Каким образом он догадался о назначенной на эту ночь церемонии? Каким образом, черт побери?
Отпустив кеб на повороте к поместью, часа за два до полуночи я оказалась у стен Моулди-Мэнор. В сторожке мерцал свет; о том, чтобы пройти через ворота, не могло быть и речи. К счастью, еще во время первого нашего визита я обратила внимание на очень удобный вяз, распростерший ветви прямо над стеной.
Первый этап позади. Используя каждое дерево как прикрытие, я короткими перебежками пересекла двор, пробираясь к дальнему, полуразрушенному крылу особняка. Полуразрушенному? К несчастью, первое впечатление оказалось обманчивым. Я осторожно двинулась вдоль стены, пробуя замки на каждой двери (их было три) и каждом окне, в надежде, что хоть какой-нибудь поддастся. Не вышло. В тот миг, когда я уже взялась за зонтик, чтобы попытаться сбить щеколду с двери, у моих ног что-то сверкнуло. Луч света блеснул и пропал, но и этой подсказки мне было достаточно. Кто-то двигался с фонарем по подземному переходу... куда можно было попасть сквозь небольшое окошко в стене, у самой земли.
Процедура далась мне большим трудом. Признаться, в какой-то момент я отчаялась, решив, что застряла в этом распроклятом... как сказал бы Эмерсон, лазе.
Слава богу, все обошлось. Едва ноги коснулись пола, я выпрямилась, напрягая слух. Тишина. Тьма кромешная. Сырость и ощутимый запах плесени. Прекрасно понимая, что в любой момент могу себя выдать, я все же чиркнула спичкой: двигаться в темноте, не оценив обстановку, было бы безумием. Отлично! Кажется, само Провидение указывает мне путь. Достаточно сделать несколько шагов из узкой, длинной ниши, где я оказалась, чтобы попасть в коридор, который наверняка ведет... Тсс! Голоса!
Слева от меня из-за распахнутой двери доносились не только голоса, но и вполне узнаваемый аккомпанемент — бульканье жидкости, звон хрусталя. Личность с фонарем заявилась из винного погреба, не иначе.
Спиной ощущая каменный холод стены, я продвинулась на несколько шажков и забилась в самый угол, за дверь.
— Времени полно! — произнес странно знакомый голос. — Еще по бокалу?
— Или по бутылке. — Заливистое хихиканье не оставило сомнений в том, кто сделал столь щедрое предложение. — Без виски никуда, верно, Фрэнк?
— Я же здесь, — буркнул неизвестный мне Фрэнк. — В отличие от остальных. Где они?
— Отказались, — снова хихикнул граф Ливерпуль. — Трусливые душонки!
— Зато мыслят здраво, — пробормотал первый. Теперь я узнала голос мистера Барнса. — Давай прекратим, Нэд. Нас слишком мало...
— Достаточно, достаточно. Я обратился к тем парням — ты с ними знаком...
— Что?! — возмутился Барнс. — Черт возьми, Нэд, зачем?! Да они же нас выдадут... или начнут шантажировать... Как ты мог? Договорились же развлечься только со своими, проверенными!
— Развлечься?! — Ливерпуль, должно быть, выронил бокал. Или швырнул в стену — на пороге блеснули осколки. — Для тебя это развлечение, Фрэнк? Забыл, что это значит для меня? Жизнь! Или смерть...
— Нэд, дружище, я все понимаю, но...
— Но ничего не получится, скажешь? У него ничего не выйдет? Сомневаешься в его силе? Отвечай, Фрэнк!
— А ты? Ты не сомневаешься?
Юный граф ответил не сразу.
— Я должен верить, Фрэнк, — шепнул он так тихо, что я едва разобрала слова. — Должен. Я на все пойду. На все!
— Отлично. В таком случае, я с тобой, старина.
— Ха-ха-ха! — гнусаво отозвался Ливерпуль. — Еще бы. Думаешь, не понимаю, что тебя держит? Мой толстый кошелек... дружище! У меня был один настоящий друг, да и тот... Ай, да ладно тебе дуться. И не дрожи. Им нас не вычислить. А если и узнают, так что? По-твоему, старушка на троне позволит каким-то там паршивым полицейским схватить своего внучатого племянника? Дуй мое виски, Фрэнк, и положись на меня. Пора начинать.
Судя по звукам, Барнс последовал совету графа.
Предупреждение Ливерпуля пришлось кстати. Я скорчилась в углу, но молодые люди, к счастью, даже не взглянули в мою сторону. Пройдя по коридору, они скрылись за черным занавесом. Лиц я так и не увидела: оба были в масках.
Как только собеседники исчезли из виду, я бесшумно проскользнула в оставшуюся открытой дверь. Занятная комната... На одной стене — длинный ряд крючков с белыми балахонами. На другой — полки со множеством самых разных масок. Здесь вам и ибисы, и бабуины, и львы — одним словом, в наличии все боги Древнего Египта. Правда, из папье-маше, но зато искусно раскрашенные.
Кошмар... Мой ночной кошмар, который я почти забыла, вдруг стал явью. Именно там я видела все эти звериные головы... Неужели от меня будет зависеть жизнь Эмерсона?!
Сорвав с себя плащ, я зашвырнула его в самый дальний угол и сунула голову в прорезь одного из белых балахонов. Одеяние, явно рассчитанное на человека гигантского роста, накрыло меня полностью. Слава богу. Можно не волноваться из-за обуви. Во-первых, все сандалии, которые я обнаружила в громадном сундуке, были слишком велики, а во-вторых, мне совсем не улыбалось менять на них свои ботинки. Мало ли что. Каблуки могут и пригодиться.
Из оружия здесь, к сожалению, тоже не нашлось ничего достойного. Оставалось только прицепить к поясу зонтик и прикрыть балахоном. Не слишком удобно — при ходьбе будет бить по коленям, ну да ладно. На войне как на войне.
Вперед! Нет, секундочку. Самое главное чуть не забыла.
Его светлость и мистер Барнс были в масках жрецов. Понятное дело, мне этот вариант не подходил, но выбирать на этом складе было из чего. Шутка Эмерсона насчет фабрики изделий из папье-маше оказалась не так уж далека от истины. Повинуясь интуиции, я предпочла Секхмет, богиню любви и войны. Оскаленная львиная пасть не вызывала симпатии, но я без колебаний опустила маску на голову.
Вот теперь — вперед! Мое счастье, что коридор был пуст: забыв об осторожности, я тут же зацепилась за зонтик и едва не растянулась на каменном полу, зато уж дальше двигалась, выверяя каждый шаг. Занавес скрывал дубовую дверь. Металлический засов, легко поддавшись моим усилиям, скользнул в сторону, дверь совершенно бесшумно распахнулась, и я оцепенела при виде... Сцены из моего кошмара! Нет, разумеется, я не перенеслась в выдолбленную в скале пещеру. Но общее впечатление...
Дверь сама собой и так же бесшумно захлопнулась. Никто из присутствующих не обратил на меня внимания, чем я и воспользовалась, чтобы оценить обстановку и собраться с мыслями.
Первоначально здесь было два этажа, затем, по-видимому, пол верхнего этажа разобрали, а потолок укрепили колоннами, устроив нечто вроде древнего храма. Я невольно сравнивала декорации с тем, что мне привиделось в кошмаре. Вместо гладких, словно отполированных, каменных стен — гобелены и тяжелые занавеси. Статуя в центре до двадцати футов не дотягивала; высотой со среднего человека, она изображала, опять-таки, вовсе не Озириса, гордого и величественного. Это божество было мне знакомо. Имен у него не счесть (Мин — лишь одно из самых известных), но распознать его можно по весьма выдающейся части тела. Как в переносном, так и в самом прямом смысле этого слова.
Освещение сцены меня не впечатлило — фитили современных масляных ламп неплохо было бы заменить, а безобразные медные тазы на треногах, где шипели угли, и вовсе не выдерживали никакой критики. Атмосфера в «храме», к слову сказать, тоже была далека от торжественной. Из полудюжины присутствующих кто-то стянул маски и пыхтел сигарами, кто-то развалился на алтаре, кто-то припал к бутылке. Еще двое, тыча в статую пальцами, заливались смехом, обмениваясь остротами, которые я не повторила бы и под дулом пистолета.
Чтобы попасть в зал, мне нужно было спуститься на добрых два десятка ступеней лестницы, на верхней площадке которой я топталась вот уже... собственно, пару минут, не больше. Впрочем, и этого времени хватило, чтобы одна из замаскированных фигур обратила на меня внимание. Почувствовав на себе взгляд личности в маске ибиса, изображающей бога мудрости Тота, я решительно двинулась вниз.
Решительно, но не слишком быстро. С болтающимся на поясе зонтиком запросто можно споткнуться, пересчитать ступени, а в худшем случае и сломать шею. Обошлось. Ибис-Тот равнодушно отвернулся.
Остальные не заметили моих маневров. Еще несколько шагов. Я скользнула в тень и замерла, прижавшись спиной к стене.
Когда нервы напряжены, человек теряет чувство времени. Вот и я понятия не имела, сколько часов, лет или веков прошло с начала моих ночных похождений. Но одно я знала точно — представление еще не началось.
— Эй, ребята! — неожиданно рявкнула неизвестная мне личность без маски, предварительно вынув сигару изо рта и растоптав окурок на полу. — Готовсь. Его милейшей светлости ваши нравы не по нраву!
Под общий гогот маски вернулись на положенные места, сигары полетели в тазы с углем, алтарь опустел.
Спрятавшись в тени, я чувствовала себя в относительной безопасности, но в этот миг ледяная струйка страха прокатилась по позвоночнику. Что же здесь происходит? Это ведь даже не древний священный обряд... Скорее языческий ритуал, от которого можно ожидать любых мерзостей.
Отвратительный фарс между тем продолжился появлением... нет, не торжественной процессии факелоносцев, а еще двух замаскированных субъектов, один из которых, остановившись на площадке лестницы, взорвался возмущенными воплями:
— Какого дьявола! Вы что себе позволяете! Убрать бутылки! Накрыть алтарь! Все по местам!
Точь-в-точь как мистер Уилсон, распекающий своих подчиненных за грязь в музейных залах. Даже баритон похож. Я поперхнулась смешком. Ну и комедия! Может, вместо того, чтобы подпирать стену, стоит выйти на середину, снять маску и устроить всем этим лицедеям хорошую взбучку, как нашалившей ребятне? Опыт, если на то пошло, накоплен немалый, учитывая загостившихся племянничков.
Скажу честно — я не долго веселилась. Участники спектакля во главе с графом Ливерпулем принялись спешно исполнять указания. Пока двое накрывали алтарь чем-то вроде парчовой скатерти с бахромой, а остальные сносили бутылки и прочий мусор в угол, фигура в маске Тота с головой ибиса снова двинулась в мою сторону. Очень высокий, широкоплечий, этот субъект выглядел угрожающе. Я сделала пару шагов вбок, но вынуждена была остановиться, чтобы не попасть в круг света от лампы. Просунув руку в прорезь балахона, нащупала рукоять зонтика. Какое счастье! Опасность миновала. Замаскированный субъект, не произнеся ни звука, застыл рядом и обратил взор на главных действующих лиц.
Вот когда мне стало совсем уж не до смеха. Его светлость не играл. Он был отчаянно, трагически серьезен. Вскинув руки, юный граф воззвал к статуе Мина... и у меня волосы зашевелились на затылке. Я узнала этот голос, приветствовавший Исиду в зале Британского музея.
— Он пришел! — возопил Ливерпуль. — Он пришел! Пришел тот, кто повелевает нами! — Его светлость простерся ниц на каменном полу.
Ногами к статуе.
Головой к лестнице, по которой медленно спускался жрец в леопардовой накидке.
Я похолодела. Вот он. Граф Ливерпуль, несчастный умирающий юноша, был всего лишь игрушкой в его руках. Злодей воспользовался отчаянием смертельно больного человека, чтобы претворить в жизнь свой преступный замысел.
О да! Актер из негодяя вышел непревзойденный! Свое появление он обставил с таким блеском, что даже отщепенцы, нанятые графом Ливерпулем (где он их раскопал, интересно?), и те благоговейно склонили головы, вслушиваясь в диалог между лордом и его, с позволения сказать, наставником. Диалог, между прочим, шел на арабском, — вернее, на смеси хорошего арабского и безобразного подобия. Ливерпуль языком явно не владел. Голос собеседника, хоть и слегка приглушенный маской, был уверен, четок и прекрасно поставлен.
Три хлопка в ладоши «леопардового жреца» означали начало второго акта. Четыре обнаженных — если не считать набедренных повязок — бронзовотелых раба под собственный монотонный аккомпанемент спустились по лестнице. Поверх их голов, на вытянутых, блестящих от масла руках, плыли носилки. Я подалась вперед. Из груди моей рвался крик, дрожь пронзала тело...
Еще миг — и языческий «храм», клянусь, рухнул бы от моего вопля.
— Имей совесть, Пибоди. Не вздумай верещать, — прорычало мне на ухо египетское божество с головой ибиса.
Эмерсон? Эмерсон!!!
Да, но если это Эмерсон, то кто же тогда на носилках? О господи! Ночной кошмар до того затуманил мне мозги, что напрочь лишил разума. Я же знаю, кто на носилках!
— Эмерсон...
— Ш-ш-ш! — Божество в маске Тота залепило мне рот ладонью.
Мог бы, между прочим, и не трудиться. Я и без того онемела от счастья, облегчения и ярости. Но даже эти смешанные эмоции не отвлекли моего внимания от действа.
Верховный жрец в леопардовой накидке степенно шагнул к алтарю, куда рабы опустили носилки. Отбросил покрывало. Зрители встретили жест шепотом восхищения... Я зажмурилась... снова распахнула глаза... Хвала Всевышнему! Тело жертвы было прикрыто. Не просто прикрыто. Знакомый с египетскими традициями, преступник не поленился обеспечить девушке одеяние, очень похожее на те, в которые древние жрецы облачали девственниц перед жертвоприношением. Речь, правда, идет о незнатных девственницах. Простое белое платье, доходящее до щиколоток, держалось на бретелях, не стесняя грудь.
Эмерсон убрал ладонь с моих губ. Обнял меня за талию. Стиснул руку.
— Умоляю, Пибоди. Молчи! И не двигайся!
— Но они ее сейчас...
— У них не выйдет. Молчи, я сказал!
Супружеская стычка прошла незамеченной: все до единого жадные взоры были устремлены на мисс Минтон. Молодчик в маске бабуина, облизнувшись, подался вперед.
— Но... — Граф Ливерпуль, наклонившись, всматривался в лицо девушки. — Я ее знаю! Ты мне сказал...
— Избранная перед тобой! — взмыл под потолок голос «леопардового жреца». — Вот она — Божья невеста!
— Ладно... Да, да... Но... Это же внучка старой герцогини Даремской! Будь оно все проклято! Ты говорил, что жертва будет согласна...
— Она согласна. — Подсунув руку под плечи мисс Минтон, жрец приподнял девушку, усадил.
Встряхнул. — Проснись, Маргарет, Божья невеста! Открой глаза! Подари улыбку своим ревностным почитателям!
Пушистые ресницы затрепетали. Девушка приподняла веки, обвела всех бессмысленным взглядом и улыбнулась. Признаюсь, от этой улыбки меня пробрал озноб. Куда там Гаргори с его ухмылкой сентиментального идиота!
— М-м-м... — Обозрев круг склонившихся над ней людей, мисс Минтон разлепила губы: — Какие вы все... странные! Вы кто?
— Поприветствуй возлюбленного супруга своего, Божья невеста! — пропел верховный жрец.
Несчастная с трудом держала глаза открытыми.
— Супруг... — пролепетала она. — Возлюбленный. О-о-о... Да! Да! Как это... мило... И кто же...
— Девочка ничего не соображает! — взвизгнул граф. — Опоили! Накачали наркотиком! Не могу... Не хочу... Не стану... Только не леди, черт побери!
— У меня на тебя надежды и не было, — холодно сообщил «леопардовый жрец» и отдернул руку. Мисс Минтон с хихиканьем рухнула на носилки.
— Как это? — ахнул Ливерпуль. — Ты же сказал...
— Я сказал, что тебя излечит Божественный брак. И я тебя не обманул, — отозвался наставник. — Ты забудешь о болезни, мой господин. Забудешь обо всем, что терзает твое тело... душу...
Тонкие руки мисс Минтон плавно поднялись и затрепетали, точно стебельки садовых цветов на ветру.
— Супруг... — шевельнулись ее бледные губы. — Возлюбленный... Наконец-то... Дорогой мой, единственный... Рэдклифф...
«Божество» с головой ибиса подпрыгнуло и выпустило мою руку.
— Дьявольщина! — пронесся по залу его рев, к счастью заглушённый воплем Ливерпуля:
— Дьявол тебя побери! Ты зашел слишком далеко. Не позволю!
«Леопардовый жрец» отступил от алтаря:
— Пропади все... Не думал я, что ты струсишь, Нэд. Вон! Все вон!
Живой круг вокруг алтаря распался. Мистер Барнс, если не ошибаюсь, улизнул первым. Его светлость стиснул кулаки:
— Она останется со мной. Я отвезу ее домой. Пригляжу за ней...
— Черта с два! — Жрец сунул руку в прорезь балахона.
Стремительный бросок Эмерсона не спас юного графа. В зале прогремел выстрел, Ливерпуль прижал ладони к груди, упал на колени, словно отдавая последнюю дань почтения каменному идолу, повалился на бок и больше уж не двигался.
Второго выстрела не было. Смерчем налетев на негодяя, Эмерсон выбил у него пистолет. Я же взяла на мушку единственного из оставшихся на месте действия замаскированных помощников — любопытного «бабуина». Увы, увы. Увесистая ручка моего незаменимого орудия не достигла цели. Едва я размахнулась зонтиком, чтобы опустить его на голову «бабуина», как попала в капкан чьих-то смуглых жилистых рук. Непростительная ошибка с моей стороны! В полной уверенности, что обнаженные носильщики — не более чем наемные актеры, я решила, что они сбегут по примеру всех остальных.
Эмерсон, видимо, попался на ту же удочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36