Арнольд отделился от нашей компании еще на втором этаже и ринулся в сторону буфета.— Жара, — сказал Галицын.— Тебе все, что выше двадцати пяти, — жара, — неодобрительно произнес Асеев.— Ненавижу жару. На Кавказе, помню, тогда асфальт плавился, — взор Князя на миг затуманился воспоминаниями.Галицын ненавидит жару, Кавказ и кавказцев. Это его жизненное кредо. И он имел для него основания.Я кивнул Року на свой «жигуль».— Давай на заднее сиденье.— А конфеты будут? — жалостливо спросил Рок.— А это как сработаем.— А сейчас нельзя? — заныл он.— Нельзя.Рок судорожно вздохнул.— Ну пожалуйста.— Заткнись, — рявкнул Асеев, усаживаясь на переднее сиденье.— Ладно, ладно, — испуганно взмахнул руками Рок. Задумался. — Когда вы меня в агенты возьмете?— Как будешь работать, — многозначительно заметил я. Устроиться к нам в платные агенты — это у Рока навязчивая идея.— Я же все знаю. Стволы знаю где хранятся, — загундосил он.— Уже неделю слышим, — лениво произнес я.— И про воров, кто «крышу» барыгам держит. Я все знаю… Возьмите, а?— Посмотрим, — пообещал я, заводя машину и выруливая со стоянки перед управлением.Началась привычная театральная миниатюра под названием «Ожидание Арнольда».— Ну не раздолбай? — Я посмотрел на часы. — Куда он делся, спрашивается? Опоздаем же.— Жрать горазд, — покачал головой Асеев. \— И пить. Наверняка пиво в буфете глушит… Вон он, — кивнул я.Арнольд беззаботно вырулил из подъезда. Под мышкой У него был объемистый целлофановый пакет с пирожками. И проглядывало что-то, напоминавшее бутылки с пивом.— Быстрее, чудик! — крикнул Асеев.Арнольд прибавил ход. Подошел к машине Князя Галицына.— Второй, ответь Первому, — произнес Асеев в микрофон «Мотороллы».— Второй на связи, — послышался голос Галицына.— Давай за нами.Я выехал на проезжую часть перед автобусом. И в зеркало заднего вида увидел, как за нами пристроился зеленый «Форд» Галицына.
Весь закон построен так, что сбыт наркотиков доказать чрезвычайно трудно. То ли специально такие законы пишут, то ли просто люди не понимают что творят, но факт остается фактом. Однако нет таких трудностей, которые непреодолимы для русской милиции. За последние годы научились мы работать со сбытчиками, доказывать факт сбыта, привлекать барыг к уголовной ответственности. Есть способы. Было бы желание работать, притом не всегда чистыми руками.С Вороной способ работы избрали простой. Рок пишет заяву — мол, ему, честному гражданину, стало известно, что гражданка Воронова торгует наркотическим веществом героин. Дальше выносится постановление о производстве оперативного эксперимента. Добропорядочному гражданину выдаются купюры с записанными номерами или просто меченные порошком, который светится в ультрафиолетовых лучах. Меченые, конечно, лучше, да только возиться с порошком лень. Дальше Рок идет на встречу, приобретает героин, тут как черти из табакерки появляется толпа народа — оперативники, понятые. Покупатель добровольно выдает приобретенный героин. Из кармана у барыги извлекается меченая купюра. Да еще под ультрафиолетовым облучателем пальчики и деньги светятся. Дальше народный суд, а сроки по этой статье серьезные. Сбыт доказан. Так бы все было и на этот раз. Но…— Не знаю, где она, — развел руками Рок, приблизившись к моей машине.— Она часто опаздывает? — спросил Асеев.— Обычно вовремя приходит.— И почему не пришла? — Асеев хмуро оглядел Рока многообещающим взором палача, прикидывающего, взять ли халтурку на дом.— Не пришла.— Вот тебе жетон, — я извлек из кармана жетон. — Иди и звони. Чтобы Ворона была здесь.— Но…— Ты посмотри, сколько народу сдернул с места. Сколько бензина нажгли. Нам нужно сегодня взять Ворону. Чего непонятно?— Все понял, — вздохнул Рок и направился в сторону телефонной будки.Наша машина выставилась метрах в ста от стекляшки метро, на площадке за трансформаторной будкой. Справа от нас магазин «Фарфор». А за нами за зеленью деревьев виден бетонный куб кинотеатра «Комета» — ныне злачное место. Сколько себя помню, всегда там собиралась шпана этого микрорайона. Здесь они выясняли отношения — кто главнее, знакомились с девчонками, выворачивали друг у друга карманы. Ныне в кинотеатре по ночам действует дискотека «Пилот» и наркотиков там — просто обожраться. А во дворе за кинотеатром в шестнадцатиэтажном доме живет Ворона. Около этого дома мы ее задерживали с наркотиками. Тогда она от нас откупилась, сдав барыгу с пятью граммами героина. И ушла на дно, решив, что с нами дружить не обязательно. Значит, теперь сама стала «банковать» — героиновую точку открыла.— Почему Ворона не пришла? — зевнув, произнес я, глядя, как Рок, пинком спровадив от телефона-автомата щупленького пацана, сам занял его место и начал накручивать диск.— А, с этим болваном связываться, — Асеев махнул рукой и устроился поудобнее на сиденье, прикрыл глаза, один приоткрыл, как затаившийся крокодил. Он никогда не расслаблялся, все сек и видел.— Все-таки палку он нам сделал, — сказал я. — И притон сдал.— Он же полностью отмороженный, — недовольно произнес Асеев. — Мы с ним еще нахлебаемся.— Он что, к тебе в родственники набивается? Где ты в этой среде информатора вменяемого найдешь?— Да уж…Зашуршала рация. И послышался голос Арнольда:— Терентий, ну что у нас там с клиентом?Я нажал на кнопку;.— Второй, для кого правила ведения радиопереговоров написаны? Тебе сколько повторять?— Ладно, не злобись.В эфире запрещено употреблять имена, фамилии. А можно в эфире употреблять только позывные.— Пока задержка, — проинформировал я. — Сидите ждите. Понял?— Понял.— Отбой, — я положил рацию между сиденьями, чтобы не бросалась в глаза случайным прохожим.Рок с размаху шлепнул трубкой об аппарат и направился к нам.— Дозвонился? — угрожающе осведомился Асеев, искоса глядя на застывшего в угодливой позе у машины Рока.— Не берет трубку! — завопил он. — Сука она! Ох, сука. Брать ее надо. И мордой об стену. Она барыг много знает. Она все скажет. Я знаю, как мы на нее надавим. Надо…— Заглохни, — прикрикнул я. — Куда она могла деться?— Ну я не знаю.— А мы засветиться никак не могли? — спросил Асеев.— Маловероятно, — сказал я.— Может, она кого-то подослала обстановку прощупать? И нас с Роком засекли.— Вряд ли. Она же дура обычная. Ей не до конспирации, — отмахнулся я. — Ждем еще пятнадцать минут, а потом снимаемся.Через пятнадцать минут, естественно, никто не появился.— В машину, — приказал я Року.Тот виновато, как сожравший хозяйскую сметану кот, бочком пролез на заднее сиденье и заработал испепеляющий взор Асеева.— Раздавить бы тебя, мокрица, — произнес майор. Рок съежился. Асеева он боится чем дальше, тем больше. Впрочем, не он один. Дядя Ася, как удав — умеет вызывать страх и парализовывать волю. Оно и неудивительно, учитывая его боевую биографию.— Говорит Первый. Все. Снимаемся. На базу, — сказал я в рацию.— Второй понял.Я тронул машину. Выехал из-за трансформаторной будки. И прикрикнул на Рока:— Пригнись. А то еще кто увидит тебя в нашей тачке. Рок калачиком съежился на заднем сиденье. Да так и не встал, пока машина не остановилась у управления. Рок просто заснул. Я растолкал его, и мы поднялись в кабинет.— Ну, что делать будем? — оглядел я своих подчиненных.— Кто как хочет, — заявил Галицын, — а я домой. У меня сегодня теща в гостях. Жена сожрет, если меня хотя бы к полвосьмому не будет.— Во-во. И у меня… — начал Арнольд.— Что, тоже теща? — угрожающе спросил я.— Да нет. Свиданка у меня. С Катькой… — Он вдруг задумался. — Или с Анютой. С кем же? Ох, пить надо меньше. Я уже грамм семьсот опрокинул позавчера, когда с кем-то из них договаривался. Так Анюта или Катька, а?Он вытащил записную книжку и начал перелистывать.— Э, вы чего разошлись-то? — осведомился я. — Нам сегодня задержание надо сделать, кровь из носа. Иначе шеф устроит и тещу, и блины.— Терентий, ну я же договорился, — взгляд у Арнольда стал еще более трогательным. — Але, — прокричал он в трубку. — Анютик. Как я? Высох весь. О встрече мечтаю. О сегодняшней… Да… Да… Конечно…Он повесил трубку.— В точку попал. Все-таки Анюта. Так что… — Он развел руками.— Дезертиры поганые, — поморщился я и прикрикнул на Рока:— Чего застыл, как статуя? Звони!— Вороне? — осведомился Рок.— Вороне! Лисице! Хоть кому. Но чтобы сбыт у нас сегодня был.Рок сел названивать барыгам. Арнольд набирал номер на соседнем телефоне.— Наташа, это я, — Арнольд на сей раз звонил жене. — Я сегодня не приеду. У нас — мероприятия… Партия героина должна прийти из Таджикистана. Нас всех зарядили. Так что сегодня не жди. Целую, родная моя… Все, — он бухнул трубку.— Во враль, — осуждающе покачал я головой.— Почему? — искренне удивился Арнольд. — Я ей же честно сказал, что сегодня не буду… Все, пока. Мне еще в магазин.В результате остались мы втроем — я, Асеев и Рок. У дяди Аси черта — он работает, как трактор, стоит лишь завести, без оглядки на тещу и тестя, на жен и любовниц. У него есть некая целеустремленность, как в старину у рыцарей из Ордена Тамплиеров.— Лысый, «герыч» нужен, — тем временем увещевал по телефону Рок. — Как это нет? А чем же сам ширяешься?.. Ничем? Врешь, урюк! Мне хотя бы чек… Завтра? Мне сегодня надо!.. Урюк ты. Пока…Следующий звонок:— Пряник, мне «герыч» нужен… Тоже нет? Ах ты…Рок выходил из себя. Он чуть не плакал. Ему нужно было уколоться, а колоться нечем. Надо было заработать. Он снова схватил телефон и дрожащим пальцем настучал номер.— Кому сейчас? — спросил я.— Опять Вороне, — Рок шмыгнул носом. И вдруг заорал, прижав микрофон ладонью:— Взяла, сволочь!Я перегнулся через стол и нажал на кнопку громкоговорителя.— Ворона, ты? — заорал Рок.— Нет, — огласил кабинет женский голос.— А это кто? — требовательным прокурорским тоном осведомился Рок.— Оксана! — на том конце провода визжали.— А чего орешь-то? Чего орешь, дура? Это Рок, понятно? Рок, говорю!— И чего?! , — Ворону давай!— Нет ее! — истерично завопили на том конце провода.— А где она?— Умерла!— Шутим, — угрожающе произнес Рок.— Я говорю — умерла! Почти умерла! Вон валяется! Дохнет!— Ух ты, а «герыч»? — заволновался Рок. — Она мне должна была!— Она умирает, понимаешь, козел?— За козла ответишь… «Скорую» ей вызывай.— Они ее не берут, — Оксана зарыдала. Явственно слышалось шмыганье носом. — Она умрет!— Э, пусть скажет, где «гера», и потом откидывается.— Ты чего? — прошептал я. — Скажи, что сейчас приедешь.— Сейчас приеду, — пообещал Рок. — Откачаем Ворону. Не трясись, коза, все будет путем…
Мы с Асеевым остановились на лестнице между пятым и шестым этажами. А Рок поднялся на шестой и начал названивать без остановки в квартиру.— Открывай, коза, серый волк пришел! — заорал он. Дверь медленно, со скрипом отворилась, будто открывавший ее был на последнем издыхании.— Ну, че тут? — Рок ворвался в квартиру. Дверь прикрыли.— Пошли, — кивнул я.Мы по стеночке подобрались к девятнадцатой квартире.Номерок был 61 — но не верь глазам своим. Просто «19» приколотили вверх ногами. Обитатели этой квартиры внимания на подобные мелочи сроду не обращали.— Э, Ворона, вставай! — послышалось из-за двери. — Действительно хреново ей… Откачивать надо.— У-у, — послышался вой скорее всего Оксаны, приятельницы хозяйки. Видимо, Воронова орать уже не могла.— Откачаем… «Геру» давай, что Ворона обещала.— Я не знаю где, — с вызовом, в котором легко читалась ложь, воскликнула Оксана.— Все ты знаешь, овца! Все знаешь. Ну…В квартире чем-то зашелестели, что-то ухнуло — будто мешок с потолка рухнул.— На, — воскликнула Оксана. — Больше нет.А нам больше и не надо. Сбытом считается и просто передача наркотика. Так что Оксану можно уже упекать. Я распахнул дверь и приветливо произнес:— Привет, ласточка. Руки вверх. Отдел по наркотикам.— У-у-й-а! — послышался утробный вой из глубины самого существа коренастой, белобрысой, прыщавой девахи. Она приткнулась спиной к стене, будто желая вдавиться в нее или в крайнем случае размазаться по ней.— Да не надрывайся, — Асеев встряхнул Оксану. — Где Ворона?— Та-ам, — она ткнула в сторону комнаты.Ворона — гражданка Воронова Анастасия Даниловна — с момента прошлой встречи прилично изменилась. Была такая розовощекая пышечка. А теперь стала синещекой, и уже не пышечка. И кто ей даст восемнадцать лет?Она лежала на диване и хрипела.Асеев нагнулся над ней и осведомился:— Перебрала?— Ага, — закивала Оксана, размазывая ладонями по лицу струящиеся ручьями из глаз слезы.— Героин?— Ага.— Ты какого черта врача не вызвала? — спросил я.— Вызвала-а, — взвыла Оксана.— И что?— Бригада приехала-а… Настю осмотрели-и… Сто баксов запросили-и…— И? — Где я им сто баксов возьму? — Ты так и сказала?— Ага.— А врачи?— Обернулись и молча ушли.— Помирать оставили?— Ага-а.— А клятва Гипократа? — спросил я.— Чья клятва? — недоуменно посмотрела на меня Оксана, решив, что это какой-то модный прикол, которого она не знает.— Тот же героин, что и с притона на Приморской? — обернулся Асеев ко мне.— Черт знает, — пожал я плечами. — По-моему, просто передозировка. Когда она укололась? — спросил я Оксану.— Как этот, — она кивнула на Рока, — позвонил. Она укололась. И отлетела.— А ты не кололась?— Нет. Я с утра уже ширнулась. Только сидела, воду хлебала. А Настя кольнулась, и я вижу — кончается.— А чего трубку не брала? — осведомился Асеев.— Телефон выключила.— Почему?— Звонков боялась.— С чего это?— Не знаю, — недоуменно протянула Оксана. Я присел рядом с Вороной. Веки ее подрагивали. Она хрипела. Я открыл папку, в которой имелся небольшой комплект лекарств на подобные случаи. Бывало, приходилось уже откачивать людей в таких ситуациях. Я вколол болезной содержимое одноразового шприца. Ох, наркоши, колятся ржавыми иглами, хватая гепатит и иммунодефицит. Пусть хоть от милиции культуру медицинского обслуживания увидят. Но все равно в больницу надо.— Звони в «Скорую», — протянул я трубку.— Не хочу! — взвизгнула Оксана. — Я боюсь.— И их боишься?— Всех боюсь! Боюсь! — заорала Оксана. Получила подзатыльник от Асеева и тут же пришла в себя.— Звони, — велел я. Она набрала «03».— «Скорая». У меня подруга умирает! Да сделайте что-то!
«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Я стоял на лестничной площадке повыше и смотрел, как «синие халаты» — женщина лет тридцати, медсестра с чемоданами — прошествовали в квартиру. У подъезда застыла машина с красным крестом.Мы снова по стеночке подобрались к квартире. Оставалось только приложить ухо к двери и слышать весь спектакль.— Лекарства дорогие, сто долларов стоят, — слышался женский голос.Да, похоже, такса у них одна у всех.— Но нет денег! — это голос Оксаны.— На нет и суда нет, — спокойный, уверенный голос женщины-врача.Шаги приближаются к входной двери.— Ладно! — кричит Оксана. — Я найду деньги.— Так ищите.— Вот… Последние…Оксана врет. Это не ее последние деньги. Это мои последние деньги.— Ладно, — меняет гнев на милость врач. «Скорая» начинает заниматься тем, чем и должна. Вороне вкатывают лекарства. Приводят в себя.— Будем госпитализировать? — спрашивает врач.— Ни в коем случае! — кричит Оксана.— Как хотите.Дверь открылась. Появилась врач. Я всплеснул руками и, искренне улыбнувшись, произнес:— Ох, какие лица.Звать ее Эмма, работает она на третьей подстанции. Мы с ней сталкивались, когда сажали Клистера — широко известного в наркоманском мире врача «Скорой». Те наркоманы, кому сильно хотелось обдолбаться, не выходя из берлоги, звонили по «03» и требовали прислать двадцать девятую машину. На вызов и приезжала передвижная наркотическая лавка. И сам лавочник — Клистер. У него всегда был широкий выбор наркотических веществ и сильнодействующих препаратов — тут тебе и тазепам, и эфедрин, и морфин, и даже героин. С этим джентльменским набором мы его взяли. А потом в шкафчике для его личных вещей на подстанции нашли немерено «дури». Эмма тогда работала с ним в одну смену на другой машине. Мы ее допрашивали в качестве свидетеля. Лицо мое она, похоже, хорошо запомнила. Потому что побледнела и стала такой, будто ее обработали отбеливателем «Ас».— Эмма, я вас люблю. Я забыл это сказать вам в прошлый раз, — еще шире улыбнулся я.— Что? Кто вы такие? — начала она валять дурака, пытаясь прорваться из квартиры, но габариты у меня достаточные, чтобы закупорить проход не хуже, чем пробка закупоривает горлышко бутылки от шампанского.— Не узнали? А я мечтал об этой встрече… Кстати, мои сто баксов не жгут ваш синий халат?— Что? — воскликнула она.— Милиция, Эмма Владимировна. ОБНОН, — я обернулся и потребовал:— Понятые.Асеев приволок снизу двух опойного вида мужиков.— Наркоманы? — спросил алкаш, окидывая взором квартиру.— Они, — кивнул я.— И чего не живется? — поцокал языком алкаш. — Пили бы, как все люди…Дальше начинается изничтожение противника — правда, только моральное. Эмма качает права. Требует отпустить, поскольку вся линия окажется неприкрытой, и сердечники с травмированными умрут без ее помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Весь закон построен так, что сбыт наркотиков доказать чрезвычайно трудно. То ли специально такие законы пишут, то ли просто люди не понимают что творят, но факт остается фактом. Однако нет таких трудностей, которые непреодолимы для русской милиции. За последние годы научились мы работать со сбытчиками, доказывать факт сбыта, привлекать барыг к уголовной ответственности. Есть способы. Было бы желание работать, притом не всегда чистыми руками.С Вороной способ работы избрали простой. Рок пишет заяву — мол, ему, честному гражданину, стало известно, что гражданка Воронова торгует наркотическим веществом героин. Дальше выносится постановление о производстве оперативного эксперимента. Добропорядочному гражданину выдаются купюры с записанными номерами или просто меченные порошком, который светится в ультрафиолетовых лучах. Меченые, конечно, лучше, да только возиться с порошком лень. Дальше Рок идет на встречу, приобретает героин, тут как черти из табакерки появляется толпа народа — оперативники, понятые. Покупатель добровольно выдает приобретенный героин. Из кармана у барыги извлекается меченая купюра. Да еще под ультрафиолетовым облучателем пальчики и деньги светятся. Дальше народный суд, а сроки по этой статье серьезные. Сбыт доказан. Так бы все было и на этот раз. Но…— Не знаю, где она, — развел руками Рок, приблизившись к моей машине.— Она часто опаздывает? — спросил Асеев.— Обычно вовремя приходит.— И почему не пришла? — Асеев хмуро оглядел Рока многообещающим взором палача, прикидывающего, взять ли халтурку на дом.— Не пришла.— Вот тебе жетон, — я извлек из кармана жетон. — Иди и звони. Чтобы Ворона была здесь.— Но…— Ты посмотри, сколько народу сдернул с места. Сколько бензина нажгли. Нам нужно сегодня взять Ворону. Чего непонятно?— Все понял, — вздохнул Рок и направился в сторону телефонной будки.Наша машина выставилась метрах в ста от стекляшки метро, на площадке за трансформаторной будкой. Справа от нас магазин «Фарфор». А за нами за зеленью деревьев виден бетонный куб кинотеатра «Комета» — ныне злачное место. Сколько себя помню, всегда там собиралась шпана этого микрорайона. Здесь они выясняли отношения — кто главнее, знакомились с девчонками, выворачивали друг у друга карманы. Ныне в кинотеатре по ночам действует дискотека «Пилот» и наркотиков там — просто обожраться. А во дворе за кинотеатром в шестнадцатиэтажном доме живет Ворона. Около этого дома мы ее задерживали с наркотиками. Тогда она от нас откупилась, сдав барыгу с пятью граммами героина. И ушла на дно, решив, что с нами дружить не обязательно. Значит, теперь сама стала «банковать» — героиновую точку открыла.— Почему Ворона не пришла? — зевнув, произнес я, глядя, как Рок, пинком спровадив от телефона-автомата щупленького пацана, сам занял его место и начал накручивать диск.— А, с этим болваном связываться, — Асеев махнул рукой и устроился поудобнее на сиденье, прикрыл глаза, один приоткрыл, как затаившийся крокодил. Он никогда не расслаблялся, все сек и видел.— Все-таки палку он нам сделал, — сказал я. — И притон сдал.— Он же полностью отмороженный, — недовольно произнес Асеев. — Мы с ним еще нахлебаемся.— Он что, к тебе в родственники набивается? Где ты в этой среде информатора вменяемого найдешь?— Да уж…Зашуршала рация. И послышался голос Арнольда:— Терентий, ну что у нас там с клиентом?Я нажал на кнопку;.— Второй, для кого правила ведения радиопереговоров написаны? Тебе сколько повторять?— Ладно, не злобись.В эфире запрещено употреблять имена, фамилии. А можно в эфире употреблять только позывные.— Пока задержка, — проинформировал я. — Сидите ждите. Понял?— Понял.— Отбой, — я положил рацию между сиденьями, чтобы не бросалась в глаза случайным прохожим.Рок с размаху шлепнул трубкой об аппарат и направился к нам.— Дозвонился? — угрожающе осведомился Асеев, искоса глядя на застывшего в угодливой позе у машины Рока.— Не берет трубку! — завопил он. — Сука она! Ох, сука. Брать ее надо. И мордой об стену. Она барыг много знает. Она все скажет. Я знаю, как мы на нее надавим. Надо…— Заглохни, — прикрикнул я. — Куда она могла деться?— Ну я не знаю.— А мы засветиться никак не могли? — спросил Асеев.— Маловероятно, — сказал я.— Может, она кого-то подослала обстановку прощупать? И нас с Роком засекли.— Вряд ли. Она же дура обычная. Ей не до конспирации, — отмахнулся я. — Ждем еще пятнадцать минут, а потом снимаемся.Через пятнадцать минут, естественно, никто не появился.— В машину, — приказал я Року.Тот виновато, как сожравший хозяйскую сметану кот, бочком пролез на заднее сиденье и заработал испепеляющий взор Асеева.— Раздавить бы тебя, мокрица, — произнес майор. Рок съежился. Асеева он боится чем дальше, тем больше. Впрочем, не он один. Дядя Ася, как удав — умеет вызывать страх и парализовывать волю. Оно и неудивительно, учитывая его боевую биографию.— Говорит Первый. Все. Снимаемся. На базу, — сказал я в рацию.— Второй понял.Я тронул машину. Выехал из-за трансформаторной будки. И прикрикнул на Рока:— Пригнись. А то еще кто увидит тебя в нашей тачке. Рок калачиком съежился на заднем сиденье. Да так и не встал, пока машина не остановилась у управления. Рок просто заснул. Я растолкал его, и мы поднялись в кабинет.— Ну, что делать будем? — оглядел я своих подчиненных.— Кто как хочет, — заявил Галицын, — а я домой. У меня сегодня теща в гостях. Жена сожрет, если меня хотя бы к полвосьмому не будет.— Во-во. И у меня… — начал Арнольд.— Что, тоже теща? — угрожающе спросил я.— Да нет. Свиданка у меня. С Катькой… — Он вдруг задумался. — Или с Анютой. С кем же? Ох, пить надо меньше. Я уже грамм семьсот опрокинул позавчера, когда с кем-то из них договаривался. Так Анюта или Катька, а?Он вытащил записную книжку и начал перелистывать.— Э, вы чего разошлись-то? — осведомился я. — Нам сегодня задержание надо сделать, кровь из носа. Иначе шеф устроит и тещу, и блины.— Терентий, ну я же договорился, — взгляд у Арнольда стал еще более трогательным. — Але, — прокричал он в трубку. — Анютик. Как я? Высох весь. О встрече мечтаю. О сегодняшней… Да… Да… Конечно…Он повесил трубку.— В точку попал. Все-таки Анюта. Так что… — Он развел руками.— Дезертиры поганые, — поморщился я и прикрикнул на Рока:— Чего застыл, как статуя? Звони!— Вороне? — осведомился Рок.— Вороне! Лисице! Хоть кому. Но чтобы сбыт у нас сегодня был.Рок сел названивать барыгам. Арнольд набирал номер на соседнем телефоне.— Наташа, это я, — Арнольд на сей раз звонил жене. — Я сегодня не приеду. У нас — мероприятия… Партия героина должна прийти из Таджикистана. Нас всех зарядили. Так что сегодня не жди. Целую, родная моя… Все, — он бухнул трубку.— Во враль, — осуждающе покачал я головой.— Почему? — искренне удивился Арнольд. — Я ей же честно сказал, что сегодня не буду… Все, пока. Мне еще в магазин.В результате остались мы втроем — я, Асеев и Рок. У дяди Аси черта — он работает, как трактор, стоит лишь завести, без оглядки на тещу и тестя, на жен и любовниц. У него есть некая целеустремленность, как в старину у рыцарей из Ордена Тамплиеров.— Лысый, «герыч» нужен, — тем временем увещевал по телефону Рок. — Как это нет? А чем же сам ширяешься?.. Ничем? Врешь, урюк! Мне хотя бы чек… Завтра? Мне сегодня надо!.. Урюк ты. Пока…Следующий звонок:— Пряник, мне «герыч» нужен… Тоже нет? Ах ты…Рок выходил из себя. Он чуть не плакал. Ему нужно было уколоться, а колоться нечем. Надо было заработать. Он снова схватил телефон и дрожащим пальцем настучал номер.— Кому сейчас? — спросил я.— Опять Вороне, — Рок шмыгнул носом. И вдруг заорал, прижав микрофон ладонью:— Взяла, сволочь!Я перегнулся через стол и нажал на кнопку громкоговорителя.— Ворона, ты? — заорал Рок.— Нет, — огласил кабинет женский голос.— А это кто? — требовательным прокурорским тоном осведомился Рок.— Оксана! — на том конце провода визжали.— А чего орешь-то? Чего орешь, дура? Это Рок, понятно? Рок, говорю!— И чего?! , — Ворону давай!— Нет ее! — истерично завопили на том конце провода.— А где она?— Умерла!— Шутим, — угрожающе произнес Рок.— Я говорю — умерла! Почти умерла! Вон валяется! Дохнет!— Ух ты, а «герыч»? — заволновался Рок. — Она мне должна была!— Она умирает, понимаешь, козел?— За козла ответишь… «Скорую» ей вызывай.— Они ее не берут, — Оксана зарыдала. Явственно слышалось шмыганье носом. — Она умрет!— Э, пусть скажет, где «гера», и потом откидывается.— Ты чего? — прошептал я. — Скажи, что сейчас приедешь.— Сейчас приеду, — пообещал Рок. — Откачаем Ворону. Не трясись, коза, все будет путем…
Мы с Асеевым остановились на лестнице между пятым и шестым этажами. А Рок поднялся на шестой и начал названивать без остановки в квартиру.— Открывай, коза, серый волк пришел! — заорал он. Дверь медленно, со скрипом отворилась, будто открывавший ее был на последнем издыхании.— Ну, че тут? — Рок ворвался в квартиру. Дверь прикрыли.— Пошли, — кивнул я.Мы по стеночке подобрались к девятнадцатой квартире.Номерок был 61 — но не верь глазам своим. Просто «19» приколотили вверх ногами. Обитатели этой квартиры внимания на подобные мелочи сроду не обращали.— Э, Ворона, вставай! — послышалось из-за двери. — Действительно хреново ей… Откачивать надо.— У-у, — послышался вой скорее всего Оксаны, приятельницы хозяйки. Видимо, Воронова орать уже не могла.— Откачаем… «Геру» давай, что Ворона обещала.— Я не знаю где, — с вызовом, в котором легко читалась ложь, воскликнула Оксана.— Все ты знаешь, овца! Все знаешь. Ну…В квартире чем-то зашелестели, что-то ухнуло — будто мешок с потолка рухнул.— На, — воскликнула Оксана. — Больше нет.А нам больше и не надо. Сбытом считается и просто передача наркотика. Так что Оксану можно уже упекать. Я распахнул дверь и приветливо произнес:— Привет, ласточка. Руки вверх. Отдел по наркотикам.— У-у-й-а! — послышался утробный вой из глубины самого существа коренастой, белобрысой, прыщавой девахи. Она приткнулась спиной к стене, будто желая вдавиться в нее или в крайнем случае размазаться по ней.— Да не надрывайся, — Асеев встряхнул Оксану. — Где Ворона?— Та-ам, — она ткнула в сторону комнаты.Ворона — гражданка Воронова Анастасия Даниловна — с момента прошлой встречи прилично изменилась. Была такая розовощекая пышечка. А теперь стала синещекой, и уже не пышечка. И кто ей даст восемнадцать лет?Она лежала на диване и хрипела.Асеев нагнулся над ней и осведомился:— Перебрала?— Ага, — закивала Оксана, размазывая ладонями по лицу струящиеся ручьями из глаз слезы.— Героин?— Ага.— Ты какого черта врача не вызвала? — спросил я.— Вызвала-а, — взвыла Оксана.— И что?— Бригада приехала-а… Настю осмотрели-и… Сто баксов запросили-и…— И? — Где я им сто баксов возьму? — Ты так и сказала?— Ага.— А врачи?— Обернулись и молча ушли.— Помирать оставили?— Ага-а.— А клятва Гипократа? — спросил я.— Чья клятва? — недоуменно посмотрела на меня Оксана, решив, что это какой-то модный прикол, которого она не знает.— Тот же героин, что и с притона на Приморской? — обернулся Асеев ко мне.— Черт знает, — пожал я плечами. — По-моему, просто передозировка. Когда она укололась? — спросил я Оксану.— Как этот, — она кивнула на Рока, — позвонил. Она укололась. И отлетела.— А ты не кололась?— Нет. Я с утра уже ширнулась. Только сидела, воду хлебала. А Настя кольнулась, и я вижу — кончается.— А чего трубку не брала? — осведомился Асеев.— Телефон выключила.— Почему?— Звонков боялась.— С чего это?— Не знаю, — недоуменно протянула Оксана. Я присел рядом с Вороной. Веки ее подрагивали. Она хрипела. Я открыл папку, в которой имелся небольшой комплект лекарств на подобные случаи. Бывало, приходилось уже откачивать людей в таких ситуациях. Я вколол болезной содержимое одноразового шприца. Ох, наркоши, колятся ржавыми иглами, хватая гепатит и иммунодефицит. Пусть хоть от милиции культуру медицинского обслуживания увидят. Но все равно в больницу надо.— Звони в «Скорую», — протянул я трубку.— Не хочу! — взвизгнула Оксана. — Я боюсь.— И их боишься?— Всех боюсь! Боюсь! — заорала Оксана. Получила подзатыльник от Асеева и тут же пришла в себя.— Звони, — велел я. Она набрала «03».— «Скорая». У меня подруга умирает! Да сделайте что-то!
«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Я стоял на лестничной площадке повыше и смотрел, как «синие халаты» — женщина лет тридцати, медсестра с чемоданами — прошествовали в квартиру. У подъезда застыла машина с красным крестом.Мы снова по стеночке подобрались к квартире. Оставалось только приложить ухо к двери и слышать весь спектакль.— Лекарства дорогие, сто долларов стоят, — слышался женский голос.Да, похоже, такса у них одна у всех.— Но нет денег! — это голос Оксаны.— На нет и суда нет, — спокойный, уверенный голос женщины-врача.Шаги приближаются к входной двери.— Ладно! — кричит Оксана. — Я найду деньги.— Так ищите.— Вот… Последние…Оксана врет. Это не ее последние деньги. Это мои последние деньги.— Ладно, — меняет гнев на милость врач. «Скорая» начинает заниматься тем, чем и должна. Вороне вкатывают лекарства. Приводят в себя.— Будем госпитализировать? — спрашивает врач.— Ни в коем случае! — кричит Оксана.— Как хотите.Дверь открылась. Появилась врач. Я всплеснул руками и, искренне улыбнувшись, произнес:— Ох, какие лица.Звать ее Эмма, работает она на третьей подстанции. Мы с ней сталкивались, когда сажали Клистера — широко известного в наркоманском мире врача «Скорой». Те наркоманы, кому сильно хотелось обдолбаться, не выходя из берлоги, звонили по «03» и требовали прислать двадцать девятую машину. На вызов и приезжала передвижная наркотическая лавка. И сам лавочник — Клистер. У него всегда был широкий выбор наркотических веществ и сильнодействующих препаратов — тут тебе и тазепам, и эфедрин, и морфин, и даже героин. С этим джентльменским набором мы его взяли. А потом в шкафчике для его личных вещей на подстанции нашли немерено «дури». Эмма тогда работала с ним в одну смену на другой машине. Мы ее допрашивали в качестве свидетеля. Лицо мое она, похоже, хорошо запомнила. Потому что побледнела и стала такой, будто ее обработали отбеливателем «Ас».— Эмма, я вас люблю. Я забыл это сказать вам в прошлый раз, — еще шире улыбнулся я.— Что? Кто вы такие? — начала она валять дурака, пытаясь прорваться из квартиры, но габариты у меня достаточные, чтобы закупорить проход не хуже, чем пробка закупоривает горлышко бутылки от шампанского.— Не узнали? А я мечтал об этой встрече… Кстати, мои сто баксов не жгут ваш синий халат?— Что? — воскликнула она.— Милиция, Эмма Владимировна. ОБНОН, — я обернулся и потребовал:— Понятые.Асеев приволок снизу двух опойного вида мужиков.— Наркоманы? — спросил алкаш, окидывая взором квартиру.— Они, — кивнул я.— И чего не живется? — поцокал языком алкаш. — Пили бы, как все люди…Дальше начинается изничтожение противника — правда, только моральное. Эмма качает права. Требует отпустить, поскольку вся линия окажется неприкрытой, и сердечники с травмированными умрут без ее помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16