Со вздохом смирения Толботт опустил взгляд.
– И, конечно, тебе не пришлось вместо этого самому бежать и звать на помощь.
Челюсти Джека сжались, и он отвернулся.
– Мой отец бы этого не сделал.
Конечно, не сделал. Его отец был, вероятно, таким же психом, как и Эммануэль Нили. Но отец, должно быть, был для него кумиром, и Слоан почувствовал укор совести – и так мальчишке тяжело было справиться со своим позором. Он любил отца. И лучше отца для детей никого нет.
Голос Слоана стал мягче:
– Я понимаю. Все в порядке. Ты побежал наверх – посмотреть, не надо ли кого предостеречь. И что ты увидел?
Мальчик глубоко вздохнул и снова закашлялся. Слоан немедленно подскочил к нему, слегка приподнял и несколько раз нажал на ребра, чтобы облегчить ему дыхание. Мальчик еще слишком юн и мал, чтобы спасать кого-нибудь. Он и сам-то был беспомощным мешочком хрупких косточек и слезинок. Слоан бережно подержал его в руках, пока ребенок не задышал свободнее, и не стал утешать, когда тот вдруг уткнулся в него и заплакал.
В этот момент вошла Саманта. Она переоделась в мужскую рубашку и джинсы, которые лишь подчеркивали соблазнительную линию бедер и осиную талию. Слоан решил убедить себя, что слишком стар для всего этого, откинулся к изголовью кровати и закрыл глаза. Мальчик прижался к нему, не подозревая о появлении кузины.
Слоан кивнул ей на дверь. Глаза Саманты подозрительно сузились. Она внимательно посмотрела на Джека и, убедившись, что ему хорошо, подчинилась молчаливому распоряжению. Слоан слышал ее удаляющиеся шаги, но не смел открыть глаза, пока они не затихли.
– Ну, хорошо. А что ты увидел, когда поднялся по лестнице? – Ему не хотелось быть назойливым, но речь шла об убийце, свободно разгуливавшем по поселку, и его надо было найти.
Джек засопел и по-мужски пожал плечами:
– Дым шел из вашей комнаты. Я подумал, что, может быть, вы там, и открыл дверь. Внутри полыхал огонь, и я закричал. Потом попробовал спуститься к вдове Блэк. В это время обрушилась балка, и я не смог через нее перебраться. Больше я ничего не помню.
– Когда ты был внизу, в моем кабинете, ты видел кого-нибудь? За окнами, или в холле, или где-нибудь еще?
Джек выпрямился и посмотрел на Слоана:
– Вы думаете, кто-то поджег дом? Теперь Слоан посмотрел на Джека:
– Ты думаешь иначе?
Глаза Джека расширились – как раньше у его кузины.
– Это не я!
– Я и не утверждаю, что ты. Но в моей комнате не было ничего такого, что могло бы загореться само.
– Может, пожар начался от печки вдовы и перекинулся дальше на холл?
Слоан ничего не стал объяснять. Надо вернуться в отель и посмотреть самому повнимательнее.
– Ладно, ты пока отдохни, и если что-нибудь вспомнишь, пошли за мной. Ты храбрый парень, раз попытался спасти вдову. Но в следующий раз зови кого-нибудь на помощь. Всегда лучше заниматься такими вещами вдвоем.
– Я запомню, – сонно ответил мальчик, и его веснушчатое лицо порозовело от похвалы.
Такая ерунда – одно доброе слово, но оно может буквально перевернуть человека! Слоан старался не думать об этом, а Джек смотрел на него с гордостью. Потом он закрыл глаза, чтобы отдохнуть, как было велено. Толботту не хотелось, чтобы мальчик так вот на него смотрел. Ни этот мальчик, ни кто-нибудь другой. Он привык, что его презирали и боялись.
Он выскочил из дома Нили так быстро, будто свора адских псов гналась за ним по пятам.
Саманта видела, как он уходит, но не окликнула. Слоан Толботт – сильный человек. Он сам о себе позаботится.
Из окна своего дома Саманта видела, как мужчины день за днем ползали вверх и вниз по стенам отеля, поднимая обрушившиеся полы, заделывая крышу или осматривая повреждения на галерее. Она не знала, где Слоан Толботт проводил эти холодные ночи, но, похоже, он больше не пользовался отелем. Хотя, несмотря на следы пожара у нескольких окон, отель выглядел даже лучше, чем прежде.
Она отошла от окна. Стоял январь, а об отце все еще ничего не было слышно. Ей хотелось спуститься с горы в ближайший поселок, но мать даже слышать об этом не хотела. Если бы ей удалось опросить внизу несколько человек, она непременно узнала бы что-нибудь. Немногим удавалось забыть Эммануэля Нили.
Но Саманта не могла взять с собой кого-нибудь из сестер, а мать считала, что попутчик-мужчина – это неприлично, ехать же одной – верх глупости. Эх, была бы она мужчиной! Но она им не была.
Этот факт стал главным разочарованием в ее жизни. Саманта знала, что отец мечтал о сыновьях, продолжателях его дела. Он даже заготовил имена каждому из них. Ее он назвал в честь отца: Сэмюэл. Гарриет и Бернадетту назвали в честь его дядьев – Гарольда и Бернарда. Интересно, как бы он назвал четвертую дочь. Больше дядьев у него не было. Может, по имени отца матери? Алоизий – такое имя непросто превратить в женское.
Несмотря на разочарование, отец по-своему любил их всех. Он делал им кукол, которые двигались, и небьющуюся кукольную посуду. Однако куклы и игры «в домик» никогда не интересовали Саманту. Ей хотелось идти за отцом и делать то, что делал он. Но он относился к ней снисходительно, так же как и ко всем остальным женщинам своего дома.
Саманта не могла поверить, что он исчез, не оставив никакого знака. Отец никогда бы не заставил ее гадать, что с ним. Она была уверена в этом, как в своем имени. Он не стал бы сидеть где-то, ожидая, когда его найдут, – если, конечно, не произошло чего-то ужасного.
Но даже в этом случае при нем, Саманта знала это, было достаточно документов, чтобы их известили о его смерти. Люди просто не могли остаться равнодушными к Эммануэлю Нили. Они не могли бы остаться равнодушными и к его телу – если, конечно, он не был расчетливо убит и тайком захоронен.
Она гнала эти мысли. Единственным известным ей человеком, способным на такое вероломство, был тот, кто поцеловал ее, почти бесчувственную, и проявил такую заботу о мальчике, которого у него не было никаких причин любить. Когда они приехали, она думала, что Слоан Толботт способен на убийство, теперь она сомневалась в этом.
Не зная, чем бы заняться, она направилась через улицу к отелю. Она шла без всякой определенной цели, но Слоана было трудно пропустить. Он распоряжался обработкой досок на заднем дворе. Рядом с ним сидел Джек и, тщательно вымеряя длину досок, делал на них отметки, чтобы Джо знал, где пилить.
Слоан поднял глаза, когда она вошла на задний двор, потом отвернулся к рабочему, который монтировал деревянные поручни для лестницы черного хода.
– Что вам нужно? – бросил он отрывисто через плечо.
– Я думала, может, могу чем-нибудь помочь? – Саманта сунула руки в карманы. По какой-то странной причине она теперь и в брюках чувствовала себя почти так же неуклюже, как недавно в юбках.
– Почему бы вам не пострелять белок?
Он все еще не смотрел на нее. Саманта нахмурилась.
– Почему? У нас теперь больше свинины и говядины, чем даже было дома.
– Тогда ступайте и вяжите шарф или что-нибудь еще.
Он сознательно прогонял ее. Саманте хотелось стукнуть его по ноге, чтобы привлечь внимание.
– Я не умею вязать. И устала бездействовать. Вон там у вас – это виноградная лоза?
Слоан тотчас взглянул на нее. Она смотрела на лозу и не видела выражения его лица.
– А на что это, по-вашему, похоже? – с раздражением спросил он.
– Она должна быть обрезана. Дома я экспериментировала с лозой, но никогда не видела такого разнобоя и такого интенсивного роста, как здесь. Много винограда собираете?
– Откуда мне, черт побери, знать? Я не садовод!
– Я садовод, – ответила она с грустью. – И отец писал, что приобрел лучшую в стране долину для моего сада, но никто не может сказать мне, где она. Вы не возражаете, если я взгляну на ваш виноградник поближе?
Не дожидаясь ответа, она двинулась вперед. Слоан молча смотрел ей вслед. Пустота этого ее сухого, знойного голоса задела в нем струну, которой, как он думал, больше не существовало. У него что-то оборвалось внутри, когда он увидел, как покачиваются ее бедра. Теперь она выглядела в джинсах по-другому, это его здорово задевало.
Эта женщина была так же одинока и так же скучала, как и он сам – потерянный, все время ищущий чего-то. Может, он смог бы показать ей, где найти то, чего не хватает им обоим?
Глава 16
Саманта не шла у Слоана из головы, пока он работал со строителями у отеля. Она волновала его, а времени на волнение не оставалось: надо было искать убийцу.
Но он никак не мог сосредоточиться! Всю свою жизнь Толботт ставил себе цели и добивался их. И вот теперь, когда на карту поставлена его жизнь, он лишь тупо смотрел на эти укрытые грубой холстиной бедра, которые призывно покачивались у виноградной лозы, и слушал этот грудной голос, который звал Джека к обеду.
Чертова девица буквально усыновила его виноградник. Она ежедневно проводила здесь целые часы, осматривая старые, одеревеневшие плети, тщательно обрезая их, распутывая ярды отрезанных, застрявших в полусгнившей решетке. Он слышал, что она даже разговаривала с этими чертовыми ветками! Вернее, что-то вполголоса напевала. Звук ее голоса дрожью отдавался в его спине, а точнее – в пояснице.
Когда Толботт крикнул Джо, чтобы тот тащил очередной штабель распиленных досок на второй этаж, и обнаружил, что этот старый козел торчит в винограднике, вместо того чтобы заниматься делом, он взорвался. Прошагав через весь двор, расталкивая на ходу рабочих, он подскочил сзади к своему первому помощнику и рявкнул ему прямо в ухо:
– Чем ты, черт побери, тут занимаешься?!
Джо подпрыгнул и едва не выронил из рук секатор. Очухавшись, он передал инструмент женщине, которая уже протягивала руку сквозь лозу.
– Она могла сломать себе шею, работая там.
– Это тебя не касается! Это я тебе сломаю шею, если ты не будешь работать там, где положено!
В это время Саманта раздвинула плети, чтобы посмотреть, что случилось. Джо, сердито ворча, удалялся прочь. Девушке пришлось спуститься на землю.
На ней была куртка с бахромой из оленьей кожи поверх бледно-голубой рабочей рубашки, сквозь открытый ворот которой проглядывали округлости и тени, которых Слоан не хотел видеть. Раздраженный до крайности, он взревел:
– Убирайтесь из моей жизни!
– Меня нет в вашей жизни: я в вашем винограднике. – Она уперла секатор в бедро на манер винтовки и взглянула на него так, будто это она была на своем месте, а он – просто сумасшедший.
У Слоана внутри что-то щелкнуло. Он прошел через сумрачный ад и хаос этих десяти лет в надежде увидеть хоть какой-то просвет впереди. И как раз тогда, когда наметился прогресс, его пытаются прикончить. В него стреляли, намеревались зарезать и сжечь в собственном доме. Нервы и так на пределе, а тут еще эти женщины самым изощренным способом доводят его до белого каления, и перед ним теперь все время только пара длинных ног в полотняных штанах и сапожках на высоком каблуке. С этим надо что-то делать!
Вряд ли он сходит с ума, но все возможно там, где крутятся эти женщины Нили.
– Если вы немедленно не исчезнете с моих глаз, я доберусь до вас с плеткой, – предупредил он.
Саманта склонила голову и задумчиво посмотрела на него:
– Вы то же самое сказали моему отцу, чтобы от него избавиться? Он человек миролюбивый и сам не провоцирует столкновений.
Слоан поднял руку и вцепился в поля шляпы, лишь бы не вцепиться в ее горло.
– Ваш отец брал моих людей, чтобы ловить на холмах мустангов и ломать им их чертовы шеи! Ему еще повезло, что я не придушил его самого. А если вы не слиняете с моих глаз, я придушу вас!
– Ловить мустангов! – Саманта вся засветилась от новой информации. – Значит, он рассчитывал разводить в долине лошадей. Мустанги дают хорошее потомство? Я слышала об испанских породах. Это близкие линии? Может, я сама найду их?
Все пошло совсем не так, как он рассчитывал. Ее синие глаза сверкали, рыжие волосы выбились из-под шляпы и горели на солнце, ни дать ни взять – фея в рабочей одежде, и все, о чем мог думать Слоан, – это нежность ее кожи под грубой тканью. Ей следовало съежиться от страха, а ему – грубо вышвырнуть ее отсюда. Вместо этого он так и ел глазами ее груди и в воображении рисовал, как касается их.
А все фантазии! Если он уже не в состоянии собраться с силами, чтобы вытолкать со двора слабую женщину, пора предпринимать меры покруче. Он не размышлял и секунды о том, какие меры, он понял это сразу же, потому что уже не раз думал на сей счет. Ему нужна женщина. И поскольку именно эта женщина довела его до такого состояния, именно ее и следует иметь в виду. Им обоим следует дождаться подходящего момента, только она пока не знает об этом. И надо постепенно ее подготовить.
– Какого черта я должен что-то понимать в мустангах или знать, что планировал ваш отец? Почему бы вам самой не спросить у него об этом?
Эти слова вывели ее из благодушного состояния, девушка изумленно уставилась на него, и Слоан едва удержался от попытки проверить, не выросли ли у него за спиной крылья. Она смотрела на него так, как если бы он был важнее всего в ее жизни. Надо же! А он хотел ее разозлить, чтобы потом заставить пойти на компромисс.
– Вам известно, куда он ушел? – спросила она, затаив дыхание.
Слоан пожал плечами.
– Думаю, что в Арипозу. Просто по логике вещей так получается. Он планировал добраться до океана, но хотел исследовать еще и горы. А потом рассчитывал нанять людей, которые провели бы назад через большой лес.
– Почему вы только теперь рассказываете мне об этом? – Дюжина других вопросов вертелась у Саманты на языке, но во взгляде Слоана она увидела искру, от которой вся вспыхнула. Он заставил ее смутиться, и ей это совершенно не понравилось. Толботт, видимо, кое-что знал, но хотел, чтобы она заплатила.
– Потому что я хочу, чтобы вы полностью исчезли – из виду, из поселка, из моей жизни. Я хочу, чтобы вы ушли. Если единственный способ заставить вас уйти – это отправиться искать отца, отправляйтесь.
В сердце Саманты вспыхнула радость. Это шанс! Наконец-то! Правда, ей не нравился способ, который избрал Слоан. Она не собиралась уступать свой дом или свою долину, но если она найдет отца, тот обо всем позаботится. Впрочем, она уже достаточно знала и Слоана, чтобы вообразить, что он сделал все это от чистого, великодушного сердца. Толботт мог действовать непредсказуемо и необычно в минуты катастроф или трагедий, но не это двигало им сейчас. Глаза ее сузились, и она настороженно посмотрела на него.
– Чего вы хотите взамен? – спросила она. Он посмотрел на нее оценивающе.
– Я доведу вас до Арипозы. У меня нет времени идти дальше. Можете расспрашивать о нем кого угодно, но вряд ли найдете его там. Я найму кого-нибудь выяснить, куда он ушел.
Саманта вздрогнула от его низкого, тяжелого голоса. Может быть, он водит ее за нос? Слоан Толботт непрост, и прежде всего мужчина. Мужчины думают иначе, их действиями и словами руководят скрытые мотивы. Слова Слоана Толботта звучали вполне резонно, и потому она насторожилась.
Ее и должны были настораживать его огромный рост, мощный костяк, ледяные глаза, надменный вид. Взгляд Толботта заставлял трепетать и мужчину. Но его физические качества не пугали ее. Прорвавшись однажды через эту его устрашающую оболочку, она запомнила нечто гораздо более опасное: неотразимую привлекательность, какой, по ее опыту, обладали немногие мужчины. Она хотела бы, конечно, чтобы мужчинам нравилось ее целовать, но тот единственный случай был, наверное, исключением. Слоан не делал больше никаких попыток прижать ее к стене – сколько бы ей самой ни хотелось поцеловать его. Нет, физически она не боялась Толботта. Она боялась его чудовищной неискренности.
Вздохнув, Саманта попыталась прояснить все эти хитрости и скрытые условия, которые стояли за его обещанием.
– Нанимать людей, чтобы проследить, куда он ушел, – это стоит денег. Зачем вам это?
– Вам это не понравится. – Он скрестил руки на груди и любовался нетерпением, написанным на ее лице.
– Само собой. Я уже никогда не ошибусь, приписав вам великодушие. – Девушка скопировала его позу, тайно желая, чтобы в ее руках был не секатор, а ружье.
– Я хочу провести ночь в постели с вами, – заявил он спокойным и наглым тоном, ожидая взрыва.
Ее глаза превратились в озера. Она даже не смогла покраснеть или отвернуться от смущения. Она только машинально спросила:
– В постели со мной? Почему?
– Полагаю, что обычные причины вам известны. Полагаю также, что вы интересуетесь именно причинами, а не тем, что именно я намерен делать в постели, так? Я хочу женщину, а вы меня устраиваете. Кроме того, я думаю, вы незамужем. Вы одеваетесь по-мужски, действуете по-мужски и, вероятно, даже думаете по-мужски, и вам, так же как и мужчине, не по душе ограничения семейной жизни. Мужчина занимается сексом там, где его находит, а потом идет дальше – не связывая себя сентиментальностью, за которую так цепляются женщины. Этого я и хочу. Если вы хотите того же, мы отправимся в Арипозу и выясним все что можно о вашем отце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– И, конечно, тебе не пришлось вместо этого самому бежать и звать на помощь.
Челюсти Джека сжались, и он отвернулся.
– Мой отец бы этого не сделал.
Конечно, не сделал. Его отец был, вероятно, таким же психом, как и Эммануэль Нили. Но отец, должно быть, был для него кумиром, и Слоан почувствовал укор совести – и так мальчишке тяжело было справиться со своим позором. Он любил отца. И лучше отца для детей никого нет.
Голос Слоана стал мягче:
– Я понимаю. Все в порядке. Ты побежал наверх – посмотреть, не надо ли кого предостеречь. И что ты увидел?
Мальчик глубоко вздохнул и снова закашлялся. Слоан немедленно подскочил к нему, слегка приподнял и несколько раз нажал на ребра, чтобы облегчить ему дыхание. Мальчик еще слишком юн и мал, чтобы спасать кого-нибудь. Он и сам-то был беспомощным мешочком хрупких косточек и слезинок. Слоан бережно подержал его в руках, пока ребенок не задышал свободнее, и не стал утешать, когда тот вдруг уткнулся в него и заплакал.
В этот момент вошла Саманта. Она переоделась в мужскую рубашку и джинсы, которые лишь подчеркивали соблазнительную линию бедер и осиную талию. Слоан решил убедить себя, что слишком стар для всего этого, откинулся к изголовью кровати и закрыл глаза. Мальчик прижался к нему, не подозревая о появлении кузины.
Слоан кивнул ей на дверь. Глаза Саманты подозрительно сузились. Она внимательно посмотрела на Джека и, убедившись, что ему хорошо, подчинилась молчаливому распоряжению. Слоан слышал ее удаляющиеся шаги, но не смел открыть глаза, пока они не затихли.
– Ну, хорошо. А что ты увидел, когда поднялся по лестнице? – Ему не хотелось быть назойливым, но речь шла об убийце, свободно разгуливавшем по поселку, и его надо было найти.
Джек засопел и по-мужски пожал плечами:
– Дым шел из вашей комнаты. Я подумал, что, может быть, вы там, и открыл дверь. Внутри полыхал огонь, и я закричал. Потом попробовал спуститься к вдове Блэк. В это время обрушилась балка, и я не смог через нее перебраться. Больше я ничего не помню.
– Когда ты был внизу, в моем кабинете, ты видел кого-нибудь? За окнами, или в холле, или где-нибудь еще?
Джек выпрямился и посмотрел на Слоана:
– Вы думаете, кто-то поджег дом? Теперь Слоан посмотрел на Джека:
– Ты думаешь иначе?
Глаза Джека расширились – как раньше у его кузины.
– Это не я!
– Я и не утверждаю, что ты. Но в моей комнате не было ничего такого, что могло бы загореться само.
– Может, пожар начался от печки вдовы и перекинулся дальше на холл?
Слоан ничего не стал объяснять. Надо вернуться в отель и посмотреть самому повнимательнее.
– Ладно, ты пока отдохни, и если что-нибудь вспомнишь, пошли за мной. Ты храбрый парень, раз попытался спасти вдову. Но в следующий раз зови кого-нибудь на помощь. Всегда лучше заниматься такими вещами вдвоем.
– Я запомню, – сонно ответил мальчик, и его веснушчатое лицо порозовело от похвалы.
Такая ерунда – одно доброе слово, но оно может буквально перевернуть человека! Слоан старался не думать об этом, а Джек смотрел на него с гордостью. Потом он закрыл глаза, чтобы отдохнуть, как было велено. Толботту не хотелось, чтобы мальчик так вот на него смотрел. Ни этот мальчик, ни кто-нибудь другой. Он привык, что его презирали и боялись.
Он выскочил из дома Нили так быстро, будто свора адских псов гналась за ним по пятам.
Саманта видела, как он уходит, но не окликнула. Слоан Толботт – сильный человек. Он сам о себе позаботится.
Из окна своего дома Саманта видела, как мужчины день за днем ползали вверх и вниз по стенам отеля, поднимая обрушившиеся полы, заделывая крышу или осматривая повреждения на галерее. Она не знала, где Слоан Толботт проводил эти холодные ночи, но, похоже, он больше не пользовался отелем. Хотя, несмотря на следы пожара у нескольких окон, отель выглядел даже лучше, чем прежде.
Она отошла от окна. Стоял январь, а об отце все еще ничего не было слышно. Ей хотелось спуститься с горы в ближайший поселок, но мать даже слышать об этом не хотела. Если бы ей удалось опросить внизу несколько человек, она непременно узнала бы что-нибудь. Немногим удавалось забыть Эммануэля Нили.
Но Саманта не могла взять с собой кого-нибудь из сестер, а мать считала, что попутчик-мужчина – это неприлично, ехать же одной – верх глупости. Эх, была бы она мужчиной! Но она им не была.
Этот факт стал главным разочарованием в ее жизни. Саманта знала, что отец мечтал о сыновьях, продолжателях его дела. Он даже заготовил имена каждому из них. Ее он назвал в честь отца: Сэмюэл. Гарриет и Бернадетту назвали в честь его дядьев – Гарольда и Бернарда. Интересно, как бы он назвал четвертую дочь. Больше дядьев у него не было. Может, по имени отца матери? Алоизий – такое имя непросто превратить в женское.
Несмотря на разочарование, отец по-своему любил их всех. Он делал им кукол, которые двигались, и небьющуюся кукольную посуду. Однако куклы и игры «в домик» никогда не интересовали Саманту. Ей хотелось идти за отцом и делать то, что делал он. Но он относился к ней снисходительно, так же как и ко всем остальным женщинам своего дома.
Саманта не могла поверить, что он исчез, не оставив никакого знака. Отец никогда бы не заставил ее гадать, что с ним. Она была уверена в этом, как в своем имени. Он не стал бы сидеть где-то, ожидая, когда его найдут, – если, конечно, не произошло чего-то ужасного.
Но даже в этом случае при нем, Саманта знала это, было достаточно документов, чтобы их известили о его смерти. Люди просто не могли остаться равнодушными к Эммануэлю Нили. Они не могли бы остаться равнодушными и к его телу – если, конечно, он не был расчетливо убит и тайком захоронен.
Она гнала эти мысли. Единственным известным ей человеком, способным на такое вероломство, был тот, кто поцеловал ее, почти бесчувственную, и проявил такую заботу о мальчике, которого у него не было никаких причин любить. Когда они приехали, она думала, что Слоан Толботт способен на убийство, теперь она сомневалась в этом.
Не зная, чем бы заняться, она направилась через улицу к отелю. Она шла без всякой определенной цели, но Слоана было трудно пропустить. Он распоряжался обработкой досок на заднем дворе. Рядом с ним сидел Джек и, тщательно вымеряя длину досок, делал на них отметки, чтобы Джо знал, где пилить.
Слоан поднял глаза, когда она вошла на задний двор, потом отвернулся к рабочему, который монтировал деревянные поручни для лестницы черного хода.
– Что вам нужно? – бросил он отрывисто через плечо.
– Я думала, может, могу чем-нибудь помочь? – Саманта сунула руки в карманы. По какой-то странной причине она теперь и в брюках чувствовала себя почти так же неуклюже, как недавно в юбках.
– Почему бы вам не пострелять белок?
Он все еще не смотрел на нее. Саманта нахмурилась.
– Почему? У нас теперь больше свинины и говядины, чем даже было дома.
– Тогда ступайте и вяжите шарф или что-нибудь еще.
Он сознательно прогонял ее. Саманте хотелось стукнуть его по ноге, чтобы привлечь внимание.
– Я не умею вязать. И устала бездействовать. Вон там у вас – это виноградная лоза?
Слоан тотчас взглянул на нее. Она смотрела на лозу и не видела выражения его лица.
– А на что это, по-вашему, похоже? – с раздражением спросил он.
– Она должна быть обрезана. Дома я экспериментировала с лозой, но никогда не видела такого разнобоя и такого интенсивного роста, как здесь. Много винограда собираете?
– Откуда мне, черт побери, знать? Я не садовод!
– Я садовод, – ответила она с грустью. – И отец писал, что приобрел лучшую в стране долину для моего сада, но никто не может сказать мне, где она. Вы не возражаете, если я взгляну на ваш виноградник поближе?
Не дожидаясь ответа, она двинулась вперед. Слоан молча смотрел ей вслед. Пустота этого ее сухого, знойного голоса задела в нем струну, которой, как он думал, больше не существовало. У него что-то оборвалось внутри, когда он увидел, как покачиваются ее бедра. Теперь она выглядела в джинсах по-другому, это его здорово задевало.
Эта женщина была так же одинока и так же скучала, как и он сам – потерянный, все время ищущий чего-то. Может, он смог бы показать ей, где найти то, чего не хватает им обоим?
Глава 16
Саманта не шла у Слоана из головы, пока он работал со строителями у отеля. Она волновала его, а времени на волнение не оставалось: надо было искать убийцу.
Но он никак не мог сосредоточиться! Всю свою жизнь Толботт ставил себе цели и добивался их. И вот теперь, когда на карту поставлена его жизнь, он лишь тупо смотрел на эти укрытые грубой холстиной бедра, которые призывно покачивались у виноградной лозы, и слушал этот грудной голос, который звал Джека к обеду.
Чертова девица буквально усыновила его виноградник. Она ежедневно проводила здесь целые часы, осматривая старые, одеревеневшие плети, тщательно обрезая их, распутывая ярды отрезанных, застрявших в полусгнившей решетке. Он слышал, что она даже разговаривала с этими чертовыми ветками! Вернее, что-то вполголоса напевала. Звук ее голоса дрожью отдавался в его спине, а точнее – в пояснице.
Когда Толботт крикнул Джо, чтобы тот тащил очередной штабель распиленных досок на второй этаж, и обнаружил, что этот старый козел торчит в винограднике, вместо того чтобы заниматься делом, он взорвался. Прошагав через весь двор, расталкивая на ходу рабочих, он подскочил сзади к своему первому помощнику и рявкнул ему прямо в ухо:
– Чем ты, черт побери, тут занимаешься?!
Джо подпрыгнул и едва не выронил из рук секатор. Очухавшись, он передал инструмент женщине, которая уже протягивала руку сквозь лозу.
– Она могла сломать себе шею, работая там.
– Это тебя не касается! Это я тебе сломаю шею, если ты не будешь работать там, где положено!
В это время Саманта раздвинула плети, чтобы посмотреть, что случилось. Джо, сердито ворча, удалялся прочь. Девушке пришлось спуститься на землю.
На ней была куртка с бахромой из оленьей кожи поверх бледно-голубой рабочей рубашки, сквозь открытый ворот которой проглядывали округлости и тени, которых Слоан не хотел видеть. Раздраженный до крайности, он взревел:
– Убирайтесь из моей жизни!
– Меня нет в вашей жизни: я в вашем винограднике. – Она уперла секатор в бедро на манер винтовки и взглянула на него так, будто это она была на своем месте, а он – просто сумасшедший.
У Слоана внутри что-то щелкнуло. Он прошел через сумрачный ад и хаос этих десяти лет в надежде увидеть хоть какой-то просвет впереди. И как раз тогда, когда наметился прогресс, его пытаются прикончить. В него стреляли, намеревались зарезать и сжечь в собственном доме. Нервы и так на пределе, а тут еще эти женщины самым изощренным способом доводят его до белого каления, и перед ним теперь все время только пара длинных ног в полотняных штанах и сапожках на высоком каблуке. С этим надо что-то делать!
Вряд ли он сходит с ума, но все возможно там, где крутятся эти женщины Нили.
– Если вы немедленно не исчезнете с моих глаз, я доберусь до вас с плеткой, – предупредил он.
Саманта склонила голову и задумчиво посмотрела на него:
– Вы то же самое сказали моему отцу, чтобы от него избавиться? Он человек миролюбивый и сам не провоцирует столкновений.
Слоан поднял руку и вцепился в поля шляпы, лишь бы не вцепиться в ее горло.
– Ваш отец брал моих людей, чтобы ловить на холмах мустангов и ломать им их чертовы шеи! Ему еще повезло, что я не придушил его самого. А если вы не слиняете с моих глаз, я придушу вас!
– Ловить мустангов! – Саманта вся засветилась от новой информации. – Значит, он рассчитывал разводить в долине лошадей. Мустанги дают хорошее потомство? Я слышала об испанских породах. Это близкие линии? Может, я сама найду их?
Все пошло совсем не так, как он рассчитывал. Ее синие глаза сверкали, рыжие волосы выбились из-под шляпы и горели на солнце, ни дать ни взять – фея в рабочей одежде, и все, о чем мог думать Слоан, – это нежность ее кожи под грубой тканью. Ей следовало съежиться от страха, а ему – грубо вышвырнуть ее отсюда. Вместо этого он так и ел глазами ее груди и в воображении рисовал, как касается их.
А все фантазии! Если он уже не в состоянии собраться с силами, чтобы вытолкать со двора слабую женщину, пора предпринимать меры покруче. Он не размышлял и секунды о том, какие меры, он понял это сразу же, потому что уже не раз думал на сей счет. Ему нужна женщина. И поскольку именно эта женщина довела его до такого состояния, именно ее и следует иметь в виду. Им обоим следует дождаться подходящего момента, только она пока не знает об этом. И надо постепенно ее подготовить.
– Какого черта я должен что-то понимать в мустангах или знать, что планировал ваш отец? Почему бы вам самой не спросить у него об этом?
Эти слова вывели ее из благодушного состояния, девушка изумленно уставилась на него, и Слоан едва удержался от попытки проверить, не выросли ли у него за спиной крылья. Она смотрела на него так, как если бы он был важнее всего в ее жизни. Надо же! А он хотел ее разозлить, чтобы потом заставить пойти на компромисс.
– Вам известно, куда он ушел? – спросила она, затаив дыхание.
Слоан пожал плечами.
– Думаю, что в Арипозу. Просто по логике вещей так получается. Он планировал добраться до океана, но хотел исследовать еще и горы. А потом рассчитывал нанять людей, которые провели бы назад через большой лес.
– Почему вы только теперь рассказываете мне об этом? – Дюжина других вопросов вертелась у Саманты на языке, но во взгляде Слоана она увидела искру, от которой вся вспыхнула. Он заставил ее смутиться, и ей это совершенно не понравилось. Толботт, видимо, кое-что знал, но хотел, чтобы она заплатила.
– Потому что я хочу, чтобы вы полностью исчезли – из виду, из поселка, из моей жизни. Я хочу, чтобы вы ушли. Если единственный способ заставить вас уйти – это отправиться искать отца, отправляйтесь.
В сердце Саманты вспыхнула радость. Это шанс! Наконец-то! Правда, ей не нравился способ, который избрал Слоан. Она не собиралась уступать свой дом или свою долину, но если она найдет отца, тот обо всем позаботится. Впрочем, она уже достаточно знала и Слоана, чтобы вообразить, что он сделал все это от чистого, великодушного сердца. Толботт мог действовать непредсказуемо и необычно в минуты катастроф или трагедий, но не это двигало им сейчас. Глаза ее сузились, и она настороженно посмотрела на него.
– Чего вы хотите взамен? – спросила она. Он посмотрел на нее оценивающе.
– Я доведу вас до Арипозы. У меня нет времени идти дальше. Можете расспрашивать о нем кого угодно, но вряд ли найдете его там. Я найму кого-нибудь выяснить, куда он ушел.
Саманта вздрогнула от его низкого, тяжелого голоса. Может быть, он водит ее за нос? Слоан Толботт непрост, и прежде всего мужчина. Мужчины думают иначе, их действиями и словами руководят скрытые мотивы. Слова Слоана Толботта звучали вполне резонно, и потому она насторожилась.
Ее и должны были настораживать его огромный рост, мощный костяк, ледяные глаза, надменный вид. Взгляд Толботта заставлял трепетать и мужчину. Но его физические качества не пугали ее. Прорвавшись однажды через эту его устрашающую оболочку, она запомнила нечто гораздо более опасное: неотразимую привлекательность, какой, по ее опыту, обладали немногие мужчины. Она хотела бы, конечно, чтобы мужчинам нравилось ее целовать, но тот единственный случай был, наверное, исключением. Слоан не делал больше никаких попыток прижать ее к стене – сколько бы ей самой ни хотелось поцеловать его. Нет, физически она не боялась Толботта. Она боялась его чудовищной неискренности.
Вздохнув, Саманта попыталась прояснить все эти хитрости и скрытые условия, которые стояли за его обещанием.
– Нанимать людей, чтобы проследить, куда он ушел, – это стоит денег. Зачем вам это?
– Вам это не понравится. – Он скрестил руки на груди и любовался нетерпением, написанным на ее лице.
– Само собой. Я уже никогда не ошибусь, приписав вам великодушие. – Девушка скопировала его позу, тайно желая, чтобы в ее руках был не секатор, а ружье.
– Я хочу провести ночь в постели с вами, – заявил он спокойным и наглым тоном, ожидая взрыва.
Ее глаза превратились в озера. Она даже не смогла покраснеть или отвернуться от смущения. Она только машинально спросила:
– В постели со мной? Почему?
– Полагаю, что обычные причины вам известны. Полагаю также, что вы интересуетесь именно причинами, а не тем, что именно я намерен делать в постели, так? Я хочу женщину, а вы меня устраиваете. Кроме того, я думаю, вы незамужем. Вы одеваетесь по-мужски, действуете по-мужски и, вероятно, даже думаете по-мужски, и вам, так же как и мужчине, не по душе ограничения семейной жизни. Мужчина занимается сексом там, где его находит, а потом идет дальше – не связывая себя сентиментальностью, за которую так цепляются женщины. Этого я и хочу. Если вы хотите того же, мы отправимся в Арипозу и выясним все что можно о вашем отце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38