Пламя полностью отдалась воле своих желаний. Ее тело теперь знало лишь неистребимую жажду его прикосновений, его ласк. Своей большой рукой Ночной Ястреб погладил сначала ее грудь, потом живот. Когда его рука осторожно раздвинула ее бедра, чтобы погладить их нежную кожу с внутренней стороны, Сара не сопротивлялась — в ней не нашлось уже ни сил, ни желания остановить это наступление.
И лишь когда его горячая рука накрыла холмик ее девственности, Ночной Ястреб наконец встретил сопротивление. Ласковыми словами и нежными поцелуями он вновь увлек ее под влияние своих чар. Его пальцы нащупали сокровенный бугорок, и она затрепетала. Его пальцы продолжали дразнить, ее, и невольно дрожь охватила все ее тело. Он мучил ее безжалостно, пока она не стала плотнее прижиматься к его пальцам, когда он касался ее, и слабый стон вырвался из ее горла. Длинными пальцами он проник в нее и нашел ее влажной и готовой. И такой горячей…
Еще сильнее раздвинув ее бедра, он сам опустился вдоль ее тела, продолжая ласкать ее губами на случай, если ее охватит паника теперь и она причинит себе тем самым больше боли, чем это было неизбежно. Медленно, осторожно он ввел свой член в ее лоно и, почувствовав, что девушка замерла от этого, незнакомого ей доселе, вторжения, остановился, давая ей возможность успокоиться и пожелать его с новой силой. Тогда в одном быстром и в то же время. Не жестком порыве он лишил ее девственности. Ее пронзительный испуганный крик он заглушил своим поцелуем. Погрузившись глубоко в нее, он лежал неподвижно, давая время утихнуть ее боли. Его руки нежно ласкали ее тело, пока она вновь не расслабилась под ним, задрожала и стала уступчивой. Медленно, легко, держа под контролем свои собственные желания, он начал двигаться в той шелковой оболочке, которая находилась внутри нее.
Неожиданная боль вывела Сару из блаженного состояния. Она вскрикнула и замерла в неподвижности. Вскоре боль утихла, но на смену ей пришло другое ощущение. Девушке так странно было чувствовать, что Ночной Ястреб заполнил ее, ощущать, как двигается он внутри ее тела, которое до этого момента принадлежало лишь ей одной. Его руки ласкали ее грудь, пальцами касаясь ее сосков, а она чувствовала, как на все эти ласки у нее откликается там, внутри, где он сейчас так прочно утвердился. Когда Ночной Ястреб начинал двигаться внутри нее, все ее тело оживало и трепетало. Его язык повторял движения, производимые внизу. Ее вновь окутало шелковым туманом, голова кружилась. Страстное желание все усиливалось и усиливалось, она вся приникла к нему и скоро бессознательно она стала отвечать движениями на его движения.
— Отдайся мне, Пламя, — слышала она шепот его губ. — Отдайся мне целиком.
Обхватив ладонями ее бедра, чтобы помочь ей войти в его ритм, он вновь и вновь принялся погружаться в ее тело, которое было таким теплым, таким горячим и влажным, которое так плотно обволакивало его, что он едва не потерял контроль над собой прежде, чем успел доставить ей удовольствие. Сжав зубы, чтобы сдержать одолевавшую его страсть, он замедлил ритм, чувствуя, как она, вся выгнувшись, прильнула к нему и ищет полного захватывающего дух удовлетворения. В следующее мгновение она забилась под ним, как дикий зверь, и в нем самом кровь запылала ярким огнем. Он почувствовал толчки, сотрясающие ее тело изнутри. Она закричала, и эти страстные звуки стали для его измученного сомнением сознания сладчайшей музыкой, нежной песней, зовущей его слиться с ней в экстазе.
Она была — огонь и пламя. Трут, поднесенный к пылающему факелу. Никогда ничего более восхитительного она не испытывала. Она и представить себе не могла, что возможно такое наслаждение. Все ее тело горело желанием, билось и содрогалось, стараясь во что бы то ни стало получить что-то ускользающее, но такое необходимое. С каждым движением он воспламенял в ней все больше и больше молниеносных разрядов, пока не разжег в ней костер страсти. Пульс бился как сумасшедший, дыхание прерывисто рвалось наружу.
Затем костер полыхал уже бесконтрольно, поглотив их полностью, выжигая в них все дотла и объединяя их в единое целое. Экстаз захватил их и бросил в ошеломляющее пламя, которое уносило их все выше и выше в бездонные огнедышащие небеса.
Прошла целая вечность, прежде чем они, полностью насытившись, легли в объятия друг друга, поддерживая чуть тлеющие угольки страсти в ожидании ее нового всплеска, когда можно будет раздуть эти угольки в пламя.
ГЛАВА 12
Все последующие дни Ночной Ястреб искренне радовался, видя, какой застенчивой остается его юная жена. И это при том, что каждую ночь она становилась в его объятиях такой страстной, что трудно было и вообразить. Стоило ему только коснуться ее, как она вся вспыхивала. Такое состояние восторга, рождавшегося между мужчиной и женщиной, было для нее совершенно ново. Она стала очень старательной ученицей, готовой усвоить все, чему он мог научить ее.
На неделю, последовавшую за бракосочетанием Ночного Ястреба и Пламени, Маленькая Крольчиха была выдворена из хижины. Это в какой-то степени стало ее наказанием за то, что она ослушалась приказаний Ночного Ястреба и дурно обращалась с Пламенем. В течение семи дней она не имела права ни с кем общаться. Это было не слишком строгое наказание, но больше Ночной Ястреб ничего не мог сделать, не навредив ребенку, которого она носила. Впрочем, и это наказание достигло своей цели, поскольку лишило Маленькую Крольчиху возможности видеться с Ночным Ястребом, а ведь именно это и было ее самым страстным желанием. Отсутствие Маленькой Крольчихи дало возможность только что соединившейся паре побыть вдвоем, как они и мечтали.
Пламя особенно радовалась тому, что ее мучительницы, Маленькой Крольчихи, нет рядом, поскольку ей было вполне достаточно бремени своего собственного смущения. Каждое утро она просыпалась в объятиях Ночного Ястреба. Ее голова покоилась на его широком плече. Волосы были раскиданы по его груди. Все это ее сильно смущало. Вспоминая неистовую страсть предшествовавшей ночи, Пламя едва могла заставить себя взглянуть на него. Она не могла обманывать себя, будто их любовные игры не доставляли ей огромного наслаждения. Даже сама перед собой не могла она отрицать, что страстно желает его прикосновений к ее разгоряченной плоти, — и это злило ее и приводило в смятение. Ощущение униженности и чувства вины преследовали ее, поскольку этому человеку не потребовалось прибегать к насилию, чтобы принудить ее лечь с ним в постель. Совсем наоборот! Она по собственному желанию падала каждую ночь в его объятия. Она стыдилась этого и была сама себе отвратительна за то, что с такой готовностью отдается своему врагу, своему похитителю, своему мужу.
Впрочем, оставался ли он по-прежнему ее врагом? А если нет, то кем же он был? Стал ли он ее другом? Он был не только ее похитителем, но и ее покровителем. Он увез ее от всего того, что было ей так хорошо знакомо, и теперь терпеливо учит тому, как выжить в его мире. Он похитил ее, а затем спас ей жизнь. Ввергнутая в эту странную, совершенно новую для нее обстановку, она теперь полностью зависела от него во всем необходимом для жизни. Он обеспечивал ее всем, что гарантировало ее безопасность, а также теплом, пищей и одеждой.
Пламя сама удивлялась собственному здравомыслию. Как удалось ей прийти к безграничному доверию тому человеку, который ее похитил? И если сначала она боялась его, то теперь готова была идти за ним по жизни, целиком доверившись ему. Она обнаружила, что восхищается не только великолепным совершенством его тела, но и складом его ума, его сообразительностью, безмерной храбростью и даже его преданностью своим богам. Невольное уважение вызывали в ней его талант охотника и воина и то, что он был вождем своего племени. Ночной Ястреб был очень гордым человеком и человеком чести — она никак не могла упрекнуть его за это. В глубине души она сознавала, что, если бы она встретила его в Вашингтоне и он был белым человеком с положением в обществе и обладал всеми этими приводившими ее в восторг качествами, она бы тут же влюбилась в него. И в этом, больше чем в чем-либо другом, заключалась причина ее страха — она боялась, что полюбит этого человека, которого теперь называла своим мужем, этого дикаря, который был настолько сильным, что мог позволить себе быть нежным, этого бронзового воина, изменившего всю ее жизнь и даже имя и заявившего свои права на нее как на свою личную собственность.
Днем было легче, чем ночью. Днем мелкие заботы заполняли все ее время и мысли. В течение дня Ночного Ястреба подолгу не было дома — то он был занят своими обязанностями вождя, то уходил на охоту или тренировался со своими друзьями. Когда же солнце склонялось к горизонту, нервы Пламени начинали трепетать. Ее глаза каждую секунду обращались ко входу в хижину. Сердце ее колотилось в предвкушении прихода Ночного Ястреба.
Обслуживая его за столом, она старалась не смотреть на него, краснея до корней волос всякий раз, когда чувствовала на себе его горячий взгляд. Сама же она могла сесть и поесть лишь после того, как он заканчивал свою трапезу. Женщины и дети редко ели вместе с мужчиной, и мужчине обычно предназначался самый хороший кусок, поскольку ему необходима была сила, чтобы обеспечивать свою семью и охранять ее. Покончив с едой, Ночной Ястреб иногда переходил к занятиям языком. И хотя она прилагала все усилия, чтобы сконцентрироваться на этих занятиях, ее мысли были заняты только одним — что будет. Порой они сидели в неловком молчании: она шила, он возился со своим оружием, пока напряжение не достигало почти невыносимого предела.
И когда наконец Пламя уже больше была не в силах выносить напряженность, он спокойно направлялся к циновке. Он не произносил ни слова, но его сверкающие черные глаза манили ее к себе, а она была бессильна отказать ему. Она быстро сгребала в кучу остатки костра и, испытывая неловкость, вставала перед ним, трепеща всем телом в предчувствии его прикосновений.
Одно лишь мимолетное прикосновение его руки или чувственных губ — и все части ее тела превращались в расплавленный воск. Ее глаза, исполненные желанием, ловили его взгляд, также горящий желанием. Ее руки тянулись к его упругому горячему телу — и она забывала обо всем на свете, отдаваясь их обоюдной страсти, вплоть до того момента, когда на следующее утро просыпалась в его объятиях.
Очень часто она просыпалась, чувствуя на себе его теплый взгляд. И она без единого сказанного слова понимала, что Ночной Ястреб снова хочет ее. И прежде чем она разжигала костер или начинала готовить пищу, прежде чем он поднимался для своей молитвы, он вновь требовал ее. И с неостывшими и расслабленными после сна телами, с нежными ласками они вновь устремлялись к тем вершинам высочайшего наслаждения, к которым мог привести ее только он.
Первая неделя, как она стала его женой, прошла, и Маленькая Крольчиха снова водворилась в его хижине. Если и раньше Пламя испытывала неловкость, то это не шло ни в какое сравнение с настоящим, поскольку каждую ночь Ночной Ястреб требовал, чтобы она спала с ним на его циновке. Никогда, даже в самых своих невероятных фантазиях, Пламя не могла допустить возможности того, что их любовные игры в постели будут продолжаться на глазах у Маленькой Крольчихи. В ее присутствии! И только Ночной Ястреб в связи с создавшейся обстановкой сохранял невозмутимое спокойствие.
В первую ночь же, когда Маленькая Крольчиха тихонько заняла свою циновку, Пламя с облегчением направилась на свою, где могла спать одна Однако не успела она сделать и двух шагов, как низкий» голос Ночного Ястреба остановил ее:
— Нет, Пламя, — сказал он. — Сегодня ты будешь спать со мной.
Ошарашенная услышанным, Пламя повернулась, чтобы взглянуть на Ночного Ястреба и убедиться в том, что он шутит. Однако одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться совершенно в обратном — он говорил всерьез. Тем не менее она решила попытаться уговорить его изменить свое решение: ее воспитание делало подобную ситуацию совершенно для нее неприемлемой.
— Ты, конечно же, пошутил, Ночной Ястреб, — она взглядом указала на следившую за ними злобными глазами Маленькую Крольчиху — Я пойду на свою циновку.
— Я твой муж, Пламя. Ты осмеливаешься лишить, меня моих прав?
Если ему хоть сколько-нибудь было жаль ее, это никак не отразилось в холодном взгляде его чернильно-черных глаз.
— Иди ко мне, как я тебе сказал.
Лицо ее вспыхнуло, она собрала все свое мужество:
— Нет.
Это единственное слово, казалось, повисло над ними в воздухе. Его лицо потемнело, как бы предостерегая ее, а глаза сузились.
— Иди. Сейчас же.
Длинным пальцем он ткнул в циновку. Когда она осталась стоять на месте, он взревел:
— Сделай это по собственной волей или я заставлю тебя сделать это силой.
У нее задрожал подбородок. Она чуть не заплакала. Лишь гордость да присутствие Маленькой Крольчихи помешали ей сделать это. Она отрицательно покачала головой.
Они смотрели друг на друга бесконечно долго. Затем, со вздохом сожаления, Ночной Ястреб схватил ее за руку и потащил к своей циновке. Безрезультатно пытаясь противостоять его явно превосходящей силе, она никак не могла вырваться из его рук.
С того момента, когда у Пламени еще были какие-то основания бояться Ночного Ястреба, прошло уже немало времени, однако мрачная усмешка на его губах и злой блеск его ониксовых глаз по-прежнему заставляли ее вздрагивать. Она ничего не могла поделать, когда он грубо сорвал с нее платье и оставил стоять перед ним голой. Он швырнул ее на циновку и придавил своим большим телом. Грубые пальцы сдавили ей щеки, когда он, крепко ухватив ее за длинную косу, повернул лицом к себе.
— Перестань сопротивляться, жена, — предостерег он тихо. — Не воюй со мной, Пламя, потому что у тебя нет никакой надежды выиграть этот поединок.
— Отпусти меня, — взмолилась она прерывающимся шепотом. — Пожалуйста.
— Не могу. И не хочу.
Его лицо не выразило никакого снисхождения, когда он грузно склонился над ней.
— Почему ты так унижаешь меня? — спросила она со слезами на глазах.
— Это ты унижаешь себя своим бунтом, — решительно заявил он. — Почему ты вдруг стала такой упрямой?
Его брови изогнулись от неподдельного возмущения. Пламя просто не могла поверить в то, что он не понимает, в чем проблема.
— Ты действительно ничего не понимаешь, Ночной Ястреб? — изумленно спросила она. — Неужели ты не понимаешь, в чем причина моего отказа?
— Если у тебя есть основания для ослушания, ты должна мне объяснить их. Ведь не могу же я читать твои мысли.
В напряженном молчании он ждал ее ответа.
— Сначала ответь мне вот что, — потребовала она. — Это обычное дело у шайенов заниматься любовью с одной женой в присутствии другой, которая может видеть и слышать все, что между ними происходит?
Ночной Ястреб кивнул:
— Да. А где ей еще быть, как не в своей хижине? А белый мужчина разве выгоняет свою жену из дома, когда занимается любовью с другой женщиной?
Он был действительно озадачен ее вопросом, потому что решил, что это очень странный вопрос.
— Ночной Ястреб, белый мужчина имеет только одну жену, — серьезно стала разъяснять Пламя. — И никогда он не потребует от своей жены, чтобы она демонстрировала свое обнаженное тело перед кем-нибудь, кроме него самого, а уж тем более не станет заниматься с ней любовью в присутствии посторонних. В том мире, где я воспитана, это считается очень интимным делом, касающимся только мужа и жены.
Пораженный этим открытием, Ночной Ястреб начал понемногу понимать Пламя.
— Вот как! Теперь понятно, — произнес он спокойным голосом. — Значит, когда все эти ночи Маленькой Крольчихи не было с нами, ты подумала, что это оттого, что мы стали с тобой мужем и женой. А когда сегодня она вернулась, ты решила, что я больше не буду требовать от тебя, чтобы ты делила со мной циновку. Да?
— Да, — кивнула Сара с облегчением, поняв, что Ночной Ястреб больше не сердится на нее.
— Маленькая Крольчиха была наказана за дурное обращение с тобой, Пламя. В этом заключалась причина ее отсутствия в нашей хижине. И возвращение ее не должно влиять на наши с тобой отношения. От ее присутствия я не стал желать тебя меньше, и, как моя жена, ты должна подчиняться мне в этом, равно как и во всем остальном. Мне жаль что тебя это смущает, но таково положение вещей, и скоро ты к этому привыкнешь.
— Думаю, что нет, — ответила она уверенным голосом. — Может, тебе не хватает скромности и какой-то стыдливости, но у меня-то они есть. Я ничего не могу изменить в своих чувствах. Я так была воспитана. Я не могу заниматься с мужчиной любовью на глазах у посторонних. Это противоречит всему, чему меня учили прежде, всему, во что я верила.
Опять межу ними возникла напряженность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38