Да, я хочу убедить тебя поверить в невозможное, но ведь иначе ты никогда не постигнешь моей сути.Он ошеломленно помолчал.— Я пытаюсь в это поверить, Энни.— Но у тебя не получается?— Я чувствую, что здесь что-то не так. Истории, которые ты рассказываешь… — Он беспомощно махнул рукой. — Прости, Энни, но они кажутся мне очень странными.— Значит, мы зашли в тупик? — грустно спросила она. — Но ты же сказал, что не хочешь отправлять меня на казнь…— Да, не хочу, черт возьми!— Тогда что ты для меня придумал, Сэм?— Для нас, Энни.— Ну хорошо, для нас. Сэм сдвинул брови.— Я думаю, нам надо повидаться с моей бабушкой.— С твоей бабушкой? Шайеннкой? Он кивнул:— Да. Моя бабушка — знахарка и очень мудрая женщина. Она поможет нам выпутаться из этой передряги и, возможно, сумеет помочь тебе исправиться.Энни сразу же ощетинилась:— Что значит «исправиться»? Сэм посмотрел на нее с укором.— Милая, ты мне очень нравишься, и все-таки ты неслыханная лгунья.— О! — Она возмущенно вскочила с его колен.— Но я все равно хочу тебя, милая, — продолжал он, — и не виню тебя за то, что ты обманом пытаешься спасти себе жизнь. Но теперь тебе больше незачем это делать.— Черт возьми, Сэм, ведь то, что я тебе говорила, — сущая правда! — в досаде выпалила она.Стараясь подавить некоторое сомнение, он спокойно сказал:— Мы с тобой переспали, и теперь я за тебя отвечаю.— Отвечаешь за меня? — вскричала она. — Да пошел ты к черту, Сэм Ноубл! Я не хочу, чтобы ты за меня отвечал! А тем более спасал меня от грехов!— В этом я не могу с тобой согласиться, — честно ответил он. — Я все-таки наставлю тебя на праведный путь.Энни застонала.— Если, по-твоему, я такая хитрая и лживая, почему бы тебе меня просто не отпустить? Давай пожмем руки друг другу и разойдемся в разные стороны!— Ни за что!— Но ведь ты по-прежнему думаешь, что я тебя обманываю! Сэм вздохнул, пытаясь успокоиться.— Послушай, Энни, моя бабушка и юродивый из ее племени подсказали мне, где тебя искать. Зачем бы они стали мне лгать? Насколько я помню, моя бабушка никогда не ошибалась в своих предсказаниях.Энни смотрела на него во все глаза. Пожалуй, он прав. Она и сама не могла объяснить себе ту мистическую связь, которая существовала между их встречей и ее путешествием во времени.— Потом я нашел тебя — точную копию той преступницы, которую искал, — продолжал он сурово. — И что, по-твоему, я должен был подумать?Она тяжело вздохнула.— У нас возникла неразрешимая проблема, Сэм. Он положил руки ей на плечи.— Милая, поедем к моей бабушке — послушаем, что она скажет. Может быть, она сумеет нам помочь.— Хорошо, — согласилась Энни.— Я рад, что мы договорились. — Он улыбнулся ей. — А теперь ты меня поцелуешь?Энни очень хотелось это сделать, но она вдруг спросила:— Ты действительно хотел бы поскорее разобраться во всем, охотник за головами?Сэм нагнулся и нежно коснулся губами ее губ.— Энни… — страстно прошептал он.Она испугалась того горячего желания, которое он всколыхнул в ней, и оттолкнула его.— Не сейчас, Сэм.Его рука уверенно скользнула по ее обнаженной ноге.— Но ты же хочешь этого, Энни! Между нами такое мощное притяжение, что никто из нас не в силах его побороть.О да, она чувствовала это мощное притяжение, даже когда слезы обиды и гордости застилали ей глаза.— Наверное, ты прав, но сейчас не время.— Почему? — застонал он.— Потому что ничего не изменилось.— Ты что, не слышала, что я сказал? Все изменилось!— Обычно, когда люди занимаются любовью, это их сближает.— Ты хочешь сказать, что мы не сблизились?— Я говорю не о физическом сближении, а о подлинной близости, о взаимопонимании и доверии. Этой ночью соединились наши тела, но наши души до сих пор живут порознь. Я не могу спать с человеком, который думает, будто я его обманываю. Поэтому… — Она помолчала. — Поэтому нам надо сначала решить некоторые важные вопросы.Сэм понурился.— Хорошо, Энни, если ты этого хочешь.Но хотела-то она его. Однако на их пути было слишком много препятствий. Глава 19 Они оседлали лошадей и поехали дальше, погруженные в свои сомнения и обиды.Местность становилась все более неровной. К югу и к северу от них возвышались столовые горы, перемежающиеся равнинами и крутыми холмами. Когда они поднялись на вершину, поросшую полынью и кедром, Энни впервые увидела далекие Скалистые горы во всей их красе. Высокие зубчатые голубые пики в блестящих белых шапках были окутаны спиральными лентами тумана, таявшими в ослепительно голубых небесах. Но великолепный пейзаж не радовал Энни. Она размышляла над тем тупиком, в который зашли ее отношения с Сэмом. Наконец он нарушил молчание:— Ты еще сердишься на меня, милая? Она с укором взглянула на него.— А как ты думаешь? Ты хочешь отвезти меня к своей бабушке, чтобы она наставила меня, грешницу, на путь истинный, и еще спрашиваешь, сержусь ли я!— Моя бабушка — очень мудрая женщина, — сказал он с нажимом. — Она сумеет во всем разобраться.— А ты нет?Сэм снял шляпу и провел ладонью по волосам.— Послушай, Энни, я простой человек. Мне трудно понять твои затейливые рассказы.— Вздор! Ты гораздо умней, чем тебе кажется, Сэм. Ты многое можешь понять, если постараешься. Но гордость и упрямство мешают тебе признать свою ошибку.Он вздохнул.— Посмотрим, что скажет Знахарка.Энни промолчала, чтобы не расстраивать Сэма. Он тревожился не меньше ее. Возможно, ее слова просто не укладывались у него в голове, и он искренне стремился ей помочь.Однако между ними стояла стена недоверия и боли. Вспоминая вчерашнюю ночь, Энни всей душой рвалась в его объятия, но трезвая реальность доказывала, что в их отношениях еще очень много сложностей.Сэм видел ее переживания, и внутри у него все переворачивалось. Она отдалялась от него с каждой секундой, и он ничего не мог с этим поделать. Когда он думал о блаженствах прошлой ночи, его тело пылало огнем. Он жаждал прижать Энни к своей груди, стерев с ее красивого лица несчастное выражение, остановиться в сумрачной лощине, раздеться, целовать и ласкать ее, пока она не взмолится о пощаде.Но как преодолеть ту пропасть непонимания, которая пролегла между ними? Он не станет лгать — даже ради того, чтобы снова сблизиться с ней. Он не может сказать, что поверил в ее историю, если на самом деле это не так.— Ну и сколько же ехать до твоей бабушки? — нарочито бодро спросила Энни.Сэм улыбнулся.— Несколько дней. Ее отряд скрывается в долине за Сентрал-Сити.Энни нахмурилась.— Неужели к концу века в Колорадо еще оставались бродячие индейцы? Я думала, к этому времени почти всех согнали в резервации… а остальные бежали дальше на запад.— Ты права, — согласился Сэм. — Немногочисленные вольные индейские отряды сохранились в основном на территориях Небраски, Вайоминга и Дакоты. — Он вздохнул. — Всех бизонов истребили, и индейцам, чтобы не умереть с голода, пришлось уйти в резервации.— А отряд твоей бабушки? Как ему удалось остаться свободным здесь, в Колорадо?— Это интересная история. Но пусть лучше она сама тебе ее расскажет.— Объясни хотя бы, каким образом они спаслись от конницы?— Дело в том, что они никогда не задерживаются на одном месте слишком долго. Вот уже шесть лет они ведут кочевую жизнь — с моей помощью и с помощью еще одного белого человека.— Ты имеешь в виду Лунного Теленка? — удивилась Энни.Сэм засмеялся.— Нет, я говорю про бывшего погонщика мулов по прозвищу Свистящий Кнут. Последние шесть лет Кнут живет в отряде моей бабушки. Когда мы приедем в лагерь, ты все узнаешь.— Предвкушаю захватывающий рассказ!Все в том же тревожном состоянии они продолжали двигаться к шайеннскому поселению. Проехав небольшой городок Тринидад, путники оказались среди Скалистых гор и начали пробираться сквозь сгущающиеся сумерки и холодный туман — все выше и выше по утоптанной горной тропе, минуя каменные глыбы и отвесные утесы. Любопытный взгляд Энни заметил пуму, сидевшую за очередным зубчатым выступом и внимательно следившую за ними сверху. К тропе подступали огромные сосны. Энни обратила внимание на тонкую, по-солдатски прямую осину, весьма поэтичную в своей симметричности. В ветвях порхали мелкие певчие пташки, где-то стучал дятел и хрипло каркали вороны. Дорогу им иногда перебегали стройные лани.Они больше не занимались любовью, но Энни с трудом выносила вынужденную интимность совместного путешествия: Сэм умывался и одевался у нее на глазах, а по ночам лежал рядом, мучая ее своей близостью. Судя по смущенным, но жарким взглядам, которые он бросал в ее сторону, ему тоже было несладко.Особенно трудной выдалась их вторая ночь на тропе. Вымыв голову в горном ручье, Энни вернулась к месту привала и принялась расчесывать спутанные мокрые локоны. Сэм сидел на ближайшем гранитном валуне и внимательно следил за ее действиями, потом вдруг усадил Энни к себе на колени, выхватил у нее расческу и принялся аккуратно и терпеливо распутывать ей волосы. Энни избегала его взгляда, чуть ли не до слез растроганная столь неожиданной заботой.Закончив, он приподнял ее лицо и коснулся губ нежнейшим поцелуем. Энни отпрянула, точно испуганная лань.Ласка Сэма всколыхнула в ее душе целую бурю чувств. Она вспомнила своих покойных родителей и своего непутевого братца. Ей не хватало опоры в жизни — дома, семьи… надежного, любящего мужчины.Такого, как Сэм. Быть может, этот человек предначертан ей судьбой? Быть может, она для того и перенеслась сквозь время, чтобы найти именно его? Ее неумолимо влекло к нему, но они были очень разными и по-разному смотрели на многие вещи.Погода по-прежнему была холодной, с частыми туманами и моросящими дождями. Но красота пейзажа с лихвой окупала все эти неудобства. Они ехали по крутым горным тропам и утоптанным фургонным дорогам, змеившимся по головокружительным кромкам отвесных утесов. Вокруг дыбились гранитные скалы, в глубоких ущельях блестели скатившиеся со склонов огромные розовые валуны, отсюда казавшиеся галькой, беспорядочно насыпанной в корзины. Они проезжали маленькие суетливые поселения и мрачные города-призраки; пробирались по бесконечным лабиринтам заброшенных приисков с разбитыми золотопромывательными желобами, обветшалыми перилами и кучами пустой породы, громоздившимися вдоль каменных склонов; пересекали мелкие речушки и ледяные горные ручьи, объезжали тихие фермы и шумные скотоводческие ранчо. Повсюду кипела жизнь: на речках строили плотины бобры, в рощах бродили в поисках пищи горные олени, по ветвям лазали бурундуки, среди деревьев порхали птицы.У Энни захватывало дух от красоты и величия Скалистых гор. Повсюду, куда бы она ни взглянула, ее встречало неистовое буйство красок: дымчатый пурпур скал, яркая зелень лугов, пламенеющая желтизна осин, сапфировая синева озер, огненная ржавчина колибри, порхающих в нежно-сиреневых зарослях водосбора.Наконец в одно прекрасное утро туман рассеялся, и ослепительное солнце возвестило о начале холодного ясного дня. Когда они проехали высокогорный Луг, усыпанный желтым подсолнечником и сиреневой горечавкой, Сэм неожиданно объявил:— Лагерь моей бабушки в долине за следующим перевалом. Энни удивленно взглянула на него.— Значит, мы почти у цели?— Да.— А сколько индейцев живет в этом лагере?— Около двадцати. Прежде чем мы туда приедем, я хочу немного рассказать тебе об их традициях.— Ах, ну конечно, ведь я бледнолицая! — усмехнулась Энни. — Поверь мне, я не собираюсь никого оскорблять.— Это хорошо. Цель отряда моей бабушки — сохранить шайеннский образ жизни, который исчезает в резервациях.Энни кивнула:— Я знаю, что идея резерваций оказалась крайне неудачной. Она губит индейскую культуру.— Я не хочу, чтобы ты нарушила какое-нибудь табу, пока мы будем находиться в племени.— Какое, например?Сэм серьезно посмотрел на нее.— Входя в вигвам, держись левой стороны, потому что ты женщина.— Левой стороны? — озадаченно повторила она.— Да. А мужчины должны держаться правой стороны. Энни воздела глаза к голубым небесам.— Понятно.— После того как войдешь в вигвам, стой и жди, когда хозяин предложит тебе сесть. И еще: никогда не проходи между индейцем и костром — это считается дурным знаком.— Ага, — бодро отозвалась Энни. Сэм сурово взглянул на нее.— Отряд моей бабушки часто собирается на открытые совещания, куда приглашают всех, но моя бабушка — единственная женщина, которой позволено говорить, поскольку она уважаемая знахарка. А вообще на таких совещаниях говорят только мужчины.— Ну, здесь за меня можно не волноваться. Я не говорю по-шайеннски и, значит, не помешаю индейцам совещаться.— Почти все члены отряда говорят по-английски так же хорошо, как и по-шайеннски, — объяснил Сэм. — Учти: если ты не удержишься и заговоришь, перебив другого оратора или рассказчика, это будет воспринято как оскорбление.Энни морщила лоб, пытаясь запомнить все наставления.— Что-нибудь еще?— Да. Запрещается показывать пальцем на небесные светила, жечь перья совы…— Жаль! А я как раз собиралась сегодня вечером сделать барбекю из совиных перьев.Сэм нахмурился.— Прости мою глупую шутку, Сэм! — засмеялась Энни. — Я никогда в жизни не причиню вреда животному или птице.— Это хорошо. Шайенны чтут природу и используют ее дары только по мере надобности. Да, еще. Шайеннские женщины верят, что золотые орлы обладают мощной колдовской силой и, если дотронуться до этой птицы, случится несчастье.Энни наморщила лоб.— Очень любопытно. Он щелкнул пальцами.— Да, вот еще что! Женщинам, не входящим в особое сообщество, запрещено иметь дело с волками.Она усмехнулась.— Ты слишком поздно меня предупредил. Он покосился на нее с шутливым укором.— Что касается еды, то здесь у шайеннов тоже есть свои ритуалы. Но ты просто следи за мной и повторяй мои действия.С уст Энни слетел сдавленный стон.— О Боже, Сэм, я чувствую себя шаловливым ребенком, которого тетушка учит хорошим манерам, прежде чем отвести в гостиную.Он улыбнулся.— Тебе еще повезло: в этом лагере нет «перечащих».— Кого-кого?— «Перечащие» — это такие воины, которые все делают наоборот. Например, если ты хочешь, чтобы «перечащий» пошел на север, ты должна сказать ему: «Иди на юг!» И так далее.— Ты шутишь?Сэм отрицательно покачал головой.— Как же мне все это запомнить? — развела руками Энни. — А если я вдруг нарушу какое-нибудь табу, меня сожгут на костре?Он хмыкнул.— Шайенны — миролюбивые люди. Они борются только потому, что белые вторгаются на их территорию и нарушают соглашения. Но все-таки, если ты нарушишь табу, будут неприятности.— Я постараюсь ничего не нарушать.Когда они поднялись на вершину, Энни напряглась в седле. В расстилавшейся внизу долине виднелось с полдюжины стоявших кольцом белых вигвамов. Рядом был временный загон для скота, кишевший пегими скаковыми лошадьми и коричневыми коровами. К западу от лагеря блестело голубое озеро, к востоку высилась поросшая лесом гора.— Ого, мы и впрямь приехали! Сэм улыбнулся.— Если не считать моей бабушки, все шайенны с подозрением относятся к белым, во всяком случае, сначала. Так что лучше я сам начну разговор.Индейцы начали выходить из вигвамов, потревоженные непрошеными гостями.— Да ради Бога! — охотно согласилась Энни. Глава 20 Они направили своих лошадей вниз по каменистому склону. Энни с любопытством разглядывала небольшой шайеннский лагерь. Вигвамы, украшенные звездами, орлами, охотничьими сценками и индейскими символами, располагались вокруг большого кострища, с восточной стороны был прогал. Старик в бизоньей накидке переходил от одного вигвама к другому и что-то кричал, за ним с лаем бегали собаки, а из вигвамов выходили все новые и новые индейцы. Энни догадалась, что это глашатай племени возвещает об их прибытии. Две девушки, собиравшие кукурузу на маленьком поле, бросили свою работу и вернулись в селение, сопровождаемые тремя крупными оленями.Оглядев отряд, Энни прикинула, что в нем около двух дюжин человек: старики, мужчины и женщины среднего возраста, подростки и с полдюжины детей. Одна молодая женщина, стоявшая рядом с мужем, явно была беременной. Среди индейцев затесалось двое белых — старик в костюме из оленьей кожи, в такой же, как у Сэма, широкополой шляпе, и мужчина с длинной бородой в бизоньей накидке, державший в руках какую-то птицу.Сэм и Энни подъехали уже совсем близко, но индейцы молчали, настороженно глядя на них своими карими глазами. Столь пристальное внимание смущало Энни, но она старалась держаться уверенно. К Сэму шайенны уже привыкли, она же была для них чужой, «бледнолицей» и, значит, опасной.Вблизи эти люди показались Энни экзотичными и милыми: высокие стройные мужчины в удобных рубашках и обтягивающих брюках из оленьей кожи; женщины пониже ростом и более коренастые, в платьях, изящно вышитых бисером и перьями. Малыши были босыми и в набедренных повязках, зато остальные члены отряда демонстрировали великолепные мокасины самых разных фасонов и расцветок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35