжешься с де Бирсом? — спросил Куинси.
— Сейчас позвоню, — пообещала Рейни и невесело усмехнулась: — А потом позвоню Мицу насчет встречи с папочкой. Надо пошевеливаться. С того момента, как Сеньор Псих нанес последний удар, прошло тридцать шесть часов. Сомневаюсь, что у нас осталось много времени.
29
Виргиния
Забившись в самый угол громадного платяного шкафа, Мэри Олсен держала у уха трубку беспроводного телефона. Ее роскошные темные волосы спутались. По щеке стекала тушь. На левом плече красовался свежий синяк, о котором она не желала говорить. Под голубым шелковым халатом прятались еще несколько. Муж пришел домой утром после сложной экстренной операции, прошедшей не так хорошо, как хотелось бы. Через десять минут после возвращения он умчался в неизвестном направлении в своем «ягуаре», и Мэри почти сразу же схватилась за телефон.
— Я знаю, что не должна звонить, — быстро заговорила она, — но у меня нет больше сил терпеть. Ты не представляешь, насколько все плохо. Мне нужно увидеть тебя. Пожалуйста, пожалуйста…
— Ш-ш-ш, малышка, успокойся. Сделай глубокий вдох и успокойся. Все будет в порядке.
— Нет, не будет. Не будет! — Голос взлетел до самой верхней, пронзительной ноты и захлебнулся в потоке слез. Болели ребра. Мэри знала, что синяки будут и на бедрах. Кто бы мог подумать, что у человека, казавшегося таким мягким, окажутся настолько крепкие кулаки. — Мне одиноко, — всхлипнула Мэри. — Эта пытка никогда не кончится. А теперь я даже не знаю, когда увижу тебя. Не могу так больше жить!
— Знаю, малышка, знаю. Тебе тяжело.
По контрасту с ее дрожащим от боли голосом его звучал спокойно, мягко, нежно, омывая раны, снимая напряжение с натянутых нервов. Мэри прижала трубку к испачканной тушью щеке.
Ей всегда нравился звук его голоса. Мэнди однажды похвалила глаза, сказала, что ее притягивает сила его взгляда. Мэри не выпало счастья видеть его часто, и поэтому она наслаждалась голосом. Волшебным голосом. Как мог он, находясь за сотни миль, знать ее боль? Как мог — когда муж наконец засыпал, но она знала, что через несколько часов он проснется и все начнется сначала, — шепча среди ночи в телефонную трубку, находить нужные слова и придавать ей силы держаться?
— Он сам решает, что я должна говорить, что делать, что носить, — бормотала Мэри. — Я не знала, что будет так. Почему он женился на мне, если так меня ненавидит?
— Ты очень красивая женщина, Мэри. Не все мужчины способны совладать с такой красотой.
— Но я ни разу не дала ему повода для беспокойства! — воскликнула она. — То есть… я имею в виду… раньше. Боже, как я устала! Мне не хватает тебя. Я не могу без тебя. Я бы все отдала, чтобы… чтобы просто держать тебя за руку, видеть твою улыбку. Чтобы снова ощущать себя красивой.
— Я бы тоже этого хотел, милая, — извиняющимся тоном произнес он. — Очень.
— Тогда почему мы не можем встретиться? После приезда этой Коннер прошло уже несколько дней. Все спокойно. Мы могли бы встретиться в любом месте, где тебе удобно. Я буду осторожна. Сделаю все, как ты сказал. Пожалуйста, пожалуйста. Все будет хорошо.
— Нет, милая, хорошо не будет. Ты не все знаешь. За тобой следят.
— Что?
Она даже вздрогнула.
— Два дня назад я попытался передать тебе записку, — объяснил он. — Но обнаружил за кустами небольшой серебристый «хэчбэк». Тот, кто находится в нем, видит всех входящих и выходящих из дома. Я наблюдал за ним несколько часов, но он так и не уехал. Мне очень жаль, но, похоже, муж установил за тобой слежку.
— Нет! Ревнивый ублюдок! Я ни разу не дала ему ни малейшего повода… То есть… до того… Черт! Будь он проклят! Что мы будем делать?
— А что мы можем сделать? Если он сфотографирует нас вместе… Я знаю, ты не хочешь, чтобы что-то случилось. После того, через что тебе пришлось пройти…
— Нет, я не доставлю ему такого удовольствия! — поклялась Мэри. — Видит Бог, когда я уйду от этого сукина сына, он заплатит мне за все. Я могу уйти прямо сейчас, сегодня. Я… я так и сделаю.
— Если ты уйдешь от него сейчас, то вряд ли получишь свою половину, — мягко напомнил он. Мэри снова расплакалась.
— Что же мне делать? Я так по тебе скучаю. Я просто схожу с ума.
Он молчал. Наверное, сказать было нечего, и Мэри это понимала, хотя и не желала признавать. Она — замужняя женщина. И ей нужны деньги мужа. Боже, как болит плечо. И ребра. Иногда по утрам у нее едва хватало сил, чтобы встать с кровати. Чем сильнее избивал ее муж, тем сильнее разгоралась в нем злость. Кого он ненавидел? Себя за то, что поднял руку на женщину? Или ее за то, что всегда молчала?
«Как случилось, что моя жизнь превратилась в кошмар? Не знаю, не знаю, не знаю…»
— У меня идея, — сказал ее любовник.
— Да. Я готова на все. Пожалуйста.
— Сегодня во второй половине дня ты получишь коробку конфет. По-моему, «Годива». Впрочем, это не важно. Ты слушаешь?
— Да. — Мэри затаила дыхание.
— Я хочу, чтобы ты взяла коробку и прошла по дороге до того места, где стоит серебристый автомобиль. В машине увидишь черного парня.
— О Господи!
— Он не тронет тебя, малышка. Это частный детектив, наверное, самый лучший из тех, кого твой муж смог купить. Постучи в окошко. Улыбнись. А потом скажи, что знаешь, кто он такой. Сделай так, чтобы он разговорился. Расскажи о себе. Излей душу. Пожалуйся на злого мужа. И во время разговора угости его конфетой. Если откажется, съешь одну сама. Так, чтобы он видел. Потом предложи ему еще. Надо, чтобы он съел две или три. Этого хватит.
— Они отравлены? — спросила она. По спине пробежал холодок.
— Разве я стал бы просить тебя съесть отравленную конфету? Боже, что сделал с тобой твой муж.
— Извини, я просто…
— В конфеты кое-что добавлено. Слабительное. Я введу его с помощью шприца. Эффект от одной конфеты незначительный. А вот если детектив съест две или три, у него появятся более неотложные дела, чем следить за тобой. Когда он уедет, ты сможешь выбраться из дома.
— Чтобы встретиться с тобой!
— Я тоже скучал по тебе, милая.
— Скажи, что я красивая.
Какой обворожительный у него голос!
— Ты такая красивая, что тебя даже не с кем сравнивать. Особенно в черных кружевах.
— Я надену подвязки, — задыхаясь от восторга, пообещала она.
— Отлично. А я ничего надевать не стану.
— Господи, я не могу ждать!
— Итак, коробка конфет, и мы вместе. Мэри улыбнулась. В первый раз за все утро. Потом вспомнила, как выглядит, и радость немного ослабла.
— Я… я немного приболела, — тихо сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37