, – он отправился на охоту-осмотр в селение Касуга у столичного города Нара, где у него были наследственные поместья.В селеньи том проживали две девушки-сестры, необычайно прелестные и юные. Их подглядел тот кавалер сквозь щели ограды. Не ждал он этого никак, и так не подходило все это к старому селенью, что сердце его пришло в смятение. Кавалер оторвал полу охотничьей одежды, что была на нем, и, написав стихи, послал им.Был одет тот кавалер в охотничью одежду из узорчатой ткани Синобу. "С равнины Касугамолодых фиалок на тебеузоры, платье...И не знаешь ты пределовмятежным смутам, как и Синобу." Приведенное стихотворение настолько сложно по своему содержанию, что требует обстоятельных объяснений, тем более, что даже японская толковательная литература далеко не единодушна в раскрытии истинного его смысла, особенно в отношении отдельных слов. Прежде всего необходимо иметь в виду, что в ту эпоху, когда текстильная техника носила еще вполне кустарный характер, окраска тканей и наведение узоров на них производились ручным способом и довольно примитивным: на гладкий камень накладывались различные травы и цветы, поверх их расстилался холст, который имели в виду окрасить, а затем по нем проводили гладким камешком, так сказать, натирая его. Сок находящихся под холстом растений впитывался при этом материей, и на ней выступали и окраска, и узоры. Так и была изготовлена та ткань, из которой была сшита одежда кавалера. При этом эта ткань носила специальное название: «ткань Синобу», что может означать как и то, что узоры и окраска ее были наведены посредством особой травы, именуемой Синобу, так и то, что такие именно ткани выделывались в местности Синобу, поставлявшей их в виде дани императорскому двору. Особенностью же этих тканей было то, что они отличались чрезвычайно путаным узором, прихотливыми переливами оттенков – в целом лиловатого цвета. Это последнее обстоятельство дает возможность автору поставить в связь два образа стихотворения – свою одежду лиловатого цвета и упоминаемые фиалки. В результате получается следующий смысл: «О ты, моя одежда, – лиловая с узорами; свой цвет ты несомненно получила вот от этих фиалок, растущих на равнине Касуга. И хотя узор твой и от них идет, но в своей спутанности и смятенности он таков же, как и у ткани Синобу». Это первый смысл, переданный и в переводе. Но необходимо помнить, что образ «молодых фиалок» с равнины Касуга есть не что иное, как иносказательное обозначение «двух молодых девушек, живущих в Касуга», в то время как слово «Синобу» означает и понятие «любовного томления», томительной страсти. Отсюда новый смысл стихотворения: «Мое платье не знает пределов смятенности своих узоров и цветов, – хоть и окрашено оно фиалками с равнины Касуга, а может быть даже именно поэтому. Так и сердце мое не знает пределов любовному томлению, вызванному все теми же фиалками с равнины Касуга, т. е. вами, молодые девушки».

Так сложил он и сейчас же им послал. Вероятно, интересно показалось все это им.А смысл стихотворения был тот же, что и в песне: "Узорчатая ткань,Синобу из Митиноку,по чьей вине ты сталамятежна так?.. Ведь ятут не при чем..." Вот как решительны и быстры были древние в своих поступках. II 2 В давние времена жил кавалер.Столица из Нара была уже перенесена, а новая столица еще не была устроена, как нужно. И вот, как раз в это время, в западных кварталах города проживала дама. Дама эта превосходила всех других. Превосходила больше сердцем, чем наружностью своей Превосходила сердцем – в смысле: была очень искусна в делах любви, с утонченными чувствами и умением усложнять и углублять любовные переживания в хэйанском духе.

. Как будто был у ней друг не один.И вот тот верный кавалер, возвратясь со свидания к себе домой, подумал что ли что-то Т. е., по всей вероятности, почувствовал, что она не верна ему, от чего и впал в унылые размышления.

, но только так сложил; время было начало марта, и дождь все время накрапывал уныло: "Ни бодрствую, ни сплю, –и так проходит ночь...настанет же рассвет –весенний долгий дождьи думы о тебе" Весенний дождь – унылый и долгий; так же тянутся и так же нерадостны и мысли кавалера о любви к нему дамы.

. 3 В давние времена жил кавалер. Даме, в которую был он влюблен, пук послав морской травы, сказал при этом: "Если б любила меня ты,легли б мы с тобой в шалаше,повитом плющем.И подстилкою намрукава наши были б..." Для понимания этого эпизода необходимо иметь в виду два обстоятельства: связь между образом «пучок морской травы» и образом стихотворения основана на игре слов: «морская трава» и «подстилка» звучат по-японски одинаково; во-вторых, упоминание о рукавах, как о таких подстилках, объясняется обычаем тех времен: в часы любовного ложа, сняв одежды, подстилать их под себя.

4 В давние времена, на пятой улице восточной части города, во флигеле дворца, где проживала императрица-мать, жила одна дама. Ее навещал, не относясь сперва серьезно, кавалер, и вот, когда устремления его сердца стали уже глубокими, она в десятых числах января куда-то скрылась.Хоть и узнал он, где она живет, но так как не доступным ему то место было, снова он в отчаянии предался горьким думам.На следующий год – в том же январе, когда в цвету полном были сливы, минувший вспомнив год, ко флигелю тому пришел он: смотрит так, взглянет иначе – не похоже ничем на прошлый год. Слезы полились, поник на грубый пол дощатой галереи кавалер и пробыл там, доколе не склоняться стал месяц; в тоске любовной о минувшем он так сложил: "Луна... Иль нет ее?Весна... Иль это все не та же,не прежняя весна?Лишь я одинвсе тот же, что и раньше, но..." Так сложил он и, когда забрезжил рассвет, в слезах домой вернулся. 5 В давние времена жил кавалер. Под большой тайной он ходил в одно место вблизи пятой улицы восточной части города. Так как было это местом тайных посещений, то входил он не в ворота, но проникал через пролом ограды, который протоптали дети. Хоть и немного было здесь людей, но так как часты были посещения его, – хозяин заприметил и на тропе той ставил каждой ночью человека сторожить, так что кавалер хоть и ходил опять, но, свидеться не в силах, домой возвращался. И вот сложил он: "О ты, страж заставына моей тропе,неведомой людям, –если бы каждый вечерты засыпал..." Так сложил он, и, услышав это, дама очень сильно возроптала. И хозяин разрешил. 6 В давние времена жил кавалер. Ему трудно было встречаться со своей дамой, но все же целый год он с ней поддерживал сношения, и вот в конце концов дама согласилась, и он, ее похитив, увел с собою под покровом полной темноты. И когда шли они по берегу реки Акутагава, про росинки, что лежали поверх травы, она у кавалера спросила: «Это что?»... Но путь далек был, ночь темна – чуть ли не место демонов то было, – и гром гремел ужасно, и дождь жестоко лил, отчего и кавалер, – к счастью, оказался здесь простой сарай – туда даму, в глубь самую втолкнув; сам у дверей при входе с луком и колчаном стал, все время помышляя: «Скорей бы ночь прошла!» И его даму те демоны одним глотком и проглотили. «Ах!» – воскликнула она, но в грохоте раскатов грома он не мог ее услышать. Понемногу ночь светлела. Смотрит он... и нет той дамы, что привел с собою... В отчаянии затопал ногами кавалер, заплакал, но... делать было нечего. "То белый жемчуг,или что?" – когда спросилау меня она, –сказать бы мне: «роса», и тут жеисчезнуть вместе с нею." 7 В давние времена жил кавалер. Невмоготу стало ему жить в столице, и ушел он на Восток Т. е. отправился в путешествие по восточным провинциям острова Хонсю (главный остров Японского архипелага).

. Идя вдоль побережья моря между Овари и Исэ Название двух провинций в центральной части Хонсю.

, он, глядя, как встают все в белой пене волны, так сложил: "Все дальше за собоюстрану ту оставляешь, –и все милей она.О, как завидно мне волнам тем,что вспять идут." 8 В давние времена жил кавалер. Тот кавалер стал думать, что больше он не нужен никому, и, сказав себе: «Не буду больше в столице я, пойду искать такое место, где мог бы жить», – уехал.В провинции Синано видит он, как дым вздымается с вершины горы Асама, и... "О дым, что встаетна вершине Асамав Синано.Не дивиться ли долженпутник далекий, видя тебя?" С самого начала с ним ехали друзья – один или двое. Знающих дорогу не было никого, и они блуждали. Вот достигли они провинции Микава, того места, что зовут «восемь мостов». 3овут то место «восемь мостов» потому, что воды, как лапки паука, текут раздельно, и восемь бревен перекинуто через них; вот и называют оттого «восемь мостов». У этого болота в тени дерев они сошли с коней и стали есть сушеный рис свой. На болоте во всей красе цвели цветы лилий. Видя это, один из них сказал: «Вот, слово „лилия“ возьмем и, букву каждую началом строчки сделав, воспоем в стихах настроение нашего пути». Сказал он так, и кавалер стихи сложил. " Л юбимую мою в одеждах И зящных там, в столице, Л юбя оставил... И думаю с тоской, насколько Я от нее далек..." Так сложил он, и все пролили слезы на свой сушеный рис, так что тот разбух от влаги.Шли, шли они и вот достигли провинции Суруга. Дошли до «Яви» гор, и та тропа, идти которою им надлежало, была темна, узка ужасно, вся в зарослях. Все в замешательстве, и в мыслях: «В беду нежданно не попасть бы нам...» – И вот подвижник Этот подвижник, надо думать, был жителем столицы и принадлежал раньше к тому же кругу, что и герои «Исэ». В те времена бывали случаи удаления в отшельничество с целью предаваться духовному и магическому деянию.

им навстречу. «Каким образом вы здесь, на дороге этой?» – воскликнул он, и видят – знакомец их... Тогда в столицу ей – той даме – письмо кавалер с подвижником послал: "Ни на яву ,Этих гор в Суруга,что «Явью» зовут,ни во сне я с тобойуже не встречусь." Увидели они гору Фудзи: был конец мая, снег же ярко белел на ней. "О ты, гора,не знающая времени, пик Фудзи.Что за пора, по-твоему, теперь,что снег лежит, как шкурапятнистая оленя, на тебе?" Эта гора, если сравнить ее с тем, что в столице будет, – как если б гору Хиэ раз двадцать поставить самое на себя; а формою своей она напоминала соли кучи на берегу морском. И опять они шли, шли, и вот, промеж двух провинций: Мусаси и Симоса – была река очень большая. Называют ее река Сумида. На берегу ее они столпились и, размышляя: «Ах, как далеко зашли мы», отчаянию предались, но перевозчик закричал: «Скорей caдись в лодку. Уж темнеет...» и, усевшись, стали переезжать. В унынии все, ведь не было ни одного из них, у кого б не оставалась в столице та, кого любил он. И вот в это время белые птицы с клювом и ножками красными, величиной с бекаса, носились над водой и рыбу ловили. В столице таких птиц было не видно, и никто из них не знал их. Спросили перевозчика. – «Да, это же „птица столицы“» «Птица столицы» – миякодори, – так именовали на Востоке этих птиц.

, – ответил тот, и, слыша это, кавалер сложил: "Если ты такова же,как и имя твое, о «птица столицы», –то вот я спрошу:жива или нетта, что в думах моих?" И в лодке все пролили слезы. 9 В давние времена кавалер, скитаясь, дошел до провинции Мусаси. И вот он стал искать руки одной дамы, жившей там. Отец ее другому хотел отдать, но мать – той сердце лежало на стороне человека благородного. Отец – простой был человек, но мать – та была Фудзивара Фудзивара – знатнейшая фамилия той эпохи, представляющая древнейшую родовую аристократию страны.

. Поэтому-то и хотела она отдать за благородного.И вот она, жениху желанному сложив стихи послала; а место, где жили они, был округ Ирума, селение Миёсино. "Даже дикие гусинад гладью полей Миёсино –и те об одном.«к тебе мы, к тебе!»все время кричат." А жених желанный ей в ответ: "Ко мне, все ко мне –тех гусей, что кричат такнад гладью полей Миёсино, –смогу ли когда-нибудьих позабыть?" В провинции такие вещи с ним случались беспрерывно. 10 В давние времена кавалер, на Восток страны уехав, послал сказать: "Не забывай! Пусть между нами –как до облаков на небе будет, –все ж – до новой встречи. Ведь луна,плывущая по небу, круг свершив,на место прежнее приходит..." 11 В давние времена жил кавалер. Похитив дочь одного человека, он убежал с ней на поля Мусаси и на пути – ведь был он похититель – правителем провинции был схвачен. Даму скрыв в густых кустах, он сам сначала было убежал. Дама же, слыша, как по дороге шедшие: «Здесь в поле похититель» – траву поджечь собрались, в отчаянии сложила: "О, поля Мусаси!Вы сегодняне горите.И молодой супруг мой скрыт здесь,здесь и я скрываюсь..." И услышав это, люди и ее схватили и вместе увели. 12 В давние времена кавалер, бывший в Мусаси, даме, жившей в столице, так написал: «Сказать тебе – стыжусь, а не сказать– мне неприятно» Согласно обычному толкованию этого эпизода, кавалер этот успел в провинции Мусаси обзавестись новой любовью, но, не придавая ей значения, продолжал хранить память об оставшейся в Киото возлюбленной. Своими словами он хочет сказать: «Сознаться в измене тебе – мне стыдно; ничего тебе не говорить – как-то неприятно: ведь мы привыкли все говорить друг другу».

, и на конверте сделав лишь пометку «стремена Мусаси» На конверте следовало бы обозначить, от кого посылается письмо и откуда; он же ставит вместо всего этого слова «стремена Мусаси», имея в виду при этом двойную цель: указать на свое местопребывание – провинцию Мусаси, называя тот предмет, изделием которого эта провинция славилась и который она будто бы поставляла в виде дани императорскому двору; с другой же стороны, намекнуть на то, что, несмотря на свою измену, он продолжает в сущности быть ей преданным и верным и что она может в этом отношении так же спокойно полагаться на него, как спокойно доверяет себя всадник искусно изготовленным стременам Мусаси.

, – так ей и послал, и вслед за этим вестей не подавал, отчего дама из столицы: "Тебе я доверяласьтак, как темстременам Мусаси.Не подаешь вестей ты – горько,весть пришлешь – ужасно!" Видя это, кавалер не знал, что делать от волненья. "Скажу тебе – не хорошо,не скажу – укоры...Мусаси стремена Слова «Мусаси стремена» здесь никакого особенного значения для смысла стихотворения не имеют. Кавалер лишь вновь повторяет тот образ, на котором были основаны и его приписка на конверте, и стихи дамы.

.Не в таких ли случаях и смертьуделом людей станет?" 13 В давние времена кавалер как-то попал в провинцию Митиноку. Жившей там даме показался ли он – житель столицы – редкостным что ли, только она сильно им увлеклась. И вот эта дама: "Вместо того, чтобы намот любви умирать,не лучше ли паройчервячков шелковичныхстать, хоть на миг?" Русскому читателю был бы несомненно более понятен образ «парой голубков», но, к сожалению, «голубками» не исчерпываются возможности сравнения двух любовников: японцам для этой цели служит образ двух червячков – самца и самки, обитающих в одном и том же шелковичном коконе. Два нежных тельца среди шелковистой оболочки, прильнувших друг к другу, – образ, пожалуй, не без основания взятый для подобного сравнения.

Даже стихи ее, и те отдавали деревней Вряд ли можно принимать всерьез это замечание автора: стихи уже не так плохи с японской точки зрения, хоть и принадлежат они деревенской красотке; к тому же и последующее ее стихотворение – так напоминающее по мотиву и характеру провансальскую «alba» – несомненно очень красиво и уместно.

.Но все же жалко стало что ли ему ее, – пошел он к ней и лег на ложе. Еще глубокой ночью он ушел, а дама: "Как настанет рассвет,вот, брошу тебя я лисе,гадкий петух!Слишком рано запел тыи дружка угнал моего". Так сказала она; кавалер же, собираясь уехать в столицу – "Если б сосна в Анэвана равнине Курихарачеловеком стала, –сказал бы ей: пойдем со мной,как вещь редкая, в столицу" Наоборот, стихотворение героя этого приключения значительно уступает стихам дамы. Смысл его определенно иронический: «Так же, как невозможно превращение той сосны в человека, немыслимо, чтобы и я хоть на мгновение помыслил о тягости разлуки с тобой и почувствовал желание взять тебя с собой».

. Так сказал он, и она в радости все повторяла: «Да он любил меня, любил» Автор, по всему видно, пристрастен к герою. Не может быть, чтоб дама – автор двух искусных стихотворений – не поняла смысла чужих стихов. Замечание это – все то же стремление выставить даму в смешном виде.

. 14 В давние времена кавалер в провинции Митиноку познакомился с дочерью одного незначительного человека, и, к его удивлению – она показалась ему совсем не такой, какою быть бы должна.Поэтому он: "Гора «Любовных мечтаний!»Ах, если б нашелсяпуть тайный к тебе...Хотел бы узнать ясердца тайны ее" «Сердца тайны ее» – т. е. дамы, выступающей в стихотворении в образе «Горы Любовных мечтаний».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12