Это было очень нелегко, к тому же она чувствовала себя страшно неудобно в мужских брюках и рубашке. Брюки то и дело норовили сползти, а рубашка постоянно цеплялась за все углы.
И все же Capa получила истинное удовольствие от результатов перестановки. Она еще раз придирчиво оглядела кресло возле камина. Нахмурилась. Нет, правый край, пожалуй, следует развернуть еще ближе к огню. Так, самую малость.
– Что за чертовщина? – раздался у нее за спиной голос Джеффри.
Capa вздрогнула, обернулась и увидела хозяина дома, стоящего в дверях с большим пакетом в руках. Глаза его метали молнии. Capa смущенно вытянулась и улыбнулась.
– Здравствуйте, милорд. Вам нравится?
– Что нравится? Вот это? – спросил Джеффри. – Нет, это мне совсем не нравится.
– Простите, – нахмурилась Capa, – но я потратила целый день на то, чтобы придать вашей гостиной достойный вид.
– Вы… Так это ваших рук дело? – Джеффри даже приоткрыл рот от удивления. – Я попросил бы вас в будущем не утруждать себя перестановкой моей мебели в моем доме.
– Но ее просто необходимо было переставить, – сказала Capa. – Мебель такая красивая, но ее было не видно – так нелепо она стояла. Я не могла на это спокойно смотреть. Ведь в такой гостиной даже поговорить нормально нельзя было.
– Значит, у меня не было в этом необходимости, – буркнул Джеффри.
– Охотно верю, – парировала Capa. – Но согласитесь, это ужасно нелогично, когда диван стоит у одной стены, а кресла – у противоположной. Что, ваши гости привыкли кричать? Или они все глухонемые и объясняются на пальцах? А ваши слуги? Ведь для того, чтобы подать чай в такой гостиной, им приходится делать столько лишних шагов. Я помню, вы говорили о том, что в вашем деле все заняты делом. Теперь я понимаю, каким делом и почему. У вас была не гостиная, а лабиринт какой-то.
– Черт вас побери! – прорычал Джеффри. – Вам-то какое до этого дело? Я расставил мебель так, как мне нравится, и вы не должны были ничего переставлять!
У Сары вертелась на языке пара-другая колких фраз, но вид Джеффри был таким воинственным, что она решила придержать свое остроумие до лучших времен. Вместо этого она рассмеялась.
– Не сердитесь, милорд. Вы разозлились так, словно я навела порядок в вашей библиотеке или, скажем, в кабинете…
– О господи! – завопил Джеффри, перебивая ее. – Если вы посмели…
– Нет, нет! – поторопилась успокоить Capa, испугавшаяся, что лорда Грэя сейчас хватит удар. – Я знаю, что нельзя ничего трогать ни в библиотеке, ни в кабинете мужчины. Я знакома с правилами приличия, можете не сомневаться.
– А я сомневаюсь, – сердито ответил Джеффри. – Очень сомневаюсь.
– Ну, ну, – примирительно сказала Capa. – Вы сердитесь просто потому, что я переставила мебель, не спросив вашего разрешения. Все мужчины терпеть не могут перемен. Они могут изменить целый мир, но не выносят даже малейших перемен в своем собственном доме. Стоит переставить пару кресел, и они уже начинают беситься.
– Ничего подобного, – возразил Джеффри сквозь зубы. – Просто я не вижу необходимости…
– Но Джеффри…
– Простите? – Он удивленно вскинул брови.
– Да, Джеффри, – повторила с улыбкой Сара. – Именно так мне хочется называть мужчину, который столько сделал для меня.
– А вот мне не хочется, чтобы вы называли меня по имени. Я вам этого не разрешал, – ледяным тоном ответил Джеффри.
– Не разрешали, – согласилась Capa. – Но мне кажется, что нам пора стать друзьями. Будет лучше, если я перестану постоянно называть вас «милорд», а вы – упрекать меня за такую мелочь, как передвинутая мебель. Это просто смешно.
– Не вижу ничего смешного, – сердито пробурчал он.
– Ну же, Джеффри, – снова повторила Сара. – Идите сюда, присядьте в кресло возле камина, а я усядусь рядом на диване, и вы увидите, как нам будет удобно и приятно общаться друг с другом.
Когда она уютно устроилась на диване, Джеффри подошел к креслу и молча погрузился в него.
– Чем вы были заняты все утро? – спросила Capa. – И почему вы не в духе?
– Я в духе, – ответил Джеффри. – Точнее, был в нем, покуда не вернулся и не увидел, что вы наделали с моей гостиной.
– Какой же вы упрямый, – заметила Capa. – Ну ничего, вы еще будете благодарить меня за то, что я сделала с вашей гостиной.
– Благодарить?
– Разумеется, – кивнула Capa. – Ведь вам все равно пора привыкать к переменам. Они неизбежны, если в вашем доме намерена поселиться женщина.
Джеффри нахмурился.
– Но вы же не поселитесь здесь навечно. Только пока… – Он неожиданно замолчал.
– Конечно, – ответила Capa. – Меня здесь только терпят. Да и то с трудом.
– Этого я не говорил, – глухо откликнулся Джеффри.
– Но подумали.
Джеффри задумчиво посмотрел на Сару и поднялся с кресла. Подойдя к стулу, он взял с него пакет и протянул Саре:
– Вот. Это для вас.
– Для меня? – удивленно переспросила Сара. – О, как это приятно – получать подарки.
– Это платье, – коротко пояснил Джеффри, опускаясь в кресло.
– Ну зачем же вы раскрыли сюрприз? – рассмеялась Capa и потянула край ленты, которой был перехвачен пакет. Ее пальцы скользнули внутрь, нащупали ткань и замерли. Затем она осторожно развернула бумагу…
Платье было сшито из грубой дешевой ткани мерзкого цвета – фантастическая помесь прелой травы с болотной тиной. Фасон был под стать цвету и ткани – устаревший, уродливый, с неровным квадратным вырезом. От огромного количества металлических крючков и застежек оно казалось колючим и потому еще более неприятным.
– Что это?! – воскликнула Capa.
– Это было единственное платье в лавке миссис Уэкстон, которое может вам подойти, – пояснил Джеффри. – Она сказала, что у вас нестандартный размер.
– Вы называете это платьем? спросила Capa.
– А что же это по-вашему? – возмутился Джеффри.
– Им только полы мыть, – Capa с омерзением встряхнула буро-зеленой тряпкой. – А я это не надену.
– Наденете, – заверил ее Джеффри.
– Нет! – взвизгнула Capa, теряя остатки юмора. – Лучше буду носить ваши рубашки, пока не найдется чего-нибудь поприличнее.
– Не выйдет, – твердо заявил Джеффри. – Вы будете носить то, что я принес для вас. С этой минуты запрещаю вам разгуливать по дому в моей одежде.
– Но…
– Вы сейчас похожи на цыганку из табора, – заметил он.
– Ч-что? – задохнулась Capa.
– И, кстати, – добавил Джеффри. – Сделайте что-нибудь со своей прической.
– А что с прической? – Capa вскинула руки к голове.
– Да она похожа на конскую гриву, – сказал Джеффри. – Похоже, вы потеряли не только память, но и скромность. Итак, вы наденете это платье, приведете в порядок волосы и, может быть, тогда станете похожи на леди.
– На леди? – потрясенно повторила Capa.
– Да, именно так, – сказал Джеффри. – На леди.
– Послушайте, сэр, – начала Capa, клокоча от гнева, – да вы сами-то знаете, как должна выглядеть настоящая леди? Настоящая леди не позволит даже хоронить себя в таком платье, как это!
– В мужских штанах она тоже себя хоронить не позволит, – заметил Джеффри. – Так что извольте надеть платье, иначе не получите больше ни крошки в этом доме! Мои слуги, должен заметить, всегда исполняют мои указания – в отличие от вас, мадам!
– Вы не сделаете этого! – воскликнула Capa.
– Еще как сделаю, – ответил Джеффри. – Или вы надеваете это платье, или умираете от голода. Выбирайте.
– Но это невозможно! – закричала Capa, вскакивая с дивана.
– Отчего же? – возразил Джеффри. – Еще как возможно.
– Я отказываюсь, – отчеканила Capa.
– Воля ваша, – пожал плечами Джеффри. – Тогда не будете есть!
– Это просто невыносимо, – простонала она. – Вы грубый, жестокий тиран!
– Если вас все не устраивает, – нахмурился Джеффри, – вы вольны идти на все четыре стороны.
– Так я, пожалуй, и сделаю, – кивнула Сара. – Я не желаю оставаться под одной крышей с таким человеком, как вы.
– А я не желаю видеть, как вы разгуливаете по дому в моих штанах и двигаете здесь все с места на место.
Capa молчала. Она понимала, что идти ей некуда. Джеффри, казалось, прочитал ее мысли.
– Из двух зол надо выбрать меньшее! – посоветовал он, усмехнувшись.
Capa не могла в душе не согласиться с ним.
– Хорошо. Я надену… это, – с отвращением сказала она. – Если вы будете столь любезны прислать ко мне горничную, мы постараемся что-нибудь сделать с этим чудовищем.
– Не пришлю, – коротко отрезал Джеффри.
– Нет? – удивленно переспросила Capa.
– У меня нет в доме свободных горничных, – пояснил Джеффри. – К нам приходят две девушки, но они помогают миссис Биддингтон. Для вас у них нет времени.
Capa стиснула ладони.
– В таком случае мне придется голодать, – грустно сказала она.
– Успокойтесь. Вы же все-таки моя гостья.
– Гостья? – возмутилась Capa. – Нет! Я – пленница. Или прислуга. Но не гостья!
Джеффри подошел к брошенному на пол платью, поднял его и протянул Саре. Та возмущенно отвернулась.
– Благодарю вас, – холодно бросила она. – Я уже сказала, что эта тряпка годится только для мытья полов.
– Это ваше платье, – мягко сказал Джеффри.
Capa бросила на Джеффри испепеляющий взгляд и, схватив то, что он называл платьем, покинула гостиную. Минуя коридоры, она поднялась по винтовой лестнице в комнату с твердым намерением немедленно собрать свои жалкие пожитки и отправиться отсюда восвояси. Оглядевшись в комнате, Capa застыла на месте. Только теперь она сообразила, что у нее нет никаких пожиток – ни одежды, ни денег, ни кошелька, куда можно было бы положить эти деньги, если бы даже они были.
Она посмотрела на болтающиеся на ней мужские брюки, потом на платье, скомканное в руке. Хорошенький выбор, ничего не скажешь! Уйти отсюда в мужской одежде? Невозможно. Бог, к сожалению, создал ее женщиной. Так что как ни крути, а избежать этого платья ей не удастся. Capa с ненавистью покосилась на бурую тряпку и швырнула ее на стул.
Однако ее тюремщик был прав. Из двух зол нужно выбирать меньшее. В таком случае лучше остаться в доме этого тирана, чем показаться людям на глаза в таком платье! В доме графа она по крайней мере останется наедине со своим позором. Это лучше, чем выйти в свет, где тебя узнают и отдадут под суд за убийство.
Capa скинула платье на пол, сама уселась на стул и глубоко задумалась. Ее разыскивают за убийство. Она скрывается в доме тирана, который заставляет ее носить платья, предназначенные для грешников, отбывающих свой срок в аду. И нет даже свободной горничной, чтобы помочь ей одеться!
Боже, как же она дошла до жизни такой?
3
Джеффри сидел за столом, возле которого хлопотала миссис Биддингтон. В столовой было очень тихо. Capa не выходила к обеду, не появилась и сейчас, хотя знала, что Джеффри специально для нее приказал повару испечь бисквит и пирожные к чаю. Джеффри был уверен, что такие лакомства она не оставит без внимания, но, как видно, просчитался. Нетронутые пирожные остывали на большом фарфоровом блюде.
– Благодарю вас, миссис Биддингтон, – сказал Джеффри. – Скажите, вы видели сегодня Ами?
– Нет, милорд, – ответила миссис Биддингтон. – Не видела. Я сделала все, что вы велели, – не давала ей никакой еды.
– А она не могла уехать? – спросил Джеффри.
– Нет, – заверила его миссис Биддингтон. – За этим мы следим.
– Понятно, – вздохнул Джеффри. – Еще раз благодарю, миссис Биддингтон.
Экономка поклонилась и вышла. Джеффри окинул взглядом накрытый стол, пустующее кресло напротив и нетронутый прибор. Он почувствовал, что ему совершенно не хочется есть. Черт бы побрал этих женщин! Впрочем, он и сам виноват. Наверное, ему нужно было более осторожно объявлять Ами свой ультиматум. Постепенно, может быть. А он свалял дурака и потребовал всего сразу. И хотя Ами называет его невежей и тираном, но он же не чудовище, в конце концов. Ему совсем не хочется уморить ее голодом.
«Однако все идет именно к этому», – тоскливо подумал Джеффри.
Но ничего не изменишь. На попятную он идти не собирается. Ами не права. Он просто обязан остановить ее именно теперь, пока не поздно. Пока она не перевернула вверх дном весь дом – так, как проделала это с гостиной. И нельзя позволять ей расхаживать по дому в мужской одежде.
Он вспомнил, как осторожно и точно обрисовал ему ситуацию доктор Хоббс. «Непросто жить под одной крышей с такой красивой женщиной, мой мальчик!»
Непросто?! Невыносимо! Особенно когда она ходит в его рубашке, и тонкая ткань обволакивает, почти не скрывая, эти прелестные полушария…
Нет, уж если она остается в его доме, то пусть носит то, что носят все приличные женщины. От греха подальше. Так будет лучше и для нее, и для него. И пусть поймет наконец, кто хозяин в этом доме. Собственно говоря, он уже пытался объяснить ей это, может быть, не слишком вежливо. Но, с другой стороны, как еще ему вести себя с этой ненормальной, не помнящей своего имени?
Сзади послышался шорох, и Джеффри обернулся.
В дверях стояла Capa, одетая в платье. Он окинул взглядом ее фигуру, и сердце его заныло от жалости. Он готов был заплакать.
Capa молча прошла к столу. Джеффри с ужасом смотрел на омерзительный балахон с болтающимися рукавами и перекошенным вырезом на шее… Но это было не самым страшным. Какой-то дефект притаился в нижней части платья, отчего походка Сары стала неуверенной, казалось даже, что она прихрамывает на одну ногу.
Свои пышные волосы Capa собрала в пучок и перехватила их чем-то вроде полотняной белой ленточки. Несколько непослушных прядей шелковистыми локонами упали на лоб.
– Добрый вечер, милорд, – холодно сказала Capa. Ее высокомерный тон ужасно не вязался с ее уродливым платьем.
– Добрый вечер, – откликнулся Джеффри и вежливо поднялся со своего стула. Capa отступила на шаг и внимательно на него посмотрела. Он тоже окинул девушку с головы до ног и понял, что вблизи платье оказалось еще уродливее, чем издали.
– Прошу вас, садитесь, – величественно кивнула Capa.
– Только после вас, мадам, – не ударил лицом в грязь Джеффри.
– Прекрасно, – сказала Capa. Она приблизилась к стулу и неловко взгромоздилась на него. Своими неуклюжими движениями она напоминала куклу в руках пьяного кукловода. Джеффри заметил, что стоило лишь ей сесть, как вырез платья угрожающе оттопыривался, почти полностью обнажая прелестную пышную грудь. Джеффри понял, что еще мгновенье – и платье совсем сползет с груди Сары. Он решительно приблизился к девушке.
– Милорд, – удивленно воскликнула Capa, откидываясь на спинку стула, – что вы делаете?
– Будьте любезны, Ами, встаньте, – попросил Джеффри.
– Зачем? Что вы еще надумали? Оставьте меня в покое, я голодна.
– Если вы не позволите мне застегнуть… это, – сказал Джеффри, скрывая волнение, – то оно свалится еще до того, как вы успеете проглотить первый кусок.
Capa непонимающе посмотрела на него.
– Да встаньте же, – продолжал настаивать Джеффри. – Вчера вы то и дело залезали в подливу рукавом, сегодня можете попасть туда голой грудью. Вы находите это приличным?
Capa ответила ему долгим, изучающим взглядом.
– Не думаю, что вы настолько хотите открыться мне, – добавил Джеффри. – Особенно если учесть ту… симпатию, которую мы испытываем друг к другу.
Легкий румянец появился на щеках Сары.
– Хорошо, – сказала она, вставая и поворачиваясь к нему спиной.
Джеффри увидел, что крючки она застегнула ужасно – вкривь-вкось, пропуская петли.
– Можете звать меня по имени, – улыбнулся он, – раз уж я дошел до того, что застегиваю вам платье. Долой условности и предрассудки!
Capa издала странный звук – нечто среднее между всхлипыванием и смехом – и попыталась отстраниться, но Джеффри удержал ее за плечи.
– Да не крутитесь вы, – сказал он.
Затем Джеффри принялся разбираться с крючками и петлями, совершенно не придавая значения тому пикантному положению, в котором оказался. Сейчас его разбирала досада – эта леди не может самостоятельно даже платье на себе застегнуть. Так напутать с крючками – это же надо умудриться!
Джеффри, правда, и сам с большим трудом справлялся с этими хитрыми приспособлениями, но его по крайней мере можно понять – ведь он впервые занимался подобным делом. Крючки выскальзывали у него из рук, петли не желали покоряться.
– Ну что вы так долго копаетесь? – не выдержала наконец Capa.
– Почти закончил, – пропыхтел Джеффри. – Если вы еще немного постоите спокойно…
В этот миг раздался громкий вопль, сопровождаемый грохотом и звоном бьющейся посуды. Джеффри обернулся и увидел в дверях столовой миссис Биддингтон. У ее ног лежала куча черепков – все, что осталось от фарфоровых тарелок из сервиза лорда Грэя.
Джеффри нахмурился. В последние дни его экономка стала на редкость неуклюжей.
– М-милорд! – побледнела как мел миссис Биддингтон. – Что… Что вы делаете?
– Я бы тоже хотела это знать, – подхватила Capa. – Что там можно делать целую вечность?
– Сейчас закончу, – раздраженно проворчал Джеффри. – Только не говорите мне под руку!
– О господи! – ахнула миссис Биддингтон.
Ее лицо на глазах меняло цвет, превращаясь из молочно-белого в пунцовое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
И все же Capa получила истинное удовольствие от результатов перестановки. Она еще раз придирчиво оглядела кресло возле камина. Нахмурилась. Нет, правый край, пожалуй, следует развернуть еще ближе к огню. Так, самую малость.
– Что за чертовщина? – раздался у нее за спиной голос Джеффри.
Capa вздрогнула, обернулась и увидела хозяина дома, стоящего в дверях с большим пакетом в руках. Глаза его метали молнии. Capa смущенно вытянулась и улыбнулась.
– Здравствуйте, милорд. Вам нравится?
– Что нравится? Вот это? – спросил Джеффри. – Нет, это мне совсем не нравится.
– Простите, – нахмурилась Capa, – но я потратила целый день на то, чтобы придать вашей гостиной достойный вид.
– Вы… Так это ваших рук дело? – Джеффри даже приоткрыл рот от удивления. – Я попросил бы вас в будущем не утруждать себя перестановкой моей мебели в моем доме.
– Но ее просто необходимо было переставить, – сказала Capa. – Мебель такая красивая, но ее было не видно – так нелепо она стояла. Я не могла на это спокойно смотреть. Ведь в такой гостиной даже поговорить нормально нельзя было.
– Значит, у меня не было в этом необходимости, – буркнул Джеффри.
– Охотно верю, – парировала Capa. – Но согласитесь, это ужасно нелогично, когда диван стоит у одной стены, а кресла – у противоположной. Что, ваши гости привыкли кричать? Или они все глухонемые и объясняются на пальцах? А ваши слуги? Ведь для того, чтобы подать чай в такой гостиной, им приходится делать столько лишних шагов. Я помню, вы говорили о том, что в вашем деле все заняты делом. Теперь я понимаю, каким делом и почему. У вас была не гостиная, а лабиринт какой-то.
– Черт вас побери! – прорычал Джеффри. – Вам-то какое до этого дело? Я расставил мебель так, как мне нравится, и вы не должны были ничего переставлять!
У Сары вертелась на языке пара-другая колких фраз, но вид Джеффри был таким воинственным, что она решила придержать свое остроумие до лучших времен. Вместо этого она рассмеялась.
– Не сердитесь, милорд. Вы разозлились так, словно я навела порядок в вашей библиотеке или, скажем, в кабинете…
– О господи! – завопил Джеффри, перебивая ее. – Если вы посмели…
– Нет, нет! – поторопилась успокоить Capa, испугавшаяся, что лорда Грэя сейчас хватит удар. – Я знаю, что нельзя ничего трогать ни в библиотеке, ни в кабинете мужчины. Я знакома с правилами приличия, можете не сомневаться.
– А я сомневаюсь, – сердито ответил Джеффри. – Очень сомневаюсь.
– Ну, ну, – примирительно сказала Capa. – Вы сердитесь просто потому, что я переставила мебель, не спросив вашего разрешения. Все мужчины терпеть не могут перемен. Они могут изменить целый мир, но не выносят даже малейших перемен в своем собственном доме. Стоит переставить пару кресел, и они уже начинают беситься.
– Ничего подобного, – возразил Джеффри сквозь зубы. – Просто я не вижу необходимости…
– Но Джеффри…
– Простите? – Он удивленно вскинул брови.
– Да, Джеффри, – повторила с улыбкой Сара. – Именно так мне хочется называть мужчину, который столько сделал для меня.
– А вот мне не хочется, чтобы вы называли меня по имени. Я вам этого не разрешал, – ледяным тоном ответил Джеффри.
– Не разрешали, – согласилась Capa. – Но мне кажется, что нам пора стать друзьями. Будет лучше, если я перестану постоянно называть вас «милорд», а вы – упрекать меня за такую мелочь, как передвинутая мебель. Это просто смешно.
– Не вижу ничего смешного, – сердито пробурчал он.
– Ну же, Джеффри, – снова повторила Сара. – Идите сюда, присядьте в кресло возле камина, а я усядусь рядом на диване, и вы увидите, как нам будет удобно и приятно общаться друг с другом.
Когда она уютно устроилась на диване, Джеффри подошел к креслу и молча погрузился в него.
– Чем вы были заняты все утро? – спросила Capa. – И почему вы не в духе?
– Я в духе, – ответил Джеффри. – Точнее, был в нем, покуда не вернулся и не увидел, что вы наделали с моей гостиной.
– Какой же вы упрямый, – заметила Capa. – Ну ничего, вы еще будете благодарить меня за то, что я сделала с вашей гостиной.
– Благодарить?
– Разумеется, – кивнула Capa. – Ведь вам все равно пора привыкать к переменам. Они неизбежны, если в вашем доме намерена поселиться женщина.
Джеффри нахмурился.
– Но вы же не поселитесь здесь навечно. Только пока… – Он неожиданно замолчал.
– Конечно, – ответила Capa. – Меня здесь только терпят. Да и то с трудом.
– Этого я не говорил, – глухо откликнулся Джеффри.
– Но подумали.
Джеффри задумчиво посмотрел на Сару и поднялся с кресла. Подойдя к стулу, он взял с него пакет и протянул Саре:
– Вот. Это для вас.
– Для меня? – удивленно переспросила Сара. – О, как это приятно – получать подарки.
– Это платье, – коротко пояснил Джеффри, опускаясь в кресло.
– Ну зачем же вы раскрыли сюрприз? – рассмеялась Capa и потянула край ленты, которой был перехвачен пакет. Ее пальцы скользнули внутрь, нащупали ткань и замерли. Затем она осторожно развернула бумагу…
Платье было сшито из грубой дешевой ткани мерзкого цвета – фантастическая помесь прелой травы с болотной тиной. Фасон был под стать цвету и ткани – устаревший, уродливый, с неровным квадратным вырезом. От огромного количества металлических крючков и застежек оно казалось колючим и потому еще более неприятным.
– Что это?! – воскликнула Capa.
– Это было единственное платье в лавке миссис Уэкстон, которое может вам подойти, – пояснил Джеффри. – Она сказала, что у вас нестандартный размер.
– Вы называете это платьем? спросила Capa.
– А что же это по-вашему? – возмутился Джеффри.
– Им только полы мыть, – Capa с омерзением встряхнула буро-зеленой тряпкой. – А я это не надену.
– Наденете, – заверил ее Джеффри.
– Нет! – взвизгнула Capa, теряя остатки юмора. – Лучше буду носить ваши рубашки, пока не найдется чего-нибудь поприличнее.
– Не выйдет, – твердо заявил Джеффри. – Вы будете носить то, что я принес для вас. С этой минуты запрещаю вам разгуливать по дому в моей одежде.
– Но…
– Вы сейчас похожи на цыганку из табора, – заметил он.
– Ч-что? – задохнулась Capa.
– И, кстати, – добавил Джеффри. – Сделайте что-нибудь со своей прической.
– А что с прической? – Capa вскинула руки к голове.
– Да она похожа на конскую гриву, – сказал Джеффри. – Похоже, вы потеряли не только память, но и скромность. Итак, вы наденете это платье, приведете в порядок волосы и, может быть, тогда станете похожи на леди.
– На леди? – потрясенно повторила Capa.
– Да, именно так, – сказал Джеффри. – На леди.
– Послушайте, сэр, – начала Capa, клокоча от гнева, – да вы сами-то знаете, как должна выглядеть настоящая леди? Настоящая леди не позволит даже хоронить себя в таком платье, как это!
– В мужских штанах она тоже себя хоронить не позволит, – заметил Джеффри. – Так что извольте надеть платье, иначе не получите больше ни крошки в этом доме! Мои слуги, должен заметить, всегда исполняют мои указания – в отличие от вас, мадам!
– Вы не сделаете этого! – воскликнула Capa.
– Еще как сделаю, – ответил Джеффри. – Или вы надеваете это платье, или умираете от голода. Выбирайте.
– Но это невозможно! – закричала Capa, вскакивая с дивана.
– Отчего же? – возразил Джеффри. – Еще как возможно.
– Я отказываюсь, – отчеканила Capa.
– Воля ваша, – пожал плечами Джеффри. – Тогда не будете есть!
– Это просто невыносимо, – простонала она. – Вы грубый, жестокий тиран!
– Если вас все не устраивает, – нахмурился Джеффри, – вы вольны идти на все четыре стороны.
– Так я, пожалуй, и сделаю, – кивнула Сара. – Я не желаю оставаться под одной крышей с таким человеком, как вы.
– А я не желаю видеть, как вы разгуливаете по дому в моих штанах и двигаете здесь все с места на место.
Capa молчала. Она понимала, что идти ей некуда. Джеффри, казалось, прочитал ее мысли.
– Из двух зол надо выбрать меньшее! – посоветовал он, усмехнувшись.
Capa не могла в душе не согласиться с ним.
– Хорошо. Я надену… это, – с отвращением сказала она. – Если вы будете столь любезны прислать ко мне горничную, мы постараемся что-нибудь сделать с этим чудовищем.
– Не пришлю, – коротко отрезал Джеффри.
– Нет? – удивленно переспросила Capa.
– У меня нет в доме свободных горничных, – пояснил Джеффри. – К нам приходят две девушки, но они помогают миссис Биддингтон. Для вас у них нет времени.
Capa стиснула ладони.
– В таком случае мне придется голодать, – грустно сказала она.
– Успокойтесь. Вы же все-таки моя гостья.
– Гостья? – возмутилась Capa. – Нет! Я – пленница. Или прислуга. Но не гостья!
Джеффри подошел к брошенному на пол платью, поднял его и протянул Саре. Та возмущенно отвернулась.
– Благодарю вас, – холодно бросила она. – Я уже сказала, что эта тряпка годится только для мытья полов.
– Это ваше платье, – мягко сказал Джеффри.
Capa бросила на Джеффри испепеляющий взгляд и, схватив то, что он называл платьем, покинула гостиную. Минуя коридоры, она поднялась по винтовой лестнице в комнату с твердым намерением немедленно собрать свои жалкие пожитки и отправиться отсюда восвояси. Оглядевшись в комнате, Capa застыла на месте. Только теперь она сообразила, что у нее нет никаких пожиток – ни одежды, ни денег, ни кошелька, куда можно было бы положить эти деньги, если бы даже они были.
Она посмотрела на болтающиеся на ней мужские брюки, потом на платье, скомканное в руке. Хорошенький выбор, ничего не скажешь! Уйти отсюда в мужской одежде? Невозможно. Бог, к сожалению, создал ее женщиной. Так что как ни крути, а избежать этого платья ей не удастся. Capa с ненавистью покосилась на бурую тряпку и швырнула ее на стул.
Однако ее тюремщик был прав. Из двух зол нужно выбирать меньшее. В таком случае лучше остаться в доме этого тирана, чем показаться людям на глаза в таком платье! В доме графа она по крайней мере останется наедине со своим позором. Это лучше, чем выйти в свет, где тебя узнают и отдадут под суд за убийство.
Capa скинула платье на пол, сама уселась на стул и глубоко задумалась. Ее разыскивают за убийство. Она скрывается в доме тирана, который заставляет ее носить платья, предназначенные для грешников, отбывающих свой срок в аду. И нет даже свободной горничной, чтобы помочь ей одеться!
Боже, как же она дошла до жизни такой?
3
Джеффри сидел за столом, возле которого хлопотала миссис Биддингтон. В столовой было очень тихо. Capa не выходила к обеду, не появилась и сейчас, хотя знала, что Джеффри специально для нее приказал повару испечь бисквит и пирожные к чаю. Джеффри был уверен, что такие лакомства она не оставит без внимания, но, как видно, просчитался. Нетронутые пирожные остывали на большом фарфоровом блюде.
– Благодарю вас, миссис Биддингтон, – сказал Джеффри. – Скажите, вы видели сегодня Ами?
– Нет, милорд, – ответила миссис Биддингтон. – Не видела. Я сделала все, что вы велели, – не давала ей никакой еды.
– А она не могла уехать? – спросил Джеффри.
– Нет, – заверила его миссис Биддингтон. – За этим мы следим.
– Понятно, – вздохнул Джеффри. – Еще раз благодарю, миссис Биддингтон.
Экономка поклонилась и вышла. Джеффри окинул взглядом накрытый стол, пустующее кресло напротив и нетронутый прибор. Он почувствовал, что ему совершенно не хочется есть. Черт бы побрал этих женщин! Впрочем, он и сам виноват. Наверное, ему нужно было более осторожно объявлять Ами свой ультиматум. Постепенно, может быть. А он свалял дурака и потребовал всего сразу. И хотя Ами называет его невежей и тираном, но он же не чудовище, в конце концов. Ему совсем не хочется уморить ее голодом.
«Однако все идет именно к этому», – тоскливо подумал Джеффри.
Но ничего не изменишь. На попятную он идти не собирается. Ами не права. Он просто обязан остановить ее именно теперь, пока не поздно. Пока она не перевернула вверх дном весь дом – так, как проделала это с гостиной. И нельзя позволять ей расхаживать по дому в мужской одежде.
Он вспомнил, как осторожно и точно обрисовал ему ситуацию доктор Хоббс. «Непросто жить под одной крышей с такой красивой женщиной, мой мальчик!»
Непросто?! Невыносимо! Особенно когда она ходит в его рубашке, и тонкая ткань обволакивает, почти не скрывая, эти прелестные полушария…
Нет, уж если она остается в его доме, то пусть носит то, что носят все приличные женщины. От греха подальше. Так будет лучше и для нее, и для него. И пусть поймет наконец, кто хозяин в этом доме. Собственно говоря, он уже пытался объяснить ей это, может быть, не слишком вежливо. Но, с другой стороны, как еще ему вести себя с этой ненормальной, не помнящей своего имени?
Сзади послышался шорох, и Джеффри обернулся.
В дверях стояла Capa, одетая в платье. Он окинул взглядом ее фигуру, и сердце его заныло от жалости. Он готов был заплакать.
Capa молча прошла к столу. Джеффри с ужасом смотрел на омерзительный балахон с болтающимися рукавами и перекошенным вырезом на шее… Но это было не самым страшным. Какой-то дефект притаился в нижней части платья, отчего походка Сары стала неуверенной, казалось даже, что она прихрамывает на одну ногу.
Свои пышные волосы Capa собрала в пучок и перехватила их чем-то вроде полотняной белой ленточки. Несколько непослушных прядей шелковистыми локонами упали на лоб.
– Добрый вечер, милорд, – холодно сказала Capa. Ее высокомерный тон ужасно не вязался с ее уродливым платьем.
– Добрый вечер, – откликнулся Джеффри и вежливо поднялся со своего стула. Capa отступила на шаг и внимательно на него посмотрела. Он тоже окинул девушку с головы до ног и понял, что вблизи платье оказалось еще уродливее, чем издали.
– Прошу вас, садитесь, – величественно кивнула Capa.
– Только после вас, мадам, – не ударил лицом в грязь Джеффри.
– Прекрасно, – сказала Capa. Она приблизилась к стулу и неловко взгромоздилась на него. Своими неуклюжими движениями она напоминала куклу в руках пьяного кукловода. Джеффри заметил, что стоило лишь ей сесть, как вырез платья угрожающе оттопыривался, почти полностью обнажая прелестную пышную грудь. Джеффри понял, что еще мгновенье – и платье совсем сползет с груди Сары. Он решительно приблизился к девушке.
– Милорд, – удивленно воскликнула Capa, откидываясь на спинку стула, – что вы делаете?
– Будьте любезны, Ами, встаньте, – попросил Джеффри.
– Зачем? Что вы еще надумали? Оставьте меня в покое, я голодна.
– Если вы не позволите мне застегнуть… это, – сказал Джеффри, скрывая волнение, – то оно свалится еще до того, как вы успеете проглотить первый кусок.
Capa непонимающе посмотрела на него.
– Да встаньте же, – продолжал настаивать Джеффри. – Вчера вы то и дело залезали в подливу рукавом, сегодня можете попасть туда голой грудью. Вы находите это приличным?
Capa ответила ему долгим, изучающим взглядом.
– Не думаю, что вы настолько хотите открыться мне, – добавил Джеффри. – Особенно если учесть ту… симпатию, которую мы испытываем друг к другу.
Легкий румянец появился на щеках Сары.
– Хорошо, – сказала она, вставая и поворачиваясь к нему спиной.
Джеффри увидел, что крючки она застегнула ужасно – вкривь-вкось, пропуская петли.
– Можете звать меня по имени, – улыбнулся он, – раз уж я дошел до того, что застегиваю вам платье. Долой условности и предрассудки!
Capa издала странный звук – нечто среднее между всхлипыванием и смехом – и попыталась отстраниться, но Джеффри удержал ее за плечи.
– Да не крутитесь вы, – сказал он.
Затем Джеффри принялся разбираться с крючками и петлями, совершенно не придавая значения тому пикантному положению, в котором оказался. Сейчас его разбирала досада – эта леди не может самостоятельно даже платье на себе застегнуть. Так напутать с крючками – это же надо умудриться!
Джеффри, правда, и сам с большим трудом справлялся с этими хитрыми приспособлениями, но его по крайней мере можно понять – ведь он впервые занимался подобным делом. Крючки выскальзывали у него из рук, петли не желали покоряться.
– Ну что вы так долго копаетесь? – не выдержала наконец Capa.
– Почти закончил, – пропыхтел Джеффри. – Если вы еще немного постоите спокойно…
В этот миг раздался громкий вопль, сопровождаемый грохотом и звоном бьющейся посуды. Джеффри обернулся и увидел в дверях столовой миссис Биддингтон. У ее ног лежала куча черепков – все, что осталось от фарфоровых тарелок из сервиза лорда Грэя.
Джеффри нахмурился. В последние дни его экономка стала на редкость неуклюжей.
– М-милорд! – побледнела как мел миссис Биддингтон. – Что… Что вы делаете?
– Я бы тоже хотела это знать, – подхватила Capa. – Что там можно делать целую вечность?
– Сейчас закончу, – раздраженно проворчал Джеффри. – Только не говорите мне под руку!
– О господи! – ахнула миссис Биддингтон.
Ее лицо на глазах меняло цвет, превращаясь из молочно-белого в пунцовое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32