Это отразилось на его лице. Испуганная взглядом Ранульфа, Ариана умоляюще протянула к нему руку. Как заставить Ранульфа понять, что она его не отвергает? Она дает ему свободу выбора, возможность решить, чего он на самом деле хочет.
Ариана подняла к нему умоляющее лицо:
– Ты так и не понял, да, Ранульф? Я хочу быть твоей женой. Но если ты не можешь даже себе признаться в своих чувствах ко мне, если ты не знаешь – действительно не знаешь, – что я могу сделать тебя счастливым, что могу дополнить твою жизнь, как и ты, можешь дополнить мою, что два наши сердца могут стать одним, то мне придется отвергнуть твое предложение обвенчаться.
Он отвернулся и скованно произнес:
– Ты хочешь, чтобы я засыпал тебя сладкими словами, но я солдат, а не поэт.
– Нет, – серьезно ответила Ариана. – Мне все равно, какие слова ты говоришь, хотя если бы ты и впрямь любил меня, то, не колеблясь, прокричал бы об этом со стен замка. Для меня важно только одно – что ты чувствуешь ко мне. Если ты не сможешь мне доверять, если будешь считать, что я поймала тебя в ловушку и заставила жениться на себе, ты возненавидишь меня. Ранульф… я не вынесу, если это случится.
– Я никогда не буду тебя ненавидеть, – с трудом произнес он тихим голосом.
– Но ты меня не любишь.
Повисла бесконечная многозначительная тишина. Ариана печально посмотрела на него:
– Сейчас ты хотя бы хочешь мое тело. Но когда ты устанешь от него, что тогда? Отбросишь меня в сторону? Будешь искать утешения у другой женщины? Станешь искать наслаждения у своей сарацинки и забудешь меня? Я не вынесу, если придется вот так потерять тебя. Мое сердце этого не вынесет. Так что уж лучше я и вовсе не выйду за тебя замуж.
Ранульф смотрел на нее, мучительно желая опровергнуть эти обвинения. Ариана ошибалась. Он хотел не только ее тело, он хотел навсегда привязать ее к себе этим браком. И еще он хотел ей верить. Он отчаянно хотел ей доверять, знать, что она его никогда не предаст. Он хотел открыть ей свое сердце, выпустить на волю глубоко запрятанные страхи. Он хотел любить ее. Но горло его сжалось, и он не мог протолкнуть эти слова наружу.
Ранульф хрипло сказал:
– Ты добилась моей руки. Тебе нужно завладеть и моей душой?
– Нет, Ранульф, – мягко произнесла Ариана. – Не душой. Сердцем. Мне нужна твоя любовь, и больше ничего. Если и когда ты сам скажешь, что любишь меня, я произнесу свои обеты перед Господом, вложив в них всю любовь моего сердца.
Как можно признаться в любви, если у тебя сердца нет? Ранульфу хотелось кричать. Как он может отдать ей то, чем не владеет?
Он молчал, и Ариана грустно улыбнулась:
– Ты хороший человек, Ранульф, и заслуживаешь любви и преданности, но не можешь поверить в то, что я достойна твоей любви. И до тех пор, пока ты не сумеешь искренне сказать мне, что любишь меня, я не стану твоей женой.
Она прочитала его ответ в мрачных глазах.
– Я так и думала, – пробормотала Ариана, и сердце ее заныло.
Она протянула руку и прикоснулась к щеке Ранульфа. Он вздрогнул, словно обжегся.
– Ты слишком многого у меня просишь, – с горечью произнес он.
– Возможно. Но я надеюсь, что нет.
Стиснув зубы, Ранульф повернулся и направился к двери.
– Вопрос еще не решен, – бросил он через плечо и вышел, с силой хлопнув дверью.
– Господи, молю тебя, чтобы так и было, – прошептала Ариана, надеясь, что не совершила ужасную ошибку.
Может быть, в один прекрасный день он все же откроет ей свое сердце без горькой настороженности и предательских сомнений. Любовь не может жить без доверия.
Оглушенный, чувствуя себя так, словно его ударили копьем прямо в грудь, Ранульф спустился в зал, сел на свое законное место за почетным столом и велел принести себе вина.
– Что-то случилось? – спросил Пейн, глянув на озабоченное лицо своего сеньора.
– Она отказалась выходить за меня замуж, – онемевшими губами ответил тот.
Пейна это ошеломило.
– Она отказалась?
– Да. Сказала, что не будет венчаться, представляешь? Говорит, я ей недостаточно доверяю.
Вассал молча посмотрел на Ранульфа, а потом спросил:
– А ты доверяешь ей, милорд?
– Достаточно, чтобы жениться на ней. Чего еще она от меня хочет?
Пейн долго не отвечал.
– Думаю, я понимаю, что она имеет в виду.
– Понимаешь? Так, может, объяснишь мне? – мрачно сказал Ранульф. – Я никогда не пойму, как работают мозги у женщин.
Лицо Пейна сделалось серьезным.
– Можешь ли ты доверять ей так, как она этого хочет, Ранульф?
Рыцарь уставился на стол.
– Какая разница, могу я или нет?
– Думаю, разница огромная… для нее. Ты уже несколько раз подозревал леди Ариану в разных грехах, и каждый раз, когда ты в ней сомневался, она доказывала тебе, что твои подозрения ошибочны. Но ты и дальше считал, что она способна на обман и вероломство. У нее есть все основания сомневаться, доверять ли тебе свою судьбу.
Это правда, с неохотой признался себе Ранульф, он непростительно обижал ее. Но когда он попытался все исправить, Ариана швырнула его жест ему в лицо. Он открылся перед ней, обнажил свою боль – и все напрасно.
– Ты любишь ее?
Ранульф вздрогнул. Он не мог с уверенностью ответить на этот вопрос. Он не знал, как назвать свое безумие, это безымянное чувство, заполнявшее его сердце всегда, когда Ариана оказывалась поблизости, когда он просто думал о ней.
– Честно?.. Не знаю.
Пейн сочувственно кивнул:
– Тогда я посоветую тебе как следует подумать, что же ты к ней чувствуешь, милорд. Загляни в свое сердце, в свою душу, и если поймешь, что чувствуешь что-то еще, кроме страсти, скажи ей об этом. Женщины любят слышать такие вещи…
Этим вечером венчание не состоялось.
Суровый, погруженный в собственные мрачные мысли, Ранульф во время ужина сказал Ариане всего несколько слов, а потом остался в зале вместе со своими людьми и сидел там долго после полуночи, оттягивая миг, когда ему снова придется встретиться с ней.
А когда, наконец, он к ней пришел, разбудив ее, теплую ото сна, то даже не упомянул о буре в своем сердце, но занимался с Арианой любовью с таким страстным желанием, что оно граничило с отчаянием. Потому что не важно, что между ними стоит, но вожделение к Ариане ничуть не стало меньше. Страсть Ранульфа была неутолима. На следующее утро она спустилась с ним во двор, откуда Ранульф собирался ехать в лагерь Генриха. Пока он отдавал последние приказы остающимся в замке вассалам, в том числе и Пейну, его боевой конь нетерпеливо бил копытом. Прощание с Арианой Ранульф оставил напоследок. Когда же он, наконец, повернулся к ней, то так и не сумел произнести решающие слова, которые она так хотела услышать.
– Я сделаю для твоего отца все, что смогу, – скованно сказал Ранульф, натягивая латные рукавицы.
Ариана всматривалась в его суровое, бесстрастное лицо, мучительно желая оказаться в объятиях Ранульфа, желая все исправить. От его отчужденности ей сделалось плохо и тоскливо.
– Благодарю, милорд.
Ранульф не прикоснулся к ней, не обнял и не поцеловал, а Ариане так этого хотелось. Она стояла неподвижно, и сердце ее ныло, пока Ранульф молча садился верхом на своего коня. Взяв в руки поводья, он вдруг сделал еще одну уступку.
Довольно громко, чтобы слышали все, Ранульф произнес, обращаясь к Ариане:
– Миледи, поручаю тебе этот замок. Распоряжайся в нем как считаешь нужным, пока я не вернусь.
Улыбнувшись дрожащими губами, Ариана серьезно кивнула:
– Как пожелаешь, милорд.
Она думала, что Ранульф уедет, так ничего больше и не сказав, но, к счастью, ошиблась. Неожиданно рыцарь наклонился, взял Ариану за талию, поднял ее вверх и впился в ее губы страстным поцелуем, немного испугав ее неистовством и желанием. Она обняла его изо всех сил и с таким же пылом ответила на поцелуй, в котором ощутила сожаление, печаль и отчаяние Ранульфа.
Не сказав ни слова, он повернул коня и поскакал в голову колонны своих рыцарей и воинов.
Глава 27
Дорога оказалась для Ранульфа тревожной. Весь путь на север его изводили мысли, а совет вассала отдавался эхом в сознании с неослабевающей безжалостной настойчивостью: «Загляни в свое сердце, загляни в свое сердце, загляни в свое сердце…»
Что он чувствует к Ариане? Что, помимо страсти, прячется в глубине его сердца?
Ее благородная натура, то, как пылко она защищает своих людей, ее преданность любимым, ее заботливость – все указывало на то, что Ариана достойна доверия.
– Он был так ослеплен предрассудками, а взгляды его были так искажены горьким опытом, что он отказывался видеть, упрямо отказывался признаться хотя бы себе, что отдал ей свое сердце. Ранульф с мучительной ясностью понимал, что так и не сумел вооружить свое сердце, не смог надеть на него кольчугу. А теперь оно было опутано шелковыми цепями.
Зубы Господни! Он надеялся – нет, молился, – чтобы Рим отказался расторгнуть их брак, потому что иначе у него не будет законных прав на Ариану.
Отступится ли он тогда? Глупый вопрос. Ранульф уже не мог представить себе жизнь без Арианы. Он не может от нее отказаться и не откажется. Но цена ее согласия – его сердце.
Ранульф глубоко вздохнул и зажмурился, чтобы не видеть терзавшие его образы: Ариана убеждает его увидеть в жизни большее, чем только горечь и ненависть. Ариана смеется. Ариана занимается с ним любовью… ее пышные груди прижимаются к его груди, прохладные руки обнимают и гладят его. Ариана отвергает его предложение руки и сердца.
«Если ты не знаешь – действительно не знаешь, – что я могу сделать тебя счастливым, что могу дополнить твою жизнь, как и ты, можешь дополнить мою, что два наши сердца могут стать одним…»
Да, он знал. Он может отдать ей свое сердце. Уже отдал. Ранульф отчаянно хотел, чтобы Ариана любила его. Его желание – это не горячая кровь, не лихорадка плоти. Оно исходит из самой его сути, из его души. Ариана задела в нем какие-то струны, о которых он и не подозревал. Он любит ее.
Ранульф открыл глаза навстречу пасмурному дню и с изумлением посмотрел на разворачивающийся перед ними английский сельский пейзаж, смакуя эти слова: «Я люблю ее». Они эхом отдавались в его сознании, в его теле, в самой его душе. Он любит Ариану и нуждается в ней – эта потребность так же чиста и так же сильна, как потребность дышать. Если она будет его, он больше ничего не попросит от жизни – лишь бы ему было позволено встать между Арианой и миром, защищая ее от печали и боли; и нет для него большей награды. Правда, насколько он знает Ариану, она не захочет смиренно принять его защиту. Она встанет рядом с ним против всего мира и будет сражаться бок о бок как равная, как родная душа.
Лагерь Генриха представлял собой знакомое зрелище, готовое к войне. Палатки и шатры раскинулись далеко, над каждым входом развевались знамена, огромные кони были привязаны неподалеку. Вокруг толпился народ: рыцари и лучники, оруженосцы и пажи, повара и трудовой люд – кузнецы и оружейники. Во все стороны скакали курьеры.
Похоже, усилия Генриха заставить мятежных баронов повиноваться вот-вот завершатся успехом.
– Они просили помилования, – весело рассказывал Ранульфу его приятель. – Их запасы настолько истощились, что думаю, они готовы принять условия самого дьявола.
Ранульф одобрительно кивнул. Генрих не хотел штурмовать замок Мортимера и терять своих людей, разрушая стены, поэтому предпочел заморить осажденных голодом. Ясно одно – кампания по подавлению мятежников подходит к концу. Как раз сейчас Генрих совещается со своими графами, которые занимались условиями сдачи замка.
Наконец Ранульфа пригласили войти. Генрих по своей привычке расхаживал по палатке, окруженный знатными рыцарями, управляющими и слугами. Все были в ликующем настроении.
Протолкавшись сквозь толпу, Ранульф опустился на колено и поцеловал руку короля.
– Милорд король, поздравляю вас с победой.
– А, Ранульф, лучший из моих рыцарей! Ты прибыл как раз вовремя, чтобы принять участие в дележе добычи.
Молодой рыжеволосый король Англии и Нормандии был не так уж высок, но из него буквально брызгала энергия, что вкупе с широкими плечами, мощным телом и рокочущим голосом составляло властную, ни с кем не сравнимую личность. Кроме того, Генрих обладал вспыльчивым характером, уже вошедшим в легенду, но сейчас можно было не опасаться его знаменитых приступов ярости. Напротив, он широко улыбался.
Ранульф выдохнул. Он только сейчас понял, что все это время сдерживал дыхание. Раз уж Генрих в таком прекрасном настроении, он будет более сговорчивым в вопросе, который наверняка сочтет не самым приятным. Уолтера хотя бы выслушают.
Ранульф еще раз поцеловал руку королю и встал.
– Мне ни к чему делить добычу, сэр, – сказал он, осторожно подбирая слова. – Но у меня, в самом деле, есть к вам одна просьба. Молю вас, выслушайте меня, милосердный и беспристрастный судья. Видите ли, у меня есть все основания думать, что Уолтера Кларедона напрасно обвинили в измене.
Этим же вечером условия сдачи были приняты и замок Мортимера наконец-то пал. Ранульф вошел в него одним из первых, но, пока остальные обыскивали башню в поисках, укрывшихся мятежников, он со своими людьми направился прямо в подземелье.
Ранульф потребовал ключи от темницы и получил их без слова протеста. Открыв тяжелую, окованную железом дверь, он жестом поманил за собой оруженосца Берка с факелом и кивнул Саймону Креси, разрешая идти вместе с собой. Потом наклонился и вошел в тюрьму.
Вонь сбивала с ног. В помещении едва можно было выпрямиться. Ранульф, пытаясь не дышать, осматривал мрачную камеру.
Дюжина жалких, грязных, истощенных фигур стояли, прикованные к стенам; тела их обмякли, головы болтались на слабых шеях. От жалости к этим несчастным душам, бывшим когда-то людьми, у Ранульфа перехватило горло. Он не пожелал бы подобной судьбы своему самому злейшему врагу и все же молил Бога, чтобы отец Арианы оказался среди них.
– Я ищу Уолтера Кларедона, – негромко сказал Ранульф хриплым от сочувствия голосом.
Один из пленников медленно поднял голову. Звякнули цепи – он приподнял руку, пытаясь прикрыть глаза от ослепляющего света факела.
– Я Уолтер, – хрипло прошептал он.
Несмотря на перенесенные страдания, он держался горделиво, даже в таком состоянии оставаясь отважным рыцарем.
Ранульф с трудом сглотнул.
– Я Ранульф Верней. Помните меня, милорд? Я здесь по поручению вашей дочери.
– Арианы? – прошелестел хриплый голос.
– Да, Арианы, – почтительно произнес Ранульф, освобождая Уолтера от цепей. – Вашей дочери, не отрекшейся от вас, не потерявшей веру в вашу невиновность.
Уолтер Кларедон стал свободным человеком. Его нашли заключенным в подземелье Бриджнорта, как и утверждали слухи. Именно из-за этого его так долго считали виновным в измене. По ужасному состоянию Уолтера было видно, что он подвергался пыткам. Дюжина рыцарей подтвердили, что Уолтер отказался поддержать мятеж и не повиновался Мортимеру. Король даровал Уолтеру полное помилование, пока тот лежал в постели. Уолтер страдал от сильного истощения, но с Божьей помощью должен был со временем поправиться.
Однако прошли целых две недели, прежде чем он набрался сил, чтобы предстать перед королем и принести ему клятву верности. Уолтеру, который больше не считался изменником, король вернул свое расположение и все земли. Кроме того, за стойкость и преданность ему даровали еще один феодальный лен.
– Ты хорошо послужил мне, Уолтер Кларедон, – заявил Генрих и приказал писцу составить бумагу, подтверждавшую права Уолтера на новые земельные владения.
Что до мятежных лордов, их бунт против короля не обошелся без крови. Хью Мортимера повесили за измену, чтобы это послужило примером будущим бунтарям, а многих его сторонников на всю жизнь заключили в тюрьму.
Ранульф оставался с Уолтером, отказавшись возвращаться в Кларедон без него – он не осмелился бы посмотреть Ариане в глаза. Он постоянно посылал к ней гонцов, сообщая, как чувствует себя ее отец, и получил два письма, полных благодарности.
К тому времени как закончились последние приготовления для возвращения в Кларедон, Англию окутало летнее тепло. Они возвращались верхом, с частыми остановками, потому что Уолтер наотрез отказался путешествовать в носилках. Хотя он и был еще слаб, но обладал невероятной силой духа. Теперь Ранульф хорошо понимал, откуда у Арианы столько упорства.
Кавалькада приближалась к Кларедону, и Ранульфа разрывало нетерпение и гнетущий страх. Он отчаянно хотел узнать свою судьбу, но в то же время хотел, как можно дольше оттянуть тот миг, когда придется столкнуться со своим неясным будущим.
Когда-то он малодушно отказывался жениться на Ариане, считая ее простой юной девушкой, почти ребенком. А теперь, зная, из какого стального материала она сделана, боялся вдвойне.
У нее больше нет причин выходить за него замуж. Отец свободен, собственность им вернули. А после всех испытаний, что ей пришлось пережить от его рук, Ариана, скорее всего, будет рада, если он отправится прямо в ад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32