— Это скорее не от датского лосьона, а от клубники.
— От клубники?
— Ее мнут и мажутся ею, чтобы улучшить цвет лица. А кусочки огурца прикладывают к векам, чтобы избежать припухлости. О, а еще масло какао для рук… Наверно, остатками всех этих продуктов, которые я размазывала по своей коже, можно было бы накормить целую армию.
— Дай посмотреть, каков эффект, — попросил Дерек, потянув за перчатку. Но она была надежно застегнута на пуговицу на запястье, иначе Синтия и оглянуться бы не успела, как он стянул бы се. Эти пуговицы здорово ему мешали, да и Синтия, хохоча, отдергивала руку, так что между ними завязалась небольшая потасовка. Кончилось тем, что ее руки оказались у нее за спиной, а сами они — крепко прижатыми друг к другу.
— Что ты делаешь? — не на шутку испугалась Синтия.
— Хочу научить тебя кое-чему, что стоит знать. — Он усмехнулся и повел бровями. — Иногда, миледи, сдаться в борьбе очень даже полезно. — Она начала было протестовать, но он поцелуем заставил ее молчать. Наблюдать за тем, как легко ее было отвлечь, доставляло ему большое удовольствие. Уже через секунду ее тело обмякло и она полностью отдалась во власть поцелуя. Однако она была способной ученицей и быстро поняла, как можно выиграть борьбу. Он целовал ее с такой жадностью, что потерял над собой контроль и уже не так крепко держал се руки. Воспользовавшись этим, она выскользнула из его объятий. Он зарычал в притворном гневе, а она рассмеялась и начала отталкивать его, упираясь кулаками ему в грудь, но только до тех пор, пока он снова не схватил ее за руки и не начал опять целовать. Ее игривость пришлась ему по душе. Он подозревал, что мало кто знает эту сторону ее характера.
Однако пора было выполнить свое обещание помочь ей надеть шляпу.
Он снял ее с куста, притворяясь, что исколол все руки о шипы, и торжественно преподнес Синтии. Она повертела шляпу в руках, изучая ее.
— Хм. Полагаю, что зеркала у тебя нет:
— Извини, нет. Может быть, я поработаю горничной?
Она посмотрела на него с сомнением.
— Доверить тебе шпильки? Уж не думаешь ли ты, что я дурочка и сама не справлюсь?
Однако кончилось тем, что ей все же пришлось доверить ему шпильки. Он с огромным удовольствием воткнул шпильки в шляпу, а потом и в ее вьющиеся волосы. Синтия тщетно пыталась убрать отдельные пряди под шляпу, но она была слишком маленькая, по тогдашней моде, и непригодна для того, чтобы спрятать под нее такую копну волос, так что Синтия бросила это занятие и пряди по-прежнему трепал ветер. Дерек уверил ее, что она выглядит прелестно, и, хотя в ответ на это утверждение она состроила гримаску, она действительно казалась очаровательной.
Настало время возвращаться назад. Дерек переплел пальцы обеих рук, приготовившись подсадить Синтию в седло.
Но она не захотела ступать ботинком на подставленные руки, а заставила его выпрямиться, чтобы он обнял ее и еще раз поцеловал.
После поцелуя она так печально вздохнула, что у Дерека екнуло сердце.
— Не грусти, Синтия, — шепнул он. — Это не последний наш поцелуй. Обещаю.
— Как бы мне хотелось быть так же в этом уверенной, как и ты.
— Это очень просто сделать. — Он поднес ее руку к губам и запечатлел поцелуй на крошечном пространстве между перчаткой и рукавом. От этого нежного прикосновения ее передернуло, словно от боли, и она закрыла глаза. — Разреши мне поговорить с твоей матерью, — стал настаивать он. — Позволь, моя дорогая. Прямо сегодня.
Синтия еле заметно нахмурила брови и покачала головой:
— Нет.
— Синтия…
— Нет! — Она открыла глаза. — Мне нужно время, Дерек. Пойми меня, пожалуйста.
— Время для чего? — Отчаяние сделало его тон излишне резким. — Ждать совершенно незачем. Мы любим друг друга. Этого уже не изменишь — слишком поздно. Наступит момент, моя дорогая девочка, и твоим родителям придется с этим смириться… Так, как это сделали мы с тобой. Ты не сможешь скрыть наших отношений, поверь мне.
Она ответила не сразу. Ее глаза были прикованы к узлу его галстука, словно она боялась встретиться с ним взглядом. Потом она схватила его за лацканы сюртука — это позволяло ей одновременно и прижимать его к себе, и держать на расстоянии. Когда она наконец заговорила, ее голос дрожал, а в лице не было ни кровинки.
— Дерек, я не знаю, что мне делать.
Он видел, что она страдает.
— Я бы с радостью тебе ответила, если бы могла. А до тех пор, пока я не смогу, нет никакого смысла разговаривать с моей матерью. Тебе придется это принять. Что-то уже изменилось, ты и сам это понимаешь. — Она попыталась улыбнуться. — Еще вчера я была твердо уверена, что никогда не выйду за тебя замуж. А сейчас… Я не знаю.
— Я чувствую большое искушение принять за тебя это решение, любовь моя.
— Мне кажется, что все хотят принимать за меня решения, — невесело засмеялась она.
— Да, знаю, — признался он. — Но именно это меня и останавливает. Я чувствую себя отвратительно, пытаясь заменить Деспотизм твоей матери своим собственным.
Синтия вздохнула с облегчением.
— Спасибо. Я знаю, как тебе, должно быть, трудно. Я тоже мучаюсь, поверь мне. Ты, наверно, скажешь, что все зависит от меня, что в моих силах прекратить наши мучения, — поспешила добавить она, заметив его иронический взгляд. — Но я боюсь торопить события. Я еще не привыкла сама принимать решения. И я не хочу ошибиться.
Выражение его лица стало суровым.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я не приму отказа.
— Что ты хочешь этим сказать? — испуганно спросила она.
Взяв ее за подбородок, он поднял ее голову и заглянул ей в глаза.
— Ты уже пыталась оттолкнуть меня, Синтия, — напомнил он. — Дерек говорил мягко, но было ясно, что он не собирается щадить ее чувства. — Ты уже не один раз пыталась со мной распрощаться, и к чему мы пришли? Ты не можешь отвергнуть меня, потому что тебе пока не удалось убедить меня в том, что ты действительно хочешь, чтобы я исчез. Я признаю свое поражение только в день твоей свадьбы с другим мужчиной, ни днем раньше, так и знай.
Страх и вместе с тем ликование отразились на лице Синтии.
— Сейчас меня это радует, — прошептала она. — Каким бы ни было мое будущее, я всегда буду хранить в памяти приятные воспоминания о днях, проведенных с тобой.
— Со мной у тебя будут не дни, а вся жизнь.
— Время покажет. — Она высвободилась из его объятий и задумчиво добавила:
— Надеюсь, ты окажешься прав.
— В этом можешь не сомневаться. — Он сказал это уверенно, но слова почему-то прозвучали бесцветно.
Поскольку им все равно надо было возвращаться, не было ничего неожиданного — тем более зловещего — в том, что Синтия его так решительно оттолкнула. Но это почему-то его обеспокоило. У него сложилось впечатление, что она закончила разговор, потому что не хотела его разочаровывать. Однако, судя по тому, какими печальными были ее глаза, он понял, что она просто решила отложить неприятный разговор. А это означало, что вопреки всему она чувствовала, что очень скоро ей предстоит сообщить ему нечто очень плохое.
Он помог ей сесть в седло, и, пока он садился на широкую спину Макса, она аккуратно расправила юбку.
— А теперь, миледи, уберите с лица это постное выражение, а то Эллсуорт, чего доброго, подумает, что я вас обидел, — с притворной суровостью сказал он.
За эту шутку он был награжден лишь слабой улыбкой.
Очень скоро они встретились с Ханной и мистером Эллсуортом, которые все еще медленно ехали по верховой тропе. Когда они к ним приблизились, Ханна выразила наивное удивление:
— Какая ты растрепанная, Синтия! Где вы были так долго?
— У меня слетела шляпа, и ушло много времени на то, чтобы найти ее.
Хладнокровие Синтии поразило Дерека. Он искоса посмотрел на нее, удивляясь, как ей удается быть столь невозмутимой. Несмотря на действительно немного растрепанные волосы, она выглядела такой собранной и спокойной, словно последние полчаса они скакали легким галопом рядом и просто разговаривали.
— Как бы я хотела уметь скакать так же, как вы!
— Ты прекрасно держишься на лошади, — солгал мистер Эллсуорт, будучи настоящим джентльменом. — Очень даже грациозно, ей-богу.
Ханна была так довольна комплиментом, что Дерек воздержался от шутливого возражения. Ханна улыбнулась ему и застенчиво сказала:
— Это меня мистер Уиттакер научил. Я раньше всегда боялась лошадей. Ты же знаешь, Джон.
— Да, я помню, — усмехнулся мистер Эллсуорт. — Однажды к ней подошел огромный конь и выхватил у нее из руки яблоко. Знаете, такой битюг, просто громадный. А леди Ханна была тогда совсем крошкой, меньше, чем сейчас Сара.
И она так испугалась! Мы еле ее успокоили.
— Неужели вы это помните? Я сама-то уже почти забыла.
— Как же не помнить! Я еще никогда не видел, ни до, ни после, чтобы вы так быстро бегали. — Он снова засмеялся и покачал головой.
Ханна выглядела смущенной. Синтия вмешалась в разговор, спасая подругу:
— Теперь, Ханна, ты уже не боишься лошадей. Я считаю, что ты заслуживаешь похвалы. Надо быть смелой, чтобы преодолеть страх, который преследовал тебя с детства.
Дерек посмотрел на Синтию исподтишка. Казалось, она не заметила его взгляда, но его не обманула эта демонстрация безразличия.
— Избавиться от страхов и предубеждений детства трудно, — вежливо сказал он, будто соглашаясь с Синтией. — А иногда взрослые считают необходимым специально внушать детям страхи. Эти страхи могут защитить нас, пока мы маленькие, но потом, повзрослев, мы должны изживать их.
Ханна наморщила нос.
— Что вы имеете в виду? Боязнь темноты и другие такие же страхи?
— И это тоже. Для собственной безопасности дети должны, например, научиться слушаться взрослых. Но иногда взрослые воспитывают в своих детях беспрекословное повиновение, которое потом…
— Мне это знакомо. У меня был гувернер, который однажды ударил меня тростью, — прервал Дерека мистер Эллсуорт. — Он был жутким сквалыгой. И к тому же, помнится, пил. Надолго он, слава Богу, у нас не задержался.
После этого высказывания мистер Эллсуорт и леди Ханна начали, перебивая друг друга, обмениваться воспоминаниями о своих гувернерах и гувернантках. Поскольку ни Синтия, ни Дерек не были знакомы ни с одним из этих персонажей, они не смогли участвовать в разговоре и замолчали.
Оставаться вместе четверке было трудно. Ханна сидела на небольшой жирной кобылке, которая медленно брела по дороге, явно раздражая этим Макса. Он мотал головой и фыркал, очевидно, пытаясь сообщить Дереку, что терять зря такое утро нельзя. Дерек склонялся к тому, чтобы с ним согласиться. Он повернулся к Синтии, которая ехала рядом с ним.
— Не желаете еще немного поскакать? — пробормотал он, словно провоцируя се. — Вы же сказали, что хотите взять реванш.
Синтия улыбнулась и взглянула на него сквозь густые ресницы.
— Я сказала, что хотела бы взять реванш в Баллимере.
Но можно и здесь.
К сожалению, их разговор услышала Ханна.
— Ах, нет! — воскликнула она в отчаянии. — Не оставляйте нас больше. К тому же разве нам не пора поворачивать обратно? Мы уже и так сидим верхом почти все утро.
— Хорошо. — Дерек выпрямился и остановил Макса. Все тоже остановились и окружили Дерека. — Мы повернем и поскачем до вершины вон того холма. Кто со мной?
— Я, — вызвалась Синтия, как он и предполагал. Но совершенно неожиданно вмешался мистер Эллсуорт.
— Давайте поскачем все вместе, — предложил он. — Ханна, ты же говорила, что хочешь попробовать, разве нет? Мы, конечно, не можем тягаться с леди Синтией и мистером Уиттакером, но мы можем посоревноваться друг с другом.
Ханна съежилась от страха, но было видно, что ей тем не менее хочется принять вызов.
— О Господи. Вы думаете, что я смогу?
— Вам это будет полезно, леди Ханна. Немного свежего ветра вам не помешает.
— Я надеюсь, что моя Леди меня не сбросит. Она очень смирная лошадка.
Дерек чуть было не расхохотался. Он не сомневался, что эта смирная кобылка не то что галопом не поскачет, ее и рысью-то вряд ли заставишь плестись.
— У нее не будет на это времени, — успокоил ее Дерек. — Отсюда до вершины холма меньше четверти мили.
Они быстро обговорили условия, и все четверо заняли места на узкой верховой тропе — Синтия и Дерек впереди, а мистер Эллсуорт и Ханна на достаточном расстоянии от них позади. Для того, как пошутил мистер Эллсуорт, чтобы им не пришлось глотать пыль. Когда Ханна повернула свою кобылку и оказалась перед своего рода треком, она заметно занервничала. Однако она храбро промолчала и приготовилась заставить Леди пойти галопом. Ханне поручили дать сигнал для начала скачки, и, когда она крикнула «Старт!», все ринулись вперед.
Дерек и Синтия рванулись с места одновременно. Пригнувшись к гривам своих лошадей, они поскакали все с большей и большей скоростью. Ветер свистел у них в ушах, копыта лошадей стучали по твердому грунту, так что Синтии и Дереку не было слышно, что происходит у них позади, и они не знали, намного ли отстали от них Ханна и мистер Эллсуорт. Только когда они достигли вершины холма и, хохоча, остановились и обернулись, чтобы мистер Эллсуорт и леди Ханна определили победителя, они увидели, что произошло.
Синтия поняла все раньше Дерека. Вскрикнув, она направила свою лошадь к тому месту, где в пыли рядом с тропой лежала Ханна, а мистер Эллсуорт с растерянным видом склонился над ней.
Дерек первым делом отправился за Леди, которая мирно брела по пустоши, и привел ее обратно на тропу. Он спешился и, взяв в руки поводья всех четырех лошадей, прислушался к разговору Синтии с Ханной.
— Нет, — задыхаясь, говорила Ханна, которая, судя по всему, испытывала страшную боль. — Я такая глупая! Я даже не успела толком понять, что произошло.
— Это моя вина, — объявил мистер Эллсуорт, заламывая в отчаянии руки. — Мне не следовало позволять вам даже пытаться. Почему вы нам не сказали, моя дорогая, что вы никогда не скакали галопом, а всегда ездили только шагом?
— Я не думала, что это имеет значение. Я не знала, что галоп — это совсем другое, — чуть не плача заявила Ханна. — Откуда мне было знать?
— Не думай об этом сейчас. — Синтия взяла руки Ханны в свои и, склонившись над подругой, спросила в тревоге:
— Не важно, как это случилось. Где ты ушиблась?
— Она соскользнула боком. Прямо из седла, — сказал мистер Эллсуорт. — Я ничего не мог поделать. Это произошло так неожиданно.
— Да, да, мистер Эллсуорт, — терпеливо сказала Синтия. — Мы потом обсудим, как это случилось. А пока позвольте Ханне сказать, где у нес болит.
Ханна на минуту задумалась.
— Когда я упала, я очень сильно ударилась. И как-то странно упала — как бы в сидячем положении. — Казалось, она очень не хочет признаваться, какая именно часть тела пострадала. — И когда я попыталась предотвратить падение, у меня коленка зацепилась за луку седла.
— А ты можешь ею пошевелить? Только осторожно, — предупредила Синтия, увидев, как Ханна в испуге вздрогнула.
— Не очень хорошо. Больно.
— Она не может ехать верхом, это ясно, — сказала Синтия, взглянув на Дерека.
— Я съезжу, — кивнул Дерек.
— Куда съездите? — не поняла Ханна.
— Поеду в конюшню и вернусь с какой-нибудь каретой.
— О Господи! Как это унизительно. — Слезы покатились по грязным щекам Ханны. — Я доставляю вам столько хлопот. И я испортила вам утро. Мне так жаль. Простите меня.
— Никаких хлопот. Я мигом вернусь. — Дерек подмигнул Ханне и, отсалютовав, бросил поводья трех лошадей мистеру Эллсуорту, легко вскочил на Макса и умчался. Этот слюнтяй Эллсуорт был совершенно бесполезен, но на Синтию можно положиться.
Чем больше он за ней наблюдал, тем сильнее она ему нравилась. Отличная наездница и не теряет головы в непредвиденных обстоятельствах. Какому-то счастливчику достанется замечательная жена.
Глава 15
Мистер Эллсуорт невероятно раздражал Синтию. Он был даже хуже, чем просто бесполезен. Он причинил Ханне еще большую боль, пытаясь помочь ей сесть. Коленка Ханны быстро опухала, и Синтия в конце концов попросила мистера Эллсуорта оставить Ханну в покое.
— Если вы знаете, как это делается, пожалуйста, расседлайте Леди. — Синтия надеялась отвлечь мистера Эллсуорта, поручив ему конкретное дело. — Мы положим мягкую часть седла под ногу Ханне.
Получив задание, мистер Эллсуорт тут же перестал заламывать руки и прекратил винить себя в падении Ханны.
Он отвел Леди в сторону и, хотя и не сразу, сумел снять седло. Синтия оставалась возле подруга, закрывая ее лицо от солнца и весело разговаривая с ней, чтобы отвлечь от боли.
Ханна была и без того пуглива, а поведение мистера Эллсуорта и его причитания могли привести только к тому, что она решит, что может остаться инвалидам на всю жизнь.
Синтия помогла Ханне осторожно поднять ушибленную ногу, а мистер Эллсуорт, деликатно отведя взгляд, сунул под нее седло. Ханна вскоре призналась, что в таком положении колено болит немного меньше. Синтия понимала, что Ханна храбрится и это, возможно, всего лишь маленькая ложь, но она одобрительно сжала руку подруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30