Во всяком случае, стало понятно, почему сработал самоликвидатор «Селены» после того, как в управлении получили последний привет от подполковника Тимашука: по передатчику могли вычислить Центр. Оставалось надеяться, что генерал-лейтенант Нифонтов и полковник Голубков позаботятся о том, чтобы наши героические трупы были преданы земле пусть без воинских почестей, но хотя бы по-человечески. И хорошо бы эту заботу они проявили без промедления, пока мы и в самом деле не стали трупами. А о реальности такого исхода говорила вся атмосфера бокса. В ней все еще словно бы витали ангелы смерти и пели нежными детскими голосами, а за железными дверями беззвучно струился Стикс, и бессонный паромщик Харон в черной униформе с «калашом» вместо кормового весла стоял на своем посту. Он всегда на посту, ему некогда отлучаться. Безработица ему не грозит.
«Влюбленных много, он один на перепра-а-ве…» Вот и говори после этого, что попса портит художественный вкус народа. Вкус она, может, и портит, но душевное здоровье сохранить помогает.
Потому что дает возможность не думать о том, о чем лучше не думать.
* * *
Прошло не меньше часа после того, как приземлился истребитель, но ничего не происходило. Я попытался задремать, но тут бетонная коробка бокса снова содрогнулась от вибрации куда более сильной. Это уж точно был какой-то тяжелый транспортник. И едва вибрация стихла, как в коридоре послышались голоса, загрохотали засовы и двери бокса со скрежетом распахнулись. Я успел сообразить, что это оживление нашей жизни никак не может быть связано с посадкой транспортника, потому что он еще только-только заруливал на стоянку. Но тут вспыхнул свет, и внимание мое переключилось на картину, открывшуюся нашим взорам.
Картина была такая. В дверном проеме — с грозным видом, расставив ноги и сунув руки в карманы армейского плаща, — стоял полковник Голубков, которого я не сразу узнал, потому что никогда раньше не видел в форме. За правым его плечом возвышался пират с «калашом» на изготовку. А слева стоял коротенький местный полковник, которого мы видели во время допроса в караулке. У него была поза продавца, который демонстрирует оптовому покупателю богатства своего лабаза. Он даже рукой повел, как бы предлагая полюбоваться. И сопроводил свой жест словами:
— Вот смотрите. Все пятеро. Вполне живые. И никакой попытки к бегству не было.
Понятия не имею, откуда вы это взяли. Погиб подполковник Тимашук, я вам докладывал. Неосторожное обращение с оружием. А эти — вот они. Какие же это трупы?
Мы произвели шевеление, чтобы показать, что мы и в самом деле не трупы. И даже Муха оживленно заскрипел носилками, демонстрируя, что он ожил.
— Что это они у вас тут как звери по углам? Снять наручники! — приказал Голубков.
— Это опасно, — предупредил полковник.
— Сейчас, Тулин, здесь командую я. Вы уже докомандовались. Выполняйте приказ!
— Снимай, Сивопляс, — кивнул полковник Тулин пирату.
По команде пирата в боксе появились трое «черных», встали у двери, выставив «калаши». Сивопляс разрезал скотч на руках и ногах Дока, потом прошел по боксу, освобождая нас от браслеток.
— Всем выйти! — приказал Голубков, когда с этой приятной для нас процедурой было покончено.
Я ожидал, что Сивопляс воспротивится, но он лишь сказал:
— Если что, так имейте в виду. Я не знаю, как должно быть, но вы делаете не правильно.
— Кру-гом! — скомандовал Голубков.
— Один тоже вот говорил «кругом», а сейчас узнает происхождение жизни. Есть «кругом». У вас своя голова за плечами.
Полковник Тулин и «черные» вышли.
— Вы в порядке? — спросил Голубков, оглядывая нас быстрым внимательным взглядом.
— С нами потом, — ответил Док. — Как у вас?
— Нормально. Теперь нормально. Почти все.
— Почти? — переспросил Док.
— Да. Они выслали вместо «Мрии» «Руслан». Но с ним мы разберемся без вас.
Слушайте внимательно. Официальная версия: я прилетел из Москвы расследовать эпизод с «Мрией».
— Долго же вы летели, — заметил я. — Не иначе как на крыльях любви.
— Наоборот, быстро, — оборвал Голубков, почему-то не расположенный к шуткам. — На МиГ-29УБ. Поэтому прилетел один. Команда на подходе.
— Какая команда? — полюбопытствовал Боцман.
— Все объяснения потом. Запомните: вы меня не знаете, я вас не знаю.
— Запомним, — подал голос Артист. — Не знаем и знать не хотим. И никогда не захотим. Это вы тоже запомните.
— Отставить разговоры! — приказал Голубков. — Сейчас вас отправят в контрразведку округа. Не дергаться. Ясно? Оттуда я вас заберу. Тогда и будем объясняться. Пока скажу только одно… Он помолчал и сказал:
— Сукины дети. Сукины вы дети! Мы ведь вас уже похоронили!
— Поторопились, — буркнул несентиментальный Боцман. — Нашим-то хоть не сообщили?
— Нет. Хотел сначала сам убедиться.
— Большое вам за это человеческое спасибо, — сказал Артист.
— Что произошло с Тимашуком?
— А что с ним произошло? — удивился я. — Неосторожное обращение с оружием.
— Подробней! — потребовал Голубков.
— Да все очень просто, — пришел мне на помощь Артист. — Человек взял ПМ, дослал патрон, взвел курок и начал почесывать стволом висок. Чисто рефлекторно. Обычное дело. А потом нечаянно дернул пальцем.
— Не соскучишься с вами. Ладно. Так вот, — продолжал Голубков. — В округе — никому ничего. Молчать как… Мы не узнали, как именно мы должны молчать, потому что дверь бокса снова заскрежетала и нашему взору открылось зрелище не такое умилительное, как явление полковника Голубкова народу, но гораздо более живописное.
В центре композиции было инвалидное кресло-коляска — из современных, дорогих, с черной кожей и хромированными ободами. В нем восседал, чуть наперекосяк, с креном направо, хмурый немолодой мужик в мундире генерал-лейтенанта. Лампасов на генеральских штанах не было видно, потому что он был до пояса укутан клетчатым пледом. За спинку коляски держался полковник Тулин, выполнявший теперь роль сиделки при сановном сидельце, а весь задник чернел от охранников с угрожающе выставленными «калашами». От них отделился пират и приказал нам, подкрепляя слова выразительным движением ствола:
— Сидеть обратно и ни боже мой! Командуйте, товарищ генерал-лейтенант.
— Моя фамилия Ермаков, — представился сиделец. — Генеральный директор акционерного общества «Феникс». Вы полковник Голубков?
— Совершенно верно, — сухо подтвердил полковник.
— У меня для вас две новости. Вам присвоено воинское звание «генерал-майор».
Поздравляю. Вторая новость тоже хорошая. Приказом заместителя министра обороны вы уволены в запас с правом ношения формы и с пенсионным обеспечением согласно вашему новому воинскому званию. Вот выписки из документов.
Генерал-лейтенант передал Голубкову через Сивопляса два листка.
— Таким образом, все ваши полномочия прекращаются, — подвел итог сиделец. — Вы являетесь частным лицом и не имеете права находиться на территории секретного объекта.
— У меня есть сомнения в подлинности этих документов, — заявил Голубков, изучив листки.
— Они подлинные. Вы сможете в этом убедиться. В Москве. Я распорядился заправить ваш самолет. Летчик ждет. Счастливого пути, генерал.
— Замминистра не имел права отдавать этот приказ, — запротестовал Голубков. — Подразделение, в котором я служу, не подчинено Министерству обороны.
— Это ваши проблемы, — прервал сиделец. — Вы их будете решать со своим руководством. Полковник Тулин, проводите генерала.
— Слушаюсь, — сказал Тулин.
— Отставить! — рявкнул Голубков. — Полковник Тулин, вы здесь кто? Командир полка или прислуга за все? С каких это пор коммерсанты командуют на военном аэродроме?
— С тех пор, как аэродром арендован моей компанией, — разъяснил генерал-лейтенант. — Полковнику Тулину предписано выполнять все мои распоряжения.
— Вот он пусть и выполняет! — отрубил Голубков. — А я буду выполнять приказ моего руководства. Мне приказано расследовать ЧП на военном аэродроме российской армии. Российской армии, если кто не расслышал! И я выполню этот приказ. Всем выйти. Очистить помещение. Я провожу допрос и попрошу не мешать.
— Вы немедленно покинете аэродром, — заявил генерал-лейтенант.
— Я не покину аэродром, — заявил Голубков.
— Покинете, — повторил генерал-лейтенант.
— Не покину, — уперся Голубков. — И вы мне никто, чтобы отдавать приказы!
Схлестнулись маляры.
Если бы мне не приходилось раньше иметь дело с полковником Голубковым, я бы, пожалуй, поверил, что он именно тот, чей образ лепит из себя подручными средствами. Такими, как тупое выражение лица, суровый взгляд ревностного служаки и упертость начальника комендантского патруля. И даже лексику он начал заимствовать у Сивопляса.
— Не заставляйте меня применять силу, — предостерег Ермаков.
— Силу? — взъерепенился Голубков. — Это как понимать? Перед вами стоит пока еще действующий полковник, а не кто! Вы грозите мне применением силы? Тулин! И ты это терпишь? Я наведу вам здесь порядок, как торговцев из храма! Довели армию до базара! Повторяю приказ: всем очистить и не мешать исполнению! Выполнять, а то не отвечаю!
Для убедительности он извлек из кобуры табельный пистолет Макарова и помахал им перед носом генерал-лейтенанта, из-за спины которого торчали четыре автоматных ствола.
— Пардон боку, — сказал Сивопляс и деликатно обезоружил разбушевавшегося Голубкова.
— Ты это как? — изумился полковник. — А ну отдай! Отдай, а то еще хуже будет!
— Хватит, — поморщился генерал-лейтенант. — Не стройте из себя. Вам вернут оружие. Когда сядете в самолет.
— Я не сяду в самолет, — отрезал Голубков.
— В отдельный бокс его, — приказал генерал-лейтенант пирату. — Пусть подумает.
Увести!
— Ладно, уговорили, — объявил Голубков, отстраняясь от надвинувшегося на него Сивопляса. — Улечу. Но арестованных заберу с собой. Прикажите выделить Ми-8.
— У нас нет таких вертолетов, — проинформировал полковник Тулин.
— Вызовите из Читы.
— Не вижу необходимости, — возразил генерал-лейтенант. — Арестованные будут отправлены в округ тем транспортом, который есть в распоряжении командира части.
Сивопляс, проводи полковника к самолету. И проследи, чтобы он ни с кем не общался. Пистолет отдашь, когда он будет в кабине. ; — Советую подчиниться, полковник.
— Подчиняюсь, но оставляю за собой, — буркнул Голубков. Он вынул из кармана трубку мобильного телефона, нащелкал номер и хмуро бросил:
— Это Голубков. Лишен возможности действовать. Передать Дьякову… — Сивопляс! — крикнул генерал-лейтенант. Пират метнулся к полковнику и успел бы выхватить из его рук мобильник, если бы я ему маленько не помешал. Реакция у него была, прямо скажем… — …Начинать без приказа, — закончил Голубков фразу. Он, может быть, и еще что-нибудь сказал бы, но тут две короткие очереди из двух стволов, пущенные впритирочку к моей голове, довольно убедительно намекнули, что следует воздержаться от активных действий.
Пришлось воздержаться. Сивопляс забрал у Голубкова мобильник и отступил под прикрытие своей команды. Неслабенькая у него, однако, команда. Пальнуть навскидку так, что у меня даже ухо обожгло, — это надо уметь. Всем мужикам хорошо за тридцать. Ай да пират. Откуда у него такие кадры?
Между тем полковник Голубков закурил и поинтересовался:
— Выходит, мне и по телефону поговорить нельзя? Я что, арестован?
— Сами напросились, — объяснил генерал-лейтенант.
— Я хочу знать: арестован я или не арестован? — повысил голос Голубков.
— Да, арестованы, — подтвердил сиделец.
— И ты, полковник Тулин, допустишь это? — обратился Голубков к командиру полка.
— Позволишь в своей части арестовать российского офицера? И кому — каким-то бандитам? Капитан Тулин! Что с тобой сделалось? Под Кандагаром ты был совсем не такой. Что с тобой произошло, друг ситный?
— Господи, майор! — ахнул полковник Тулин. — Ты, что ли?
— Узнал? — поинтересовался Голубков.
— Твою мать, майор! А я нутром чую: видел где-то. Точно видел. Я ведь даже фамилию твою не знал! Командир диверсионного отряда. И все. Я ту ночь на всю жизнь запомнил. Свалились, отбили нас и ушли. Майор! Неужели ты?
Командир полка вышел из-за спинки кресла-коляски и шагнул к полковнику Голубкову, распахнув руки.
Но Голубков не спешил падать в его объятия.
— Вижу, узнал, — повторил он. — А вот я тебя не узнал.
Тулина словно толкнули в грудь. Он остановился, опустил руки и плечи. Потом поправил фуражку и вытянулся по стойке «смирно»:
— Приказывайте.
— Объявить боевую тревогу, — приказал Голубков. — Аэродром закрыть. Все вылеты отменить, погрузку истребителей прекратить. Всех посторонних задержать до выяснения. Генерал-лейтенанта Ермакова изолировать. Выполняй, капитан Тулин.
— Есть выполнять, товарищ майор! — вытянулся полковник.
— Не спешите, Тулин, — остановил его генерал-лейтенант. — Здесь приказы отдаю я.
— Я вам, товарищ генерал-лейтенант запаса, не Тулин, — отчеканил полковник и даже стал будто бы не таким коротеньким. — Я вам полковник Тулин. И приказы здесь отдаю я. Спасибо, майор, что напомнил, кто есть кто и откуда вышел. А ваши дела, господин Ермаков, у меня уже вот — в горле. Я немедленно доложу обо всем командующему округу. Обо всем. Под трибунал — пойду под трибунал. Но в ваших грязных делах я больше участвовать не буду!
— Где вы видели грязные дела, полковник? — поинтересовался Ермаков.
— Везде! Летчики куплены, мои офицеры куплены, таможня куплена. Я что, не вижу, сколько модулей вы грузите, а сколько по документам проходит? Инженера полгода держите под землей — это светлое дело? На труп подполковника Тимашука даже взглянуть не зашли. А он вам служил верой и правдой! Все, к чему вы прикасаетесь, превращается в грязь и кровь! И это к вам вернется. А если не вернется, значит, Бога нет!
— Взять! — бросил сиделец. «Черные» окружили Тулина.
— С дороги! — рыкнул полковник. «Черные» не пошевелились.
— Отойти от полковника! — скомандовал Голубков.
— Взять обоих, — приказал генерал-лейтенант Сивоплясу. — В разные боксы.
Приставить охрану. Держать до моего распоряжения. Выполняйте.
* * *
Действенность приказов определяется не теми, кто их отдает, а теми, кто выполняет. «Черные» умели выполнять приказы. Оба полковника даже трепыхнуться не успели. Они исчезли в дверном проеме. «Черные» с «калашами» тут же сомкнули ряды, обрекая нас на роль публики, которая может выражать свои чувства всеми доступными способами, а не может только одного — лезть на сцену и вмешиваться в действие. Артист выразил свои чувства непродолжительным аплодисментом.
— Браво, — сказал он. — Антракт. Не думаю, что он будет слишком долгим. Господин генерал-лейтенант, вы чистый Рузвельт. Не боитесь кончить так же, как он?
Сиделец посмотрел на него с хмурым недоумением:
— А как он кончил? Артист объяснил:
— Он всего месяц не дожил до победы. Такая досада.
— Займись ими, — бросил генерал-лейтенант Сивоплясу и выкатился из бокса.
* * *
…Этот приказ тоже был выполнен. Нами занялись, и в итоге восстановилось статус-кво. Мы снова оказались прикованными к трубам, разве что свет не выключили. Да еще Дока переместили с его трона на бетонный пол. Ему бы радоваться после многочасового неподвижного сидения в кресле, но он почему-то не радовался. Пыхтел, сопел, скрежетал цепью браслеток по трубе. Потом сказал:
— Ничего не понимаю. Они по-прежнему собираются отправить «Руслан»?
— Расслабься, Док, — посоветовал ему Артист. — Как говорит мой друг-флибустьер: лучше вспомни о своем будущем.
Муха заворочался на носилках, приподнял голову, оглядел нас жалобным взглядом и сказал:
— Жрать охота.
— Шашлычка? — поинтересовался Артист.
— Не издевайся, а? — попросил Муха.
— Потерпи, — отозвался Боцман. — У меня такое чувство, что скоро нас всех накормят. И мало не покажется.
Вот и у меня было точно такое же чувство.
"Миллион, миллион, миллион алых роз
Из окна, из окна видишь ты…"
Артист оказался прав: антракт не затянулся. Публика даже не успела как следует обсудить первый акт, как начался второй. В боксе появился Сивопляс, за ним еще один «черный» с охапкой наших камуфляжек, потом третий вывалил на пол из мешка наши десантные прыжковые, а попросту говоря — спецназовские ботинки. Логично было предположить, что следом въедет электрокар с оружием и боеприпасами, но вместо него в дверном проеме встали «черные» с «калашами».
— Переодеться без никаких, — приказал Сивопляс. — Повезетесь в округ в своем виде.
По его знаку с нас сняли браслетки и предоставили некоторую свободу действий.
Пока мы сбрасывали хэбэшки и не без удовольствия натягивали такую родную «Выдру-ЗМ», все «черные» настороженно следили за каждым нашим движением.
Особенно напряженным и даже, как мне показалось, необычно хмурым был вид у пирата. Он и раньше-то не выглядел весельчаком, а тут и вовсе будто бы вобрал в себя всю мрачность мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37