Вся практическая деятельность адмирала Канариса на посту главы управления военной разведки и контрразведки вермахта, все исходившие от него директивы со всей очевидностью свидетельствовали об этом. Вот одна из многих иллюстраций такого рода.
Осенью 1941 года Канарис, оценивая Ленинград как «объект нападения» вермахта, доказывал, что после капитуляции города можно было бы разрешить Соединенным Штатам вывезти ленинградское население за океан. Но куда проще, считал он, «герметически закупорить Ленинград, разбить его артиллерией и авиацией, дать населению провести голодную зиму, а весной 1942 года войти в черту города, чтобы взорвать то, что осталось».
В середине 1943 года фельдмаршал Кейтель, постоянно выступавший в защиту своего начальника военной разведки, решил, очевидно, прийти на помощь адмиралу и, чтобы отвлечь внимание Гитлера, устроил «смену караула» в абвере, заменив руководителей основных, ключевых отделов. Но тут произошло одно событие, осложнившее и без того трудное положение Канариса. Несколько ведущих сотрудников нацистской военной разведки в Анкаре переметнулись на сторону англичан. В результате оказалась дезорганизованной вся разведывательная работа Германии на Ближнем Востоке, и восстановить эффективно действовавшую до этого агентурную сеть в Турции было уже невозможно.
В начале февраля 1944 года Гитлер нашел «штрафной счет» адмирала Канариса настолько весомым, что решил сместить этого когда-то сильного человека в рейхе с занимаемой им должности и вообще отстранить его от работы в разведке. Удар несколько смягчили, назначив его руководителем управления экономической войны в штабе верховного командования. К тому времени и сам абвер оказался в трудном положении. Гестапо выявило в его центральном аппарате группу антинацистов и вело тщательное расследование. «Флиртуя с недовольными фашистским режимом, — пишет об этом периоде деятельности шефа абвера Л. Фараго, — Канарис вместе с тем продолжал верой и правдой служить нацистам. Однако поставляемая его управлением информация своей двусмысленностью и неопределенностью вызывала все усиливающуюся критику со стороны командования вооруженными силами и нацистского аппарата». Шелленберг уже располагал материалами, компрометирующими абвер и лично Канариса, но выжидал, пока решающий удар не нанесет ему Риббентроп, другой его противник. Формально решение об освобождении Канариса объяснялось необходимостью в условиях военного времени объединить все разведывательные службы страны, включая абвер, под единым руководством.
Таким образом, к весне 1944 года Кальтенбруннеру удалось не только убрать с дороги адмирала Канариса, но окончательно поглотить шпионско-диверсионный аппарат верховного главнокомандования вермахта и таким образом «прибрать к рукам» все службы «тотального шпионажа».
КАЗНЬ АДМИРАЛА КАНАРИСА
В отличие от таких гитлеровских генералов шпионажа и диверсий, как Пикенброк, Лахузен, Бентивеньи и Штольце, адмиралу Канарису не удалось пережить вторую мировую войну, а случилось это так.
23 июля 1944 года Шелленбергу, находившемуся в служебном помещении военной разведки, позвонил начальник гестапо Мюллер. В типичной для него манере он резким голосом произнес: «Безотлагательно отправляйтесь на квартиру Канариса, сообщите ему, что он арестован, и тотчас же доставьте его в Фюрстенберг». Адмиралу следовало объяснить, что он будет находиться в Фюрстенберге до тех пор, пока, как выразился начальник гестапо, «все не выяснится». (Мюллер и Кальтенбруннер в те дни занимались расследованием покушения на Гитлера, совершенного 20 июля 1944 года и в связи с этим руководили операцией по взятию под стражу заподозренных лиц.) Как будет утверждать Шелленберг много лет спустя в своих мемуарах, он, выслушав тогда распоряжение Мюллера, запротестовал было, заявив, что не намерен брать на себя роль чиновника-исполнителя, и пригрозил даже обратиться по этому поводу к Гиммлеру. «Не забывайте, — парировал его заявление Мюллер, — что не рейхсфюрер, а Кальтенбруннер и я получили приказ фюрера расследовать заговор. За неподчинение вам придется жестоко поплатиться».
«Я сразу все понял, — пишет далее Шелленберг, — и, поразмыслив немного, решил подчиниться». Переговорив с гауптштурмфюрером СС бароном фон Фелькерзамом, который знал Канариса и когда-то служил под началом адмирала, Шелленберг предложил ему сопровождать его.
Шелленберг и Фелькерзам выехали в район Шлахгензее, где проживал Канарис. Дверь открыл сам адмирал. В квартире у него в это время находились барон Каульбарс и один из родственников адмирала-Эрвин Дельбрюк. Канарис попросил гостей на несколько минут покинуть комнату и, обращаясь к Шелленбергу, сказал: «Я так и думал, что это будете Вы».
После объяснения Шелленбергом цели своего появления адмирал заявил: «Обещайте в ближайшие дни устроить мне встречу с Гиммлером. Остальные Кальтенбруннер и Мюллер — всего лишь мясники, жаждущие моей крови». Шелленберг заверил адмирала, что непременно выполнит его просьбу, а затем официальным тоном произнес: «Если господину адмиралу угодно сделать другие распоряжения… Я буду ждать в этой комнате в течение часа — за это время Вы можете предпринять все, что Вам заблагорассудится. В своем рапорте я укажу, что Вы направились в спальню, чтобы переодеться».
Поняв, на что намекает Шелленберг, Канарис ответил: «Нет, о побеге не может быть и речи. Самоубийством кончать я также не собираюсь. Я уверен в своей невиновности и надеюсь на Ваше обещание». После выяснения некоторых практических вопросов адмирал поднялся на второй этаж и через некоторое время вернулся переодетым, с небольшим саквояжем в руке. Выехав из города, они повернули в сторону Фюрстенберга и вскоре прибыли в месторасположение школы пограничной полиции. Там их встретил бригаденфюрер Трюммлер. Стараясь при виде таких высоких персон соблюсти военный этикет, он осведомился, будут ли они ужинать вместе. Канарис просил Шелленберга не покидать его сразу. В казино полицейской школы в этот момент находилось около 20 генералов и старших офицеров, доставленных туда по подозрению в причастности к организации покушения на Гитлера; было принято решение содержать их «под домашним арестом». Встреченные всеобщим оживлением, Шелленберг и Канарис сели за отдельный столик. Беседа вращалась главным образом вокруг того, как Шелленбергу построить разговор с Гиммлером. Сразу же по возвращении в Берлин Шелленберг послал Мюллеру телеграмму: «Я выполнил приказ, отданный Вами сегодня. Подробности Вы узнаете от рейхсфюрера СС».
На следующий день Шелленберг имел продолжительный телефонный разговор с Гиммлером, который сделал вид, что ничего не знает о выпаде против него Мюллера и Кальтенбруннера, и обещал выслушать Канариса. «Впоследствии, — заключает Шелленберг свое повествование о деле Канариса, — рейхсфюрер никогда не рассказывал мне о своей беседе с адмиралом, но она, вероятно, все же состоялась, ибо только этим я могу объяснить, почему вынесение приговора Канарису долго откладывалось и предан казни он был лишь за несколько недель до конца войны». (По мнению Шелленберга, очевидно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что Гиммлер считал, что адмиралу могли быть известны какие-то подробности его разговора с Шелленбергом в Житомире, где речь шла о возможности тайных переговоров с англичанами или американцами.)
После многочисленных изнурительных допросов Канарис был оставлен на какое-то время в покое и помещен в концентрационный лагерь Флоссенбург (к северу от Мюнхена). Там он вместе с одним из своих заместителей, полковником Остером, в апреле 1945 года по приказу Гитлера и Кальтенбруннера за оказание содействия заговорщикам был приговорен военнополевым судом СС к смертной казни и 8 апреля казнен: нацисты повесили его на фортепьянной струне, прикрепленной к мясному крюку из скотобойни. Им необходимо было уничтожить того, кто, очевидно, мог бы рано или поздно представить мировой общественности неопровержимые свидетельства их преступлений, раскрыть до конца несомненно известные ему все их самые темные дела и злодеяния.
События, связанные с провалом заговора 20 июля 1944 года, привели к небывалому усилению власти гестаповского террора над всем третьим рейхом. После покушения на Гитлера зверства нацистов достигли невероятной силы Гестапо были арестованы более 7 тысяч человек. По некоторым оценкам, 4980 жизней были принесены в жертву в результате провалившегося заговора. После завершения оргии убийств оказались уничтоженными не только руководители заговора. Волна ужаса, распространившись из центра заговора, смыла и многие сколько-нибудь серьезные проявления сопротивления фашизму в рейхе После завершения «процесса» над генералами и старшими офицерами, обвиненными в принадлежности к заговору, начальник РСХА Кальтенбруннер получил от Гитлера крест «За военные заслуги» с мечами.
КОНЕЦ АБВЕРА
Все предвоенные и особенно военные годы были отмечены острым профессиональным соперничеством между набиравшей силу СД и имевший за собой период легких «побед» над политическими противниками гитлеризма в Германии и другими секретными службами третьего рейха. Каждый из органов, участвующих в разведывательном процессе, стремился к максимально возможному упрочению собственных позиций, усилению своей власти, завоеванию привилегий в области ассигнований, людских ресурсов, и это не могло не вести к обострению межведомственной борьбы. Главным конкурентом СД, естественно, являлся абвер, на стороне которого были определенные преимущества. Во-первых, абвер имел долгую историю, что позволило ему успеть обеспечить себе доминирующие позиции в области разведки, а во-вторых, он обладал большим опытом в организации международного шпионажа. Наконец, он находился непосредственно в подчинении командующих видами вооруженных сил и верховного главнокомандования вермахта и поэтому пользовался значительной независимостью, тем более что генералы по традиции оберегали свои привилегии и обособленность. Но слабой стороной абвера — и такое мнение намеренно муссировалось его противниками — было недостаточное, как считали в правящей верхушке, рвение в решении проблем, поставленных войной.
В этих условиях руководителям СД, при всем их огромном желании, было не так-то легко одержать верх над абвером, добиться ограничения сферы его влияния, лишить его самостоятельности, не говоря уже о том, чтобы полностью поглотить. Поэтому СД и абвер неизбежно в чем-то постоянно завидовали друг другу, отчаянно конкурировали, старались не упустить возможности воспользоваться тем или иным просчетом или промахом своего противника.
Конечно же было бы ошибочным, как об этом уже говорилось, преувеличивать значение соперничества. Тем более что для устранения периодически вспыхивавших обострений в отношениях между различными службами «тотального шпионажа» проводились совместные совещания их руководителей. Одно из таких совещаний, в частности, согласно архивным документам абвера, состоялось между 15 и 18 мая 1942 года в Праге. В нем приняли участие начальники отделов абвера, СД, гестапо, криминальной полиции. В центре внимания был вопрос о «программе из 10-ти пунктов», которая в духе тотальной войны разграничивала сферы деятельности и определяла общие задачи секретных служб внутри и вне Германии. Словом, еще до того как служба разведки и контрразведки вермахта была целиком и полностью поглощена аппаратом СД и прежде чем ее начальник адмирал Канарис сам пал ее жертвой, военная разведка и СД тесно сотрудничали друг с другом независимо от личных антипатий Канариса к этой организации. (Ведь даже в момент своего ареста он не удержался от того, чтобы не назвать Мюллера и Кальтенбруннера «мясниками».) Эту антипатию сглаживали совместная лояльная работа ради победы третьего рейха, единство и согласованность поведения во всем, что связано с беззаветной защитой гитлеризма, боязнь за собственную шкуру и трепет всех военных органов, включая службу разведки и контрразведки вермахта, перед всемогущим аппаратом СД.
Зная, какие влиятельные силы на стороне абвера, Шелленберг не рискнул прямо поставить вопрос о резком ограничении сферы его деятельности и вытеснении, как автономного органа из «разведывательного сообщества» страны. Он сделал это, предварительно выдержав жестокую схватку, под предлогом необходимости приспособления немецкой разведки к изменившейся в ходе войны обстановке, что вполне отвечало известным Шелленбергу настроениям Гитлера. Эта идея, которую он полностью приписывает себе, сводилась к созданию единой общегосударственной организации разведки, которая должна была вобрать в себя все секретные службы страны без исключения.
Будущее этой организации обсуждалось в ходе целой серии совещаний. Предложения Шелленберга попали в точку. Согласно дневниковой записи Йодля, Гитлер все меньше и меньше доверял вермахту. 12 февраля 1944 года фюрер издал приказ о проведении централизации различных ветвей секретной службы вермахта и СД путем сосредоточения их в главном имперском управлении безопасности. В приказе говорилось:
«1. Создать единую германскую секретную службу сбора и доставки донесений.
2. Руководство этой германской службой сбора и доставки донесений поручаю рейхсфюреру СС. В тех случаях, когда это затрагивает военную разведку и службу абвера, рейхсфюрер СС и начальник штаба ОКВ (верховное командование вермахта Германии. — Ред.) принимают необходимые меры с взаимного согласия».
Принятое решение было объявлено Гиммлером на общем собрании сотрудников абвера в Зальцбурге. Официально дело представлялось таким образом, что включение военной и политической разведывательных служб в РСХА в виде двух его равнозначных управлений под руководством одного начальника гарантирует возможность более тесного сотрудничества. Кроме того, некоторые равнозначные отделы обоих управлений возглавлялись теперь одним лицом, например VI управление РСХА (группа СД, занимающаяся диверсионными операциями) и вновь созданное при РСХА военное управление «Миль» (группа диверсий, бывший абвер II) — оберштурмбанфюрером СС Скорцени.
Служба экономической разведки полностью вливалась в VI управление. В новых условиях стал возможен временный перевод сотрудников военного управления в VI управление и наоборот, чтобы вполне обеспечить взаимный обмен методами работы и лучшее знание кадров разведывательного аппарата. Считалось, что эти меры позволяют полностью исключить игнорирование обоюдных интересов, параллелизм и противоречия, столь распространенные при прежней структуре. Рейхсфюрер СС как сильная личность сможет успешно отстаивать перед фюрером нужды абвера, ставшие теперь общими. Кроме того, полагали, что благодаря позиции рейхсфюрера СС, обладавшего наибольшей после фюрера властью, обращения абвера будут беспрекословно выполняться другими правительственными органами.
В июле 1944 года управление разведки и контрразведки вермахта было расформировано. В результате упразднения абвера баланс разведывательных сил оказался нарушенным. Большинство подразделений центрального аппарата абвера, все абверштелле в военных округах и прифронтовые абверкоманды влились соответственно в IV и VI управления РСХА, а также во вновь созданное при нем военное управление «Миль». Хотя приказом Гитлера абвер был ликвидирован, верховное командование вермахта сохранило некоторую власть над вновь созданной военной разведывательной службой, а бывшие руководители абвера возглавили эту службу. Ее задачу ограничили руководством операциями, относящимися к экономической войне. Словом, абвер прекратил свое существование еще до конца войны.
Итак, абвер — та его часть, которая имела отношение к разведывательной работе за границей, — был выведен из подчинения генерального штаба вермахта и передан в состав зарубежной службы СД главного имперского управления безопасности министерства внутренних дел, возглавляемого рейхсфюрером СС Гиммлером.
В системе вермахта осталось после реорганизации только несколько подразделений бывшего абвера III, на базе которого был образован новый отдел, ответственный за контрразведывательное обеспечение частей немецкой армии.
Главному имперскому управлению безопасности, таким образом, удалось смять абвер, который обвинили в неэффективности работы в военных условиях и в политической неблагонадежности. Однако, как утверждает Хеттль, «война зашла уже слишком далеко, чтобы объединение дало какие-то положительные результаты».
Полностью завершить реорганизацию абвера до конца войны так и не удалось, практически она коснулась лишь его руководящих звеньев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Осенью 1941 года Канарис, оценивая Ленинград как «объект нападения» вермахта, доказывал, что после капитуляции города можно было бы разрешить Соединенным Штатам вывезти ленинградское население за океан. Но куда проще, считал он, «герметически закупорить Ленинград, разбить его артиллерией и авиацией, дать населению провести голодную зиму, а весной 1942 года войти в черту города, чтобы взорвать то, что осталось».
В середине 1943 года фельдмаршал Кейтель, постоянно выступавший в защиту своего начальника военной разведки, решил, очевидно, прийти на помощь адмиралу и, чтобы отвлечь внимание Гитлера, устроил «смену караула» в абвере, заменив руководителей основных, ключевых отделов. Но тут произошло одно событие, осложнившее и без того трудное положение Канариса. Несколько ведущих сотрудников нацистской военной разведки в Анкаре переметнулись на сторону англичан. В результате оказалась дезорганизованной вся разведывательная работа Германии на Ближнем Востоке, и восстановить эффективно действовавшую до этого агентурную сеть в Турции было уже невозможно.
В начале февраля 1944 года Гитлер нашел «штрафной счет» адмирала Канариса настолько весомым, что решил сместить этого когда-то сильного человека в рейхе с занимаемой им должности и вообще отстранить его от работы в разведке. Удар несколько смягчили, назначив его руководителем управления экономической войны в штабе верховного командования. К тому времени и сам абвер оказался в трудном положении. Гестапо выявило в его центральном аппарате группу антинацистов и вело тщательное расследование. «Флиртуя с недовольными фашистским режимом, — пишет об этом периоде деятельности шефа абвера Л. Фараго, — Канарис вместе с тем продолжал верой и правдой служить нацистам. Однако поставляемая его управлением информация своей двусмысленностью и неопределенностью вызывала все усиливающуюся критику со стороны командования вооруженными силами и нацистского аппарата». Шелленберг уже располагал материалами, компрометирующими абвер и лично Канариса, но выжидал, пока решающий удар не нанесет ему Риббентроп, другой его противник. Формально решение об освобождении Канариса объяснялось необходимостью в условиях военного времени объединить все разведывательные службы страны, включая абвер, под единым руководством.
Таким образом, к весне 1944 года Кальтенбруннеру удалось не только убрать с дороги адмирала Канариса, но окончательно поглотить шпионско-диверсионный аппарат верховного главнокомандования вермахта и таким образом «прибрать к рукам» все службы «тотального шпионажа».
КАЗНЬ АДМИРАЛА КАНАРИСА
В отличие от таких гитлеровских генералов шпионажа и диверсий, как Пикенброк, Лахузен, Бентивеньи и Штольце, адмиралу Канарису не удалось пережить вторую мировую войну, а случилось это так.
23 июля 1944 года Шелленбергу, находившемуся в служебном помещении военной разведки, позвонил начальник гестапо Мюллер. В типичной для него манере он резким голосом произнес: «Безотлагательно отправляйтесь на квартиру Канариса, сообщите ему, что он арестован, и тотчас же доставьте его в Фюрстенберг». Адмиралу следовало объяснить, что он будет находиться в Фюрстенберге до тех пор, пока, как выразился начальник гестапо, «все не выяснится». (Мюллер и Кальтенбруннер в те дни занимались расследованием покушения на Гитлера, совершенного 20 июля 1944 года и в связи с этим руководили операцией по взятию под стражу заподозренных лиц.) Как будет утверждать Шелленберг много лет спустя в своих мемуарах, он, выслушав тогда распоряжение Мюллера, запротестовал было, заявив, что не намерен брать на себя роль чиновника-исполнителя, и пригрозил даже обратиться по этому поводу к Гиммлеру. «Не забывайте, — парировал его заявление Мюллер, — что не рейхсфюрер, а Кальтенбруннер и я получили приказ фюрера расследовать заговор. За неподчинение вам придется жестоко поплатиться».
«Я сразу все понял, — пишет далее Шелленберг, — и, поразмыслив немного, решил подчиниться». Переговорив с гауптштурмфюрером СС бароном фон Фелькерзамом, который знал Канариса и когда-то служил под началом адмирала, Шелленберг предложил ему сопровождать его.
Шелленберг и Фелькерзам выехали в район Шлахгензее, где проживал Канарис. Дверь открыл сам адмирал. В квартире у него в это время находились барон Каульбарс и один из родственников адмирала-Эрвин Дельбрюк. Канарис попросил гостей на несколько минут покинуть комнату и, обращаясь к Шелленбергу, сказал: «Я так и думал, что это будете Вы».
После объяснения Шелленбергом цели своего появления адмирал заявил: «Обещайте в ближайшие дни устроить мне встречу с Гиммлером. Остальные Кальтенбруннер и Мюллер — всего лишь мясники, жаждущие моей крови». Шелленберг заверил адмирала, что непременно выполнит его просьбу, а затем официальным тоном произнес: «Если господину адмиралу угодно сделать другие распоряжения… Я буду ждать в этой комнате в течение часа — за это время Вы можете предпринять все, что Вам заблагорассудится. В своем рапорте я укажу, что Вы направились в спальню, чтобы переодеться».
Поняв, на что намекает Шелленберг, Канарис ответил: «Нет, о побеге не может быть и речи. Самоубийством кончать я также не собираюсь. Я уверен в своей невиновности и надеюсь на Ваше обещание». После выяснения некоторых практических вопросов адмирал поднялся на второй этаж и через некоторое время вернулся переодетым, с небольшим саквояжем в руке. Выехав из города, они повернули в сторону Фюрстенберга и вскоре прибыли в месторасположение школы пограничной полиции. Там их встретил бригаденфюрер Трюммлер. Стараясь при виде таких высоких персон соблюсти военный этикет, он осведомился, будут ли они ужинать вместе. Канарис просил Шелленберга не покидать его сразу. В казино полицейской школы в этот момент находилось около 20 генералов и старших офицеров, доставленных туда по подозрению в причастности к организации покушения на Гитлера; было принято решение содержать их «под домашним арестом». Встреченные всеобщим оживлением, Шелленберг и Канарис сели за отдельный столик. Беседа вращалась главным образом вокруг того, как Шелленбергу построить разговор с Гиммлером. Сразу же по возвращении в Берлин Шелленберг послал Мюллеру телеграмму: «Я выполнил приказ, отданный Вами сегодня. Подробности Вы узнаете от рейхсфюрера СС».
На следующий день Шелленберг имел продолжительный телефонный разговор с Гиммлером, который сделал вид, что ничего не знает о выпаде против него Мюллера и Кальтенбруннера, и обещал выслушать Канариса. «Впоследствии, — заключает Шелленберг свое повествование о деле Канариса, — рейхсфюрер никогда не рассказывал мне о своей беседе с адмиралом, но она, вероятно, все же состоялась, ибо только этим я могу объяснить, почему вынесение приговора Канарису долго откладывалось и предан казни он был лишь за несколько недель до конца войны». (По мнению Шелленберга, очевидно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что Гиммлер считал, что адмиралу могли быть известны какие-то подробности его разговора с Шелленбергом в Житомире, где речь шла о возможности тайных переговоров с англичанами или американцами.)
После многочисленных изнурительных допросов Канарис был оставлен на какое-то время в покое и помещен в концентрационный лагерь Флоссенбург (к северу от Мюнхена). Там он вместе с одним из своих заместителей, полковником Остером, в апреле 1945 года по приказу Гитлера и Кальтенбруннера за оказание содействия заговорщикам был приговорен военнополевым судом СС к смертной казни и 8 апреля казнен: нацисты повесили его на фортепьянной струне, прикрепленной к мясному крюку из скотобойни. Им необходимо было уничтожить того, кто, очевидно, мог бы рано или поздно представить мировой общественности неопровержимые свидетельства их преступлений, раскрыть до конца несомненно известные ему все их самые темные дела и злодеяния.
События, связанные с провалом заговора 20 июля 1944 года, привели к небывалому усилению власти гестаповского террора над всем третьим рейхом. После покушения на Гитлера зверства нацистов достигли невероятной силы Гестапо были арестованы более 7 тысяч человек. По некоторым оценкам, 4980 жизней были принесены в жертву в результате провалившегося заговора. После завершения оргии убийств оказались уничтоженными не только руководители заговора. Волна ужаса, распространившись из центра заговора, смыла и многие сколько-нибудь серьезные проявления сопротивления фашизму в рейхе После завершения «процесса» над генералами и старшими офицерами, обвиненными в принадлежности к заговору, начальник РСХА Кальтенбруннер получил от Гитлера крест «За военные заслуги» с мечами.
КОНЕЦ АБВЕРА
Все предвоенные и особенно военные годы были отмечены острым профессиональным соперничеством между набиравшей силу СД и имевший за собой период легких «побед» над политическими противниками гитлеризма в Германии и другими секретными службами третьего рейха. Каждый из органов, участвующих в разведывательном процессе, стремился к максимально возможному упрочению собственных позиций, усилению своей власти, завоеванию привилегий в области ассигнований, людских ресурсов, и это не могло не вести к обострению межведомственной борьбы. Главным конкурентом СД, естественно, являлся абвер, на стороне которого были определенные преимущества. Во-первых, абвер имел долгую историю, что позволило ему успеть обеспечить себе доминирующие позиции в области разведки, а во-вторых, он обладал большим опытом в организации международного шпионажа. Наконец, он находился непосредственно в подчинении командующих видами вооруженных сил и верховного главнокомандования вермахта и поэтому пользовался значительной независимостью, тем более что генералы по традиции оберегали свои привилегии и обособленность. Но слабой стороной абвера — и такое мнение намеренно муссировалось его противниками — было недостаточное, как считали в правящей верхушке, рвение в решении проблем, поставленных войной.
В этих условиях руководителям СД, при всем их огромном желании, было не так-то легко одержать верх над абвером, добиться ограничения сферы его влияния, лишить его самостоятельности, не говоря уже о том, чтобы полностью поглотить. Поэтому СД и абвер неизбежно в чем-то постоянно завидовали друг другу, отчаянно конкурировали, старались не упустить возможности воспользоваться тем или иным просчетом или промахом своего противника.
Конечно же было бы ошибочным, как об этом уже говорилось, преувеличивать значение соперничества. Тем более что для устранения периодически вспыхивавших обострений в отношениях между различными службами «тотального шпионажа» проводились совместные совещания их руководителей. Одно из таких совещаний, в частности, согласно архивным документам абвера, состоялось между 15 и 18 мая 1942 года в Праге. В нем приняли участие начальники отделов абвера, СД, гестапо, криминальной полиции. В центре внимания был вопрос о «программе из 10-ти пунктов», которая в духе тотальной войны разграничивала сферы деятельности и определяла общие задачи секретных служб внутри и вне Германии. Словом, еще до того как служба разведки и контрразведки вермахта была целиком и полностью поглощена аппаратом СД и прежде чем ее начальник адмирал Канарис сам пал ее жертвой, военная разведка и СД тесно сотрудничали друг с другом независимо от личных антипатий Канариса к этой организации. (Ведь даже в момент своего ареста он не удержался от того, чтобы не назвать Мюллера и Кальтенбруннера «мясниками».) Эту антипатию сглаживали совместная лояльная работа ради победы третьего рейха, единство и согласованность поведения во всем, что связано с беззаветной защитой гитлеризма, боязнь за собственную шкуру и трепет всех военных органов, включая службу разведки и контрразведки вермахта, перед всемогущим аппаратом СД.
Зная, какие влиятельные силы на стороне абвера, Шелленберг не рискнул прямо поставить вопрос о резком ограничении сферы его деятельности и вытеснении, как автономного органа из «разведывательного сообщества» страны. Он сделал это, предварительно выдержав жестокую схватку, под предлогом необходимости приспособления немецкой разведки к изменившейся в ходе войны обстановке, что вполне отвечало известным Шелленбергу настроениям Гитлера. Эта идея, которую он полностью приписывает себе, сводилась к созданию единой общегосударственной организации разведки, которая должна была вобрать в себя все секретные службы страны без исключения.
Будущее этой организации обсуждалось в ходе целой серии совещаний. Предложения Шелленберга попали в точку. Согласно дневниковой записи Йодля, Гитлер все меньше и меньше доверял вермахту. 12 февраля 1944 года фюрер издал приказ о проведении централизации различных ветвей секретной службы вермахта и СД путем сосредоточения их в главном имперском управлении безопасности. В приказе говорилось:
«1. Создать единую германскую секретную службу сбора и доставки донесений.
2. Руководство этой германской службой сбора и доставки донесений поручаю рейхсфюреру СС. В тех случаях, когда это затрагивает военную разведку и службу абвера, рейхсфюрер СС и начальник штаба ОКВ (верховное командование вермахта Германии. — Ред.) принимают необходимые меры с взаимного согласия».
Принятое решение было объявлено Гиммлером на общем собрании сотрудников абвера в Зальцбурге. Официально дело представлялось таким образом, что включение военной и политической разведывательных служб в РСХА в виде двух его равнозначных управлений под руководством одного начальника гарантирует возможность более тесного сотрудничества. Кроме того, некоторые равнозначные отделы обоих управлений возглавлялись теперь одним лицом, например VI управление РСХА (группа СД, занимающаяся диверсионными операциями) и вновь созданное при РСХА военное управление «Миль» (группа диверсий, бывший абвер II) — оберштурмбанфюрером СС Скорцени.
Служба экономической разведки полностью вливалась в VI управление. В новых условиях стал возможен временный перевод сотрудников военного управления в VI управление и наоборот, чтобы вполне обеспечить взаимный обмен методами работы и лучшее знание кадров разведывательного аппарата. Считалось, что эти меры позволяют полностью исключить игнорирование обоюдных интересов, параллелизм и противоречия, столь распространенные при прежней структуре. Рейхсфюрер СС как сильная личность сможет успешно отстаивать перед фюрером нужды абвера, ставшие теперь общими. Кроме того, полагали, что благодаря позиции рейхсфюрера СС, обладавшего наибольшей после фюрера властью, обращения абвера будут беспрекословно выполняться другими правительственными органами.
В июле 1944 года управление разведки и контрразведки вермахта было расформировано. В результате упразднения абвера баланс разведывательных сил оказался нарушенным. Большинство подразделений центрального аппарата абвера, все абверштелле в военных округах и прифронтовые абверкоманды влились соответственно в IV и VI управления РСХА, а также во вновь созданное при нем военное управление «Миль». Хотя приказом Гитлера абвер был ликвидирован, верховное командование вермахта сохранило некоторую власть над вновь созданной военной разведывательной службой, а бывшие руководители абвера возглавили эту службу. Ее задачу ограничили руководством операциями, относящимися к экономической войне. Словом, абвер прекратил свое существование еще до конца войны.
Итак, абвер — та его часть, которая имела отношение к разведывательной работе за границей, — был выведен из подчинения генерального штаба вермахта и передан в состав зарубежной службы СД главного имперского управления безопасности министерства внутренних дел, возглавляемого рейхсфюрером СС Гиммлером.
В системе вермахта осталось после реорганизации только несколько подразделений бывшего абвера III, на базе которого был образован новый отдел, ответственный за контрразведывательное обеспечение частей немецкой армии.
Главному имперскому управлению безопасности, таким образом, удалось смять абвер, который обвинили в неэффективности работы в военных условиях и в политической неблагонадежности. Однако, как утверждает Хеттль, «война зашла уже слишком далеко, чтобы объединение дало какие-то положительные результаты».
Полностью завершить реорганизацию абвера до конца войны так и не удалось, практически она коснулась лишь его руководящих звеньев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49