– Лори, – в первый раз она назвала его по имени.
– Да, моя дорогая? – живо откликнулся он.
– Я чувствую себя предательницей, – понурив голову, призналась она.
– Предательницей, ты, но почему? – недоуменно спросил он, слегка отстраняя ее от себя.
– Люси.
– Причем здесь Люси?
Бидди перевела взгляд на тлеющие в камине угольки.
– Она влюблена в тебя. Она… она хочет за тебя замуж. Она надеется, что у тебя к ней такое же чувство.
– Люси? Что, ты сказала, она хочет? – В его голосе звучали недоверие и недоумение.
– Она говорит об этом серьезно. Очень серьезно. И ей… нужен кто-то.
– Ерунда, все ерунда. Это на нее так действует ее теперешнее состояние. Если бы речь шла о Мей… – он слегка поморщился, – тогда бы я еще мог поверить. Но Люси? Нет, это невозможно.
– Да, да, именно Люси, и она очень на это надеется.
– Советую ей перестать, – пошутил он. – Значит, ей придется с этими надеждами расстаться.
Лоуренс взял Бидди за руку и усадил рядом с собой на диван.
– Это нелепо, – говорил он, теперь без тени улыбки. – Я никогда не давал ей для этого никакого повода. Я относился к ней только как к сестре.
– Но она знает, что ты ей не брат.
– Ты хочешь сказать, что в ее положении и после того, как она была с мужчиной, у которого пятеро детей, после всего, она ожидала, что я… О Боже! Да никогда! Никогда!
«Мужчины, мужчины, – думала Бидди. – У них свои взгляды. Если бы он и был влюблен в Люси, то и тогда бы наверняка отказался от нее, после того что произошло».
– А если бы такое случилось со мной? – осмелилась спросить она.
– Такое – с тобой? Никогда.
– А вот случилось бы, если бы она не вмешалась, когда на меня напали.
– Но это совсем другое. Тогда это произошло бы против твоей воли. Но, как я понял, все случилось с ее согласия. Ее ни к чему не принуждали. Она флиртовала с немолодым мужчиной. А мужчин в этом возрасте привлекают молоденькие девушки. Несомненно, разжечь их нетрудно, и ей это удалось. Так что это совсем другой случай.
– Но ты так заботишься о ней.
– Да, это правда, потому что в семье никто, кроме меня и бабушки, не посочувствовал бы ей. Если бы это было в ее власти, бабушка оставила бы Люси рожать дома. Но она знала, как это могло сказаться на каждом члене семьи. То, что я сделал, я сделал отчасти ради бабушки. Конечно, она по характеру настоящий дракон, это нельзя не признать, но я ее очень люблю. И еще для нашего будущего важно то, что ей нравишься ты. – И он снова обнял ее.
– Да, – сказала она, – как служанка я ей нравлюсь.
– Возможно, – не стал отрицать он. – Но она заговорит по-иному.
– Зная мадам, в это трудно поверить.
– Тогда мне останется только пожалеть об этом. Потому что ничто, Бидди, слышишь, ничто и никогда не сможет встать между нами.
– Ах, Лори, Лори. – Девушка склонила голову ему на плечо.
– А сколько тебе лет? – вдруг спросил он.
– Недавно исполнилось восемнадцать.
– Почти совсем старуха, – сказал Лоуренс, и они дружно рассмеялись. – А что ты ей скажешь? – уже серьезным тоном поинтересовался он.
– Ничего. Пока ничего, – поправилась она. – Подожду до рождения ребенка, а то на нее и так все чаще нападает тоска и уныние…
– Хотя бы намекни ей, что мои симпатии отданы другой. Ты не должна ее обнадеживать.
– Пожалуйста, Лори, давай подождем, пусть сперва появится на свет ребенок, и Люси вернется домой. Она твердо решила отказаться от него.
– Я могу ее понять.
– А я – нет.
Он ласково коснулся ее щеки.
– Я не перестану думать о нем, – продолжала она. – Что он растет в чужой стране, в неизвестной семье, когда его законное место в Англии, в доме, где его могли бы окружить вниманием и заботой.
– Это невозможно, ты же сама знаешь. Только представь потрясение от ее появления с ребенком на руках. Даже если бы она хотела, это невозможно.
Бидди испытующе смотрела на него, прежде чем сказать:
– Это потрясение оказалось бы вполовину меньше того, что ожидает их, когда мистер Лоуренс объявит о своем желании жениться на Бидди Милликан, в свое время работавшей в прачечной и занимавшей самое последнее место среди прислуги.
Лоуренс поджал губы и расхохотался.
– А у кого мозгов больше, чем у них всех вместе взятых? И кто умеет не просто разговаривать, а вести беседу? Бидди Милликан. И на ней, а не на ком другом, я намерен жениться, даже если всех в «Холмах» хватит удар.
– И кроме того, ворота «Холмов» могут навсегда закрыться для тебя.
– Нет, этого не случится, пока там заправляет бабушка. К тому же, поверь, я этого не боюсь, потому что уверен: ничто не заставит ее отвернуться от меня. Не хочу показаться самоуверенным, но это в самом деле так. Я вижу ее насквозь.
Бидди не ответила. Она не могла посмотреть на мадам его глазами. Но где-то в глубине ее сознания зародилась тревога – не за себя, а за него.
И все, что она могла сказать, это повторить свою любимую фразу: «Милостивый Боже, пусть все уладится само собой».
Глава 3
Ребенок Люси увидел свет в середине третьей недели января 1841 года. Роды оказались затяжными и прошли очень тяжело. Люси промучилась три дня и родила девочку. Когда ребенка обмыли, она была такой хорошенькой, что Бидди даже расплакалась.
В доме не утихала тревожная суета. Принимали роды повивальная бабка и мадам Арно, и их очень беспокоило состояние матери ребенка, потому что прошло уже несколько часов, а плацента все не отходила.
Доктор сильно задержался из-за плохой погоды. Осмотрев молодую мать, он мрачно покачал головой и неодобрительно поцокал языком. Он дал Люси сильную дозу настойки опия и еще какой-то смеси, что хранилась у него в зеленом флаконе, после чего приступил к операции.
Когда Люси закричала, мадам Арно и Бидди держали ее, не давая вставать. Бидди почти не отходила от нее целые сутки, потому что стоило ей приблизиться к кровати, как Люси тянула к ней руки и просила: «Не уходи, Бидди, будь со мной».
За две недели до этого Бидди отправила Лоуренсу в Оксфорд письмо, в котором писала не только о своей любви, но и делилась с ним тревогой о здоровье Люси.
И теперь, спустя три дня после рождения ребенка, она вновь написала ему и отправила письмо со специальной почтовой каретой в Дьепп, в надежде, что оно успеет попасть на почтовое судно, а затем на поезд, и тогда Лоуренс получил бы его через два-три дня. В этом письме не было ни слова о любви. Она писала о худших предположениях доктора и просила Лоуренса поторопиться с приездом.
Люси умерла два дня спустя в пять часов утра. Голова ее покоилась на руке Бидди. Она до последней минуты все спрашивала:
– Когда приедет Лори?
– Он может приехать в любую минуту, – убеждала ее Бидди, зная, что письмо едва ли еще дошло до него.
Бидди несколько раз пыталась уговорить Люси взглянуть на ребенка, надеясь, что он каким-то чудом прибавит ей жизненных сил. Но в девушке, видимо, так и не проснулся материнский инстинкт, она постоянно отказывалась, и даже простое упоминание о ребенке вызывало у нее лихорадочное возбуждение.
Бидди не могла поверить, что Люси мертва, пока мадам Арно не сняла ее голову с рук Бидди. Когда наконец до ее сознания дошло, что случилось, она громко зарыдала, повторяя: «О, нет! Нет!»
– Такова воля Божия, – мадам Арно закрыла неподвижное лицо Люси простыней и вывела Бидди из комнаты.
Пять последующих дней Бидди жила словно во сне, не веря в произошедшее. Она убедилась в реальности случившегося только после того, как доктор сказал ей, что тело следует похоронить.
Бидди пребывала в полной растерянности, не зная, как поступить. К этому времени Лори должен был либо прислать письмо, либо приехать сам, потому что в день смерти Люси она отправила ему срочное послание, в котором сообщала о случившемся и советовала передать известие родителям.
У Бидди как раз хватило денег расплатиться за похороны и поминки, устроенные мадам Арно, на которые собралась почти вся деревня. Гроб с телом на повозке доставили на маленькое кладбище, расположенное под сенью деревьев небольшого леса. Из цветов были только скромные букетики подснежников. Стоя у могилы и наблюдая, как комья земли сыплются на простой гроб, Бидди все еще не верила, что это не сон. Разве не как во сне прошли все эти последние месяцы. И Лори тоже был частью сна, как и стоявшие рядом с ней чужие люди. Реальным среди этого призрачного мира оставался только ребенок, лежавший в своей колыбели в фермерском домике. И Бидди старалась сосредоточить свои мысли на нем, потому что лишь этот маленький человечек связывал ее с реальностью.
Оба ее письма, отправленные Лоуренсу, остались без ответа, и мысль о том, что и с ним могло что-то случиться, приводила девушку в ужас. Если худшие опасения подтвердятся, что станет с ней и малышкой? Никто не согласится взять ребенка бесплатно. Ей было невыносимо думать, что крошку придется отдать в чужие руки. Как только Бидди взяла малышку на руки, в душе ее родилась новая, неизведанная ранее любовь. Едва она приложила ко рту ребенка бутылочку с молоком, он принялся сосать, крепко ухватившись своей крошечной ручкой за ее палец. И Бидди сказала себе, что расстаться с ним она сможет, только если будет знать, что он попадет в очень хорошие руки. А она считала, что лучшим местом для ребенка был дом его родных – «Холмы». Он должен отправиться туда во что бы то ни стало. Его матери не было в живых, она освободилась от позора, и они должны найти в своем сердце жалость к ней и принять ребенка.
Но уже на следующий день Бидди смогла убедиться, как глубоко она заблуждалась, когда увидела перед собой не только Лори, но и Энтони и Стивена Галлмингтонов. Случилось так, что оба ее письма не застали Лори в университете: он уехал в Лондон прослушать курс лекций. Вернувшись и прочитав письма, молодой человек тут же отправился в «Холмы» и все рассказал своим приемным родителям и названому брату. Как же он был удивлен, когда Энтони Галлмингтон сначала наотрез отказался ехать с ним. «Умерла, значит, умерла», – вот все, что он сказал.
Он изменил свое решение только после того, как Лоуренс объяснил, что ребенок выжил, и мисс Бидди Милликан, если ничего не предпринять, обязательно вернется с ним в Англию и вручит семье.
Однако Энтони Галлмингтон заявил Лоуренсу, чтобы тот и дальше занимался этим делом, если взялся за него с самого начала. Но юноша и не думал уступать. Он напомнил Галлмингтону, что дочь его умерла, причем в чужой стране. Они могут и обязательно объявят, что она умерла от лихорадки. Но тогда, что скажут люди, если он откажется привести на родину ее тело.
Мадам сочла эти доводы разумными и передала сыну свое мнение. И вот они втроем вошли в гостиную фермерского домика и предстали перед Бидди. Нарушил молчание Лоуренс. Он подошел к ней и спросил, взяв за руку:
– О, моя дорогая, когда это случилось и как? Бидди не могла не заметить, как вытянулись от удивления лица его спутников.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласила она. Мужчины еще на мгновение задержали на ней взгляд, после чего присели рядом на диван.
– Не хотите ли перекусить? – вежливо предложила она.
– Нет, – не сказал, а прорычал Энтони Галлмингтон. – Нам ничего не нужно.
– Мы успели поесть в гостинице в Париже, – тихо пояснил Лоуренс. – Так расскажи нам, как это случилось.
Она объяснила им все в нескольких словах.
– Я не имела от вас никаких известий, – продолжала Бидди, – и доктор сказал, что дальше ждать нельзя. Два дня назад ее похоронили на том кладбище, – она махнула рукой в сторону окна, – недалеко от деревни. Ребенок очень здоровенький, сэр, и…
– Я не желаю ничего слышать об этом ребенке.
– Но это же ваша внучка, сэр.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, не забывай, кто ты такая.
– Я помню об этом, но также знаю, что вам я не служанка.
– Что? – грозно воскликнул Энтони Галлмингтон, вставая, но Стивен решительно взял его руку и попытался его успокоить:
– Она хотела сказать, отец, что служит бабушке.
– Я знаю, черт возьми, что она имела в виду. Это самая настоящая дерзость.
– Я и не думала дерзить вам, сэр. Я лишь излагаю факты. И еще хочу сказать, что прожила с вашей дочерью все эти месяцы, заботилась о ней, и мне не безразличен ее ребенок.
– Господь Всемогущий! – гневно сверкнул глазами на Лоуренса Энтони Галлмингтон. – Кем она себя вообразила?
Лоуренс, секунду поколебавшись, ответил:
– Хотя сейчас не место и не время для подобного разговора, но раз ты спросил, я скажу, что эта девушка мне очень дорога.
– Господи! Всемогущий Боже, что я слышу! Ты что, лишился рассудка? Ты и эта потаскушка? Из-за которой столько…
Бидди и Лоуренс заговорили почти одновременно.
– Не называйте меня так, я никакая не потаскушка! – не тише Галлмингтона, крикнула Бидди.
И Лоуренс продолжил:
– А если уж она потаскушка, то не последняя в вашей семье, сэр, и по уму она стоит выше всех ваших отпрысков.
Отец с сыном переглянулись, не веря ушам, и одновременно встали.
– Мы еще поговорим об этом, – спокойно, но достаточно жестко проговорил Стивен.
– О моих делах говорить нечего.
– Я запрещаю тебе появляться в доме, пока ты поддерживаешь отношения с этой…
– Не могу сказать, что меня это сильно огорчает. Но забудьте на время об этом и вспомните, что мы приехали решить, как поступить с твоей… внучкой.
– Она мне не внучка. У меня нет внучки.
– Когда на пороге дома оставляют ребенка, то, мне кажется, волей-неволей приходится давать объявление.
– Ты не посмеешь! Никто из вас не посмеет этого сделать.
– Отец, я вижу выход из этого положения. – В Стивене явно проснулся будущий член парламента. – Мы можем взять на себя устройство этого ребенка на воспитание. В этой стране достаточно таких мест.
– О нет, вам нельзя это доверить, – неестественно спокойно заговорил Лоуренс. – Я могу представить, как поступите вы оба. Вы определите ее подальше, в какую-нибудь дыру. Но если и отдавать ее на воспитание, то делать это следует в Англии, и обязательно выбрать приличную семью.
Глаза Энтони Галлмингтона превратились в щелочки. Переводя взгляд в Лоуренса на Бидди, он зло процедил:
– Вы мне постоянно напоминаете, что она моя внучка; в таком случае я имею право поступать с ней так, как считаю нужным.
– Ничего подобного… если ты попытаешься отправить ее куда-либо без моего ведома, обещаю, что об этой истории станет известно всем твоим знакомым в обоих графствах: и в Дареме и в Нортумберленде.
– Боже! – трагическим шепотом проговорил Галлмингтон. – Не могу в это поверить. Вот она, благодарность. После той заботы и внимания, которыми тебя окружали в моем доме все эти годы, ты набрасываешься на меня, как коварная ехидна, когда я в беде.
– Ты в беде? Это твоя дочь была в беде, но она так боялась вашего лицемерия, что предпочла попросить служанку, какой когда-то была Бидди, рассказать обо всем бабушке, потому что страшилась сделать это сама.
Глядя на своего бывшего хозяина, Бидди подумала, что его вот-вот хватит удар.
– Оставь нас одних, – прорычал он ей. И когда девушка была у двери, он бросил Лоуренсу: – И ты тоже.
Молодой человек, немного поколебавшись, последовал за Бидди.
– Не беспокойся, – сказал он ей в холле, держа за руки. – Все обязательно будет как надо.
– Может быть, джентльмены захотят перекусить, – предложила, подходя к ним, мадам Арно. – У меня есть пирог, свежий хлеб и…
– Нет, благодарю вас, мадам, – с учтивым поклоном ответил Лоуренс. – Мы возвращаемся в гостиницу.
– Мне очень жаль, что вы уезжаете, – глядя на Бидди, призналась мадам Арно. – Вы такие приятные люди. И девочка чудесная. И мне вас также будет не хватать, сэр. – Она умолкла, когда из комнаты вышли Энтони Галлмингтон и Стивен. Затем женщина снова обратилась к Лоуренсу: – Месье, наверное, захочет установить надгробие на могиле дочери. В соседней деревне живет хороший каменотес. Пьер выжег имя на деревянной доске и намучился: оно такое длинное, а Пьер не очень в ладах с грамотой. Но Жан Лако хороший мастер. Он берет не дешево, но работу свою знает отлично. И имя мадам Милликан на камне будет выглядеть прекрасно. Ее звали так красиво: Люсиль Беатрис Милликан. Жители деревни и я обязательно будем ухаживать за ее могилой…
– Что она сказала? – словно очнулся Энтони Галлмингтон и недоуменно взглянул на Лоуренса.
– Она говорила о надгробии.
– Она упомянула имя: Люсиль Беатрис…
– Да. – Лоуренс наклонил голову и медленно пояснил: – Ее здесь знали под именем миссис Милликан, а Бидди выступала в роли сестры ее мужа.
Отец с сыном переглянулись.
– И ее похоронили под этим именем?
– Да.
– А что в метрике… ребенка?
– Она, – Лоуренс бросил взгляд на Бидди, – также носит фамилию Милликан. При крещении она получила имя Луиза Грейс Милликан.
Бидди с ужасом следила, как губы Энтони Галлмингтона медленно растягиваются в довольной улыбке. Он многозначительно взглянул на сына. Стивен не улыбался, он серьезно смотрел на Лоуренса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40