А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Ей следовало спросить Салли.
Впрочем, это было бы бесполезно. Его кузина обитала в мире фантазий.
– Свидетельство о рождении не сказало бы ей ни о чем.
– Нет? – Джекки развернула листок, лежащий у нее на коленях. – По-моему, как раз наоборот. Ведь это не обычное свидетельство, как у всех нас. Это даже не свидетельство об удочерении. Оно ведь было выдано в консульстве в Дигали, маленькой африканской стране, которая надолго погрязла в гражданской войне. – В ее глазах, которые с вызовом смотрели на него, плясало пламя. – Вы там работали?
– Да, в международной благотворительной организации медиков.
Ее интерес был неподдельным. Затем, с едва заметным вздохом, она сказала:
– Как я вам завидую.
– Если вы хотели стать военной медсестрой, вам следовало бы остаться в университете и, получить квалификацию. Их всегда не хватает.
– Я знаю, но жизнь вносит свои коррективы, произнесла Джекки как-то отрешенно.
Несмотря на то что она улыбалась, Гарри подумал, что это самое грустное зрелище, которое он когда-либо видел. На ее лице отражались сожаление и боль потери. И защитная стена вокруг его сердца, которую она так старательно пыталась разобрать по кирпичику, рухнула сама по себе.
– Вы мне расскажете? – спросил Гарри.
Прежде чем как-то помочь ей, он должен был узнать, что с ней произошло.
Джекки пришла в себя, посмотрела на него и произнесла:
– Может быть. Позже.
В зависимости от того, насколько откровенен будет с ней он? У Гарри не было намерения лгать ей.
– Это обещание? – спросил он, наклонившись вперед.
Когда Джекки ответила ему легким кивком, он понял, как непросто далось ей это решение. Она долго думала, прежде чем довериться ему. Выражение ее лица было очень серьезным. Ее глаза блестели, когда она сказала:
– Это сделка, Гарри. Вы раскроете свои секреты, а я свои.
– Все мои секреты здесь, у вас на коленях, в документе, копия которого хранится в Государственном архиве.
– Мне недостаточно простого факта, что вы лжец, Гарри Тэлбот. Я хочу знать больше. – Хотя слова были жестоки, ни во взгляде, ни в голосе не было суровости. Он промолчал, и она продолжила:
– Хорошо.
Давайте посмотрим.
Она начала читать свидетельство о рождении Мэйзи.
Мать: Роза Нгей.
Род занятий: безработная.
Имя ребенка: Маргарет Роуз.
Месторождения…
Джекки сделала жест рукой, словно отмахиваясь от чего-то.
– Как вам это удалось, Гарри? Почему вы это сделали?
– Потому что я не был готов, чтобы Мэйзи пополнила печальную статистику войны.!
Но там были десятки, сотни младенцев…
– Тысячи, – поправил Гарри. – Невинные всегда страдают больше других.
– Итак, почему она?
Гарри покачал головой, словно не желая пережить заново весь тот ужас. Ему хотелось встать, выйти из комнаты, убежать на холмы. Но разве не этим он занимался все это время? Прячась, заживо хороня себя в работе? Тот факт, что это в конце концов ни к чему не привело, показал, что такая тактика была ошибкой. И смена обстановки не принесла желаемого результата.
Гарри встал на колени рядом с камином, помешал кочергой золу, подложил пару поленьев и стал наблюдать за тем, как их лижут языки пламени.
Оттягивал момент истины, насколько это было возможно.
Джекки не торопила его. Она терпеливо ждала, пока он не выстроит свою мысль и ему не останется ничего, кроме как начать.
– Ее мать была беженкой. Я не знал ее имени. Я придумал его.
Он взглянул на нее, чтобы удостовериться в том, что она поняла. В ответ на это Джекки протянула руку и дотронулась до его плеча.
– Я даже не знаю, откуда она была. Знаю только, что бедная женщина наткнулась на мину. Ее привезли в наш госпиталь. Когда я подошел к ней, она и ее ребенок были чуть живы.
Джекки ничего не сказала, только закрыла рот ладонью, чтобы сдержать слова, которые были бессмысленны. Перед ней в мельчайших деталях предстал весь тот ужас, который ему довелось пережить.
– Мэйзи была мала и слаба, но, когда я оторвал ее маленькое костлявое тельце от того, что осталось от ее матери, я услышал крик… торжества. Она будто говорила: «Я это сделала! Я жива!» И она крепко схватила мой палец, словно не желая меня отпускать. Посреди того кошмара это казалось настоящим чудом, Джекки.
– Это и было чудом. Вы спасли ее.
– Но для чего? Ведь было очевидно, что без матери она не протянет и дня в лагере для беженцев.
– Но она выжила.
– Я пообещал себе, что она не станет еще одной безымянной жертвой этой бессмысленной войны.
– И вы спасли ее, – прошептала она. – Как вы это сделали?
– Я оставил ее у себя. Она спала рядом со мной, путешествовала вместе со мной. Я кормил ее, заботился о ней. Иногда мне приходилось оперировать больных, держа ее в специальном приспособлении за спиной.
Гарри вздрогнул при мысли о том, что едва не потерял ее. Джекки встала рядом с ним на колени, взяла его за руку, затем обвила его за шею и прижала его голову к своей груди.
– Расскажи мне, – пылко прошептала она. – Расскажи, что с тобой произошло.
Ее тепло, ее аромат, казалось, проникали внутрь его, возрождая в его душе что-то, что он так усердно пытался заглушить. Ему было больно, но то была боль заживающей раны.
– Я помню все так, словно это было только вчера, начал он.
Послеполуденная жара. Пыль. Мухи. Теплое тельце Мэйзи за спиной…
– Рабочий день только что закончился, и я шел в свой лагерь. Мэйзи проснулась, начала капризничать, я остановился и взял ее на руки. Последнее, что я помню, было ее улыбающееся личико… – он покачал головой. – Затем мир разорвался на части, когда где-то позади нас разорвался снаряд. Волной меня отбросило вперед.
– А Мэйзи? Она была ранена?
– Когда бомбежка прекратилась, меня нашли в палатке. Я защищал девочку, накрыв своим телом.
Должно быть, я приполз туда, хотя я не помню, как это было…
– Вы снова спасли ее.
– Всего минуту назад…
– Шшш, – произнесла Джекки, нежно гладя его по спине, словно утешая. – Вот что, значит, случилось с твоей спиной…
Вдруг она запнулась, и теперь уже он, прижав к себе, утешал ее.
– Забудь об этом. Забудь все, что ты видела.
– Нет! – Она отпрянула. – Я хочу видеть. Сейчас.
С этими словами Джекки начала расстегивать его рубашку. Он схватил ее за руки, чтобы остановить, но она так посмотрела на него, что он сдался. Она наклонилась вперед и поцеловала так нежно, что его возбужденное тело потянулось к ней.
Затем, пока он приходил в себя, она вытащила полы его рубашки из-за пояса джинсов, сняла ее и бросила на пол, прикоснулась к нему…
Сначала ее ладони поглаживали его руки и плечи, затем скользнули на изрытую шрамами спину. Она прильнула к нему, прослеживая пальцами каждый рубец.
– Тебе больно? – спросила она.
Больно? Ее щека прижалась к его груди, ее волосы ласкали его щеку… В этот момент он чувствовал только боль желания в набухшей плоти.
– Да, – выдохнул Гарри.
Он не лгал. Заглушая боль желания, он снова надел рубашку.
Джекки села на корточки. Меж ее глаз залегла маленькая складка. Гарри протянул руку, чтобы разгладить ее.
– Не надо хмуриться. Со мной все в порядке.
Она посмотрела на него. При свете огня ее глаза казались огромными.
– Ты уверен? Тогда почему Мэйзи живет с твоей кузиной? Почему ты так несчастен?
– Несчастен?
Он немного отстранился, сделал глоток кофе, чтобы собраться с мыслями, – Ты собираешься это отрицать?
– Нет, не собираюсь, но ты сама сказала, жизнь вносит свои коррективы. Мои ранения были обширными, и их нельзя было лечить на месте. Но я не соглашался, чтобы меня отправили домой без Мэйзи.
Проблема заключалась в том, что у меня не было на нее никаких документов. Никаких прав. Нужно было еще одно чудо.
– И оно произошло.
– Когда речь уже шла о жизни и смерти, глава медицинского подразделения послал за консулом, чтобы тот попытался вразумить меня. Этот жалостливый человек не просил меня объяснить ситуацию.
Он предложил зарегистрировать мою малышку. Он не спросил у меня имя ее отца, просто спросил мое и вписал его. Когда он спросил имя матери, я думал, что все пропало. И я… дал Мэйзи имя моей матери.
Когда все закончилось, он вручил мне копию свидетельства и поздравил меня с моей дочерью.
Их взгляды встретились.
– Она моя, Джекки. В прямом смысле этого слова. Я бы пошел на большее, чем ложь, чтобы Мэйзи осталась со мной.
Ему было важно убедить ее, и поэтому он сказал слова, которые никогда не произносил вслух:
– Я любил ее, Джекки. И люблю. Я не мог отдать ее в сиротский приют, даже в самый лучший.
– Конечно, не мог. И ты привез ее сюда, в Хай-Топс.
– Я хотел так сделать. Но дело в том, что, когда меня отправили домой, я очень долго пролежал в больнице. Пересадка кожи – дело нешуточное. Тут появилась Салли. Она приютила Мэйзи, нашла няню. Ей доставляло удовольствие наряжать ее, словно куклу.
– Это и похоже на игру в куклы, – заметила Джекки. – Но Мэйзи – живая девочка.
– Какой-то папарацци пронюхал это и сделал несколько фотографий Салли с маленькой темнокожей девочкой. Через несколько дней поползли слухи. Никто и не подумал сказать мне об этом.
– Значит, она только сделала вид, что удочерила сиротку-беженку?
– По ее словам, она пошла на это, чтобы защитить меня и Мэйзи. Кроме того, в то время так поступали многие известные люди. Это был хороший пиар.
– Ты, наверное, сильно ненавидишь ее?
Он покачал головой.
– Нет, я просто знаю ее как облупленную, вот и все. Поэтому она всячески избегает меня.
– А Мэйзи?
– К тому времени, когда я достаточно окреп, она уже привыкла к своей новой жизни. Я был от этого не в восторге. Но не мог же я забрать девочку с собой на другой конец света, где шла война, где царили голод и разруха, где на каждом шагу подстерегала опасность.
– Ты мог бы остаться с ней дома.
– Может, я бы так и поступил, если бы все сложилось по-другому. Но меня слишком долго не было в жизни Мэйзи. Она забыла меня. Относилась ко мне, как к незнакомцу.
– Она не забыла тебя, Гарри. Она думала, что ты бросил ее, и наказывала тебя за это.
Он выдавил из себя улыбку.
– Так удобно думать, Джекки, но тебе не кажется, что это всего лишь беспочвенные мечтания?
– Возможно. Но ты должен задать себе один вопрос. Если Мэйзи забыла тебя, тогда почему она сказала мне, что будет врачом, когда вырастет?
Его сердце бешено заколотилось.
– Когда? Когда она тебе это сказала?
– По дороге сюда. Я спросила ее, хочет ли она стать моделью, как ее мама, и она в два счета поставила меня на место. Она хочет стать доктором, как…
– Как кто?
– Она не договорила. Ты не заметил, что она это делает постоянно? Говорит намеками. Обращаясь к ней, нужно всегда думать, как лучше поставить вопрос.
– Это у нее от Салли. Та точно знала, что ее матери здесь нет. Поэтому и сказала, чтобы девочку отвезли в дом бабушки, а не к самой бабушке.
– Ты дозвонился до нее?
– Да. Она говорила что-то странное. Сказала, что ты не должна была оставаться. Твоя преданность долгу даже возмутила ее.
– Правда? – улыбнулась Джекки. – Интересно, почему? Дай-ка подумать. Может, она хотела, чтобы ты снова сблизился с Мэйзи?
– Хочешь сказать, что ей надоела роль заботливой мамаши и она хочет избавиться от обузы, чтобы спокойно выйти замуж за миллиардера?
– Ты знаешь ее лучше, чем я. Неужели она такая мелочная? – Гарри промолчал, и Джекки добавила: Одно я знаю точно, Гарри. Мэйзи хочет остаться здесь, с тобой. Может, Салли это известно. – Она взяла его за руку. – Может, несмотря на все факты, в случае с твоей сестрой внешность не обманчива?
Гарри посмотрел на нее, покачал головой, словно до него не дошел смысл ее слов.
– Интересно, как ты стала такой мудрой?
– Если бы… – Джекки инстинктивно дотронулась до браслета.
– Расскажи мне о нем, – попросил Гарри.
– О нем?
– Значит, речь пойдет не о мужчине?
Джекки покачала головой, и в этот момент Гарри осознал, как он уязвим. Может, со временем он смог бы заставить Джекки забыть мужчину, но если дело в женщине…
– Я обещала, не так ли? – напомнила она, будто сожалея об этом.
– Да, и могу поспорить, ты за всю свою жизнь ни разу не нарушила обещание.
– Один раз. Всего один раз. Я обещала Эмме, что никогда не покину ее, но в конце концов у меня не стало иного выбора. – Джекки сняла браслет и показала ему. – В прошлом месяце я подарила его ей на день рождения. Я хотела, чтобы Эмма знала, что она должна забыть меня. Ведь жизнь продолжается. – Джекки накрыла браслет ладонью. – Ее семья отослала его назад.
– Ее семья?
Он в замешательстве посмотрел на нее и вдруг понял. Эмма была не любовницей, а ребенком.
– Как долго ты была ее няней? – спросил он прежде, чем она сообразила, о чем он подумал.
– Наверное, слишком долго. – Джекки постаралась взять себя в руки. – Ты спрашивал, почему я бросила университет. Так вот, я сделала это ради Эммы. Я думаю, ты единственный из всех поймешь меня.
– Я воспринимаю это как комплимент.
– Это и есть комплимент.
Джекки отвернулась, будто ей было слишком больно продолжать, взяла свою нетронутую чашку кофе, чтобы потянуть время.
– Оставь его, он остыл, – сказал Гарри, вставая и увлекая ее за собой. – Я приготовлю новый. Или ты собираешься прочитать мне еще одну лекцию о вреде кофе на ночь?
Джекки улыбнулась.
– Мне слишком трудно рассказывать о себе.
– Тогда я попробую подсластить пилюлю, – сказал Гарри, доставая из буфета бутылку бренди.
Взяв Джекки за руку, он повел ее на кухню. Там он согнал с диванчика собаку, усадил на него Джекки и стал готовить шоколад с бренди.
Когда Джекки попробовала этот успокоительный напиток, она улыбнулась и сказала:
– Ммм… как вкусно.
– Моя няня всегда готовила его, чтобы утешить меня.
– Она давала тебе бренди?
– Только для запаха. Ну как, помогает?
Она посмотрела на него:
– Знаешь, когда я впервые увидела тебя, я подумала, что ты – злой великан из моих детских кошмаров.
– Да, я невольно услышал, как ты описывала меня Вики Кэмпбелл. Мне следовало убежать.
– Убежать?
– Ага, убежать без оглядки. Всем известно, что Джек сделал с великаном.
Джекки, улыбнувшись, прижалась к нему. Какое-то время молча сидели и пили шоколад, и Джекки чувствовала, как напряжение постепенно уходит.
Гарри подумал, что мог бы просидеть вот так рядом с ней всю оставшуюся жизнь, но для этого надо было изгнать всех призраков прошлого. И чем раньше, тем лучше. Тогда он взял у нее из рук кружку, поставил ее на поли сказал:
– Расскажи мне об Эмме.
Должно быть, она уже была готова к этому разговору, потому что без промедления начала:
– Я всегда очень любила детей. К тому времени, когда я пошла в университет, у моих сестер уже были дети. Они были знакомы с Вики Кэмпбелл. Однажды она увидела, как я вожусь с детьми, и предложила во время каникул поработать временной няней.
– И в чем же заключалась твоя работа?
– Я привозила и отвозила детей, помогала в случае крайней необходимости. Например, когда у матери возникали неотложные дела. Иди в случае ее смерти…
– Значит, мама Эммы умерла?
– Да, погибла в автокатастрофе. Это была настоящая трагедия. Ее мужу было очень тяжело. Малышка злилась на свою мать за то, что она оставила ее.
Она не могла понять – почему. Я провела с ней целое лето, и она уже начала доверять мне, открываться, но мне пора было возвращаться в университет. Что мне было делать? Если бы я бросила ее, она бы во второй раз за свою недолгую жизнь потеряла единственного человека, на которого могла положиться.
Это подорвало бы ее веру в людей.
Гарри подумал о том, как Джекки относилась к Мэйзи, как четко выполняла свои обязанности.
– Я вижу, ты никогда не бросаешь того, кто в тебе нуждается.
– Я не позволяла ей забывать ее мать, не пыталась заменить ее, но она была всего лишь фотографией в рамке, чем-то нереальным. Фактически ее матерью стала я. И отцом тоже, потому что тот постоянно был занят. Я обещала Эмме, что всегда буду рядом.
– Что же произошло?
– Дэвид Гилчрист – инвестиционный банкир. К тому же богатый и красивый мужчина. Я уже проработала няней Эммы четыре года, когда он привел домой женщину, с которой познакомился во время путешествия, и хладнокровно заявил, что она его жена.
Он сообщил Эмме, что теперь у нее новая мама. При виде незнакомки Эмма резко заявила, что я – единственная мама, которая ей нужна. Меня тут же уволили, и через несколько недель они переехали в Гонконг.
– А браслет?
– Его вернули мне вместе с короткой запиской, напоминающей, что я – всего лишь служащая. И попросили больше никогда не связываться с Эммой.
Никаких рождественских подарков. Никаких открыток. Ничего. Новая миссис Гилчрист даже отослала браслет в агентство, а не прямо мне.
– Это было жестоко.
– Да, но я думаю, она была права. Если бы она не прекратила ее общение со мной, она бы не смогла завоевать любовь Эммы. Правда заключается в том, что я так привязалась к девочке, что забыла первый принцип своей профессии: ребенок, за которым ты присматриваешь, не твой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13