Они не будут относиться к тебе, как к офицеру, военному летчику, для них ты лишь объект, живой кусок мяса, который очень удобно кромсать. Лучше говори. Ради собственного же блага.
Пульс у Люгера прыгал галопом, дыхание было затруднено. Он пытался ухватить каждое слово того сукиного сына, что стоял перед ним, но разум был затуманен, перед глазами плыли неясные картины. Такое ощущение, что нервы оголены, как провода. Сволочи — наверное, накачали его разными лекарствами. Он тяжело глотал слюну, напряженно всматривался перед собой и размышлял, размышлял, монотонно прокручивая в голове одну и ту же пленку...
— Черт с тобой, Люгер, подыхай, если хочешь! — взревел незнакомец. Казалось, он вконец теряет терпение, голос зазвучал хрипло, угрожающе. — Почему я должен тебя уважать, а? Ты вторгся в мою страну, напал на наших людей, ты — мерзавец, посягнувший на чужой дом и добро. Теперь вот лежишь здесь — в тепле, чистоте, уюте, о тебе заботятся, хотя ты этого не заслуживаешь. Ты вообще ничего не заслуживаешь, кроме сурового и справедливого наказания, слышишь? — Человек почти срывался на крик.
Внезапно русский схватил с ближайшего столика медицинские ножницы — Дэйв даже и не подозревал, что они есть поблизости, — и начал один за другим срезать бинты на правой ноге летчика.
— Не будет тебе никаких бинтов, койки, халата... — Мужчина был в неподдельной ярости. Ножницы уже добрались до поврежденных участков. — Смотри-ка, надо же! Они сделали тебе протез — искусственную коленную чашку. А своим отказываем. Советский гражданин вынужден месяцами ждать подобной операции, и еще нет уверенности, что ему в итоге повезет. Почему ты, гад, пользуешься такими привилегиями? Почему? Ответь!
Чужая слюна фонтаном брызгала Люгеру в лицо. Когда стальные лезвия ножниц дотронулись до швов, ногу инстинктивно подбросило вверх. А мужчина все не унимался, свистел, шипел в ухо, как змея:
— Мне все равно, будь что будет, но только мертвому не нужна целехонькая коленная чашка.
Люгер вскрикнул от боли. Он попытался сбросить мужчину со своей больной ноги, но тот держал его так же крепко, как плотник полено.
— Верни нам то, что украл, ты, падаль американская!
Ногу било в конвульсиях, он ощущал сильную дрожь.
Русский вскрыл один шов, другой, Люгер снова закричал, даже не от боли, от сознания, что еще чуть-чуть, и лезвия полностью искромсают кость...
Но на этот раз его, однако, услышали. Доктор и медицинские сестры вбежали в палату. Ножницы мигом убрали, мужчину выпроводили из комнаты. Уходя, он успел бросить напоследок резкие слова:
— Семь дней, грязная свинья, помни! Семь дней — и ты покойник.
Доктор внимательно осматривал кровоточащую правую ногу. Похоже, это был его лечащий врач. Закончив осмотр, он, к удивлению Люгера, сказал на английском:
— Не волнуйтесь, товарищ. Вам не успели причинить серьезного вреда. Конечно, есть опасность заражения, но кровь мы быстро остановим. — Люгер откинул голову на полушку, лежал и смотрел в потолок, пока рану обрабатывали антисептиками и снова накладывали шов.
— Он что, сумасшедший? — Люгер кое-как отдышался. Теперь он был один на один со своим лечащим врачом. — Он убьет меня, да?
Казалось, доктор не удивился тому, что его пациент заговорил. Он лишь боязливо оглянулся назад, проверил, плотно ли закрыта дверь, затем спокойно ответил:
— Этот человек здесь один из главных. Больше, к сожалению, сказать ничего не могу.
— Сволочь, мразь, — еле слышно шептал Люгер. Как таких допускают командовать? Его трясло от одной мысли о холодных ножницах, скрипучем треске разрезаемых бинтов, стальном острие, вонзающемся в плоть, теплой струе стекающей крови...
— Расслабьтесь, товарищ, пожалуйста, — успокаивающе произнес доктор. — Я здесь, чтобы лечить, а не вредить. — Он говорил по-английски с еле заметным акцентом, как и тот человек в штатском. У него в руках Люгер заметил шприц, наполненный какой-то прозрачной жидкостью.
— Сейчас, минутку, это поможет вам расслабиться и не думать о плохом...
Врач явно готовился сделать укол.
— Нет! — слабо вскрикнул Люгер. — Не надо лекарств, не нужно...
— Ну хорошо, если вы настаиваете. — Шприц исчез так же неожиданно, как появился. — Но отдохнуть действительно необходимо. Сможете?
Люгер кивнул головой, которая ныла и казалась ему сейчас тяжелой грушей:
— Да, только без лекарств. И прошу, вытрите эту пакость с моей губы. Думаю, он хотел дать мне наркотик.
— Как скажете. — Доктор аккуратно вытер его салфеткой, не переставая размышлять о своем пациенте. Тот факт, что американец заметил наркотик, боится лекарств, говорил ему о многом. Прежде всего янки наконец в полном сознании, напуган и постоянно просчитывает мрачные варианты своей злосчастной судьбы. Хорошо, так, собственно, и должно быть. Впрочем, когда он убирал шприц, в глазах у летчика промелькнуло что-то вроде благодарности. Вот это обнадеживает. Сначала благодарность, за ней доверие, затем следующий шаг. Очень похоже на вязание, где одна петелька следует за другой, и в итоге рождается красивый узор. Тонкая, кропотливая работа, зато в конце все получается как задумано. И сейчас несомненно получится. Летчик, правда, крепкий, но бывали ведь и покрепче. Янки вообще такие: с виду прямо сорвиголова, а все равно раскалывается. Главное, найти к ним подход, подавить волю, а там уж только успевай руки подставлять — орехи сами посыпятся. А если не удастся, что ж...
— В следующий раз я постараюсь присутствовать, если майор Терехов... — Доктор внезапно остановился, будто нечаянно прикусил язык или сболтнул лишнее.
— Терехов? Майор Терехов? — Люгер сразу же заинтересовался. Он даже попытался улыбнуться. — Так вот как его, значит, зовут? Он что, из КГБ?
— Право же, я больше не могу...
— Он из КГБ? — настойчиво повторил Люгер.
— Я вам ничего не говорил. Вы ничего не слышали, понятно?
— Да. Не волнуйтесь, я никому не скажу.
Доктор с облегчением вздохнул, его взгляд обрел уверенность, он протянул доктору руку, американец пожал ее слабыми пальцами.
— Я — Петр Камински.
— Как, поляк?
— Точно, из Легницы, возле германской границы. Пять лет назад меня привезли сюда, в Сибирь... Как бы это попонятней выразиться... В общем — выкрали.
— Дэвид Люгер, США, военно... — лейтенант сделал паузу, понимая, что много говорит, но доктор — сам пленник, если верить его словам, с таким хорошо бы познакомиться поближе, там и ясно будет, кто есть кто. Кроме того, русские, похоже, знают, что он из ВВС, — ...воздушные силы. — Смешное знакомство здесь, в глуши, за тысячи миль от дома.
— Я должен идти, — засуетился доктор и, понизив голос, торопливо зашептал ему в ухо: — Обычно эта комнатенка не прослушивается, но сейчас, учитывая, что вы находитесь в сознании, вполне могут поставить «жучка» — словом, какую-нибудь гадость. Нам надо быть осторожнее в наших беседах. Позже я принесу маленький прибор, что-то вроде шумового устройства, которое не позволит им записывать наши голоса. — Доктор хитро подмигнул Люгеру. — Я уже проделывал это раньше. А пока вот что: притворяйтесь спящим, чтобы они ничего не заподозрили. Постараюсь помочь, но в любом случае остерегайтесь Терехова. Не доверяйте здесь никому. Я вернусь, удачи вам. — Не оглядываясь, врач вышел из комнаты.
Люгер лежал навзничь с закрытыми глазами, он ощущал все ту же черную безысходность, но в душе мерцал и теплился огонек надежды, который помогал ему держаться. Теперь он не один. Здесь, в сибирской глубинке у него есть союзник, доверенное лицо.
Или ему это только кажется? Что, если он ошибается? Как можно быть уверенным, что это не еще одна уловка врага? Люгера знобило, тело ныло, он ощущал тяжесть в каждой точке организма. Никогда за все недолгие двадцать шесть лет ему не было так плохо.
Должен же быть хоть какой-то шанс выжить...
* * *
Через несколько минут «доктор Петр Камински» вошел в кабинет. Там уже находились двое в штатском, один из них, Терехов, сидел за столом в наушниках. При виде Камински, иначе известного как генерал КГБ Виктор Габович, оба офицера встали по стойке «смирно».
— Вольно! — небрежно махнул рукой генерал.
— Ну, как прошло, шеф? — спросил майор.
— Даже лучше, чем ожидал. Наш юный друг обрадовался мне больше, чем какому-нибудь ангелу небесному. Он был почти руки готов целовать, когда я обещал ему помощь. Вот увидишь, один, от силы два дня — и он все расскажет. Так уж у них принято, у этих дураков-янки: доверяют докторам сразу. И не нужно никаких грубостей, не надо руки-ноги ломать. — Габович улыбнулся.
— Он сообщил что-нибудь интересное?
— Если бы я стал тут же задавать вопросы, это навело бы его на размышления. Ничего, подождем, пока он сам созреет. Клиент должен дойти до кондиции. Он молод, испуган, боится смерти. Да и выбора у него нет.
— Значит, будем продолжать, как планировали?
— Да. Минуток через пять накачай-ка палату усыпляющим газом, только смотри не переборщи, соблюдай дозу. Затем разбуди его в два часа ночи: он подумает, что прошел день. Ты проведешь допрос, потом появлюсь я. Посмотрим, что он расскажет. После газового сеанса наши клиенты обычно веселые... Чем ближе ко дню приведения приговора в исполнение, тем больше он будет говорить. Через пять-шесть дней его уже можно будет перемещать.
— Перемещать? — Майор недоверчиво покачал головой. — Шеф, вы все еще намерены забрать его в НИИ «Физикоус»?
— Конечно. Люгер — инженер, специалист в области аэронавтики, один из лучших выпускников военно-воздушной академии, у него за плечами куча тренировок, он довольно опытный летчик, несмотря на свой возраст. Последнее место службы — Технологический центр аэрокосмических вооружений. Если Люгер станет работать на нас, мы сможем получить такую информацию, что «Физикоус» имеет все шансы быть лидером в области аэрокосмических технологий. Это будет настоящий триумф, мы сможем превратить «Физикоус» в более крупное конструкторское бюро, чем, скажем, «Сухой» или «Микоян-Гуревич».
— Но Литва становится зоной боевых действий, — возразил Терехов, — движение за независимость набирает силы, становится опасным, привлекает слишком много внимания. Есть угроза, что мы вообще потеряем «Физикоус».
— Мы никогда его не потеряем. Глупости. Партия этого не допустит. Я лично не думаю, что мы отдадим Прибалтику, но даже если произойдет невозможное, «Физикоус» всегда будет принадлежать Советскому Союзу, как, например, штаб Балтийского флота в Риге или база бомбардировщиков ТУ-92 в Таллинне. Мы строили эти объекты, они всегда будут нашими.
— Все же, стоит ли рисковать, шеф? Конструкторское бюро «Физикоус» через несколько лет так или иначе переводят в Калининград. Может, Люгера перевезти уже туда или держать у нас, в Москве?
— Мы ничем не рискуем. В любом случае это так называемое освободительное движение скоро умрет, задохнется.
«Чушь, Габович — абсолютный слепец», — думал Терехов, — не понимает смысла происходящих событий.
— Но товарищ генерал, — начал было он.
— Все, хватит. Если потребует ситуация, Люгера можно будет быстро переправить в другое место, а пока он будет находиться в Вильнюсе. Я лично прослежу за этим. Правительство уверяет, что Вильнюс и «Физикоус» в безопасности, данные КГБ подтверждают это.
— Так точно, шеф. — Терехову стало ясно: дальнейшие разговоры бесполезны, ибо Габович уже принял решение, теперь его с намеченного пути не свернешь.
— Итак, действуем по плану. С этой минуты наш гость перестает существовать как Люгер, разве что для «доктора Камински». Теперь у него будут другие имя и фамилия. Мы начинаем реализовывать наши планы по его дезориентации немедленно. Разбудите парня в два ночи, потом пусть спит, через пару часов опять подъем. Он волей-неволей подумает, что прошли еще сутки и скоро конец. Вот посмотришь, ровно через двадцать четыре часа он будет слезно умолять нас не расстреливать его. Конечно, если протянет так долго. — Генерал злорадно ухмыльнулся.
Глава 1
На борту корабля ВМС США «Хозяйка долины»,
недалеко от латвийского побережья,
29 ноября, годы спустя, 12 часов 33 минуты по местному времени.
— Группе подготовиться к выброске. — Полковник ВВС Пол Уайт четко отдал команду в маленький микрофон. — Машину проверить ко взлету!
Капитан Джозеф Марчетти, командир корабля, стоявший рядом с Уайтом, посмотрел на руководителя операции с удивлением и даже некоторым испугом. Да, дела серьезные, подумал он, обстановка меняется очень быстро.
Полу Уайту исполнился пятьдесят один год, но в душе он чувствовал себя юнцом, этаким восемнадцатилетним мальчишкой. Сейчас это объяснялось довольно просто: все-таки на море он скорее новичок, ощущает себя не в своей тарелке, да и в подобных переделках бывать не приходилось. Уайт не один год мастерски проектировал тренажеры и разные моделирующие устройства под эгидой Стратегического авиационного командования, однако сам никогда не участвовал в боевых операциях. Правда, те летчики, которые испытывали его продукцию в учебном центре на авиабазе Форд, клялись, что на тренировках или в учебном бою им выпадали нагрузки ничуть не меньшие, чем при выполнении реальных заданий.
Нынешнее деликатное поручение, которое полковник Уайт выполнял, работая на Управление поддержки разведопераций — одно из головных структурных подразделений ЦРУ, — также нельзя было полностью рассматривать как боевую задачу, но если бы что-то здесь пошло не так, например, их раскрыли бы, обнаружили, то положение их было бы крайне скверным — они сразу оказались бы в самом пекле и в мирное время на своей шкуре воочию убедились, что такое современная война.
Полковник ВВС с солидным двадцатидевятилетним служебным стажем стоял на мостике весьма необычного судна. Военный корабль США «Хозяйка долины» в принципе представлял собой глубоководное судоподъемное плавучее средство, зарегистрированное под американским флагом. Официально корабль входил в состав флота активного резерва, он был взят в аренду у одной частной компании из штата Луизиана, однако в последние несколько месяцев ему выпало на долю выполнять особые задачи. Как значилось в бумагах, судно было зафрахтовано на частный рейс в Северную Европу, владельцы имели деловые контакты в Финляндии, Швеции, Германии, Польше и еще — в СНГ. Длина судна — триста двадцать футов, ширина — шестьдесят, высота надводного борта — двенадцать, заявленная команда — двадцать человек. «Хозяйка» избороздила не одну добрую сотню миль в разных районах земного шара.
Когда-то, будучи обычным буксиром, занимавшимся исключительно обслуживанием морских нефтяных месторождений, «Хозяйка» была полностью переоборудована для спасательных и судоподъемных работ, на ее средней палубе была установлена довольно большая стальная конструкция, специально предназначенная для спасательного аппарата, ибо одной из задач активного резерва как раз являлись судоподъемные работы на море. Кроме того, на судне на всеобщее обозрение был выставлен тридцатипятитонный кран для обслуживания этого погружаемого в морские пучины аппарата. Ближе к корме располагалась просторная площадка для вертолета, ее края даже чуть выходили за транец. Острый режущий нос позволял судну работать во льдах. В трюме был герметический люк, через который можно было поднимать и помещать обратно в камеру погружаемый аппарат или принимать на борт водолазов-ныряльщиков. Три мощных дизельных двигателя в четырнадцать тысяч лошадиных сил каждый позволяли судну общим весом в три тысячи пятьсот тонн легко двигаться со скоростью двадцать узлов. Стабилизаторы с компьютерным управлением надежно оберегали от качки. Новейшая электроника, которой был буквально начинен корабль, позволяла точно и аккуратно приближаться к спасаемому объекту и находить затонувшие предметы на большой глубине.
Пол Уайт не являлся командиром корабля, по документам он проходил как старший интендант, отвечающий за сравнительно широкий круг вопросов, начиная от заправки пресной водой в портах и кончая всеми таможенными формальностями, но он искренне любил этот кораблик, будто был его владельцем. Это чувство привязанности к судну было странным, не очень-то типичным для зрелого мужчины из Вайоминга, который никогда раньше не был у моря, никогда не имел даже собственной лодки. Вся карьера Уайта была связана с ВВС, он проектировал и строил механические и электронные моделирующие устройства для авиаэкипажей. Пол всегда был и оставался инженером, он создавал новые тренажеры, модели, большие и малые, но дело в том, что «Хозяйка долины» была как раз его детищем — самым большим и самым лучшим из всех.
Сам корабль и полковник Уайт как главное лицо, ответственное за выполнение задания, имели кодовый псевдоним «Отчаянный волшебник». Настоящее назначение судна состояло в следующем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Пульс у Люгера прыгал галопом, дыхание было затруднено. Он пытался ухватить каждое слово того сукиного сына, что стоял перед ним, но разум был затуманен, перед глазами плыли неясные картины. Такое ощущение, что нервы оголены, как провода. Сволочи — наверное, накачали его разными лекарствами. Он тяжело глотал слюну, напряженно всматривался перед собой и размышлял, размышлял, монотонно прокручивая в голове одну и ту же пленку...
— Черт с тобой, Люгер, подыхай, если хочешь! — взревел незнакомец. Казалось, он вконец теряет терпение, голос зазвучал хрипло, угрожающе. — Почему я должен тебя уважать, а? Ты вторгся в мою страну, напал на наших людей, ты — мерзавец, посягнувший на чужой дом и добро. Теперь вот лежишь здесь — в тепле, чистоте, уюте, о тебе заботятся, хотя ты этого не заслуживаешь. Ты вообще ничего не заслуживаешь, кроме сурового и справедливого наказания, слышишь? — Человек почти срывался на крик.
Внезапно русский схватил с ближайшего столика медицинские ножницы — Дэйв даже и не подозревал, что они есть поблизости, — и начал один за другим срезать бинты на правой ноге летчика.
— Не будет тебе никаких бинтов, койки, халата... — Мужчина был в неподдельной ярости. Ножницы уже добрались до поврежденных участков. — Смотри-ка, надо же! Они сделали тебе протез — искусственную коленную чашку. А своим отказываем. Советский гражданин вынужден месяцами ждать подобной операции, и еще нет уверенности, что ему в итоге повезет. Почему ты, гад, пользуешься такими привилегиями? Почему? Ответь!
Чужая слюна фонтаном брызгала Люгеру в лицо. Когда стальные лезвия ножниц дотронулись до швов, ногу инстинктивно подбросило вверх. А мужчина все не унимался, свистел, шипел в ухо, как змея:
— Мне все равно, будь что будет, но только мертвому не нужна целехонькая коленная чашка.
Люгер вскрикнул от боли. Он попытался сбросить мужчину со своей больной ноги, но тот держал его так же крепко, как плотник полено.
— Верни нам то, что украл, ты, падаль американская!
Ногу било в конвульсиях, он ощущал сильную дрожь.
Русский вскрыл один шов, другой, Люгер снова закричал, даже не от боли, от сознания, что еще чуть-чуть, и лезвия полностью искромсают кость...
Но на этот раз его, однако, услышали. Доктор и медицинские сестры вбежали в палату. Ножницы мигом убрали, мужчину выпроводили из комнаты. Уходя, он успел бросить напоследок резкие слова:
— Семь дней, грязная свинья, помни! Семь дней — и ты покойник.
Доктор внимательно осматривал кровоточащую правую ногу. Похоже, это был его лечащий врач. Закончив осмотр, он, к удивлению Люгера, сказал на английском:
— Не волнуйтесь, товарищ. Вам не успели причинить серьезного вреда. Конечно, есть опасность заражения, но кровь мы быстро остановим. — Люгер откинул голову на полушку, лежал и смотрел в потолок, пока рану обрабатывали антисептиками и снова накладывали шов.
— Он что, сумасшедший? — Люгер кое-как отдышался. Теперь он был один на один со своим лечащим врачом. — Он убьет меня, да?
Казалось, доктор не удивился тому, что его пациент заговорил. Он лишь боязливо оглянулся назад, проверил, плотно ли закрыта дверь, затем спокойно ответил:
— Этот человек здесь один из главных. Больше, к сожалению, сказать ничего не могу.
— Сволочь, мразь, — еле слышно шептал Люгер. Как таких допускают командовать? Его трясло от одной мысли о холодных ножницах, скрипучем треске разрезаемых бинтов, стальном острие, вонзающемся в плоть, теплой струе стекающей крови...
— Расслабьтесь, товарищ, пожалуйста, — успокаивающе произнес доктор. — Я здесь, чтобы лечить, а не вредить. — Он говорил по-английски с еле заметным акцентом, как и тот человек в штатском. У него в руках Люгер заметил шприц, наполненный какой-то прозрачной жидкостью.
— Сейчас, минутку, это поможет вам расслабиться и не думать о плохом...
Врач явно готовился сделать укол.
— Нет! — слабо вскрикнул Люгер. — Не надо лекарств, не нужно...
— Ну хорошо, если вы настаиваете. — Шприц исчез так же неожиданно, как появился. — Но отдохнуть действительно необходимо. Сможете?
Люгер кивнул головой, которая ныла и казалась ему сейчас тяжелой грушей:
— Да, только без лекарств. И прошу, вытрите эту пакость с моей губы. Думаю, он хотел дать мне наркотик.
— Как скажете. — Доктор аккуратно вытер его салфеткой, не переставая размышлять о своем пациенте. Тот факт, что американец заметил наркотик, боится лекарств, говорил ему о многом. Прежде всего янки наконец в полном сознании, напуган и постоянно просчитывает мрачные варианты своей злосчастной судьбы. Хорошо, так, собственно, и должно быть. Впрочем, когда он убирал шприц, в глазах у летчика промелькнуло что-то вроде благодарности. Вот это обнадеживает. Сначала благодарность, за ней доверие, затем следующий шаг. Очень похоже на вязание, где одна петелька следует за другой, и в итоге рождается красивый узор. Тонкая, кропотливая работа, зато в конце все получается как задумано. И сейчас несомненно получится. Летчик, правда, крепкий, но бывали ведь и покрепче. Янки вообще такие: с виду прямо сорвиголова, а все равно раскалывается. Главное, найти к ним подход, подавить волю, а там уж только успевай руки подставлять — орехи сами посыпятся. А если не удастся, что ж...
— В следующий раз я постараюсь присутствовать, если майор Терехов... — Доктор внезапно остановился, будто нечаянно прикусил язык или сболтнул лишнее.
— Терехов? Майор Терехов? — Люгер сразу же заинтересовался. Он даже попытался улыбнуться. — Так вот как его, значит, зовут? Он что, из КГБ?
— Право же, я больше не могу...
— Он из КГБ? — настойчиво повторил Люгер.
— Я вам ничего не говорил. Вы ничего не слышали, понятно?
— Да. Не волнуйтесь, я никому не скажу.
Доктор с облегчением вздохнул, его взгляд обрел уверенность, он протянул доктору руку, американец пожал ее слабыми пальцами.
— Я — Петр Камински.
— Как, поляк?
— Точно, из Легницы, возле германской границы. Пять лет назад меня привезли сюда, в Сибирь... Как бы это попонятней выразиться... В общем — выкрали.
— Дэвид Люгер, США, военно... — лейтенант сделал паузу, понимая, что много говорит, но доктор — сам пленник, если верить его словам, с таким хорошо бы познакомиться поближе, там и ясно будет, кто есть кто. Кроме того, русские, похоже, знают, что он из ВВС, — ...воздушные силы. — Смешное знакомство здесь, в глуши, за тысячи миль от дома.
— Я должен идти, — засуетился доктор и, понизив голос, торопливо зашептал ему в ухо: — Обычно эта комнатенка не прослушивается, но сейчас, учитывая, что вы находитесь в сознании, вполне могут поставить «жучка» — словом, какую-нибудь гадость. Нам надо быть осторожнее в наших беседах. Позже я принесу маленький прибор, что-то вроде шумового устройства, которое не позволит им записывать наши голоса. — Доктор хитро подмигнул Люгеру. — Я уже проделывал это раньше. А пока вот что: притворяйтесь спящим, чтобы они ничего не заподозрили. Постараюсь помочь, но в любом случае остерегайтесь Терехова. Не доверяйте здесь никому. Я вернусь, удачи вам. — Не оглядываясь, врач вышел из комнаты.
Люгер лежал навзничь с закрытыми глазами, он ощущал все ту же черную безысходность, но в душе мерцал и теплился огонек надежды, который помогал ему держаться. Теперь он не один. Здесь, в сибирской глубинке у него есть союзник, доверенное лицо.
Или ему это только кажется? Что, если он ошибается? Как можно быть уверенным, что это не еще одна уловка врага? Люгера знобило, тело ныло, он ощущал тяжесть в каждой точке организма. Никогда за все недолгие двадцать шесть лет ему не было так плохо.
Должен же быть хоть какой-то шанс выжить...
* * *
Через несколько минут «доктор Петр Камински» вошел в кабинет. Там уже находились двое в штатском, один из них, Терехов, сидел за столом в наушниках. При виде Камински, иначе известного как генерал КГБ Виктор Габович, оба офицера встали по стойке «смирно».
— Вольно! — небрежно махнул рукой генерал.
— Ну, как прошло, шеф? — спросил майор.
— Даже лучше, чем ожидал. Наш юный друг обрадовался мне больше, чем какому-нибудь ангелу небесному. Он был почти руки готов целовать, когда я обещал ему помощь. Вот увидишь, один, от силы два дня — и он все расскажет. Так уж у них принято, у этих дураков-янки: доверяют докторам сразу. И не нужно никаких грубостей, не надо руки-ноги ломать. — Габович улыбнулся.
— Он сообщил что-нибудь интересное?
— Если бы я стал тут же задавать вопросы, это навело бы его на размышления. Ничего, подождем, пока он сам созреет. Клиент должен дойти до кондиции. Он молод, испуган, боится смерти. Да и выбора у него нет.
— Значит, будем продолжать, как планировали?
— Да. Минуток через пять накачай-ка палату усыпляющим газом, только смотри не переборщи, соблюдай дозу. Затем разбуди его в два часа ночи: он подумает, что прошел день. Ты проведешь допрос, потом появлюсь я. Посмотрим, что он расскажет. После газового сеанса наши клиенты обычно веселые... Чем ближе ко дню приведения приговора в исполнение, тем больше он будет говорить. Через пять-шесть дней его уже можно будет перемещать.
— Перемещать? — Майор недоверчиво покачал головой. — Шеф, вы все еще намерены забрать его в НИИ «Физикоус»?
— Конечно. Люгер — инженер, специалист в области аэронавтики, один из лучших выпускников военно-воздушной академии, у него за плечами куча тренировок, он довольно опытный летчик, несмотря на свой возраст. Последнее место службы — Технологический центр аэрокосмических вооружений. Если Люгер станет работать на нас, мы сможем получить такую информацию, что «Физикоус» имеет все шансы быть лидером в области аэрокосмических технологий. Это будет настоящий триумф, мы сможем превратить «Физикоус» в более крупное конструкторское бюро, чем, скажем, «Сухой» или «Микоян-Гуревич».
— Но Литва становится зоной боевых действий, — возразил Терехов, — движение за независимость набирает силы, становится опасным, привлекает слишком много внимания. Есть угроза, что мы вообще потеряем «Физикоус».
— Мы никогда его не потеряем. Глупости. Партия этого не допустит. Я лично не думаю, что мы отдадим Прибалтику, но даже если произойдет невозможное, «Физикоус» всегда будет принадлежать Советскому Союзу, как, например, штаб Балтийского флота в Риге или база бомбардировщиков ТУ-92 в Таллинне. Мы строили эти объекты, они всегда будут нашими.
— Все же, стоит ли рисковать, шеф? Конструкторское бюро «Физикоус» через несколько лет так или иначе переводят в Калининград. Может, Люгера перевезти уже туда или держать у нас, в Москве?
— Мы ничем не рискуем. В любом случае это так называемое освободительное движение скоро умрет, задохнется.
«Чушь, Габович — абсолютный слепец», — думал Терехов, — не понимает смысла происходящих событий.
— Но товарищ генерал, — начал было он.
— Все, хватит. Если потребует ситуация, Люгера можно будет быстро переправить в другое место, а пока он будет находиться в Вильнюсе. Я лично прослежу за этим. Правительство уверяет, что Вильнюс и «Физикоус» в безопасности, данные КГБ подтверждают это.
— Так точно, шеф. — Терехову стало ясно: дальнейшие разговоры бесполезны, ибо Габович уже принял решение, теперь его с намеченного пути не свернешь.
— Итак, действуем по плану. С этой минуты наш гость перестает существовать как Люгер, разве что для «доктора Камински». Теперь у него будут другие имя и фамилия. Мы начинаем реализовывать наши планы по его дезориентации немедленно. Разбудите парня в два ночи, потом пусть спит, через пару часов опять подъем. Он волей-неволей подумает, что прошли еще сутки и скоро конец. Вот посмотришь, ровно через двадцать четыре часа он будет слезно умолять нас не расстреливать его. Конечно, если протянет так долго. — Генерал злорадно ухмыльнулся.
Глава 1
На борту корабля ВМС США «Хозяйка долины»,
недалеко от латвийского побережья,
29 ноября, годы спустя, 12 часов 33 минуты по местному времени.
— Группе подготовиться к выброске. — Полковник ВВС Пол Уайт четко отдал команду в маленький микрофон. — Машину проверить ко взлету!
Капитан Джозеф Марчетти, командир корабля, стоявший рядом с Уайтом, посмотрел на руководителя операции с удивлением и даже некоторым испугом. Да, дела серьезные, подумал он, обстановка меняется очень быстро.
Полу Уайту исполнился пятьдесят один год, но в душе он чувствовал себя юнцом, этаким восемнадцатилетним мальчишкой. Сейчас это объяснялось довольно просто: все-таки на море он скорее новичок, ощущает себя не в своей тарелке, да и в подобных переделках бывать не приходилось. Уайт не один год мастерски проектировал тренажеры и разные моделирующие устройства под эгидой Стратегического авиационного командования, однако сам никогда не участвовал в боевых операциях. Правда, те летчики, которые испытывали его продукцию в учебном центре на авиабазе Форд, клялись, что на тренировках или в учебном бою им выпадали нагрузки ничуть не меньшие, чем при выполнении реальных заданий.
Нынешнее деликатное поручение, которое полковник Уайт выполнял, работая на Управление поддержки разведопераций — одно из головных структурных подразделений ЦРУ, — также нельзя было полностью рассматривать как боевую задачу, но если бы что-то здесь пошло не так, например, их раскрыли бы, обнаружили, то положение их было бы крайне скверным — они сразу оказались бы в самом пекле и в мирное время на своей шкуре воочию убедились, что такое современная война.
Полковник ВВС с солидным двадцатидевятилетним служебным стажем стоял на мостике весьма необычного судна. Военный корабль США «Хозяйка долины» в принципе представлял собой глубоководное судоподъемное плавучее средство, зарегистрированное под американским флагом. Официально корабль входил в состав флота активного резерва, он был взят в аренду у одной частной компании из штата Луизиана, однако в последние несколько месяцев ему выпало на долю выполнять особые задачи. Как значилось в бумагах, судно было зафрахтовано на частный рейс в Северную Европу, владельцы имели деловые контакты в Финляндии, Швеции, Германии, Польше и еще — в СНГ. Длина судна — триста двадцать футов, ширина — шестьдесят, высота надводного борта — двенадцать, заявленная команда — двадцать человек. «Хозяйка» избороздила не одну добрую сотню миль в разных районах земного шара.
Когда-то, будучи обычным буксиром, занимавшимся исключительно обслуживанием морских нефтяных месторождений, «Хозяйка» была полностью переоборудована для спасательных и судоподъемных работ, на ее средней палубе была установлена довольно большая стальная конструкция, специально предназначенная для спасательного аппарата, ибо одной из задач активного резерва как раз являлись судоподъемные работы на море. Кроме того, на судне на всеобщее обозрение был выставлен тридцатипятитонный кран для обслуживания этого погружаемого в морские пучины аппарата. Ближе к корме располагалась просторная площадка для вертолета, ее края даже чуть выходили за транец. Острый режущий нос позволял судну работать во льдах. В трюме был герметический люк, через который можно было поднимать и помещать обратно в камеру погружаемый аппарат или принимать на борт водолазов-ныряльщиков. Три мощных дизельных двигателя в четырнадцать тысяч лошадиных сил каждый позволяли судну общим весом в три тысячи пятьсот тонн легко двигаться со скоростью двадцать узлов. Стабилизаторы с компьютерным управлением надежно оберегали от качки. Новейшая электроника, которой был буквально начинен корабль, позволяла точно и аккуратно приближаться к спасаемому объекту и находить затонувшие предметы на большой глубине.
Пол Уайт не являлся командиром корабля, по документам он проходил как старший интендант, отвечающий за сравнительно широкий круг вопросов, начиная от заправки пресной водой в портах и кончая всеми таможенными формальностями, но он искренне любил этот кораблик, будто был его владельцем. Это чувство привязанности к судну было странным, не очень-то типичным для зрелого мужчины из Вайоминга, который никогда раньше не был у моря, никогда не имел даже собственной лодки. Вся карьера Уайта была связана с ВВС, он проектировал и строил механические и электронные моделирующие устройства для авиаэкипажей. Пол всегда был и оставался инженером, он создавал новые тренажеры, модели, большие и малые, но дело в том, что «Хозяйка долины» была как раз его детищем — самым большим и самым лучшим из всех.
Сам корабль и полковник Уайт как главное лицо, ответственное за выполнение задания, имели кодовый псевдоним «Отчаянный волшебник». Настоящее назначение судна состояло в следующем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72