– Ничего подобного! Роберт никому ничего не рассказал, кроме меня, а я – никому, кроме тебя! Кстати, последнее я сделала против его желания!– Значит, во всем виноват я, так прикажешь тебя понимать?Люсинда отчаянно замахала на него руками, заставив остановиться.– Прекрати кричать и спокойно объясни мне, что происходит. Тогда мы сможем наконец найти выход.Генерал поднялся, подошел к окну и некоторое время неподвижно смотрел на улицу.– Временами ты выглядишь слишком агрессивной, – буркнул он.– Что ж, бывает и такое! – Люсинда нехотя улыбнулась.– Ладно! Но поскольку ты заставляешь меня прибегать к обвинениям, то, верно, имеешь право знать кое-какие факты, которыми они вызваны.– Я слушаю, папа!– Во-первых, обнаружена пропажа документов из штаб-квартиры конной гвардии. Цель подобного похищения очевидна: эти бумаги могут стать ключом к операции по возвращению на французский престол Наполеона Бонапарта, что неминуемо повлечет за собой новые войны в Европе.– Боже мой… – Люсинда почувствовала, как больно сжалось ее сердце.Она пересела в одно из самых удобных и любимых ею кресел в отцовском кабинете.– Пойми же, папа, Роберт никогда бы не принял участия в чем-либо подобном! Почему же его обвиняют?– Я просто восхищаюсь твоей преданностью этому человеку и верой в него! – усмехнулся Баррет. – Но на какое-то время постарайся не проявлять внешне этих своих чувств.– Ты не можешь думать, будто Роберт… Боже, неужели ты в самом деле допускаешь мысль, что…– Что он рассказал тебе о Шато-Паньон? – резко спросил генерал.В голосе его на этот раз было столько металла, что Люсинда заколебалась. В подобной обстановке защитить доброе имя Роберта было гораздо важнее, чем хранить данное ему слово. Она все объяснит ему сегодня же вечером. Впрочем, Люсинда понимала, что ей еще многое предстоит объяснять Роберту, как и услышать от него…– Папа, – дрожащим голосом начала она. – Роберт Карроуэй не говорил мне ничего плохого. Он сообщил только, что в замке содержались пленные английские офицеры. И о том, что их били, если они пытались сказать кому-нибудь хоть одно слово… Причем Роберт не сказал мне, кто отдавал подобные приказы…– Скорее всего это был генерал Жан-Поль Баррере – один из руководителей службы информации при Бонапарте. Баррере – генерал, исполнительный до потери рассудка. Он способен выполнить любое, самое зверское распоряжение своего императора!– Как ужасно! – прошептала Люсинда. – Однако я все еще не могу понять, почему именно Роберта Карроуэя считают предателем. Единственная его вина состоит в том, что после ранения он попал в эту тюрьму. Больше его обвинить не в чем! Тем не менее по городу о нем распространяются самые мерзкие слухи. Вот, например, Уолтер Фенгроув позволил себе из окна кареты обозвать его предателем!– Послушай, до конца еще ничего не выяснено, иначе Карроуэй уже давно был бы арестован!– Арестован? – возмущенно воскликнула Люсинда. – Папа, ты не можешь говорить это серьезно!– Правда состоит в том, что на сегодняшний день из всех попавших в плен британцев нам известны имена только троих, содержавшихся в Шато-Паньон, – один из них пытался убить своего командира, а второго тайно отправили на остров Эльба следить за Бонапартом незадолго до его высадки во Франции. Остается только Роберт Карроуэй. К сожалению, в Хорсгардзе до вчерашнего дня никто не знал о том, что он был пленником генерала Баррере.– До вчерашнего дня? – в ужасе прошептала Люсинда. – Так это же я рассказала тебе об этом вчера! Значит, ты…– Тебе не следует чувствовать себя в чем-либо виноватой! – оборвал ее генерал. – Ты не предавала Роберта. Я сам все вычислил после разговора с тобой. Еще раньше ты рассказала мне о своем новом друге, служившем в британской армии, участвовавшем в битве при Ватерлоо и попавшем в плен к французам. А через несколько дней ты стала допытываться у меня о Шато-Паньон. Так что, сама видишь, догадаться мне не составило особого труда!Люсинда закрыла глаза, как бы желая, чтобы весь этот допрос оказался лишь кошмарным сном. Однако, открыв их, она снова увидела перед собой строгое лицо генерала и его обвиняющие глаза.– Но ведь ты не знаешь доподлинно, кто был этот третий! – сквозь слезы проговорила она.– Пока еще не знаю, но надеюсь выяснить в самое ближайшее время, а до тех пор прошу тебя оставаться дома и никуда не выходить! Тебе все понятно?– Но ведь Джорджиана моя…– Твоя ближайшая подруга, и я это отлично знаю. Очень жаль, но тот человек, который может оказаться виновным в известном нам преступлении, станет после разоблачения заслуженно называться подлецом и мерзавцем. А поскольку не исключено, что он как-то связан с Джорджианой, то тебе на время лучше не показываться в ее доме! Боюсь также, что мы по тем же причинам не сможем сегодня присоединиться к семейству Карроуэй на празднике фейерверков в Воксхолле, равно как и в будущем участвовать в любых других светских развлечениях, где будут присутствовать члены этого семейства и их ближайшие родственники. Все это продлится до тех пор, пока история с возможным предательством окончательно не прояснится.У Люсинды в голове все помутилось. Ей хотелось истошно кричать о том, что никто из ее друзей не может быть предателем. Двое из братьев Карроуэй рисковали жизнями, сражаясь против войск Бонапарта, Брэдшоу потерял свой корабль, а Роберт…Едва Люсинда успела подумать о Роберте, как в дверь постучали и на пороге появился дворецкий Боллоу.– Прошу меня извинить, – сказал он, – но к мисс Люсинде пришли.– Кто?– Мистер Роберт Карроуэй.«Он знает… – подумала Люсинда. – Знает, что я не выдержала и рассказала отцу о нашем разговоре вопреки своему обещанию хранить молчание! Знает, что именно благодаря мне стал предметом всеобщего презрения…»Генерал Баррет вышел из гостиной и направился было к двери, но Люсинда, догнав его, повисла у него на руке.– Папа, ведь ты сказал, что еще далеко не все ясно! – прошептала она на ухо отцу.– Если он действительно вынес из штаба секретные документы, то все ваши обиды – сущая мелочь! – жестко ответил Баррет.Генерал открыл дверь. На пороге стоял Роберт Карроуэй, бледный как смерть.– Моя дочь, – заявил Баррет ледяным тоном, – сейчас не принимает гостей. Попрошу вас уйти!Люсинда посмотрела на сжатые кулаки Роберта и испугалась, что он сейчас ударит генерала… но Роберт лишь проговорил через стиснутые зубы:– Во всем, что произошло, вы виноваты не меньше, чем она, и все же я почти готов простить вас.– Простить меня? – изумленно вскричал генерал. – Это за что же?– За Байонну, – ответил Роберт. – Я попросил бы вас избавить меня от встреч с вашей дочерью, да и с вами тоже!Он круто повернулся и вышел из дома, хлопнув дверью.Люсинда некоторое время стояла неподвижно. Она не раз видела Роберта раздраженным, недовольным, удивленным, но по-настоящему взбешенным – впервые, и это ее не на шутку испугало.А хуже всего было то, что именно она оказалась тому причиной…Очень скоро Роберт убедился, что о Шато-Паньон знало гораздо больше людей, чем он думал. Действительно, было наивно полагать, что если он не станет ничего рассказывать, то проблема исчезнет сама собой.Как только он покинул дом Барретов, то сразу же почувствовал на себе обвиняющие взгляды встречных прохожих. При этом он понимал, что дома ситуация будет еще хуже. Обычно домочадцы спрашивали только о его здоровье, теперь же могли последовать и другие, очень неприятные для него вопросы. И они, конечно, последуют!Роберт пригнулся к шее Толли и прошептал:– Дружище, давай съездим кое-куда!Казалось, умный конь с полуслова понял хозяина, потому что тут же встрепенулся и прибавил шагу.Они выехали из города и направились на север. Там, недалеко от границы Шотландии, у него оставалось, пожалуй, единственное безопасное место – Глауден-Эбби. Это было старое, почти заброшенное владение семьи Карроуэй, от права претендовать на которое Тристан наотрез отказался два года назад. Сейчас там жили двое слуг и повар. За две последние зимы Роберт своими руками отремонтировал дом и очистил прилегающий участок.Правда, дорога туда заняла бы у него не меньше пяти дней, но в Глауден-Эбби он мог спокойно переждать, пока уляжется весь этот скандал в столице и о нем окончательно забудут.Вечером Роберт остановился в небольшой гостинице под зловещим названием «Дьявольский лук». Здесь он перекусил, накормил коня и дал ему отдохнуть. Роберт был вполне прилично одет, а потому никто в гостинице ни разу не бросил на него подозрительного взгляда.Отодвинув в сторону пустую тарелку, он допил пиво и задумался. Мысли его были невеселыми.Роберт думал о том, что домочадцы, не дождавшись его, догадаются, куда он мог деться, в крайнем случае спросят об этом Тристана; а уж тот, конечно, отлично знает, где можно найти своего младшего брата в сложившихся крайне опасных обстоятельствах. Эдвард, естественно, придет в ярость, но остальная часть семьи скорее всего все поймет правильно. Разве что признание Тристану о заключении в Шато-Паньон убедит их в виновности Роберта. В этом случае ему уже негде будет искать убежища…Чем больше Роберт думал о своем положении, тем сильнее им овладевала паника. Он заказал еще кружку пива и залпом выпил ее, а затем съел еще половину цыпленка. Нет, конечно, ничего подобного не могло произойти сейчас! Он просто этого не допустит!Обычно при всякого рода неприятностях Роберт старался отвлечься на что-нибудь, и зачастую это помогало, но только не сегодня. Сейчас он не мог думать ни о чем, кроме ужасного положения, в котором неожиданно очутился. Это уже не те ночные кошмары, которые одолевали Роберта после того, как испанские солдаты обнаружили его и передали французам. Сейчас все происходило наяву. Но что же он предпринял, чтобы вырваться из этого кольца? Да ничего. Он просто сбежал, сдался без борьбы и отказался от всякой надежды, как это уже было однажды в прошлом.Несомненно, Люсинда проговорилась, а точнее – предала его, как только он вышел из дома Баррета, оставив ее наедине с отцом. Но почему она так поступила? Он ведь предупреждал ее, чтобы она ни в коем случае не рассказывала ничего генералу, однако она все же рассказала! Зачем? Впрочем, в конце концов, Люсинда – женщина, а понять, что движет женщиной в том или ином случае, практически невозможно!Сейчас он, видимо, совершает очередную глупость – спокойно отсидеться в заброшенном поместье все равно не удастся. Его считают государственным преступником, предателем, а такое не забывается! Более того, позорное бегство сделает его еще более виновным, и не только в глазах общества… Ему неминуемо придется иметь дело с законом, и трусость не лучшее оправдание перед правосудием.Итак, ему надо срочно возвращаться в Лондон и там попытаться что-то предпринять…Роберт бросил на стол несколько монет и вышел на улицу. Вскочив в седло, он сказал, обращаясь к Толли:– Планы переменились! Мы возвращаемся в Лондон! Глава 15 В ту ночь я не сомкнул глаз.Виктор Франкенштейн(М. Шелли «Франкенштейн») К моменту когда хлопающие звуки фейерверка затихли вдали, уже наступила полночь, но Люсинда все еще не могла заснуть. Ее преследовало необычное выражение лица Роберта, и она понимала, что если заснет, то ей станет еще хуже и страшнее.Люсинда гадала, действительно ли вся семья Карроуэй уехала в Воксхолл и присоединились ли к ним Сент с Эвелин. Вспоминая Джорджиану с Тристаном, оставшихся скучать дома, она надеялась, что так оно и произошло. Роберт сказал, что тоже поедет смотреть фейерверк, но после всего случившегося он вполне мог передумать. Несколько запоздало Люсинда вспомнила, что просила Дэра пригласить Джеффри. Словом, вечер оказался окончательно испорченным!Чай, который Люсинда принесла с собой в спальню, уже остыл, но она все же не удержалась и стала потягивать душистый напиток из фарфоровой чашки.Люсинда не сомневалась, что ее отец скорее всего с самого начала знал все о тюрьме Шато-Паньон, и то немногое, что он рассказал дочери, лишь растравило ее любопытство. Думал ли генерал, что она тут же бросится к Роберту, начнет его подробно обо всем расспрашивать и в результате станет невольной шпионкой?Неожиданно она услышала, как стукнуло окно, выходящее в сад. Люсинда вздрогнула и в тревоге огляделась в поисках какого-нибудь предмета, способного заменить ей оружие. Ее рука непроизвольно потянулась к тяжелой хрустальной вазе, стоявшей на столе. Однако в этот момент окно распахнулась и на подоконнике выросла темная фигура.Люсинда подняла свое необычное оружие и в следующее мгновение бросила бы его в незваного гостя, но тот проворно спрыгнул на пол и успел схватить ее за запястье. Люсинда попыталась закричать, и тут ладонь нападавшего зажала ей рот. Ваза упала на ковер и закатилась под кровать.– Может, хватит? – прошипел ей в ухо знакомый голос.«Роберт!» – пронеслось у нее в голове.– Не стоит кричать, Люсинда! – все так же шепотом произнес Роберт.Он отпустил Люсинду и уже совсем спокойно попросил:– Прибавьте свет!Люсинда негнущимися пальцами повернула рычажок фитиля, и комната осветилась…– О, Роберт! – проговорила Люсинда дрожащим от волнения голосом. – Право, я не думала, что все так случится! Простите меня, пожалуйста!– Я же просил вас не говорить отцу о нашем разговоре! Зачем вы это сделали?– Я только поинтересовалась у отца, что такое Шато-Паньон. Когда же он спросил, от кого мне стало известным это название, я сказала, что не помню. Он очень просил вспомнить и все время повторял, что это очень важно. Наверное, это действительно так, иначе он не стал бы настаивать.– И он не сказал, прочему это так важно для него?– Сказал только, что это помогло бы ему распутать какой-то клубок. Я заметила, что он был чем-то очень обеспокоен, но мне еще не было известно, что замок Шато-Паньон – тюрьма!– Кому еще вы рассказали о нашем разговоре?– Больше никому.Роберт опустился на стул около туалетного столика.– Значит, все эти слухи пошли от генерала: – тихо проговорил он.Люсинда облегченно вздохнула: наконец-то он поверил!– Отец не мог забыть о том, что я рассказала ему все это под большим секретом. – Люсинда невольно вздохнула.– Да. Но и вы знали, что все мною сказанное должно было храниться в глубокой тайне, и все же…– Скажите, Роберт, почему вы так не хотите, чтобы мой отец был в курсе всего случившегося?– Поверьте, у меня для этого есть причины, и очень серьезные, однако они не имеют ничего общего с кражей документов из Хорсгардза – в чем, в чем, а в этом я абсолютно невиновен!– Роберт, я…– Так или иначе, но подобные слухи распространились по всему городу. Если причиной тому были не вы, то кто, скажите? Может быть, после вашего разговора с генералом он поделился еще с кем-нибудь?Они могли бы обсуждать эту тему всю ночь и ни до чего не договориться, но последняя фраза Роберта натолкнула Люсинду на ужасную мысль. Она испуганно посмотрела на своего собеседника и сдавленным голосом спросила:– Роберт, уж не хотите ли вы заставить меня шпионить за родным отцом?– Вовсе нет. Я хочу только знать, откуда поползли эти мерзкие слухи. Весьма возможно, что их распускает тот самый мерзавец, который выкрал из Хорсгардза секретные документы; а если так, то, узнав имя клеветника, мы сможем найти и преступника. – Роберт помолчал и вдруг неожиданно резко переменил тему разговора: – Люсинда, вы собирались обсудить со мной тему очередного урока для Джеффри.– Но не сейчас же? – удивленно выгнула брови Люсинда.– Вы хотите сказать, что сейчас, когда меня обвиняют в ужасном предательстве, не время обсуждать планы уроков по джентльменскому поведению, ведь так?– Да. Пока вы не чувствуете себя спокойным, серьезное обсуждение занятий по светскому этикету вряд ли возможно…– Поверьте, я ни на минуту не забываю об этом. Но ведь мы с вами друзья… или уже нет?– Наверное, мне тоже стоит задать вам этот вопрос. Если вы продолжаете считать нас друзьями, мы ими остаемся.– Тогда почему вы уклоняетесь от обсуждения со мной плана урока для Джеффри?– Потому что больше уроков с ним у меня не будет.– Неужели? Или вы говорите это только для того, чтобы отделаться от меня? Понимаю – теперь быть рядом со мной небезопасно…– Отнюдь не поэтому! Просто у меня был откровенный разговор с Джеффри – он желает получить повышение по службе и занять командное положение в колониальных войсках Британии, в Индии.– Другими словами, Ньюком женится на вас, а генерал Баррет делает его майором, так?– Вы угадали.– И вас ничуть не беспокоит, что ему нет никакого дела до вас? Неужели ради него вы готовы пройти через все возможные и невозможные мытарства?– Это вовсе не так!Люсинда расстроенно присела на край кровати. Итак, Роберт считает, что она влюблена в Джеффри, в то время как ни один мужчина не действует на нее так возбуждающе, как он сам! Естественно, он даже и не подозревает об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30