Синтия ни на минуту не сомневалась в том, что мать возложит на нее всю вину за такой поворот событий. Мама пребывала в полной уверенности, что стоит Синтии поманить пальчиком, и любой мужчина, кто бы он ни был, окажется у ее ног. И эту веру не могли поколебать даже многочисленные случаи, когда этого не происходило. Мама твердо верила в превосходство дочери над любой другой девушкой на выданье. Но ее ожидания то и дело играли с ней злые шутки.
Синтия нахмурилась и, глядя в окно на темнеющее небо, стала размышлять. Самый лучший способ избежать скандала — это найти какого-нибудь другого джентльмена, который был бы приемлем и для нее, и для ее семьи и которого она могла бы сразу предложить в качестве замены мистеру Эллсуорту. Но кого? По-настоящему богатых людей было так мало, а те, с которыми она уже была знакома, хотя и восхищались ею, серьезных намерений не имели. Кроме сэра Джеймса Файли, конечно. И если подумать, можно было бы назвать еще нескольких джентльменов того же круга. Пожилые мужчины, все еще цепляющиеся за атрибуты прошлого века. Мужчины с испитыми лицами, тягучими голосами, вялыми движениями и хищными улыбками. При воспоминании о них Синтию передернуло. Ничего, кроме отвращения, они у нее не вызывали.
Ее задумчивый взгляд снова остановился на мистере Эллсуорте. Из мужчин, которых мать велела ей поощрять, он был лучше всех. Это правда. Как жаль, что в него влюблена Ханна. И что появился Дерек.
В конечном счете, поскольку действительно появился Дерек, она должна была бы радоваться тому, что Ханна любит мистера Эллсуорта. Было бы труднее оправдать перед матерью свой отказ от него, если бы у нее не было другой причины, кроме своих собственных чувств. Посмеиваясь, она наблюдала за тем, как мистер Эллсуорт в сотый раз взбивал подушки под головой Ханны. Она была почти уверена, что когда-нибудь — может быть, не в этом году и не в следующем — наступит день, когда мистер Эллсуорт женится на Ханне. И эта уверенность плюс чувства Ханны были веской причиной поискать себе другого жениха.
Как ей хотелось верить в то, что поиски нового жениха позволят ей обратить свой взгляд на Дерека Уиттакера! Однако она не разделяла его оптимизма, его веры в то, что все образуется, тем более — в его счастливую звезду. При этой мысли улыбка исчезла с ее лица. У нее всего неделя или две на то, чтобы предаваться своим мечтам. Потом они вернутся в Лондон, и ей выберут очередного претендента из ряда неприлично богатых женихов. Если только не произойдет чуда…Но Синтия, как ей казалось, уже исчерпала свою долю божественного вмешательства. Внезапная смерть сэра Джеймса Файли прямо перед свадьбой — вот что было чудом.
Ждать еще одного она вряд ли посмеет.
Наступил вечер, и все разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться к обеду. Ханне принесли трость, и она храбро продемонстрировала, как у нее здорово получается передвигаться без посторонней помощи. Тем не менее мистер Эллсуорт настоял на том, чтобы Ханну перенесли в се спальню и подали ей обед туда. Она сморщила нос и, смеясь, сказала ему, что он слишком о ней беспокоится. Все же было заметно, что его забота была ей приятна. И хотя она проковыляла по коридору без его помощи, она позволила дворецкому — под строгим наблюдением мистера Эллсуорта — отнести себя наверх.
Интересное положение леди Малком посчитали недостаточно убедительной причиной для того, чтобы нарушать заведенный в доме порядок. Обед был подан в обычное время. Лорд и леди Малком, мистер Уиттакер и леди Ханна отсутствовали, но остальные собрались как ни в чем не бывало, как будто не произошло ничего из ряда вон выходящего. Светское воспитание герцога и герцогини не позволяло им упоминать о том, что было у всех на уме, поэтому беседа за столом все время прерывалась и вообще была несколько беспорядочной.
В действительности нервы у всех были на пределе. Обедавшие все время прислушивались одним ухом к тому, не торопится ли кто-нибудь по ту сторону дверей столовой и не услышат ли они долгожданную новость. А другим ухом они вежливо выслушивали очередной спортивный анекдот герцога. Но его светлость неожиданно оборвал рассказ на середине предложения. В холле раздались быстрые шаги. Потом двери распахнулись, В столовую вошел сияющий хирург. Он поклонился герцогу и герцогине.
— Ваша светлость, — произнес он, глядя в пространство между хозяевами, — родился мальчик.
Началось настоящее столпотворение. Четырнадцатилетняя сестра Ханны Элизабет даже подбросила вверх салфетку и в полном восторге закричала:
— Ура! Молодец, тетя Натали.
— Ах, Бетси, тише. — Шестнадцатилетняя леди Джейн смеялась от радости, хотя и притворилась, что недовольна выходкой младшей сестры.
Герцог, опершись локтем на стол, на пару секунд прикрыл глаза ладонью, чтобы скрыть охватившее его волнение, но сразу же оправился. Даже рождение первого мальчика за всю тридцатишсстилстнюю историю семьи Чейзов не могло выбить из колеи герцога Оулдема. Он сделал глубокий вдох, выпрямился и спокойно справился о здоровье новорожденного.
— Замечательный, здоровый ребенок, ваша светлость, — радостно уверил его хирург. — Большой, хорошо сложенный и страшно голосистый.
Услышав это, даже герцог рассмеялся. Поднялся такой гвалт — все поздравляли друг друга, — что герцогине пришлось повысить голос.
— Прошу вас, мистер Тернер, скажите, как моя невестка?
— Леди Малком сейчас отдыхает, ваша светлость.
— Все прошло хорошо?
— Очень хорошо, ваша светлость.
Плечи герцогини обмякли, и она удовлетворенно кивнула:
— Благодарю вас. — Она посмотрела на мужа и улыбнулась. — Поздравляю тебя, Уильям.
— Спасибо, дорогая. — Такого выражения нежности на лице герцога Синтия еще никогда не видела.
Волнение охватило не только тех, кто сидел во главе стола, и тех, кто занимал место в конце, но и всех присутствующих. Джейн и Бетси обнимались, леди Баллимер выражала свои чувства более сдержанно, но тоже поздравляла герцога и герцогиню. Однако взгляд Синтии был прикован к леди Графтон. Она увидела, как маркиза незаметно взяла за руку своего мужа и они обменялись печальными взглядами.
Сердце Синтии сжалось от сострадания к ним. Они, должно быть, испытывали двоякие чувства. С одной стороны, они радовались, что у лорда Малкома после стольких неудачных лет родился наконец долгожданный наследник. Но лорд Графтон был следующим за герцогом по старшинству и должен был бы в свое время унаследовать его титул. А теперь оказывалось, что его племянник, а не сын станет наследником. Синтия видела, как тяжело было леди Малком нести груз ожиданий семьи Чейзов. Леди Графтон, рожавшая одну за другой дочерей, наверно, испытывала то же самое, видя, как все затаив дыхание ждали появления мальчика, а им приходилось поздравлять ее с чувством разочарования с рождением дочери.
Как, должно быть, разрывалось ее сердце, каким это было для нее, как и для любой матери, потрясением!
Сидя за роскошным обеденным столом, сервированным сверкавшими в свете свечей хрусталем и серебром, Синтия не принимала участия во всеобщем ликовании, а размышляла о горькой женской доле. Почему эти белоснежные скатерти, тонкий фарфор, хрусталь, столовое серебро, замок и все, что в нем находится, должно перейти к этому орущему наверху младенцу, а не к его сестрам или теткам? Впервые в жизни ее поразила несправедливость этой древней традиции наследования богатства семьи исключительно по мужской линии.
Она тупо посмотрела в тарелку и заставила себя встряхнуться. Почему все в эти дни ее так удручает? Что с ней происходит? Должно быть, это ее — доселе незнакомое — бунтарское настроение или ее твердое намерение самой решать свои проблемы. А может, она просто страдает от приступа уныния? Если так будет продолжаться и она станет подвергать сомнению все жизненные установки, она скорее всего окончит свои дни в Бедламе.
Глава 16
Малкома было невозможно оторвать от Натали, так что Дерек отправился вниз один. От счастья у него немного кружилась голова. Он видел, правда, всего секунд двадцать, мать и ребенка и теперь мог с уверенностью рассказать всем, что Натали в порядке, а у Чейзов наконец появился наследник.
Он надеялся, что ему поверят на слово, потому что любому, кто захотел бы лично в этом убедиться, придется дождаться утра. Сам он добился своей цели, проскользнув в спальню незамеченным, но теперь Малком зорко охранял покой жены "сына.
Напевая себе что-то под нос, он миновал гостиную и стал Спускаться по лестнице в надежде, что Синтия уже вернулась в библиотеку после обеда. Его ждало разочарование. В комнате была только леди Ханна Чейз, которая лежала на диване и с угрюмым видом перелистывала тоненький томик стихов. Синтия, видимо, была в гостиной вместе с остальными. Придется объяснить ей правила игры: если все собираются в гостиной, надо извиниться и под любым предлогом уйти. Надо же дать человеку шанс увидеться наедине.
Нужно последовать примеру леди Ханны.
Интересно, подумал он, какого черта леди Ханна находится в библиотеке одна?
— Здравствуйте, миледи, — весело приветствовал он Ханну, предусмотрительно оставив открытой дверь. — Я вам помешал?
Она быстро закрыла книгу.
— Нет-нет, мистер Уиттакер, что вы. Как себя чувствует тетя Натали? Вы ее видели?
— Видел. И я пришел сюда, чтобы сообщить, что ваша тетя и ваш новорожденный кузен оба находятся в добром здравии. Однако им пришлось пройти через страшное испытание, и сейчас они спят.
Дерек опустился в кресло напротив дивана и рассказал о тех подробностях, о которых знал. Как ему показалось, Ханна была рада его видеть, но он все же почувствовал, что она ждала не его, а кого-то другого.
Он справился о ее самочувствии, и она рассказала ему с видимым удовольствием о той ужасной боли, которую она испытала, о страхе перед осмотром хирурга, о несвоевременности компрессов со льдом в марте и о жутком цвете своей больной коленки. Она как раз показывала руками диаметр распухшего колена, скромно спрятанного под пледом, когда в библиотеку вошел Джон Эллсуорт. Лицо Ханны вспыхнуло от радости. Чтобы поздороваться с ним, она прервала свои излияния на полуслове и, казалось, вообще забыла, о чем собиралась сказать.
Дереку было знакомо это чувство.
Не скрывая улыбки, он следил за тем, как мистер Эллсуорт поспешил к Ханне, выговаривая ей за то, что она ушла одна, не дождавшись его, и легла так далеко от сонетки.
— Что, если вам что-нибудь понадобится? — говорил он. — Трость не защитит вас от новых ушибов. Вы подвергнете себя еще большей опасности, если у вас появится ложное чувство независимости. Вы можете снова упасть, если встанете и подойдете к сонетке, чтобы попросить о помощи. Нельзя же быть такой неблагоразумной, моя дорогая. Вы не должны подвергать себя ненужному риску.
Вся эта чепуха явно нравилась леди Ханне. Она хотела что-то возразить, но мистер Эллсуорт схватил ее за руку и, похлопывая по ней, не дал ей говорить.
— Моя дорогая, вы должны оставить все мысли о том, чтобы выходить из дома и идти гулять, особенно когда стемнеет. Я пришел сюда, чтобы просить вас, даже умолять, чтобы вы ни в коем случае этого не делали.
Он был страшно возбужден. Ханна смотрела на него во все глаза. Щеки ее все больше розовели.
— Да нет, я , то есть, конечно, Джон. Если вы считаете, что это неразумно…
— Именно так я и считаю, — сказал он горячо и сел на стул рядом с диваном, все еще сжимая ее руку. — Вы мне обещаете, Ханна? Пообещайте, что вы не сделаете ничего столь безрассудного.
— Обещаю, — выдохнула она с сияющим видом.
Дерек почувствовал, что ему лучше удалиться из библиотеки на цыпочках, чем присутствовать при этой сцене. Она явно становилась слишком интимной. Он не знал точно, что именно только что пообещала мистеру Эллсуорту Ханна, и мог бы побиться об заклад, что сама Ханна этого не знала.
Но это не имело значения. Судя по выражению ее лица, она могла бы пообещать Джону Эллсуорту что угодно.
— Эллсуорт немного успокоился. Еще раз похлопав Ханну поруке, он отпустил ее.
— Спасибо. Знаете, вы, ей-богу, заставили меня побеспокоиться.
— Правда? — растерянно откликнулась Ханна.
— Конечно. — Он наклонился к ней и, понизив голос, добавил:
— Я был бы счастлив — почел бы за честь — в любое время поговорить с вами наедине, если вы этого пожелаете. Где угодно. Что здесь удивительного?
Кажется, он ждал ответа.
— Действительно.
— Мы можем поговорить, о чем захотите.
Ханна была смущена.
— Спасибо.
Мистер Эллсуорт просиял.
— Нет необходимости уходить из дома или прятаться в кустах, да? Ха-ха! Полагаю, что Уиттакер извинит нас прямо сейчас, если хотите. Или нет? — спохватился он. — Если вы Предпочитаете другое время…
Оба повернулись к Дереку: Эллсуорт — выжидающе, а Ханна — со страхом. Дерек кашлянул.
— Я не возражаю. Мне уйти, леди Ханна?
Лицо Ханны медленно покрывалось пятнами.
— Н-не знаю, — неуверенно произнесла она. — Что вы на это скажете, Джон?
Мистер Эллсуорт с растерянным видом надул щеки. Он, видимо, не ожидал прямого к себе обращения.
— Моя дорогая Ханна, это полностью зависит от вас. Я в вашем распоряжении. Вы пообещали, что из-за вашего колена не будете ходить более, чем это необходимо. Большего я не могу просить. Других условий у меня, право же, нет.
Ханна в нерешительности смотрела то на Дерека, то на Джона.
— Что ж, — наконец сказала она, — если вам на самом деле все равно, я думаю… Я бы предпочла подняться сейчас наверх. Вы меня проводите? Нести меня, я полагаю, не надо.
Я бы просто оперлась на вашу руку.
— Разумеется. С большим удовольствием. Счастлив буду помочь. — Эллсуорт мгновенно вскочил с явным облегчением и подал леди Ханне трость. — Возьмите меня под руку со стороны вашего больного колена, а на трость опирайтесь с другой стороны. Да, вот так. Замечательно.
Пожелав Дереку спокойной ночи, они медленно направились к двери. Ханна одной рукой тяжело опиралась на мистера Эллсуорта, а другой — на трость. Эллсуорт, казалось, был полностью сосредоточен на неуверенных шагах Ханны, однако не переставал давать нежные наставления и предостережения по поводу того, как ей следует себя вести.
Правила приличия требовали, чтобы Дерек оставался стоять до тех пор, пока Ханна была в комнате, так что он хорошо видел то, что случилось, когда парочка подошла к порогу. Мистер Эллсуорт пробормотал что-то вроде того, что: «И нам это больше не понадобится, не так ли?» — вытащил из кармана лист бумаги, смял его на ходу и бросил в корзину для мусора. После чего незамедлительно снова обратился к Ханне, умоляя ее идти как можно осторожнее.
— Боюсь, что пол здесь очень скользкий. Слишком сильно натерт, ей-богу.
Странная сцена, которую он только что наблюдал, возбудила любопытство Дерека. Как только леди Ханна и мистер Эллсуорт вышли из библиотеки, он заглянул в мусорную корзину.
— По-моему, я выбрал не ту профессию, — пробурчал он себе под нос, роясь среди обрывков бумаг на дне корзины. — Мне следовало бы стать шпионом. У меня для этого просто дар от природы. О! А это что такое?
Он расправил скомканную бумагу. Это был аккуратно сложенный пополам лист бумаги самого высокого качества, на внешней стороне которого летящим, явно женским почерком были написаны инициалы «Дж. Э.». То, что выбросил мистер Эллсуорт, было запиской от женщины. Интересно.
Дерек вернулся на середину комнаты, под лампу, где было светлее. Он сел на диван, на котором только что лежала леди Ханна, и стал вертеть записку. «Развернуть ее?» — думал он.
Наверно, не следует. Кто бы ее ни написал, она явно не была предназначена для чужих глаз. Только для глаз адресата.
Но любопытство взяло верх. Дерек уверил себя, что послание вряд ли носит личный характер или очень важное, если Эллсуорт просто его выкинул. Это соображение немного успокоило совесть Дерека. Раз уж записка оказалась у него в руках, он должен ее прочесть, и дело с концом.
Он развернул записку и разгладил бумагу. Послание было коротким, почерк идеально разборчивым.
Мне надо поговорить с Вами наедине об очень важном деле.
Полагаюсь на Ваше благородство и умоляю Вас обязательно прийти в оранжерею сегодня в полночь. Дело не терпит отлагательства, а мне не к кому обратиться, кроме Вас.
Он прочел записку, потом еще раз. Сначала он ничего не мог понять. Записка не была подписана. Она могла быть адресована кому угодно, если бы не инициалы «Дж. Э.». Все же у Дерека вдруг странно сжалось сердце, ему стало трудно дышать, и закружилась голова, как будто какой-то злой дух выкачал весь воздух из библиотеки. У него было такое ощущение, что его тело поняло смысл записки раньше, чем его мозг.
Прошло несколько минут, прежде чем к нему вернулась способность думать.
Джон Эллсуорт получил эту записку и предположил, что ее написала Ханна Чейз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30