Настоящее местонахождение неизвестно. Поправка: настоящее местонахождение – прикован наручниками в вонючей дыре на краю земли, а за продажу оружия врагам империи его ожидает долгий отдых за счет ее величества.
Мьюр захлопнул записную книжку и бросил ее на свободный стул. Грант пристально смотрел на него, глаза его были широко раскрыты в притворном благоговении.
– Что-нибудь еще?
Мьюр не ожидал, что у Гранта окажется такой голос. Где-то на самом дне еще можно было услышать грубые гласные мальчика с севера, но их закрывали напластования стольких акцентов и интонаций, что определить родное произношение было совершенно невозможно. Дворняга.
– Ничего, разве только то, что оружие, которое ты продавал, было украдено со складов, предназначенных для снабжения греческого Сопротивления во время войны.
Грант пожал плечами:
– Им же никто не пользовался. Евреи провели последние десять лет, глядя на огнестрельное оружие не с той стороны. Я решил, что по меньшей мере могу обеспечить их тем, из чего можно отстреливаться.
– Но это, черт возьми, наше оружие. И в нас из него стреляют.
Грант вновь пожал плечами:
– В нас? Я-то думал, что меня уже исключили из клуба.
– Значит, ты решил отомстить, продавая наше оружие нашим же врагам? – Мьюр с негодованием выпустил струю дыма из ноздрей.
– Да я же за деньги.
– Думаю, с евреями работать всегда выгодно.
Грант не отвечал, но и не отводил взгляда. Мьюр вытянул очередную сигарету из своего костяного портсигара.
– Ну я и гроша ломаного не дам за твои нынешние занятия. Я-то приехал поговорить про Крит и мистера Джона Пембертона. – Вспыхнул огонек зажигалки. – Ты знал его.
– Неужели?
Гранту удалось сохранить равнодушный вид, но Мьюр провел немало допросов, чтобы уметь видеть, что скрыто под маской.
– Крит, в тот день, когда высадились нацисты. Мы еще отправили тебя разыскивать короля возле Кносского дворца. А ты нашел Пембертона. Ты был последним, кто видел его живым.
– И первым, кто увидел его мертвым. И что?
– По твоему сообщению, перед смертью он отдал тебе свою тетрадь.
– И что?
Мьюр склонился над столом. Горящий кончик сигареты замер в нескольких дюймах от лица Гранта, дым поплыл ему в глаза.
– Я хочу знать, что ты с ней сделал.
– Передал его вдове.
– Не дури меня, у Пембертона не было жены. Она умерла еще раньше него.
– Ну, значит, сестре.
Глаза Гранта слезились от дыма, но он ни разу не моргнул. Он долго выдерживал взгляд Мьюра, а потом внезапно дунул на облако дыма так, что весь дым попал тому в лицо, и Мьюр отшатнулся.
– А что, ты думаешь, я с ней сделал? У меня не было времени идти в библиотеку. Я выбросил тетрадку и пошел убивать нацистов. Если ты читал мой доклад, то знаешь, что и в этом я преуспел.
Мьюр, забрав записную книжку, опустился на стул.
– Я тебе не верю.
– Думаю, ты не много времени провел на фронте.
– Я не верю, что этот человек потратил последние мгновения своей жизни, чтобы отдать тебе тетрадь, а ты тут же ее выкинул. Разве тебе не было интересно, почему это для него так важно?
– Он мог бы отдать мне свой заветный коробок спичек и медальон с локоном возлюбленной, и я бы сделал то же самое. – Грант покачал головой. – Я полистал тетрадку, но она вся была исписана какой-то чепухой и тарабарщиной. У меня было много дел, я не мог позволить себе таскать лишний вес. И я от нее избавился.
Мьюр еще посмотрел на него и резко поднялся.
– Жаль. Если бы она у тебя была или если бы ты хотя бы знал, где она, я помог бы тебе выбраться отсюда. Может быть, даже деньги какие-нибудь перепали бы. Вряд ли иудеи сейчас тебе платят. – Он выжидающе глянул на Гранта сверху вниз. – Ну и?..
– Иди к черту, – ответил Грант.
Машина въехала в заросли деревьев и, прокатившись по инерции еще дальше, остановилась. Пятно желтого света фар легло на поляну, освещая потрепанный грузовик «хамбер» с брезентовым тентом. Люди в разномастной военной форме слонялись вокруг, покуривая и проверяя оружие. Смотреть на них было страшновато, но если пассажиры автомобиля и испугались, то никак этого не показали. Никто из машины не вышел. Ручка в задней дверце заскрипела – один из пассажиров открывал окно.
Человек в военной форме подошел к машине и заглянул внутрь. Ночь стояла теплая, но человек был одет в шинель, а на коротко остриженных седых волосах сидел черный берет. В руке человек держал автомат.
– Готовы? – Над задним сиденьем тлел огонек сигареты, но лицо сидящего там человека оставалось невидимым в темноте. – Вы нашли то, что вам было нужно?
Человек в берете кивнул:
– Как вы и обещали, все лежало в грузовике. Мы готовы.
– Ну тогда не подведите. И сделайте так, чтобы он выбрался живым.
Гранта отвели обратно в камеру – сводчатый подвал замка крестоносцев, куда были втиснуты три деревянные койки. В полнейшей темноте Гранту пришлось ощупью искать дорогу к своей постели. Он повалился на матрас, не потрудившись даже снять ботинки. Рядом с ним, на соседней койке, вспыхнула спичка, осветив юное лицо, свалявшиеся черные волосы, оливковую кожу. Паренек прикурил, зажав губами, две сигареты, передал одну Гранту и задул спичку, пока она не обожгла ему пальцы. Грант с благодарностью принял подарок.
– Спасибо, Эфраим.
– Они тебя били?
Парнишке было, наверное, лет шестнадцать, но говорил он совершенно спокойно. Да и что тут удивительного, подумал Грант. Эфраим просидел в тюрьме гораздо дольше, чем он сам, почти три месяца: его посадили за то, что он бросал камнями в полицейского в Хайфе.
– Нет, меня не били.
– Они хотели знать, где найти Бегина?
– Нет. – Грант лежал на спине, закинув руки за голову, и пускал дым в потолок. – Это были не тюремщики. Какая-то шишка из Лондона пожаловала. Его Иргун вообще не интересовал, он хотел раскопать одну старую историю.
– Ты сказал ему?
– Я…
Взрыв был слышен даже через стены метровой толщины. Подпрыгнули койки, с потолка посыпалась пыль. Грант резко развернулся и прыгнул на пол, стащив за собой Эфраима. В темноте они сжались на полу. Зазвучали выстрелы – сначала отдельные, словно испуганные, а затем постоянные, сливавшиеся в очереди – в дело вступили пулеметы «брен».
– Они приближаются.
Грант, схватив Эфраима за плечо, повел его через камеру, пока не коснулся рукой холодного металла запертой двери. Прижавшись к стене, он поспешно толкнул Эфраима к другой стороне дверного косяка.
– Приготовься – кто-то идет.
Лейтенант Каргилл вернулся в свой кабинет и налил щедрую порцию из бутылки, которую держал в столе. Ему доводилось встречать немало неприятных людей и во время войны, и потом здесь, в Палестине, но не многие вызывали такую сильную неприязнь, как этот неизвестный приезжий.
Раздался стук в дверь. Виски перелилось через край стакана. Неужели этот тип что-то забыл?
– Сэр, это техник. Приехал чинить генератор.
Каргилл с облегчением вздохнул:
– Входите.
Техник был невысокого роста, в очках с металлической оправой и плохо сидящей форме, которая выглядела так, словно ее перешили из большего размера.
– А время ли сейчас чинить генератор? – Каргилл промокнул пролитое виски носовым платком. – Может, лучше завтра днем?
Инженер пожал плечами. Ночь стояла холодная, но он, кажется, страшно потел.
– Приказ, сэр. – Он подходил к Каргиллу, левой руке вещмешок. – Сэр, вы бы дали мне ключи…
– Для починки генератора вам мои ключи не нужны. Он находится…
Каргилл поднял взгляд. В шести дюймах от его носа объявилось дуло «люгера».
– Что за черт?
– Ключи.
Мужчина протянул руку, и рукав на его неловко сидящей униформе задрался. По запястью бежала татуировка – линия крошечных цифр цвета лилового синяка, который никогда не сойдет.
– Я уже видел, как умирают люди. Вы будете не первый. Дайте ключи.
Каргилл под прицелом «люгера» отцепил от пояса связку ключей и положил на стол. Техник («Еврей», – поправил себя Каргилл) вытащил из своего вещмешка моток провода и привязал запястья Каргилла к спинке стула, а лодыжки – к ножкам стола. Каргилл перенес унижение со стоическим молчанием.
– Ключами, конечно, можно отпереть камеры, но выйти в ворота они вам не помогут. Вам со своими братьями-разбойниками не удастся просто так отсюда выбраться.
– Посмотрим.
Едва «техник» успел произнести это, как мощный взрыв потряс замок до самого основания. Похоже, заряд взорвался совсем близко. Каргилл качнулся, не удержал равновесия и, вскрикнув, повалился вместе со стулом, а его ноги так и остались привязанными к столу. За клубами пыли и дыма он увидел, как еврей схватил ключи и, прощаясь, поднес руку к фуражке:
– Шалом.
Шаги теперь звучали ближе. Можно было проследить некий ритм: приближение, пауза, приближение, пауза. При каждой паузе Гранту казалось, что он слышит возгласы и лязг металла. На миг эти звуки утонули в грохоте автоматной стрельбы, а когда она прекратилась, у самой двери зазвенели ключи. Грант напрягся в темноте. Изнутри ручки на двери не было, и он просто ждал, когда ключ осторожно войдет в замочную скважину, повернется и замок щелкнет…
– Рак ках.
Дверь открылась внутрь, и скрип петель потонул в ликующем восклицании Эфраима.
– Рак ках! – крикнул он в ответ, повторяя лозунг организации Иргун. – Рак ках. Слава богу, вы пришли!
– Бога будешь благодарить, когда мы отсюда выберемся, – пробормотал Грант.
Когда они вышли в коридор, их спаситель уже перешел к следующей камере, а коридор оказался полон освобожденных пленников. В дальнем конце стоял один из бойцов-подпольщиков из Иргуна и раздавал из мешка оружие.
– Как еврейский Дед Мороз, – сказал Грант.
Эфраим смущенно на него посмотрел:
– А кто такой Дед Мороз?
Они вместе с другими прошли по коридору, миновали бойца, у которого уже кончились пистолеты, и вышли в главный двор замка. За восемьсот лет уровень двора поднялся почти на метр от фундамента, и, чтобы обеспечить подход к двери, перед фасадом вырыли траншею. Сейчас в ней было полно бывших заключенных и их спасителей, занятых ожесточенной перестрелкой с английскими солдатами, охранявшими ворота. В дальнем конце двора куча дымящихся обломков и огромная дыра указывали то место, где бойцы Иргуна пробили себе путь сквозь стену замка.
– Кто тут главный? – крикнул Грант в ухо ближайшему бойцу, худощавому парню. Парень стрелял из оружия, очень напоминавшего карабин времен Первой мировой войны.
За то время, которое потребовалось, чтобы оттянуть затвор, вернуть его на место и прицелиться, боец ухитрился указать на высокого человека в черном берете и шинели где-то в середине траншеи.
Грант подполз к нему:
– Как выходить? Через пролом?
Командир покачал головой.
– Мы в него вошли, – ответил он по-английски. – А выйдем через заднюю дверь.
Он кивнул налево, где над морем нависала западная стена. Грант увидел, что вдоль ее основания, скрываясь в тени, крадется группа людей, незаметных для британских солдат, сосредоточивших огонь на тюремном блоке.
– Мы что, поплывем?
– Нет, если ты не поторопишься.
Грант оглянулся на ворота. Через старинные бойницы надвратной башни ударила молния пулеметной очереди. Сидя в траншее, люди были в безопасности, но как только они оставят эту позицию, то на открытом месте превратятся в легкую мишень.
– Прежде чем уйти, надо будет его заткнуть.
Командир посмотрел на него:
– Ты возьмешься?
– А почему бы и нет?
Ночь у лейтенанта не задалась с того самого момента, как появился загадочный посетитель. Лодыжка у Каргилла болела – он подвернул ее, когда упал, но это было не сравнить с мукой, какую он испытывал, лежа на полу, привязанный к мебели, и беспомощно слушая, как снаружи разгорается бой. Он даже не мог узнать, кто побеждает. Но не мог он и тешиться иллюзиями, что, когда бой закончится, все переменится в лучшую сторону.
Дверь с грохотом распахнулась. Каргилл, прикованный к столу, разглядел только, как по комнате прошагала пара старых коричневых ботинок. Он вывернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть обросшее бородой чумазое лицо, с удивлением уставившееся на него из-за края стола. Мольба о помощи застыла на губах Каргилла.
– Ты торговец оружием. – Лейтенанту пришла в голову жуткая мысль. – Эта заваруха как-то связана с тем, кто к тебе приезжал?
Грант не отвечал, он один за другим выдвигал ящики письменного стола Каргилла и вытряхивал их на столешницу. Из нижнего ящика он вытащил коричневую кожаную кобуру. Оттуда выглядывала ореховая ручка револьвера «уэбли». Грант вынул револьвер и проверил барабан. Беспомощный и беззащитный, Каргилл принял храбрый вид.
– И у тебя не дрогнет рука выстрелить в меня?
Грант отрицательно покачал головой:
– Мне ни к чему. Пусть это сделают военные, когда узнают, что за кавардак вы позволили тут устроить. – Он мгновение подумал. – Какой у вас размер фуражки?
На крепостную стену вела обветшалая лестница. Выйдя из кабинета Каргилла, Грант взбежал по ней и кинулся по стене к надвратной башне. В суматохе дверь запереть позабыли. Грант юркнул внутрь. Все в башне было разрушено, там возвышались только четыре металлические опоры, поддерживавшие орудийную платформу на крыше. Они поблескивали в темноте, вспыхивая отраженным от выстрелов снаружи светом, а пронизанное сквозняками помещение рокотало, словно барабан, – на крыше работал пулемет «брен». Грант натянул фуражку Каргилла на взлохмаченные волосы, коснулся надежно прицепленного к поясу револьвера и полез по деревянной лестнице, приделанной к стене.
Едва ли стрелок на крыше услышал Гранта, но, вероятно, краем глаза заметил движение. Он поставил гашетку на предохранитель и оглянулся.
– Какого черта ты тут возишься? – взревел Грант в лучшей армейской манере. – Прижимай этих жидов к земле.
Голос и знакомые очертания офицерской фуражки стали той поддержкой, которая и требовалась пулеметчику. Он упер пулемет в плечо и выпустил еще одну яростную очередь. У Гранта появилось нужное ему время. Он пересек крышу и одним хорошо нацеленным пинком сбил пулеметчика так, что тот покатился по деревянному настилу. Грант прыгнул за ним. Еще два сильных удара – и бедняга стрелок растянулся без сознания.
Грант связал ему руки за спиной его собственным ремнем. Потом подошел к пулемету, развернул его и пустил длинную очередь куда-то в сторону британцев. И ухмыльнулся, увидев смятение в их рядах. Некоторые наиболее сообразительные солдаты ответили ему выстрелами, выщербив каменную крошку из старой зубчатой стены, но большинство, кажется, ничего не понимало. Тем временем стрельба у тюремного здания стала стихать – бойцы Иргуна воспользовались отвлекающим маневром для того, чтобы покинуть крепость.
Грант дал последнюю очередь, потом взял пулемет, стараясь не касаться раскаленного дула, понес к дальней стене и бросил в ров. Грант надеялся, что к тому времени, как оружие найдут, сам он будет уже далеко.
В траншее осталось не больше полудюжины подпольщиков. Несколько убитых лежали на земле, но большинство, похоже, убежало. Грант пробрался к командиру в черном берете.
– Вовремя, – проворчал тот и отвлекся, чтобы поменять пустой магазин в своем автомате на полный. – Надо идти к лодке. – Он повернулся направо и отдал оружие человеку рядом с ним. – Держи англичан, пока мы не переберемся через стену.
Боец взял автомат, и рука его качнулась вниз под тяжестью оружия, но это не стерло решимость с молодого лица. Грант вытаращил глаза:
– Эфраим?
Паренек водрузил автомат на бруствер и с сосредоточенной свирепостью повел стволом. Грант повернулся к командиру:
– Вы не можете здесь его оставить.
– Нужно, чтобы кто-то задержал британцев, пока мы отходим.
– Я задержу, – сказал Грант, не раздумывая.
Командир пожал плечами:
– Делай что хочешь, англичанин. Они тебя повесят, если ты останешься.
– А так повесят мальчика.
Эфраим покачал головой и блеснул белозубой улыбкой:
– Нет, ведь я несовершеннолетний. К тому времени, как я стану достаточно взрослым, чтобы меня можно было повесить, Израиль будет свободным.
– Хорошо, что ты в это веришь.
Грант посмотрел на мальчика, в его глаза, горевшие желанием сражаться с ненавистными колонизаторами. Может быть, в этом возрасте и он, Грант, выглядел точно так же – в тот день, когда ступил на причал Порт-Элизабет, не имея ничего, кроме чемодана со своим именем на бирке. Какая-то его часть, тот молодой человек, который сбежал в Южную Африку, эта часть хотела остаться с мальчиком, чтобы воплотить его героические мечты. Но другая, более рассудительная часть знала, что ему надо делать. Грант протянул руку и потрепал мальчика по волосам.
– Не стой на одном месте, двигайся, – посоветовал он. – Тогда они будут думать, что здесь много народу.
Эфраим улыбнулся, прильнул к автомату и нажал на спусковой крючок. Оружие чуть не выпрыгнуло из его рук – он не сразу смог с ним справиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Мьюр захлопнул записную книжку и бросил ее на свободный стул. Грант пристально смотрел на него, глаза его были широко раскрыты в притворном благоговении.
– Что-нибудь еще?
Мьюр не ожидал, что у Гранта окажется такой голос. Где-то на самом дне еще можно было услышать грубые гласные мальчика с севера, но их закрывали напластования стольких акцентов и интонаций, что определить родное произношение было совершенно невозможно. Дворняга.
– Ничего, разве только то, что оружие, которое ты продавал, было украдено со складов, предназначенных для снабжения греческого Сопротивления во время войны.
Грант пожал плечами:
– Им же никто не пользовался. Евреи провели последние десять лет, глядя на огнестрельное оружие не с той стороны. Я решил, что по меньшей мере могу обеспечить их тем, из чего можно отстреливаться.
– Но это, черт возьми, наше оружие. И в нас из него стреляют.
Грант вновь пожал плечами:
– В нас? Я-то думал, что меня уже исключили из клуба.
– Значит, ты решил отомстить, продавая наше оружие нашим же врагам? – Мьюр с негодованием выпустил струю дыма из ноздрей.
– Да я же за деньги.
– Думаю, с евреями работать всегда выгодно.
Грант не отвечал, но и не отводил взгляда. Мьюр вытянул очередную сигарету из своего костяного портсигара.
– Ну я и гроша ломаного не дам за твои нынешние занятия. Я-то приехал поговорить про Крит и мистера Джона Пембертона. – Вспыхнул огонек зажигалки. – Ты знал его.
– Неужели?
Гранту удалось сохранить равнодушный вид, но Мьюр провел немало допросов, чтобы уметь видеть, что скрыто под маской.
– Крит, в тот день, когда высадились нацисты. Мы еще отправили тебя разыскивать короля возле Кносского дворца. А ты нашел Пембертона. Ты был последним, кто видел его живым.
– И первым, кто увидел его мертвым. И что?
– По твоему сообщению, перед смертью он отдал тебе свою тетрадь.
– И что?
Мьюр склонился над столом. Горящий кончик сигареты замер в нескольких дюймах от лица Гранта, дым поплыл ему в глаза.
– Я хочу знать, что ты с ней сделал.
– Передал его вдове.
– Не дури меня, у Пембертона не было жены. Она умерла еще раньше него.
– Ну, значит, сестре.
Глаза Гранта слезились от дыма, но он ни разу не моргнул. Он долго выдерживал взгляд Мьюра, а потом внезапно дунул на облако дыма так, что весь дым попал тому в лицо, и Мьюр отшатнулся.
– А что, ты думаешь, я с ней сделал? У меня не было времени идти в библиотеку. Я выбросил тетрадку и пошел убивать нацистов. Если ты читал мой доклад, то знаешь, что и в этом я преуспел.
Мьюр, забрав записную книжку, опустился на стул.
– Я тебе не верю.
– Думаю, ты не много времени провел на фронте.
– Я не верю, что этот человек потратил последние мгновения своей жизни, чтобы отдать тебе тетрадь, а ты тут же ее выкинул. Разве тебе не было интересно, почему это для него так важно?
– Он мог бы отдать мне свой заветный коробок спичек и медальон с локоном возлюбленной, и я бы сделал то же самое. – Грант покачал головой. – Я полистал тетрадку, но она вся была исписана какой-то чепухой и тарабарщиной. У меня было много дел, я не мог позволить себе таскать лишний вес. И я от нее избавился.
Мьюр еще посмотрел на него и резко поднялся.
– Жаль. Если бы она у тебя была или если бы ты хотя бы знал, где она, я помог бы тебе выбраться отсюда. Может быть, даже деньги какие-нибудь перепали бы. Вряд ли иудеи сейчас тебе платят. – Он выжидающе глянул на Гранта сверху вниз. – Ну и?..
– Иди к черту, – ответил Грант.
Машина въехала в заросли деревьев и, прокатившись по инерции еще дальше, остановилась. Пятно желтого света фар легло на поляну, освещая потрепанный грузовик «хамбер» с брезентовым тентом. Люди в разномастной военной форме слонялись вокруг, покуривая и проверяя оружие. Смотреть на них было страшновато, но если пассажиры автомобиля и испугались, то никак этого не показали. Никто из машины не вышел. Ручка в задней дверце заскрипела – один из пассажиров открывал окно.
Человек в военной форме подошел к машине и заглянул внутрь. Ночь стояла теплая, но человек был одет в шинель, а на коротко остриженных седых волосах сидел черный берет. В руке человек держал автомат.
– Готовы? – Над задним сиденьем тлел огонек сигареты, но лицо сидящего там человека оставалось невидимым в темноте. – Вы нашли то, что вам было нужно?
Человек в берете кивнул:
– Как вы и обещали, все лежало в грузовике. Мы готовы.
– Ну тогда не подведите. И сделайте так, чтобы он выбрался живым.
Гранта отвели обратно в камеру – сводчатый подвал замка крестоносцев, куда были втиснуты три деревянные койки. В полнейшей темноте Гранту пришлось ощупью искать дорогу к своей постели. Он повалился на матрас, не потрудившись даже снять ботинки. Рядом с ним, на соседней койке, вспыхнула спичка, осветив юное лицо, свалявшиеся черные волосы, оливковую кожу. Паренек прикурил, зажав губами, две сигареты, передал одну Гранту и задул спичку, пока она не обожгла ему пальцы. Грант с благодарностью принял подарок.
– Спасибо, Эфраим.
– Они тебя били?
Парнишке было, наверное, лет шестнадцать, но говорил он совершенно спокойно. Да и что тут удивительного, подумал Грант. Эфраим просидел в тюрьме гораздо дольше, чем он сам, почти три месяца: его посадили за то, что он бросал камнями в полицейского в Хайфе.
– Нет, меня не били.
– Они хотели знать, где найти Бегина?
– Нет. – Грант лежал на спине, закинув руки за голову, и пускал дым в потолок. – Это были не тюремщики. Какая-то шишка из Лондона пожаловала. Его Иргун вообще не интересовал, он хотел раскопать одну старую историю.
– Ты сказал ему?
– Я…
Взрыв был слышен даже через стены метровой толщины. Подпрыгнули койки, с потолка посыпалась пыль. Грант резко развернулся и прыгнул на пол, стащив за собой Эфраима. В темноте они сжались на полу. Зазвучали выстрелы – сначала отдельные, словно испуганные, а затем постоянные, сливавшиеся в очереди – в дело вступили пулеметы «брен».
– Они приближаются.
Грант, схватив Эфраима за плечо, повел его через камеру, пока не коснулся рукой холодного металла запертой двери. Прижавшись к стене, он поспешно толкнул Эфраима к другой стороне дверного косяка.
– Приготовься – кто-то идет.
Лейтенант Каргилл вернулся в свой кабинет и налил щедрую порцию из бутылки, которую держал в столе. Ему доводилось встречать немало неприятных людей и во время войны, и потом здесь, в Палестине, но не многие вызывали такую сильную неприязнь, как этот неизвестный приезжий.
Раздался стук в дверь. Виски перелилось через край стакана. Неужели этот тип что-то забыл?
– Сэр, это техник. Приехал чинить генератор.
Каргилл с облегчением вздохнул:
– Входите.
Техник был невысокого роста, в очках с металлической оправой и плохо сидящей форме, которая выглядела так, словно ее перешили из большего размера.
– А время ли сейчас чинить генератор? – Каргилл промокнул пролитое виски носовым платком. – Может, лучше завтра днем?
Инженер пожал плечами. Ночь стояла холодная, но он, кажется, страшно потел.
– Приказ, сэр. – Он подходил к Каргиллу, левой руке вещмешок. – Сэр, вы бы дали мне ключи…
– Для починки генератора вам мои ключи не нужны. Он находится…
Каргилл поднял взгляд. В шести дюймах от его носа объявилось дуло «люгера».
– Что за черт?
– Ключи.
Мужчина протянул руку, и рукав на его неловко сидящей униформе задрался. По запястью бежала татуировка – линия крошечных цифр цвета лилового синяка, который никогда не сойдет.
– Я уже видел, как умирают люди. Вы будете не первый. Дайте ключи.
Каргилл под прицелом «люгера» отцепил от пояса связку ключей и положил на стол. Техник («Еврей», – поправил себя Каргилл) вытащил из своего вещмешка моток провода и привязал запястья Каргилла к спинке стула, а лодыжки – к ножкам стола. Каргилл перенес унижение со стоическим молчанием.
– Ключами, конечно, можно отпереть камеры, но выйти в ворота они вам не помогут. Вам со своими братьями-разбойниками не удастся просто так отсюда выбраться.
– Посмотрим.
Едва «техник» успел произнести это, как мощный взрыв потряс замок до самого основания. Похоже, заряд взорвался совсем близко. Каргилл качнулся, не удержал равновесия и, вскрикнув, повалился вместе со стулом, а его ноги так и остались привязанными к столу. За клубами пыли и дыма он увидел, как еврей схватил ключи и, прощаясь, поднес руку к фуражке:
– Шалом.
Шаги теперь звучали ближе. Можно было проследить некий ритм: приближение, пауза, приближение, пауза. При каждой паузе Гранту казалось, что он слышит возгласы и лязг металла. На миг эти звуки утонули в грохоте автоматной стрельбы, а когда она прекратилась, у самой двери зазвенели ключи. Грант напрягся в темноте. Изнутри ручки на двери не было, и он просто ждал, когда ключ осторожно войдет в замочную скважину, повернется и замок щелкнет…
– Рак ках.
Дверь открылась внутрь, и скрип петель потонул в ликующем восклицании Эфраима.
– Рак ках! – крикнул он в ответ, повторяя лозунг организации Иргун. – Рак ках. Слава богу, вы пришли!
– Бога будешь благодарить, когда мы отсюда выберемся, – пробормотал Грант.
Когда они вышли в коридор, их спаситель уже перешел к следующей камере, а коридор оказался полон освобожденных пленников. В дальнем конце стоял один из бойцов-подпольщиков из Иргуна и раздавал из мешка оружие.
– Как еврейский Дед Мороз, – сказал Грант.
Эфраим смущенно на него посмотрел:
– А кто такой Дед Мороз?
Они вместе с другими прошли по коридору, миновали бойца, у которого уже кончились пистолеты, и вышли в главный двор замка. За восемьсот лет уровень двора поднялся почти на метр от фундамента, и, чтобы обеспечить подход к двери, перед фасадом вырыли траншею. Сейчас в ней было полно бывших заключенных и их спасителей, занятых ожесточенной перестрелкой с английскими солдатами, охранявшими ворота. В дальнем конце двора куча дымящихся обломков и огромная дыра указывали то место, где бойцы Иргуна пробили себе путь сквозь стену замка.
– Кто тут главный? – крикнул Грант в ухо ближайшему бойцу, худощавому парню. Парень стрелял из оружия, очень напоминавшего карабин времен Первой мировой войны.
За то время, которое потребовалось, чтобы оттянуть затвор, вернуть его на место и прицелиться, боец ухитрился указать на высокого человека в черном берете и шинели где-то в середине траншеи.
Грант подполз к нему:
– Как выходить? Через пролом?
Командир покачал головой.
– Мы в него вошли, – ответил он по-английски. – А выйдем через заднюю дверь.
Он кивнул налево, где над морем нависала западная стена. Грант увидел, что вдоль ее основания, скрываясь в тени, крадется группа людей, незаметных для британских солдат, сосредоточивших огонь на тюремном блоке.
– Мы что, поплывем?
– Нет, если ты не поторопишься.
Грант оглянулся на ворота. Через старинные бойницы надвратной башни ударила молния пулеметной очереди. Сидя в траншее, люди были в безопасности, но как только они оставят эту позицию, то на открытом месте превратятся в легкую мишень.
– Прежде чем уйти, надо будет его заткнуть.
Командир посмотрел на него:
– Ты возьмешься?
– А почему бы и нет?
Ночь у лейтенанта не задалась с того самого момента, как появился загадочный посетитель. Лодыжка у Каргилла болела – он подвернул ее, когда упал, но это было не сравнить с мукой, какую он испытывал, лежа на полу, привязанный к мебели, и беспомощно слушая, как снаружи разгорается бой. Он даже не мог узнать, кто побеждает. Но не мог он и тешиться иллюзиями, что, когда бой закончится, все переменится в лучшую сторону.
Дверь с грохотом распахнулась. Каргилл, прикованный к столу, разглядел только, как по комнате прошагала пара старых коричневых ботинок. Он вывернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть обросшее бородой чумазое лицо, с удивлением уставившееся на него из-за края стола. Мольба о помощи застыла на губах Каргилла.
– Ты торговец оружием. – Лейтенанту пришла в голову жуткая мысль. – Эта заваруха как-то связана с тем, кто к тебе приезжал?
Грант не отвечал, он один за другим выдвигал ящики письменного стола Каргилла и вытряхивал их на столешницу. Из нижнего ящика он вытащил коричневую кожаную кобуру. Оттуда выглядывала ореховая ручка револьвера «уэбли». Грант вынул револьвер и проверил барабан. Беспомощный и беззащитный, Каргилл принял храбрый вид.
– И у тебя не дрогнет рука выстрелить в меня?
Грант отрицательно покачал головой:
– Мне ни к чему. Пусть это сделают военные, когда узнают, что за кавардак вы позволили тут устроить. – Он мгновение подумал. – Какой у вас размер фуражки?
На крепостную стену вела обветшалая лестница. Выйдя из кабинета Каргилла, Грант взбежал по ней и кинулся по стене к надвратной башне. В суматохе дверь запереть позабыли. Грант юркнул внутрь. Все в башне было разрушено, там возвышались только четыре металлические опоры, поддерживавшие орудийную платформу на крыше. Они поблескивали в темноте, вспыхивая отраженным от выстрелов снаружи светом, а пронизанное сквозняками помещение рокотало, словно барабан, – на крыше работал пулемет «брен». Грант натянул фуражку Каргилла на взлохмаченные волосы, коснулся надежно прицепленного к поясу револьвера и полез по деревянной лестнице, приделанной к стене.
Едва ли стрелок на крыше услышал Гранта, но, вероятно, краем глаза заметил движение. Он поставил гашетку на предохранитель и оглянулся.
– Какого черта ты тут возишься? – взревел Грант в лучшей армейской манере. – Прижимай этих жидов к земле.
Голос и знакомые очертания офицерской фуражки стали той поддержкой, которая и требовалась пулеметчику. Он упер пулемет в плечо и выпустил еще одну яростную очередь. У Гранта появилось нужное ему время. Он пересек крышу и одним хорошо нацеленным пинком сбил пулеметчика так, что тот покатился по деревянному настилу. Грант прыгнул за ним. Еще два сильных удара – и бедняга стрелок растянулся без сознания.
Грант связал ему руки за спиной его собственным ремнем. Потом подошел к пулемету, развернул его и пустил длинную очередь куда-то в сторону британцев. И ухмыльнулся, увидев смятение в их рядах. Некоторые наиболее сообразительные солдаты ответили ему выстрелами, выщербив каменную крошку из старой зубчатой стены, но большинство, кажется, ничего не понимало. Тем временем стрельба у тюремного здания стала стихать – бойцы Иргуна воспользовались отвлекающим маневром для того, чтобы покинуть крепость.
Грант дал последнюю очередь, потом взял пулемет, стараясь не касаться раскаленного дула, понес к дальней стене и бросил в ров. Грант надеялся, что к тому времени, как оружие найдут, сам он будет уже далеко.
В траншее осталось не больше полудюжины подпольщиков. Несколько убитых лежали на земле, но большинство, похоже, убежало. Грант пробрался к командиру в черном берете.
– Вовремя, – проворчал тот и отвлекся, чтобы поменять пустой магазин в своем автомате на полный. – Надо идти к лодке. – Он повернулся направо и отдал оружие человеку рядом с ним. – Держи англичан, пока мы не переберемся через стену.
Боец взял автомат, и рука его качнулась вниз под тяжестью оружия, но это не стерло решимость с молодого лица. Грант вытаращил глаза:
– Эфраим?
Паренек водрузил автомат на бруствер и с сосредоточенной свирепостью повел стволом. Грант повернулся к командиру:
– Вы не можете здесь его оставить.
– Нужно, чтобы кто-то задержал британцев, пока мы отходим.
– Я задержу, – сказал Грант, не раздумывая.
Командир пожал плечами:
– Делай что хочешь, англичанин. Они тебя повесят, если ты останешься.
– А так повесят мальчика.
Эфраим покачал головой и блеснул белозубой улыбкой:
– Нет, ведь я несовершеннолетний. К тому времени, как я стану достаточно взрослым, чтобы меня можно было повесить, Израиль будет свободным.
– Хорошо, что ты в это веришь.
Грант посмотрел на мальчика, в его глаза, горевшие желанием сражаться с ненавистными колонизаторами. Может быть, в этом возрасте и он, Грант, выглядел точно так же – в тот день, когда ступил на причал Порт-Элизабет, не имея ничего, кроме чемодана со своим именем на бирке. Какая-то его часть, тот молодой человек, который сбежал в Южную Африку, эта часть хотела остаться с мальчиком, чтобы воплотить его героические мечты. Но другая, более рассудительная часть знала, что ему надо делать. Грант протянул руку и потрепал мальчика по волосам.
– Не стой на одном месте, двигайся, – посоветовал он. – Тогда они будут думать, что здесь много народу.
Эфраим улыбнулся, прильнул к автомату и нажал на спусковой крючок. Оружие чуть не выпрыгнуло из его рук – он не сразу смог с ним справиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37