— В глубине души он, конечно, был рад реакции Алекс, поскольку она лишь подтвердила справедливость того, во что он всегда верил, а именно, что она питает к нему такие же глубокие чувства, как и он к ней. Джонатан был уверен, что она любит его, и, возможно, как он отмечал более чем просто с удовлетворением, с этой точки зрения появление Гвендолин не было в конце концов таким уж несвоевременным.
— Ревную? Я… я не ревную, — пробормотала Алекс. Ее глаза сначала округлились, а потом зажглись возмущением. Вспышка злости окрасила ее щеки румянцем. Она скрестила на груди руки и испытала сильнейшее желание ударить его. — Вы помните, что я не хотела никакого брака?
— Да, помню. Но сейчас вы не считаете свои супружеские обязанности такими уж тягостными, — уточнил он, совершенно не раскаиваясь в сказанном. Теперь в его взгляде сияло такое явное и грешное удовольствие, что это еще более разъярило Алекс.
— О, какой же вы тщеславный и невыносимый плут! — воскликнула она, продолжая возмущаться. Алекс все еще страдала оттого, что ей пришлось встретиться с его бывшей возлюбленной. И она не могла обнаружить хоть какие-то крупицы юмора в том, что он напомнил ей о ее непоследовательном отношении к их занятиям любовью.
Этого для нее было слишком много.
Она, которая частенько впадала в возбужденное состояние, но никогда не помышляла о насилии, сейчас обнаружила, что попала в тиски большего гнева, вызванного «зеленоглазым дьяволом», чем она готова была признать. И теперь, когда ее гнев и возмущение вышли из-под контроля, она подняла руку и нанесла увесистую пощечину по твердой, гладко выбритой щеке своего мужа.
Тут же, пристыженная совершенным ею поступком, Алекс негромко вскрикнула и зажала рукой рот. Она в упор смотрела на Джонатана в безмолвном ожидании. Ее глаза широко раскрылись, когда она заметила на его коже покрасневшие отпечатки своих пальцев.
Алекс была уверена, что он рассердится. Более того, она опасалась, что Джонатан подвергнет ее жестокой словесной выволочке или — о Боже, только не допусти этого! — изобьет, как он уже однажды предупреждал ее. Но его реакция оказалась полностью противоположной той, которую она ожидала. На его лице появилась улыбка одержавшего триумф человека. Наконец он подошел к ней, и его сильные руки ласково погладили ее плечи.
— Благодарю тебя, Боже. Оказывается, я влюбился в обычную вспыльчивую англичанку, — заявил он. Голос его был низким и вибрирующим. Джонатан был так неотразим, что у нее опять мурашки поползли по спине.
— Вы влюбились?..
Будто пораженная молнией, Алекс повторила его слова.
— Да, миссис Хэзэрд, я влюбился. — Его глаза сияли несомненной добротой и нежностью, когда он притянул ее к себе… и он был распутно прекрасен. Она могла чувствовать жар его мужественного, воистину великолепного тела еще до того, как они слились в объятии. Но не это прикосновение, а именно его слова заставили бешено забиться ее сердце. — Иначе почему же я тогда, по-вашему, так настаивал на нашем браке?
— Я считала, что это потому… потому что вы хотели меня, — заплетающимся языком выговорила она. Ее пальцы легли на его промокшую белую льняную рубашку там, где она прозрачно прилипла к его груди.
— Но это лишь одна сторона медали. Если бы я давал свою фамилию каждой женщине, которую считал привлекательной, то меня бы уже более тысячи раз осудили за многоженство. Нет, Александра, — заключил он, вновь обезоружающе улыбнувшись. — Это было гораздо больше, чем желание. И все началось в тот момент, когда я увидел вас такой гордой и красивой в той проклятой тюремной камере на фабрике.
— Но любовь с первого взгляда — это просто бессмыслица. Это фантазия… миф. — Однако, несмотря на всю настойчивость ее протеста, Алекс сама не верила своим словам. Она вновь затрепетала, когда прижалась грудью к Джонатану. Сырость его одежды проникала через ее рубашку.
— И вы думаете, что вы правы? — Его руки крепко обняли Алекс. Он глубоко заглянул в ее глаза, и огонь камина играл на его лице. — Я люблю вас, леди Алекс. Какое значение имеет, когда это чувство родилось и как оно развивается?
— Почему вы не сказали мне об этом до свадьбы? — спросила она, чувствуя себя рискованно легкомысленной. Ее руки ласкали его плечи.
— В свое время вы поклялись, что никогда не поверите в подобные декларации.
— Ну а теперь вы думаете, я поверю? — Она с удивлением почувствовала, что ее душа воспаряет в небеса. Ощутив внезапное, необычайное ликование, она прильнула к нему и дрожа спросила: — Как я могу знать, не говорите ли вы это все, чтобы как-то утихомирить меня? Вполне может быть и так, что вы хотите, чтобы я продолжала делить с вами постель, а вы одновременно делили бы постель с Гвендолин!
Такое безумное предположение одновременно доставило ей и боль, и разгневало ее, вернув на землю. Она подавила рыдания и перешла в наступление.
— Бог свидетель, Джонатан Хэзэрд. Если только вы думаете…
— Мы делим нашу постель, — сурово поправил он ее, хотя его взгляд снова засиял от удовольствия. — И я не собираюсь делить ее ни с кем, кроме вас.
Блестящие глаза Алекс изучающе смотрели на него. Дождь гремел по крыше у них над головой, а ветер грозился снести сами стены. Но она не обращала внимания на ураган. Руки Джонатана обнимали ее, прижимали к себе, внушали ей чувство безопасности и уверенности. В настоящий момент ничто другое не имело значения.
— Я люблю вас…
Его слова эхом отдавались в ее мозгу… и прогнали прочь все мысли о Гвендолин Уилкокс.
Он поднял ее повыше в своих объятиях и приблизил свои губы к ее лицу. Она радостно почувствовала его губы на своих. Более сладкого поцелуя они никогда до сих пор не испытывали. Но это было лишь обещание грядущего блаженства…
Глава 13
К тому времени, когда примерно через час Джонатан и Алекс вернулись в главный дом, ярость урагана понемногу пошла на убыль. Гвендолин, которая, все еще проявляя нетерпение, вместе с Финном Малдуном оставалась в вестибюле, окликнула Джонатана. Услышав ее голос, тот нахмурился и неохотно задержался, чтобы поговорить с ней.
Алекс, мнительным взглядом посмотрев на него, поспешила вверх по ступеням, чтобы переодеться, удивляясь тому, насколько отчаянно она хочет поверить его признаниям в любви. Она не могла думать ни о чем другом, сбрасывая с себя сырую одежду и направляясь к умывальнику. Ей нужно было проверить собственные чувства. Она уже не могла отрицать, что испытывает к Джонатану Хэзэрду нечто большее, нежели физическое влечение. Намного большее.
Она вспоминала, как он обвинил ее в ревности, а она с негодованием отвергла его подозрения.
Но ведь он говорил правду…
Она резко повернулась и пристально посмотрела на себя в зеркало.
— Бог мой, — прошептала она, увидев, какими огромными казались ее глаза на овале лица. Она ревновала капитана к его прошлым отношениям с Гвендолин. Ее разгневала одна лишь мысль о том, что они были вместе. Несмотря на сумбур, царящий в ее собственных мыслях, несмотря на неопределенность своего будущего, Алекс не могла смириться с мыслью о том, что Джонатан мог любить какую-то другую женщину.
«Но почему? — спрашивала она себя, взяв полотенце и рассеянно вытирая волосы. — Быть может, лишь потому, что он женился на мне, или из-за того, что связывает меня с Джонатаном теперь? Но это же неразумно. В конце концов, я по-прежнему собираюсь вернуться к своей прошлой жизни в Англии. Ведь это так! Но с другой стороны, если бы я окончательно отбросила мысль о том, чтобы остаться в Австралии, тогда не имело бы никакого значения, ищет ли он утешения в объятиях Гвендолин или любой другой женщины… Мне это должно было быть безразлично…»
Но это имело значение!..
С ее губ сорвался долгий, прерывистый вздох. Она закрыла глаза, и переживаемые ею чувства внезапно закружили ее, точно темный, стремительный вихрь. Все лишилось какого-либо смысла.
В этот вечер она, как обычно, приготовила ужин и попыталась не обращать внимания на хаос, бурлящий в ее душе. Она приняла великодушное предложение Малдуна помочь ей накрыть на стол и, когда все было готово, заняла свое обычное место рядом с Джонатаном. Гвендолин села на стул по левую руку от него, а Малдун, поставленный перед выбором, рядом с какой из дам сесть, предпочел устроиться поближе к Алекс.
Он и вдова Уилкокс провели в этот вечер целый час в пренеприятнейшей компании друг с другом, и он не испытывал никакого желания повторять это удовольствие.
«Эта женщина — просто змея в шелковых юбках…» — думал Малдун про себя.
— Джонатан говорил мне, что вы прекрасная кухарка, — заметила Гвендолин, холодно улыбнувшись Алекс, когда та положила себе на тарелку крошечную порцию политого маслом свежего гороха, вареной картошки и кукурузный хлеб. Гвендолин со слабым, хотя и заметным отвращением смотрела на горшочек тушеного мяса.
— Он так сказал? — пробормотала Алекс. Она украдкой посмотрела на Джонатана, а потом быстро уклонилась от его взгляда, когда заметила отразившееся в нем смущение. Воспоминание об идиллии, пережитой в хижине, окрасило ее щеки в нежный румянец.
— Как долго вы уже в Австралии, Александра? — приступила к допросу Гвендолин. На ней было модное, с низким вырезом платье из розового щелка. Она уже успела бросить неодобрительный взгляд на простой наряд Алекс, сшитый из белого муслина.
— Не очень давно.
— Вы из Англии?
— Да.
— И на чем вы сюда приехали?
— На транспортном корабле.
Рот Джонатана искривился в ухмылке. Оценка же этого диалога Малдуном была не столь сдержанной. По комнате прокатились раскаты его громкого смеха. Спохватившись, он внезапно умолк, когда Гвендолин бросила на него свирепый взгляд.
— Транспортный корабль? — эхом повторила она, и выражение ее лица стало суровым, когда она вновь обратила свое внимание на Алекс. — Боюсь, что я не понимаю.
— Ссыльных перевозят сюда, миссис Уилкокс, на транспортных кораблях, — разъяснила Алекс со спокойствием, за которым скрывалось внутреннее смятение. Ей было трудно сохранять вежливый тон с этой ненавистной ей женщиной, особенно когда она вспомнила подслушанный ею разговор. — Весь переезд обернулся истинным кошмаром, а условия, в которых мы оказались по его окончании, были еще более ужасными. — Она вновь почувствовала на себе взгляд Джонатана и, ничего больше не сказав, уставилась в свою тарелку.
— А вы что, ссыльная? — в ужасе выдохнула Гвендолин.
— Да, я сюда была сослана. — Спокойный сине-зеленый взгляд Алекс столкнулся с мрачным, презрительным осуждением со стороны вдовы. И, повинуясь какому-то необъяснимому побуждению, Алекс добавила: — Но я не совершила никакого преступления.
— В самом деле? — протянула Гвендолин. Прежде чем обратиться к Алекс, она бросила понимающий взгляд на Джонатана. — Я совсем не удивлена подобным утверждением. Я очень сомневаюсь, что ваш так называемый муж знает истинную правду.
— Я знаю правду, — спокойно прервал ее Джонатан. Его замечание вызвало вопросительный взгляд широко раскрытых глаз Алекс.
— Как и я, — посчитал нужным подтвердить сидевший рядом с Алекс старый ирландец.
— О, Ион! О чем вы только думали? — воскликнула Гвендолин с выражением скорбного сочувствия на лице. — Как, вы думаете, отреагирует ваша семья, узнав, что вы женились на женщине с такой сомнительной репутацией? Вы, конечно же, не можете настаивать на подобном безумстве. Как вы вообще могли надеяться…
— Я полагал, что сегодня вечером все стало достаточно ясным, — резко оборвал он ее.
— И вы думаете, что я останусь безучастным зрителем и ничего не предприму, коль скоро вы губите свою жизнь?
— Моя жизнь больше никак вас не касается.
— Еще как касается! — Ее взгляд опять уперся в Алекс. — Он вам рассказывал, что мы росли вместе? Еще когда мы были детьми, наши родители рассчитывали, что мы поженимся.
— Гвендолин, — сказал Джонатан голосом, в котором прозвучало предупреждение.
— Меня нельзя заставить замолчать. Особенно если вопрос близок моему сердцу, — с чувством возразила она.
— Я совершенно уверена, что у вас с Джонатаном очень давние связи, — заметила Алекс низким, уравновешенным тоном. С ее стороны это была преднамеренная попытка разрядить напряженную ситуацию. Вдова ей активно не нравилась (да разве могло быть иначе?), но тем не менее она хотела предотвратить столкновение. Борясь с желанием ответить огнем на огонь, Алекс слегка улыбнулась. — В самом деле, миссис Уилкокс, я не сомневаюсь, что вы…
— Это именно я не сомневаюсь в том, что его завлекли в сети хитростью, — сказала обвиняющим тоном Гвендолин. — Будь он в здравом уме, он не мог бы взять себе в жены преступницу. Что же вы сделали для этого? Сперва заманили его к себе в постель, а потом солгали, будто вы были девственницей?
— Замолчите, Гвендолин! Я больше ничего не хочу об этом слышать! — взорвался Джонатан. Его зеленые глаза яростно сверкали. — Вы гостья в моем доме и поэтому заслуживаете вежливого с вами обращения. Но если вы опять станете так разговаривать с моей женой, то я, черт побери, забуду о правилах гостеприимства!
— Я имею полное право добиваться истины.
— Если вы, миссис Уилкокс, уже удовлетворили свой аппетит, то я буду счастлив проводить вас в вашу комнату, — поспешил предложить Финн Малдун. Его желудок был далеко не удовлетворен, но тем не менее он был готов уйти из-за стола голодным, лишь бы уберечь свою хозяйку от дальнейших укусов гадюки.
— Нет, благодарю вас, мистер Малдун, — холодно отклонила его предложение Гвендолин. Она вновь злобно взглянула на Алекс. — Хотя на мой вкус еда слишком проста и тяжела, я все-таки предпочла бы остаться и побыть с Джонатаном. Есть еще множество вещей, которые нам нужно успеть предпринять.
— Предпринять? — повторила ее слова Алекс, сдвинув брови под влиянием возникших подозрений. — И что же вы намерены предпринять, миссис Уилкокс?
— Обычные вещи, конечно. — Она сияющими глазами с намеком посмотрела на Джонатана. — В конце концов, у нас целая жизнь, полная общих воспоминаний. Весьма особых воспоминаний… которые не могут быть перечеркнуты столь незначительным обстоятельством, как женитьба на другой женщине.
— Не судите о других браках по своему собственному, — предостерег ее Джонатан, поднеся к губам бокал вина.
— Он говорил вам о нашей помолвке, моя дорогая Александра? — с вызовом спросила Гвендолин, вновь перенеся излишне пристальное внимание на Алекс. — Я осмелюсь сказать, что перед лицом Бога мы навеки муж и жена.
— Если это так, то как же тогда могло случиться, что вы взяли в мужья другого мужчину? — парировала Алекс. Ревность разжигала ее раздражение, а ладонь чесалась от желания дать оплеуху этой женщине.
— То было военное время, — скорбно ответила Гвендолин, многозначительно пожав плечом. — Прошел почти год, а я не получила от Джонатана ни одного слова, и я, как и многие другие женщины, ошибочно предположила, что он убит. — Это не совсем соответствовало правде, но выставляло ее в героическом свете. — Я вышла замуж за Генри Уилкокса под влиянием горя и одиночества.
— У вас есть дети?
— Нет, ни одного… Я боюсь, что мой покойный муж был бесплоден… — проговорила она упавшим голосом и испустила вздох, стараясь, чтобы он прозвучал как можно трогательнее.
— Как жаль, — пробормотал Финн Малдун. Потом он выразительно ухмыльнулся и добавил: — Я предполагаю, что капитану и его жене такая неприятность не грозит.
Это замечание Финна вызвало у Джонатана кривую, но чрезвычайно довольную усмешку. Щеки Алекс ярко вспыхнули, а Гвендолин бросила на ирландца сердитый взгляд.
На короткое время наступило молчание. Его нарушил Джонатан, который сообщил, что хочет посмотреть, какой ущерб нанес ураган, прежде чем «мать Природа» опять решит разъяриться. Вслед за ним вышел из комнаты Финн Малдун. Алекс оказалась в незавидном положении, будучи вынуждена развлекать гостью. Поскольку для нее было делом гордости и чести играть роль оставшейся на посту хозяйки, у нее не было другого выхода, как оставить обеденный стол неприбранным и перейти вместе с Гвендолин в гостиную.
— Как долго вы собираетесь здесь оставаться, миссис Уилкокс? — спросила она без обиняков, занимая место на дальнем конце дивана. Гвендолин села в кресло прямо напротив нее.
— У меня пока нет определенных планов.
— Тогда, возможно…
— Давайте поговорим. Зачем терять время на банальности? — неожиданно спросила Гвендолин. Ее губы перекосила злая усмешка. — Мы обе знаем, почему я сюда приехала.
— А мы действительно знаем?
— Вы маленькая дурочка! Неужели вы думаете, что теперь, когда я оказалась здесь, вы сможете удержать его? Он любит меня, он всегда любил меня, и что бы вы ни сказали, что бы вы ни сделали, никакого значения это иметь не будет.
— Да, но имеется один незначительный вопрос: я имею в виду наш брак, — напомнила Алекс, не удержавшись от едкого сарказма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Ревную? Я… я не ревную, — пробормотала Алекс. Ее глаза сначала округлились, а потом зажглись возмущением. Вспышка злости окрасила ее щеки румянцем. Она скрестила на груди руки и испытала сильнейшее желание ударить его. — Вы помните, что я не хотела никакого брака?
— Да, помню. Но сейчас вы не считаете свои супружеские обязанности такими уж тягостными, — уточнил он, совершенно не раскаиваясь в сказанном. Теперь в его взгляде сияло такое явное и грешное удовольствие, что это еще более разъярило Алекс.
— О, какой же вы тщеславный и невыносимый плут! — воскликнула она, продолжая возмущаться. Алекс все еще страдала оттого, что ей пришлось встретиться с его бывшей возлюбленной. И она не могла обнаружить хоть какие-то крупицы юмора в том, что он напомнил ей о ее непоследовательном отношении к их занятиям любовью.
Этого для нее было слишком много.
Она, которая частенько впадала в возбужденное состояние, но никогда не помышляла о насилии, сейчас обнаружила, что попала в тиски большего гнева, вызванного «зеленоглазым дьяволом», чем она готова была признать. И теперь, когда ее гнев и возмущение вышли из-под контроля, она подняла руку и нанесла увесистую пощечину по твердой, гладко выбритой щеке своего мужа.
Тут же, пристыженная совершенным ею поступком, Алекс негромко вскрикнула и зажала рукой рот. Она в упор смотрела на Джонатана в безмолвном ожидании. Ее глаза широко раскрылись, когда она заметила на его коже покрасневшие отпечатки своих пальцев.
Алекс была уверена, что он рассердится. Более того, она опасалась, что Джонатан подвергнет ее жестокой словесной выволочке или — о Боже, только не допусти этого! — изобьет, как он уже однажды предупреждал ее. Но его реакция оказалась полностью противоположной той, которую она ожидала. На его лице появилась улыбка одержавшего триумф человека. Наконец он подошел к ней, и его сильные руки ласково погладили ее плечи.
— Благодарю тебя, Боже. Оказывается, я влюбился в обычную вспыльчивую англичанку, — заявил он. Голос его был низким и вибрирующим. Джонатан был так неотразим, что у нее опять мурашки поползли по спине.
— Вы влюбились?..
Будто пораженная молнией, Алекс повторила его слова.
— Да, миссис Хэзэрд, я влюбился. — Его глаза сияли несомненной добротой и нежностью, когда он притянул ее к себе… и он был распутно прекрасен. Она могла чувствовать жар его мужественного, воистину великолепного тела еще до того, как они слились в объятии. Но не это прикосновение, а именно его слова заставили бешено забиться ее сердце. — Иначе почему же я тогда, по-вашему, так настаивал на нашем браке?
— Я считала, что это потому… потому что вы хотели меня, — заплетающимся языком выговорила она. Ее пальцы легли на его промокшую белую льняную рубашку там, где она прозрачно прилипла к его груди.
— Но это лишь одна сторона медали. Если бы я давал свою фамилию каждой женщине, которую считал привлекательной, то меня бы уже более тысячи раз осудили за многоженство. Нет, Александра, — заключил он, вновь обезоружающе улыбнувшись. — Это было гораздо больше, чем желание. И все началось в тот момент, когда я увидел вас такой гордой и красивой в той проклятой тюремной камере на фабрике.
— Но любовь с первого взгляда — это просто бессмыслица. Это фантазия… миф. — Однако, несмотря на всю настойчивость ее протеста, Алекс сама не верила своим словам. Она вновь затрепетала, когда прижалась грудью к Джонатану. Сырость его одежды проникала через ее рубашку.
— И вы думаете, что вы правы? — Его руки крепко обняли Алекс. Он глубоко заглянул в ее глаза, и огонь камина играл на его лице. — Я люблю вас, леди Алекс. Какое значение имеет, когда это чувство родилось и как оно развивается?
— Почему вы не сказали мне об этом до свадьбы? — спросила она, чувствуя себя рискованно легкомысленной. Ее руки ласкали его плечи.
— В свое время вы поклялись, что никогда не поверите в подобные декларации.
— Ну а теперь вы думаете, я поверю? — Она с удивлением почувствовала, что ее душа воспаряет в небеса. Ощутив внезапное, необычайное ликование, она прильнула к нему и дрожа спросила: — Как я могу знать, не говорите ли вы это все, чтобы как-то утихомирить меня? Вполне может быть и так, что вы хотите, чтобы я продолжала делить с вами постель, а вы одновременно делили бы постель с Гвендолин!
Такое безумное предположение одновременно доставило ей и боль, и разгневало ее, вернув на землю. Она подавила рыдания и перешла в наступление.
— Бог свидетель, Джонатан Хэзэрд. Если только вы думаете…
— Мы делим нашу постель, — сурово поправил он ее, хотя его взгляд снова засиял от удовольствия. — И я не собираюсь делить ее ни с кем, кроме вас.
Блестящие глаза Алекс изучающе смотрели на него. Дождь гремел по крыше у них над головой, а ветер грозился снести сами стены. Но она не обращала внимания на ураган. Руки Джонатана обнимали ее, прижимали к себе, внушали ей чувство безопасности и уверенности. В настоящий момент ничто другое не имело значения.
— Я люблю вас…
Его слова эхом отдавались в ее мозгу… и прогнали прочь все мысли о Гвендолин Уилкокс.
Он поднял ее повыше в своих объятиях и приблизил свои губы к ее лицу. Она радостно почувствовала его губы на своих. Более сладкого поцелуя они никогда до сих пор не испытывали. Но это было лишь обещание грядущего блаженства…
Глава 13
К тому времени, когда примерно через час Джонатан и Алекс вернулись в главный дом, ярость урагана понемногу пошла на убыль. Гвендолин, которая, все еще проявляя нетерпение, вместе с Финном Малдуном оставалась в вестибюле, окликнула Джонатана. Услышав ее голос, тот нахмурился и неохотно задержался, чтобы поговорить с ней.
Алекс, мнительным взглядом посмотрев на него, поспешила вверх по ступеням, чтобы переодеться, удивляясь тому, насколько отчаянно она хочет поверить его признаниям в любви. Она не могла думать ни о чем другом, сбрасывая с себя сырую одежду и направляясь к умывальнику. Ей нужно было проверить собственные чувства. Она уже не могла отрицать, что испытывает к Джонатану Хэзэрду нечто большее, нежели физическое влечение. Намного большее.
Она вспоминала, как он обвинил ее в ревности, а она с негодованием отвергла его подозрения.
Но ведь он говорил правду…
Она резко повернулась и пристально посмотрела на себя в зеркало.
— Бог мой, — прошептала она, увидев, какими огромными казались ее глаза на овале лица. Она ревновала капитана к его прошлым отношениям с Гвендолин. Ее разгневала одна лишь мысль о том, что они были вместе. Несмотря на сумбур, царящий в ее собственных мыслях, несмотря на неопределенность своего будущего, Алекс не могла смириться с мыслью о том, что Джонатан мог любить какую-то другую женщину.
«Но почему? — спрашивала она себя, взяв полотенце и рассеянно вытирая волосы. — Быть может, лишь потому, что он женился на мне, или из-за того, что связывает меня с Джонатаном теперь? Но это же неразумно. В конце концов, я по-прежнему собираюсь вернуться к своей прошлой жизни в Англии. Ведь это так! Но с другой стороны, если бы я окончательно отбросила мысль о том, чтобы остаться в Австралии, тогда не имело бы никакого значения, ищет ли он утешения в объятиях Гвендолин или любой другой женщины… Мне это должно было быть безразлично…»
Но это имело значение!..
С ее губ сорвался долгий, прерывистый вздох. Она закрыла глаза, и переживаемые ею чувства внезапно закружили ее, точно темный, стремительный вихрь. Все лишилось какого-либо смысла.
В этот вечер она, как обычно, приготовила ужин и попыталась не обращать внимания на хаос, бурлящий в ее душе. Она приняла великодушное предложение Малдуна помочь ей накрыть на стол и, когда все было готово, заняла свое обычное место рядом с Джонатаном. Гвендолин села на стул по левую руку от него, а Малдун, поставленный перед выбором, рядом с какой из дам сесть, предпочел устроиться поближе к Алекс.
Он и вдова Уилкокс провели в этот вечер целый час в пренеприятнейшей компании друг с другом, и он не испытывал никакого желания повторять это удовольствие.
«Эта женщина — просто змея в шелковых юбках…» — думал Малдун про себя.
— Джонатан говорил мне, что вы прекрасная кухарка, — заметила Гвендолин, холодно улыбнувшись Алекс, когда та положила себе на тарелку крошечную порцию политого маслом свежего гороха, вареной картошки и кукурузный хлеб. Гвендолин со слабым, хотя и заметным отвращением смотрела на горшочек тушеного мяса.
— Он так сказал? — пробормотала Алекс. Она украдкой посмотрела на Джонатана, а потом быстро уклонилась от его взгляда, когда заметила отразившееся в нем смущение. Воспоминание об идиллии, пережитой в хижине, окрасило ее щеки в нежный румянец.
— Как долго вы уже в Австралии, Александра? — приступила к допросу Гвендолин. На ней было модное, с низким вырезом платье из розового щелка. Она уже успела бросить неодобрительный взгляд на простой наряд Алекс, сшитый из белого муслина.
— Не очень давно.
— Вы из Англии?
— Да.
— И на чем вы сюда приехали?
— На транспортном корабле.
Рот Джонатана искривился в ухмылке. Оценка же этого диалога Малдуном была не столь сдержанной. По комнате прокатились раскаты его громкого смеха. Спохватившись, он внезапно умолк, когда Гвендолин бросила на него свирепый взгляд.
— Транспортный корабль? — эхом повторила она, и выражение ее лица стало суровым, когда она вновь обратила свое внимание на Алекс. — Боюсь, что я не понимаю.
— Ссыльных перевозят сюда, миссис Уилкокс, на транспортных кораблях, — разъяснила Алекс со спокойствием, за которым скрывалось внутреннее смятение. Ей было трудно сохранять вежливый тон с этой ненавистной ей женщиной, особенно когда она вспомнила подслушанный ею разговор. — Весь переезд обернулся истинным кошмаром, а условия, в которых мы оказались по его окончании, были еще более ужасными. — Она вновь почувствовала на себе взгляд Джонатана и, ничего больше не сказав, уставилась в свою тарелку.
— А вы что, ссыльная? — в ужасе выдохнула Гвендолин.
— Да, я сюда была сослана. — Спокойный сине-зеленый взгляд Алекс столкнулся с мрачным, презрительным осуждением со стороны вдовы. И, повинуясь какому-то необъяснимому побуждению, Алекс добавила: — Но я не совершила никакого преступления.
— В самом деле? — протянула Гвендолин. Прежде чем обратиться к Алекс, она бросила понимающий взгляд на Джонатана. — Я совсем не удивлена подобным утверждением. Я очень сомневаюсь, что ваш так называемый муж знает истинную правду.
— Я знаю правду, — спокойно прервал ее Джонатан. Его замечание вызвало вопросительный взгляд широко раскрытых глаз Алекс.
— Как и я, — посчитал нужным подтвердить сидевший рядом с Алекс старый ирландец.
— О, Ион! О чем вы только думали? — воскликнула Гвендолин с выражением скорбного сочувствия на лице. — Как, вы думаете, отреагирует ваша семья, узнав, что вы женились на женщине с такой сомнительной репутацией? Вы, конечно же, не можете настаивать на подобном безумстве. Как вы вообще могли надеяться…
— Я полагал, что сегодня вечером все стало достаточно ясным, — резко оборвал он ее.
— И вы думаете, что я останусь безучастным зрителем и ничего не предприму, коль скоро вы губите свою жизнь?
— Моя жизнь больше никак вас не касается.
— Еще как касается! — Ее взгляд опять уперся в Алекс. — Он вам рассказывал, что мы росли вместе? Еще когда мы были детьми, наши родители рассчитывали, что мы поженимся.
— Гвендолин, — сказал Джонатан голосом, в котором прозвучало предупреждение.
— Меня нельзя заставить замолчать. Особенно если вопрос близок моему сердцу, — с чувством возразила она.
— Я совершенно уверена, что у вас с Джонатаном очень давние связи, — заметила Алекс низким, уравновешенным тоном. С ее стороны это была преднамеренная попытка разрядить напряженную ситуацию. Вдова ей активно не нравилась (да разве могло быть иначе?), но тем не менее она хотела предотвратить столкновение. Борясь с желанием ответить огнем на огонь, Алекс слегка улыбнулась. — В самом деле, миссис Уилкокс, я не сомневаюсь, что вы…
— Это именно я не сомневаюсь в том, что его завлекли в сети хитростью, — сказала обвиняющим тоном Гвендолин. — Будь он в здравом уме, он не мог бы взять себе в жены преступницу. Что же вы сделали для этого? Сперва заманили его к себе в постель, а потом солгали, будто вы были девственницей?
— Замолчите, Гвендолин! Я больше ничего не хочу об этом слышать! — взорвался Джонатан. Его зеленые глаза яростно сверкали. — Вы гостья в моем доме и поэтому заслуживаете вежливого с вами обращения. Но если вы опять станете так разговаривать с моей женой, то я, черт побери, забуду о правилах гостеприимства!
— Я имею полное право добиваться истины.
— Если вы, миссис Уилкокс, уже удовлетворили свой аппетит, то я буду счастлив проводить вас в вашу комнату, — поспешил предложить Финн Малдун. Его желудок был далеко не удовлетворен, но тем не менее он был готов уйти из-за стола голодным, лишь бы уберечь свою хозяйку от дальнейших укусов гадюки.
— Нет, благодарю вас, мистер Малдун, — холодно отклонила его предложение Гвендолин. Она вновь злобно взглянула на Алекс. — Хотя на мой вкус еда слишком проста и тяжела, я все-таки предпочла бы остаться и побыть с Джонатаном. Есть еще множество вещей, которые нам нужно успеть предпринять.
— Предпринять? — повторила ее слова Алекс, сдвинув брови под влиянием возникших подозрений. — И что же вы намерены предпринять, миссис Уилкокс?
— Обычные вещи, конечно. — Она сияющими глазами с намеком посмотрела на Джонатана. — В конце концов, у нас целая жизнь, полная общих воспоминаний. Весьма особых воспоминаний… которые не могут быть перечеркнуты столь незначительным обстоятельством, как женитьба на другой женщине.
— Не судите о других браках по своему собственному, — предостерег ее Джонатан, поднеся к губам бокал вина.
— Он говорил вам о нашей помолвке, моя дорогая Александра? — с вызовом спросила Гвендолин, вновь перенеся излишне пристальное внимание на Алекс. — Я осмелюсь сказать, что перед лицом Бога мы навеки муж и жена.
— Если это так, то как же тогда могло случиться, что вы взяли в мужья другого мужчину? — парировала Алекс. Ревность разжигала ее раздражение, а ладонь чесалась от желания дать оплеуху этой женщине.
— То было военное время, — скорбно ответила Гвендолин, многозначительно пожав плечом. — Прошел почти год, а я не получила от Джонатана ни одного слова, и я, как и многие другие женщины, ошибочно предположила, что он убит. — Это не совсем соответствовало правде, но выставляло ее в героическом свете. — Я вышла замуж за Генри Уилкокса под влиянием горя и одиночества.
— У вас есть дети?
— Нет, ни одного… Я боюсь, что мой покойный муж был бесплоден… — проговорила она упавшим голосом и испустила вздох, стараясь, чтобы он прозвучал как можно трогательнее.
— Как жаль, — пробормотал Финн Малдун. Потом он выразительно ухмыльнулся и добавил: — Я предполагаю, что капитану и его жене такая неприятность не грозит.
Это замечание Финна вызвало у Джонатана кривую, но чрезвычайно довольную усмешку. Щеки Алекс ярко вспыхнули, а Гвендолин бросила на ирландца сердитый взгляд.
На короткое время наступило молчание. Его нарушил Джонатан, который сообщил, что хочет посмотреть, какой ущерб нанес ураган, прежде чем «мать Природа» опять решит разъяриться. Вслед за ним вышел из комнаты Финн Малдун. Алекс оказалась в незавидном положении, будучи вынуждена развлекать гостью. Поскольку для нее было делом гордости и чести играть роль оставшейся на посту хозяйки, у нее не было другого выхода, как оставить обеденный стол неприбранным и перейти вместе с Гвендолин в гостиную.
— Как долго вы собираетесь здесь оставаться, миссис Уилкокс? — спросила она без обиняков, занимая место на дальнем конце дивана. Гвендолин села в кресло прямо напротив нее.
— У меня пока нет определенных планов.
— Тогда, возможно…
— Давайте поговорим. Зачем терять время на банальности? — неожиданно спросила Гвендолин. Ее губы перекосила злая усмешка. — Мы обе знаем, почему я сюда приехала.
— А мы действительно знаем?
— Вы маленькая дурочка! Неужели вы думаете, что теперь, когда я оказалась здесь, вы сможете удержать его? Он любит меня, он всегда любил меня, и что бы вы ни сказали, что бы вы ни сделали, никакого значения это иметь не будет.
— Да, но имеется один незначительный вопрос: я имею в виду наш брак, — напомнила Алекс, не удержавшись от едкого сарказма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32