Чепчики эти выдавали некоторую игривость характера: каждый новый головной убор отличался от предыдущего экстравагантностью отделки, яркостью ленточек и немыслимым количеством цветочков. В день нашего приезда миссис Уотсон выглядела так, словно целое облако розовых, сиреневых и лиловых бабочек вспорхнули с цветущего поля и опустились ей на голову.
— Нужно будет дать объявление в «Пост», — сказала я. — Детей нельзя оставлять без присмотра. Пригласим к малышке Виолетте няню, а для мальчиков наймем кого-нибудь... м-м... повыносливее и покрепче.
— Гувернера, мэм?
— Скорее конвоира. Как вы считаете, среди лакеев не найдется...
— Ребята они неплохие... — с сомнением отозвалась экономка, — но образования никакого, и манеры... Вряд ли вы их одобрите.
— Бог с ними, с манерами! Меня одно заботит: чтобы Рамсес не покалечился сам и не угробил своего кузена. Они не ладят, миссис Уотсон. И это еще мягко сказано. Каждую минуту готовы вцепиться друг другу в глотку.
— Мальчишки есть мальчишки, — добродушно улыбнулась экономка. — С девочкой пока побудет кто-нибудь из наших горничных. Кейт, скажем... или Джейн. Ну а мальчики... Боб, на мой взгляд, крепкий парень...
— Положусь на вас, миссис Уотсон. Полностью вам доверяю.
Сбросив с плеч домашние проблемы, я отправилась решать другие, не менее важные.
Денек выдался на редкость славный. Порывы ветра с моря слегка развеяли дымные облака, и в небе над Лондоном местами даже проклюнулись голубые островки. Шаг мой был свободен и легок. Я с сожалением поглядывала на встречных дам: затянутые, словно в панцирь, в корсеты, они семенили на каблуках высотой в добрых пять дюймов, ежеминутно рискуя сломать себе шею. Бедные, бедные жертвы безвкусицы, навязанной обществом. Жертвы, однако, добровольные — такие же, скажем, как и неразумные индуски, которые покорно ныряли в могилу вслед за своим «хозяином и повелителем». Гуманный закон Британии положил конец этой варварской традиции. Какая жалость, что закон Британии недостаточно гуманен по отношению к моим соотечественницам...
Погрузившись в раздумья, я не замечала поспешного цоканья чьих-то каблучков, пока за спиной не раздался задыхающийся голос:
— Здравствуйте, миссис Эмерсон!
— Здравствуйте и до свидания, мисс Минтон. — Замедлить шаг я и не подумала. — Вам незачем меня преследовать. Мои сегодняшние планы читателям «Миррор» неинтересны.
— Пожалуйста, миссис Эмерсон... Остановитесь... на секундочку! Я за вами не поспеваю. Хотелось бы... извиниться.
Журналистке повезло. На Риджент-стрит нам пришлось затормозить, поскольку улица была запружена экипажами.
— Я вела себя отвратительно, — хватая ртом воздух, лепетала мисс Минтон. — Мне очень стыдно, честное слово. Но это он... он во всем виноват! Вы не представляете, как он меня раздражает!
Я проскочила дорогу перед омнибусом. Мисс Минтон — следом, едва не угодив под колеса.
— Речь, полагаю, о мистере О'Коннелле?
— Н-ну... да, о ком же еще. Хотя он ничем не хуже остальных. Мы живем в мире мужчин, миссис Эмерсон. Женщина, чтобы чего-то добиться, не должна уступать им в агрессивности.
— Но не должна и уподобляться им в грубости, мисс Минтон! Уж поверьте, можно добиться успеха в любой профессии — и при этом не уронить звания леди.
— Справедливые слова, миссис Эмерсон. Я и сама бы о вас лучше не сказала. Но таких, как вы, больше нет! Позвольте начистоту, миссис Эмерсон? С первой статьи о ваших приключениях в Египте я только на вас и равнялась. Даже за это дело взялась с надеждой на встречу с вами — моим кумиром, моим божеством!
— Гм-м... Что вам сказать, мисс Минтон... Не скрою, ваши устремления мне приятны, и я прекрасно понимаю, что журналистика — нелегкий хлеб для женщины.
— Значит, вы меня прощаете? — воскликнула девушка, прижав ладошки к груди.
— Прощать ближнего — долг каждого христианина, а я стараюсь следовать рекомендациям Священного Писания. Зла я на вас не держу, мисс Минтон, что, однако, не означает моего согласия с вами сотрудничать. В чем бы то ни было, и уж менее всего — в погоне за сенсациями.
— Это понятно... — пробормотала журналистка. — А вы не... э-э... Вы случайно не в Скотланд-Ярд идете?
Мне хватило одного взгляда на ее плутовскую улыбку, чтобы понять, куда ветер дует.
— Решили позабавиться за мой счет, мисс Минтон? Рада, что у вас нашелся повод для веселья. Правда, неудачный. Я иду в редакцию «Пост». Причем меня, заметьте, не интересует та из ваших колонок, где убитые горем лондонцы оставляют невнятные описания пропавших без вести родственников. Я ищу всего лишь прислугу. Затем я отправлюсь в Британский музей к мужу, где он работает... вовсе не над раздутым вами делом «мумии-убийцы», а всего лишь над собственной Историей Древнего Египта". Все, как видите, вполне прозаично. Помешать вам меня сопровождать не в моих силах, но предупреждаю — путь предстоит долгий и утомительный. Вы лишь зря потратите время.
Мисс Минтон округлила глаза:
— Неужели вы собираетесь добираться до Флит-стрит, а потом еще и до Блумбери пешком?
— Разумеется. Mens sana in corpore sano, мисс Минтон. Систематическая тренировка...
— О да, конечно! — с жаром согласилась моя юная собеседница. — И доказательство тому — ваш цветущий вид и стройная фигура! Надеюсь, вы не против, что я позволила себе комплимент...
— Нисколько.
И впрямь — с чего бы мне быть против? Славная девушка. И манеры приятные, когда она дает себе труд о них вспомнить. Возможно, Эмерсон был не так уж и не прав, настаивая на нашем сходстве...
— А ваш наряд! — восторженно продолжала мисс Минтон. — Какая прелесть! Практичный и в то же время красивый. Модный, но и удобный...
— Жаль, не могу вернуть комплимент, дорогая. Правда, платьице на вас миленькое. Теперь так носят? Рукава, похоже, стали еще шире («Уму непостижимо! Куда уж шире!»), а юбки, слава богу, короче... Надеюсь, вы не запутаетесь в этих оборках. И цвет вам к лицу... как его называют? Горчичный? Шафрановый? Вы бы все же застегнули пальтишко, мисс Минтон. Ветерок сегодня прохладный. Позвольте-ка я помогу. Ага! Так я и думала. Корсет непомерно затянут. Неудивительно, что вы задыхаетесь. — Мою краткую, но толковую речь о влиянии тугого корсета на внутренние органы юная леди выслушала с нескрываемым интересом.
— Поразительно, миссис Эмерсон! — не удержалась она от восторженного восклицания. — А вы согласились бы... вы не могли бы... Вы не позволите угостить вас чашкой чая? Жаль прерывать такую познавательную беседу...
Ну что мне оставалось делать? Отказаться? Неопытное создание могло лишиться единственного шанса оценить преимущества рациональной одежды. Прошу прощения, любезный читатель, но я никогда не упускаю возможности сохранить здоровье, а скорее всего, и жизнь своим невежественным сестрам.
А мисс Минтон между тем не унималась:
— Умоляю, миссис Эмерсон! Клянусь, что не займу у вас ни одной лишней минуты. Если позволите, объявление я занесу сама... меня в любом случае ждут на Флит-стрит... а вы сможете прямо отсюда отправиться к профессору в музей! Согласны? — Она кивнула на ближайшее кафе — приличного вида заведение, где столовались, как я слышала, многие из лондонских деловых дам. Хотелось бы, конечно, чтобы их было побольше — и заведений, и деловых дам.
Беседа удалась. Мы обсудили и моду, и женские права, и брак (против которого у меня нашлось немало аргументов; мой собственный положительный опыт замужества — скорее исключение, чем правило), и даже профессиональные проблемы журналистики. Однако главной моей целью было выпытать у мисс Минтон как можно больше о пресловутом деле «мумии-убийцы».
Журналистка согласилась с тем, что прежде всего следует определить личность таинственного «жреца». Его способность исчезать со сцены граничила со сверхъестественной, но только лишь потому, как верно подметила мисс Минтон, что до сих пор он никого особенно и не интересовал.
— Подумаешь, ненормальный! — цинично улыбнулась журналистка. — Таких психов целый Лондон! Но теперь...
— А что — теперь? Полиция, если я правильно поняла, не доверяет показаниям подвыпившего свидетеля, который якобы видел «жреца» на месте преступления.
— Так они говорят. Я лично думаю, что Скотланд-Ярд лукавит, чтобы не спугнуть «жреца». В любом случае для прессы он лакомый кусочек. Боже! Как бы мне хотелось разыскать его и сорвать маску! Вот это я понимаю — удача для журналиста! — Она блаженно закатила глаза.
— Похоже, кое-какой замысел у вас уже созрел, мисс Минтон. Позвольте поинтересоваться — не замешан ли в нем ваш приятель... сотрудник Британского музея?
— Юстас?!! — Девушка звонко расхохоталась. — Боже правый! Нет, конечно! Юстас все бы отдал, лишь бы заставить меня отказаться от дела и от журналистики вообще!
— Но вы используете его без зазрения совести. Стыдно, мисс Минтон. Играть на нежных чувствах молодого человека только для того, чтобы выудить из него... Одним словом — стыдно! А он был знаком с убитым?
— Да. Не знаю, вправе ли я... — Мисс Минтон не долго колебалась. Моя одобрительная улыбка ее обезоружила. — Говорят, смерть мистера Олдакра — потеря небольшая.
— Странное дело. Профессор сказал то же самое.
— Знаете, миссис Эмерсон... я с этим типом однажды встретилась... Когда готовила материал для первой статьи. Фу! — Девушка презрительно скривила розовый ротик. — Подонок, каких мало! Эдакий скользкий пройдоха с влажными руками... вы меня понимаете, миссис Эмерсон. А глазки-то так и шныряют! Оскорбиться вроде бы не за что, но чувствуешь себя голой. Лизоблюд чертов... извините, мэм. Вечно пресмыкался перед власть имущими, а жизнь вел такую, которую по своим средствам позволить себе не мог.
— Ага! В долги залез?
— Не то слово! В долгах как в шелках.
— В таком случае... его мог убить кто-то из кредиторов...
— Кредиторы не имеют привычки резать курицу, несущую золотые яйца, — учтиво возразила мисс Минтон. — И в долг давать не станут, если не уверены, что деньги вернутся. Наследства Олдакр не получал, а жалованье помощника хранителя — не бог весть что. Он не мог бы жить на широкую ногу...
— Шантаж? Вы к этому ведете, мисс Минтон?
— Именно. Согласитесь, миссис Эмерсон, версия логична. Доведенные до крайности, жертвы шантажа нередко избавляются от своих мучителей.
— Логична-то логична... Но ваша версия скорее поднимает вопросы, чем отвечает на них. Кого шантажировал Олдакр? Какое отношение имеет к этому «леопардовый жрец»? Мыслите вы разумно, мисс Минтон, отдаю вам должное... Вот только опыта у вас маловато. Позвольте заметить...
Через четверть часа мы распрощались.
— Желаю удачи, дорогая, — напоследок сказала я. — Буду счастлива видеть, что женщина преуспела там, где так называемый сильный пол потерпел крах.
— О, миссис Эмерсон! — загорелась журналистка. — Если вы и вправду так думаете...
Пришлось охладить ее репортерский пыл:
— Не рассчитывайте на мою помощь, мисс Минтон. Это дело меня не интересует. Да и времени нет. Нынешним летом у меня каждый день расписан. Работа над «Историей Египта» вместе с профессором, подготовка к публикации отчета о прошлом сезоне, участие в ежегодном собрании Общества охраны древнеегипетских памятников, где намечен мой доклад о последствиях затопления Черной пирамиды... да мало ли еще дел! Мне пора. Всего доброго, мисс Минтон.
Я дождалась, пока тоненькая фигурка не исчезла за поворотом, и только тогда продолжила путь... в сторону, противоположную Блумсбери. Иными словами — следом за мисс Минтон, по направлению к набережной Виктории и Стрэнду. Настроение у меня было преотличное. Еще бы! Ни разу не солгать — и при этом сбить журналистку со следа!
Поделом, Пибоди, как сказал бы мой муж. Самодовольство всегда наказуемо. Но кто бы разглядел лису под маской бесхитростного ягненка?
Кто угодно, только не такой открытый и чистосердечный человек, как я.
Глава 6
Поскольку до сих пор моя детективная деятельность проходила на Ближнем Востоке, я не имела удовольствия посетить Скотланд-Ярд, хотя и разглядывала его с профессиональным интересом всякий раз, когда случалось бывать поблизости. Должна сразу отметить, что не согласна с критикой его архитектуры. Здание из красного кирпича с белой отделкой и закругленными углами прекрасно смотрится, напоминая замок в стиле барокко. Возможно, его облик и противоречит мрачному назначению — так что ж? Почему бы, спрошу я вас, тюрьмам, крепостям и прочим местам заключения не выглядеть привлекательно?
На собственном опыте убедившись в разгильдяйстве и бюрократизме египетской полиции, я была приятно удивлена расторопностью британской. Первый же дежурный констебль не только ответил на мой вопрос, но и провел меня к ответственному за дело об убийстве мистера Олдакра. Кабинет ответственного лица выглядел жутковато, хоть и выходил окнами на набережную Виктории. Занимали кабинет двое — личность в форме полицейского и тощая персона с длинным и морщинистым лицом мумии. Услышав мое имя, мумия выпрыгнула из кресла и поспешила навстречу.
— Миссис Эмерсон! Не стоит и спрашивать, та ли вы самая миссис Эмерсон! Не раз видел ваши фотографии в газетах. Рад, очень рад. Прошу вас, садитесь. Чашку чая?
— Не откажусь. — Разве не занятно взглянуть, чем потчуют в Скотланд-Ярде? Я села, предварительно смахнув с предложенного стула пыль, а констебль помчался исполнять распоряжение начальника.
— Позвольте представиться. Инспектор Кафф, — сообщила до крайности изнуренная персона, вернувшись на свое место за письменным столом. — А я, знаете ли, ждал вас, миссис Эмерсон. Ждал и даже надеялся, что вы гораздо раньше окажете честь своим присутствием.
Тонкие губы, несмотря на все усилия Каффа, так и не сложились в улыбку, но от уголков глаз разбежались очень даже симпатичные смешливые морщинки.
— Благодарю. И прошу прощения за задержку. Дела, инспектор. Домашние хлопоты, профессиональный долг... сами понимаете.
— Понимаю, мэм, понимаю. Как не понять. Но нельзя забывать и о своем долге перед британскими подданными, перед Скотланд-Ярдом. Ваш признанный талант детектива нужен нам всем, миссис Эмерсон!
— Ах, инспектор... Вы преувеличиваете...
— Не скромничайте, миссис Эмерсон. Мне все известно от одного общего знакомого и горячего поклонника вашего таланта. Помните мистера Блэкни Джонса, бывшего заместителя главы каирской полиции?
— Мистер Джонс?... Как же, как же! Отлично помню. Бывший, говорите? Он вернулся в Лондон?
— Год назад. Сейчас в отпуске. Вот, должно быть, расстроится, что вас не застал!
— Передайте от меня мистеру Джонсу самый сердечный привет. — Я сняла перчатки и устроилась поудобнее — насколько это возможно на жестком стуле. — Довольно комплиментов и досужих разговоров, инспектор. Перейдем к делу.
— С удовольствием, мэм. Чем могу помочь? О! Прошу прощения! Наверное, вы пришли предложить помощь мне?
— Надеюсь, смогу быть вам полезной, инспектор. В данный момент, однако, мне недостает информации. Будьте любезны изложить существо дела. И поконкретнее, со всеми деталями.
Мистер Кафф зашелся в кашле. К счастью, констебль как раз вернулся с двумя гигантскими кружками какой-то мутной жидкости. Одну из кружек я немедленно протянула инспектору:
— Вот, глотните, мистер Кафф.
— Благодарю, мэм... Это все распроклятый... тысяча извинений... лондонский туман. Можете идти, Дженкинс. Вы мне пока не нужны.
Как только за констеблем закрылась дверь, мистер Кафф откинулся на спинку кресла и обратил на меня серьезный взгляд.
— Что касается убийства, уважаемая миссис Эмерсон... боюсь, полиция знает не многим больше читающей лондонской публики. Самоубийство исключено: слишком велика сила удара, да и орудие убийства не найдено. Часы, кошелек и прочие ценности жертвы исчезли...
— Но истинный мотив — вовсе не ограбление! — не удержалась я.
— Абсолютно справедливо, миссис Эмерсон. Один из тех бродяг, что в последнее время расплодились на улицах Лондона, наткнулся на тело и обчистил карманы жертвы. Бродягу мы поймали, но... Не думаю, чтобы он был убийцей.
— Вы повторили общеизвестные факты, инспектор. А кое-что и утаили. О клочке бумаги, например. Том самом, что был зажат в скрюченных, окоченевших пальцах жертвы.
— Какой слог! — восхитился мистер Кафф. — Верно, мэм, записка была. У меня есть копия. — Он опустил ладонь на груду бумаг — одну из многих, сваленных на столе.
Если я где и встречала больший кавардак, чем у мистера Каффа, так только на столе многоуважаемого профессора Эмерсона. Но точно так же, как Эмерсон, инспектор знал, где что лежит. Нужный листок он выудил в мгновение ока.
— Прошу, миссис Эмерсон!
— Иероглифы выписаны правильно, — отметила я. — Но подобного текста в древнеегипетской литературе не существует. «Смерть на стремительных крыльях унесет того, кто осквернит мою могилу» — таков приблизительный перевод.
— Да, мэм. Так мне и перевели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Нужно будет дать объявление в «Пост», — сказала я. — Детей нельзя оставлять без присмотра. Пригласим к малышке Виолетте няню, а для мальчиков наймем кого-нибудь... м-м... повыносливее и покрепче.
— Гувернера, мэм?
— Скорее конвоира. Как вы считаете, среди лакеев не найдется...
— Ребята они неплохие... — с сомнением отозвалась экономка, — но образования никакого, и манеры... Вряд ли вы их одобрите.
— Бог с ними, с манерами! Меня одно заботит: чтобы Рамсес не покалечился сам и не угробил своего кузена. Они не ладят, миссис Уотсон. И это еще мягко сказано. Каждую минуту готовы вцепиться друг другу в глотку.
— Мальчишки есть мальчишки, — добродушно улыбнулась экономка. — С девочкой пока побудет кто-нибудь из наших горничных. Кейт, скажем... или Джейн. Ну а мальчики... Боб, на мой взгляд, крепкий парень...
— Положусь на вас, миссис Уотсон. Полностью вам доверяю.
Сбросив с плеч домашние проблемы, я отправилась решать другие, не менее важные.
Денек выдался на редкость славный. Порывы ветра с моря слегка развеяли дымные облака, и в небе над Лондоном местами даже проклюнулись голубые островки. Шаг мой был свободен и легок. Я с сожалением поглядывала на встречных дам: затянутые, словно в панцирь, в корсеты, они семенили на каблуках высотой в добрых пять дюймов, ежеминутно рискуя сломать себе шею. Бедные, бедные жертвы безвкусицы, навязанной обществом. Жертвы, однако, добровольные — такие же, скажем, как и неразумные индуски, которые покорно ныряли в могилу вслед за своим «хозяином и повелителем». Гуманный закон Британии положил конец этой варварской традиции. Какая жалость, что закон Британии недостаточно гуманен по отношению к моим соотечественницам...
Погрузившись в раздумья, я не замечала поспешного цоканья чьих-то каблучков, пока за спиной не раздался задыхающийся голос:
— Здравствуйте, миссис Эмерсон!
— Здравствуйте и до свидания, мисс Минтон. — Замедлить шаг я и не подумала. — Вам незачем меня преследовать. Мои сегодняшние планы читателям «Миррор» неинтересны.
— Пожалуйста, миссис Эмерсон... Остановитесь... на секундочку! Я за вами не поспеваю. Хотелось бы... извиниться.
Журналистке повезло. На Риджент-стрит нам пришлось затормозить, поскольку улица была запружена экипажами.
— Я вела себя отвратительно, — хватая ртом воздух, лепетала мисс Минтон. — Мне очень стыдно, честное слово. Но это он... он во всем виноват! Вы не представляете, как он меня раздражает!
Я проскочила дорогу перед омнибусом. Мисс Минтон — следом, едва не угодив под колеса.
— Речь, полагаю, о мистере О'Коннелле?
— Н-ну... да, о ком же еще. Хотя он ничем не хуже остальных. Мы живем в мире мужчин, миссис Эмерсон. Женщина, чтобы чего-то добиться, не должна уступать им в агрессивности.
— Но не должна и уподобляться им в грубости, мисс Минтон! Уж поверьте, можно добиться успеха в любой профессии — и при этом не уронить звания леди.
— Справедливые слова, миссис Эмерсон. Я и сама бы о вас лучше не сказала. Но таких, как вы, больше нет! Позвольте начистоту, миссис Эмерсон? С первой статьи о ваших приключениях в Египте я только на вас и равнялась. Даже за это дело взялась с надеждой на встречу с вами — моим кумиром, моим божеством!
— Гм-м... Что вам сказать, мисс Минтон... Не скрою, ваши устремления мне приятны, и я прекрасно понимаю, что журналистика — нелегкий хлеб для женщины.
— Значит, вы меня прощаете? — воскликнула девушка, прижав ладошки к груди.
— Прощать ближнего — долг каждого христианина, а я стараюсь следовать рекомендациям Священного Писания. Зла я на вас не держу, мисс Минтон, что, однако, не означает моего согласия с вами сотрудничать. В чем бы то ни было, и уж менее всего — в погоне за сенсациями.
— Это понятно... — пробормотала журналистка. — А вы не... э-э... Вы случайно не в Скотланд-Ярд идете?
Мне хватило одного взгляда на ее плутовскую улыбку, чтобы понять, куда ветер дует.
— Решили позабавиться за мой счет, мисс Минтон? Рада, что у вас нашелся повод для веселья. Правда, неудачный. Я иду в редакцию «Пост». Причем меня, заметьте, не интересует та из ваших колонок, где убитые горем лондонцы оставляют невнятные описания пропавших без вести родственников. Я ищу всего лишь прислугу. Затем я отправлюсь в Британский музей к мужу, где он работает... вовсе не над раздутым вами делом «мумии-убийцы», а всего лишь над собственной Историей Древнего Египта". Все, как видите, вполне прозаично. Помешать вам меня сопровождать не в моих силах, но предупреждаю — путь предстоит долгий и утомительный. Вы лишь зря потратите время.
Мисс Минтон округлила глаза:
— Неужели вы собираетесь добираться до Флит-стрит, а потом еще и до Блумбери пешком?
— Разумеется. Mens sana in corpore sano, мисс Минтон. Систематическая тренировка...
— О да, конечно! — с жаром согласилась моя юная собеседница. — И доказательство тому — ваш цветущий вид и стройная фигура! Надеюсь, вы не против, что я позволила себе комплимент...
— Нисколько.
И впрямь — с чего бы мне быть против? Славная девушка. И манеры приятные, когда она дает себе труд о них вспомнить. Возможно, Эмерсон был не так уж и не прав, настаивая на нашем сходстве...
— А ваш наряд! — восторженно продолжала мисс Минтон. — Какая прелесть! Практичный и в то же время красивый. Модный, но и удобный...
— Жаль, не могу вернуть комплимент, дорогая. Правда, платьице на вас миленькое. Теперь так носят? Рукава, похоже, стали еще шире («Уму непостижимо! Куда уж шире!»), а юбки, слава богу, короче... Надеюсь, вы не запутаетесь в этих оборках. И цвет вам к лицу... как его называют? Горчичный? Шафрановый? Вы бы все же застегнули пальтишко, мисс Минтон. Ветерок сегодня прохладный. Позвольте-ка я помогу. Ага! Так я и думала. Корсет непомерно затянут. Неудивительно, что вы задыхаетесь. — Мою краткую, но толковую речь о влиянии тугого корсета на внутренние органы юная леди выслушала с нескрываемым интересом.
— Поразительно, миссис Эмерсон! — не удержалась она от восторженного восклицания. — А вы согласились бы... вы не могли бы... Вы не позволите угостить вас чашкой чая? Жаль прерывать такую познавательную беседу...
Ну что мне оставалось делать? Отказаться? Неопытное создание могло лишиться единственного шанса оценить преимущества рациональной одежды. Прошу прощения, любезный читатель, но я никогда не упускаю возможности сохранить здоровье, а скорее всего, и жизнь своим невежественным сестрам.
А мисс Минтон между тем не унималась:
— Умоляю, миссис Эмерсон! Клянусь, что не займу у вас ни одной лишней минуты. Если позволите, объявление я занесу сама... меня в любом случае ждут на Флит-стрит... а вы сможете прямо отсюда отправиться к профессору в музей! Согласны? — Она кивнула на ближайшее кафе — приличного вида заведение, где столовались, как я слышала, многие из лондонских деловых дам. Хотелось бы, конечно, чтобы их было побольше — и заведений, и деловых дам.
Беседа удалась. Мы обсудили и моду, и женские права, и брак (против которого у меня нашлось немало аргументов; мой собственный положительный опыт замужества — скорее исключение, чем правило), и даже профессиональные проблемы журналистики. Однако главной моей целью было выпытать у мисс Минтон как можно больше о пресловутом деле «мумии-убийцы».
Журналистка согласилась с тем, что прежде всего следует определить личность таинственного «жреца». Его способность исчезать со сцены граничила со сверхъестественной, но только лишь потому, как верно подметила мисс Минтон, что до сих пор он никого особенно и не интересовал.
— Подумаешь, ненормальный! — цинично улыбнулась журналистка. — Таких психов целый Лондон! Но теперь...
— А что — теперь? Полиция, если я правильно поняла, не доверяет показаниям подвыпившего свидетеля, который якобы видел «жреца» на месте преступления.
— Так они говорят. Я лично думаю, что Скотланд-Ярд лукавит, чтобы не спугнуть «жреца». В любом случае для прессы он лакомый кусочек. Боже! Как бы мне хотелось разыскать его и сорвать маску! Вот это я понимаю — удача для журналиста! — Она блаженно закатила глаза.
— Похоже, кое-какой замысел у вас уже созрел, мисс Минтон. Позвольте поинтересоваться — не замешан ли в нем ваш приятель... сотрудник Британского музея?
— Юстас?!! — Девушка звонко расхохоталась. — Боже правый! Нет, конечно! Юстас все бы отдал, лишь бы заставить меня отказаться от дела и от журналистики вообще!
— Но вы используете его без зазрения совести. Стыдно, мисс Минтон. Играть на нежных чувствах молодого человека только для того, чтобы выудить из него... Одним словом — стыдно! А он был знаком с убитым?
— Да. Не знаю, вправе ли я... — Мисс Минтон не долго колебалась. Моя одобрительная улыбка ее обезоружила. — Говорят, смерть мистера Олдакра — потеря небольшая.
— Странное дело. Профессор сказал то же самое.
— Знаете, миссис Эмерсон... я с этим типом однажды встретилась... Когда готовила материал для первой статьи. Фу! — Девушка презрительно скривила розовый ротик. — Подонок, каких мало! Эдакий скользкий пройдоха с влажными руками... вы меня понимаете, миссис Эмерсон. А глазки-то так и шныряют! Оскорбиться вроде бы не за что, но чувствуешь себя голой. Лизоблюд чертов... извините, мэм. Вечно пресмыкался перед власть имущими, а жизнь вел такую, которую по своим средствам позволить себе не мог.
— Ага! В долги залез?
— Не то слово! В долгах как в шелках.
— В таком случае... его мог убить кто-то из кредиторов...
— Кредиторы не имеют привычки резать курицу, несущую золотые яйца, — учтиво возразила мисс Минтон. — И в долг давать не станут, если не уверены, что деньги вернутся. Наследства Олдакр не получал, а жалованье помощника хранителя — не бог весть что. Он не мог бы жить на широкую ногу...
— Шантаж? Вы к этому ведете, мисс Минтон?
— Именно. Согласитесь, миссис Эмерсон, версия логична. Доведенные до крайности, жертвы шантажа нередко избавляются от своих мучителей.
— Логична-то логична... Но ваша версия скорее поднимает вопросы, чем отвечает на них. Кого шантажировал Олдакр? Какое отношение имеет к этому «леопардовый жрец»? Мыслите вы разумно, мисс Минтон, отдаю вам должное... Вот только опыта у вас маловато. Позвольте заметить...
Через четверть часа мы распрощались.
— Желаю удачи, дорогая, — напоследок сказала я. — Буду счастлива видеть, что женщина преуспела там, где так называемый сильный пол потерпел крах.
— О, миссис Эмерсон! — загорелась журналистка. — Если вы и вправду так думаете...
Пришлось охладить ее репортерский пыл:
— Не рассчитывайте на мою помощь, мисс Минтон. Это дело меня не интересует. Да и времени нет. Нынешним летом у меня каждый день расписан. Работа над «Историей Египта» вместе с профессором, подготовка к публикации отчета о прошлом сезоне, участие в ежегодном собрании Общества охраны древнеегипетских памятников, где намечен мой доклад о последствиях затопления Черной пирамиды... да мало ли еще дел! Мне пора. Всего доброго, мисс Минтон.
Я дождалась, пока тоненькая фигурка не исчезла за поворотом, и только тогда продолжила путь... в сторону, противоположную Блумсбери. Иными словами — следом за мисс Минтон, по направлению к набережной Виктории и Стрэнду. Настроение у меня было преотличное. Еще бы! Ни разу не солгать — и при этом сбить журналистку со следа!
Поделом, Пибоди, как сказал бы мой муж. Самодовольство всегда наказуемо. Но кто бы разглядел лису под маской бесхитростного ягненка?
Кто угодно, только не такой открытый и чистосердечный человек, как я.
Глава 6
Поскольку до сих пор моя детективная деятельность проходила на Ближнем Востоке, я не имела удовольствия посетить Скотланд-Ярд, хотя и разглядывала его с профессиональным интересом всякий раз, когда случалось бывать поблизости. Должна сразу отметить, что не согласна с критикой его архитектуры. Здание из красного кирпича с белой отделкой и закругленными углами прекрасно смотрится, напоминая замок в стиле барокко. Возможно, его облик и противоречит мрачному назначению — так что ж? Почему бы, спрошу я вас, тюрьмам, крепостям и прочим местам заключения не выглядеть привлекательно?
На собственном опыте убедившись в разгильдяйстве и бюрократизме египетской полиции, я была приятно удивлена расторопностью британской. Первый же дежурный констебль не только ответил на мой вопрос, но и провел меня к ответственному за дело об убийстве мистера Олдакра. Кабинет ответственного лица выглядел жутковато, хоть и выходил окнами на набережную Виктории. Занимали кабинет двое — личность в форме полицейского и тощая персона с длинным и морщинистым лицом мумии. Услышав мое имя, мумия выпрыгнула из кресла и поспешила навстречу.
— Миссис Эмерсон! Не стоит и спрашивать, та ли вы самая миссис Эмерсон! Не раз видел ваши фотографии в газетах. Рад, очень рад. Прошу вас, садитесь. Чашку чая?
— Не откажусь. — Разве не занятно взглянуть, чем потчуют в Скотланд-Ярде? Я села, предварительно смахнув с предложенного стула пыль, а констебль помчался исполнять распоряжение начальника.
— Позвольте представиться. Инспектор Кафф, — сообщила до крайности изнуренная персона, вернувшись на свое место за письменным столом. — А я, знаете ли, ждал вас, миссис Эмерсон. Ждал и даже надеялся, что вы гораздо раньше окажете честь своим присутствием.
Тонкие губы, несмотря на все усилия Каффа, так и не сложились в улыбку, но от уголков глаз разбежались очень даже симпатичные смешливые морщинки.
— Благодарю. И прошу прощения за задержку. Дела, инспектор. Домашние хлопоты, профессиональный долг... сами понимаете.
— Понимаю, мэм, понимаю. Как не понять. Но нельзя забывать и о своем долге перед британскими подданными, перед Скотланд-Ярдом. Ваш признанный талант детектива нужен нам всем, миссис Эмерсон!
— Ах, инспектор... Вы преувеличиваете...
— Не скромничайте, миссис Эмерсон. Мне все известно от одного общего знакомого и горячего поклонника вашего таланта. Помните мистера Блэкни Джонса, бывшего заместителя главы каирской полиции?
— Мистер Джонс?... Как же, как же! Отлично помню. Бывший, говорите? Он вернулся в Лондон?
— Год назад. Сейчас в отпуске. Вот, должно быть, расстроится, что вас не застал!
— Передайте от меня мистеру Джонсу самый сердечный привет. — Я сняла перчатки и устроилась поудобнее — насколько это возможно на жестком стуле. — Довольно комплиментов и досужих разговоров, инспектор. Перейдем к делу.
— С удовольствием, мэм. Чем могу помочь? О! Прошу прощения! Наверное, вы пришли предложить помощь мне?
— Надеюсь, смогу быть вам полезной, инспектор. В данный момент, однако, мне недостает информации. Будьте любезны изложить существо дела. И поконкретнее, со всеми деталями.
Мистер Кафф зашелся в кашле. К счастью, констебль как раз вернулся с двумя гигантскими кружками какой-то мутной жидкости. Одну из кружек я немедленно протянула инспектору:
— Вот, глотните, мистер Кафф.
— Благодарю, мэм... Это все распроклятый... тысяча извинений... лондонский туман. Можете идти, Дженкинс. Вы мне пока не нужны.
Как только за констеблем закрылась дверь, мистер Кафф откинулся на спинку кресла и обратил на меня серьезный взгляд.
— Что касается убийства, уважаемая миссис Эмерсон... боюсь, полиция знает не многим больше читающей лондонской публики. Самоубийство исключено: слишком велика сила удара, да и орудие убийства не найдено. Часы, кошелек и прочие ценности жертвы исчезли...
— Но истинный мотив — вовсе не ограбление! — не удержалась я.
— Абсолютно справедливо, миссис Эмерсон. Один из тех бродяг, что в последнее время расплодились на улицах Лондона, наткнулся на тело и обчистил карманы жертвы. Бродягу мы поймали, но... Не думаю, чтобы он был убийцей.
— Вы повторили общеизвестные факты, инспектор. А кое-что и утаили. О клочке бумаги, например. Том самом, что был зажат в скрюченных, окоченевших пальцах жертвы.
— Какой слог! — восхитился мистер Кафф. — Верно, мэм, записка была. У меня есть копия. — Он опустил ладонь на груду бумаг — одну из многих, сваленных на столе.
Если я где и встречала больший кавардак, чем у мистера Каффа, так только на столе многоуважаемого профессора Эмерсона. Но точно так же, как Эмерсон, инспектор знал, где что лежит. Нужный листок он выудил в мгновение ока.
— Прошу, миссис Эмерсон!
— Иероглифы выписаны правильно, — отметила я. — Но подобного текста в древнеегипетской литературе не существует. «Смерть на стремительных крыльях унесет того, кто осквернит мою могилу» — таков приблизительный перевод.
— Да, мэм. Так мне и перевели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36