– Как ты узнал, что я хочу именно такую бабочку, папочка?– А я не знал. – Он был поражен тем, что Зоя знала название бабочки. – Я просто заметил прошлым вечером, что на твоем дереве такой нет.– Я видела этих бабочек по телевизору и сказала мамочке, что очень хочу иметь такую. А она сказала, что надо подождать особого случая.– Что ж, вот тебе и особый случай, – с улыбкой сказал Кин.– Да, да! – Зоя с восторгом захлопала в ладоши. – Это мой первый день с моим папочкой!Сердцу Кина стало тесно в груди. Как же много таких первых дней он пропустил. День, когда она родилась… Господи, он даже не знает дня ее рождения! Первое слово… Первый шаг….– На твоем дереве, Зоя, все бабочки появились по особому случаю? – спросил он.– Ну… большинство из них появилось в то время, когда я была больна. Мама тогда начала делать это дерево.Кин нахмурился.– Ты была очень больна?– Очень, очень, очень больна, – ответила Зоя, кивая головой для убедительности. – Я лежала в больнице, потому что у меня был… – Она затруднилась сразу назвать болезнь. – Мингит! – произнесла она торжествующе довольная тем, что вспомнила.Кин похолодел.– Ты хотела сказать менингит, Зоя?– Да, ме-нин-гит, – повторила она по слогам.Кина охватил настоящий ужас. Зоя могла умереть! Это просто чудо, что она выжила, победив смертельный недуг. А он мог никогда и не узнать о своей прелестной, умной девочке. Он мог потерять своего ребенка прежде, чем нашел…– Прости, что меня не было рядом, чтобы помочь тебе, – сказал он со вздохом, пытаясь ослабить боль в груди.– Ты был тогда в своем другом мире?– Да. – Кин был чрезвычайно благодарен Зое за выручку. – Я не знал, что случилось с тобой. Но я очень хотел бы знать и быть рядом.– Все хорошо, папочка. Да ты и не мог бы мне помочь тогда. Я так сильно болела, что не могла вставать с постели, – продолжала рассказывать Зоя. – Мамочка говорила, что я была похожа на маленькую гусеницу в коконе, ждущую времени, чтобы превратиться в бабочку, которая будет легко порхать с цветка на цветок и чувствовать себя прекрасной.– Ты действительно прекрасна.Глаза Зои светились счастьем. Кину хотелось взять ее на руки, крепко прижать к себе, но осторожность возобладала – слишком мало времени прошло в их общении, чтобы этот жест показался естественным. Пока он для Зои был незнакомцем, несмотря на их кровную связь.– Давай найдем для новой бабочки место на дереве, – возбужденно предложила Зоя, отбрасывая одеяло и спрыгивая на пол. Со стеклянной бабочкой в маленьких ручках она уже почти подошла к дереву, но вдруг остановилась. – Я позову мамочку. Она сама прикрепляет бабочек к дереву клеем.– Правильно, позови, – одобрил он.– Но сначала я должна сходить… в ванную, – смущенно сказала Зоя.– Конечно. Мы все должны по утрам посетить… ванную, – помог ей Кин.Ободренная его поддержкой, малышка поспешила назад к нему и протянула свой драгоценный подарок.– Подержи бабочку, пока я схожу. Только не уходи. – Ее огромные серые глаза тревожно вспыхнули.– Я буду ждать тебя здесь, – улыбнулся Кин.– Хорошо, папочка.Кин слышал, как Зоя зовет маму и бабушку. Ее высокий детский голосок взволнованно звенел. Ему было ясно, что обе эти женщины отдали его дочери всю свою любовь и сделали все, чтобы у нее было счастливое детство. Даже тяжелая болезнь не наложила отпечатка на ее радостное мироощущение. Похоже, что здесь не слишком-то ощущалась нехватка отца. Впрочем, как могло не хватать того, кого Зоя даже не знала.Кин смотрел на голубую бабочку, которую оставила ему Зоя как залог того, что он никуда не уйдет. По крайней мере, дочь верит его слову. Он никогда не даст ей повода не верить ему, поклялся себе Кин. Пусть он не сможет избавить ее от боли и страданий в жизни, но стать их причиной – никогда!Зоя бегом вернулась в комнату. За ней неохотно следовала Николь.– Иди и посмотри, мамочка! Она из стекла. Покажи, папа!Николь бросила на Кина полный негодования взгляд. Он же невозмутимо встал и протянул подарок дочери.– Ты сама покажи, Зоя. Она же твоя.Девочка осторожно взяла бабочку и повернулась к матери. Теперь Кин понимал такое отношение Николь к его подарку.– Мне кажется, клей не удержит эту бабочку, детка, – озабоченно сказала Николь. – Она может упасть и разбиться. Ты же не хочешь этого?– Но, мамочка, мы должны же как-то посадить ее на дерево! – настаивала Зоя. – Это же первая бабочка, которую подарил папа. Мы можем привязать ее к ветке.Устами младенца, подумал Кин, глядя на Николь. Как она справится с этой ситуацией, когда вызов, пусть и невольно, бросила ей дочь.– Это будет не очень красиво выглядеть, Зоя. Бабочка слишком хороша, чтобы опутывать ее нитками. А почему нам не поставить ее на подоконник, как будто она присела отдохнуть?Зоя повернулась к окну посмотреть, хорошо ли там будет бабочке, потом медленно покачала головой.– Это совсем не то, что на дереве, мамочка. Она будет здесь совсем одинокой.– Может быть, твой папа потом купит еще бабочек, чтобы они составили ей компанию на подоконнике? – ответила дочери Николь, и в глазах ее вспыхнул вызов.– Я могу купить для нее серебряную цепочку, и мы закрепим ее на дереве, – предложил Кин.Лицо ребенка засветилось восторгом.– Это сделает ее совсем особенной, папа!– Решено. Я принесу цепочку с собой в субботу утром, и, если мама будет не против, мы проведем вместе весь этот день.– Мамочка!? – воскликнула Зоя с надеждой. Николь заставила себя улыбнуться дочери.– Хорошо. А теперь тебе надо одеться и пойти позавтракать. Бабушка ждет тебя.– Можно папе позавтракать со мной? – тут же спросила Зоя.– Папе нужно идти на работу. Сегодня утром он пришел специально, чтобы увидеть тебя. Ты поблагодарила его за подарок?– Ой, нет, не поблагодарила. – Зоя расстроенно посмотрела на отца.Кин ободряюще улыбнулся ей.– Как насчет того, чтобы обнять и поцеловать меня?Зоя подбежала к нему, и Кин подхватил её на руки. Дочь обняла его за шею и поцеловала в щеку.– Спасибо тебе, папочка. Я очень полюбила мою Улиссу.Это было сказано с таким пылом, что у Кина перевернулась душа. Он едва сдерживал себя, чтобы не обнять ее слишком крепко, но, поймав красноречивый взгляд Николь, понял, что не надо торопить события.– Я рад, что тебе понравился мой подарок, Зоя. – Голос Кина был хриплым от волнения. – Я приду снова в субботу.– А ты не уйдешь опять в свой другой мир, папа?– Нет. Теперь, когда я нашел тебя, этого не случится.Зоя счастливо улыбнулась ему, и он ответил ей улыбкой.– А теперь сделай так, как сказала мама. До свидания, Зоя.– Ты не забудешь серебряную цепочку?– Я куплю ее прямо сегодня.Провожая Кина, Николь молчала, поджав губы.– У тебя есть альбом с фотографиями Зои? – спросил Кин, когда они пересекали гостиную.– Да, – коротко ответила она.– Мне бы хотелось посмотреть, – Кин решил не отступать.– Я принесу его с собой в пятницу.– Спасибо за Зою, Николь. Она чудесная девочка.– Да, она чудесная.И это было сказано с такой болью, что, казалось, он слышит невысказанные слова: И лучше бы ничего не менять, Кин Сола! – Мы должны о многом поговорить в пятницу, – сказал Кин, глядя ей в глаза. – В чем бы я ни был виноват в прошлом, ты с лихвой отомстила мне, Николь, отняв у меня ребенка на все эти годы.Николь отшатнулась, как от удара, потом вскинула подбородок.– Так было лучше для всех.– Теперь мы никогда не узнаем, так ли это. Не забудь фотоальбом.Этими словами Кин попрощался с Николь. До вечера пятницы ему предстояло еще многое сделать. Глава двенадцатая Это была тринадцатая ночь, и хотя Николь не была суеверной, она не могла отделаться от мысли об этом зловещем числе. Сделка все еще оставалась в силе, но ситуация изменилась.В руках Николь была сумка побольше той, что она носила обычно. В ней были фотоальбомы, которые Кин попросил, вернее, потребовал принести. Она так крепко держала тяжелую сумку, что ногти впились в ладонь, пока она ждала, когда откроется дверь.Сердце Николь нервно подскочило к горлу, когда она снова оказалась лицом к лицу с Кином. Он приглашающе улыбнулся, но она не нашла в себе сил ответить. Смута в ее душе лишила ее всякой вежливости.– Заходи, – сказал Кин приветливо. – Здесь есть кое-кто, с кем бы мне хотелось тебя познакомить.Шок едва не парализовал Николь. Она не могла поверить, что он оказался способен принести кому-то в жертву и эту их ночь.– Я не думаю, что это нужно делать, Кин. – И с непреклонной решимостью добавила: – Условия нашей сделки не предусматривают вовлечение третьих лиц.Кин сделал резкий, глубокий вздох.– Это моя мать, Николь. Она специально прилетела из Аргентины, чтобы встретиться с тобой и своей внучкой.Его мать!Та, которую в прошлом он никогда не приглашал для встречи с Николь. Душа ее дрогнула от этого совершенно неожиданного события.– Из Аргентины? – ошеломленно повторила Николь.– Там живет ее семья. Моя мать вернулась туда три года назад. Это ее родина.– И твоя тоже? – осевшим голосом поинтересовалась Николь, пытаясь осознать эту новую для нее информацию. Что она вообще знала о прошлом Кина?– Уже нет. Мой дом здесь. Пожалуйста… Мама устала после 14-часового перелета из Буэнос-Айреса, но ей так хочется встретиться с тобой.Кин отступил, приглашая Николь войти. И ноги сами понесли ее, движимую любопытством. Когда они вошли, с одного из диванов, сидя на котором можно было любоваться заливом, поднялась женщина. Она была высокой и красивой, хотя и выглядела утомленной. Никакой косметики, только губная помада сливово-красного цвета. Волосы с проседью собраны в аккуратный узел на затылке. Несмотря на довольно скромный вид, а возможно, и благодаря ему, она источала вызывающее робость достоинство, которое еще более подчеркивалось элегантным черным костюмом, дорогими серьгами и колье. Николь в джинсах и простой блузке почувствовала себя одетой неподобающе для подобной встречи. Она подумала, что, вероятно, в глазах матери Кина выглядит распутницей – живет с ее сыном, имеет от него ребенка вне брака…Кину еле удалось высвободить дорожную сумку из рук Николь, так крепко она держала ее. Другой рукой он взял ее под локоть и пропустил вперед.– Николь, это моя мать, Эвита Галлардо.– Не… не Сола? – пролепетала Николь в замешательстве.– Возвратившись домой, я взяла свою девичью фамилию, – объяснила мать Кина. – Слишком много позора связано с фамилией Сола.– Позора? – повторила Николь, чувствуя себя крайне смущенной.Мать Кина подошла к ней и протянула обе руки, словно хотела привлечь Николь к себе. Николь тут же протянула свои руки, которые Эвита Галлардо крепко сжала.– Это долгая история, – сказала она. – Но я затем и приехала, чтобы рассказать тебе обо всем. Надеюсь, ты меня поймешь. Что я должна понять? Николь едва не высказала это вслух, но вдруг сообразила, что даже не поприветствовала женщину, и поспешно сказала:– Я очень рада встретиться с вами миссис… мисс… Галлардо.– Пожалуйста, называй меня Эвита. Мы ведь одна семья, ты родила мне внучку, – мягко произнесла та.– Хорошо, – согласилась Николь. Ей стало легче оттого, что она не увидела осуждения во взгляде матери Кина. Скорее желание… или потребность быть выслушанной и понятой.Из-за Зои!Это было так очевидно. Николь отругала себя за то, что слишком волновалась о том, какое впечатление она произведет на мать Кина. Какая разница, как она выглядит. Цель этой встречи – установить контакт и наладить отношения, чтобы открылись двери в жизнь Зои. А это означает, что Кин настроен весьма серьезно.– Я принесла несколько альбомов с фотографиями Зои, – сказала Николь. – Возможно, вы захотите посмотреть их.– С большим удовольствием! – Эвита в порыве благодарности снова сжала руки Николь, а затем приглашающим жестом указала на диван.– Давай присядем!– Хочешь кофе, Николь? – спросил Кин.– Да, пожалуйста.Кофе единственное, на что она соглашалась, приходя сюда. После первой ночи в рамках их сделки она решительно отказывалась от любых приглашений на обед или ужин. Ведь это скорее напоминало бы свидания. Николь же хотела, чтобы сделка оставалась сделкой с четко оговоренными условиями, а не вела к восстановлению романтических отношений между ними. Но она понимала, что теперь уже невозможно будет избежать продолжения отношений, учитывая решимость Кина стать для Зои настоящим отцом. Приезд его матери доказывал, насколько серьезно он воспринял неожиданную ситуацию с ребенком.Кин поставил перед ними на кофейный столик сумку Николь.– Я сейчас принесу кофе. Подождите меня, не начинайте смотреть альбомы, – попросил он. – Я не хочу ничего пропустить.В его глазах можно было прочитать невысказанную мысль о том, что он и так уже пропустил слишком многое, и Николь испытала чувство вины. Но как она могла поступить иначе, если за время их двухлетней связи Кин явно не хотел брать на себя никаких обязательств по отношению к ней?– Конечно, мы подождем, – тактично ответила Эвита.Кин направился в кухню готовить кофе, а Николь повернулась к Эвите, ожидая обещанного рассказа и надеясь узнать о Кине что-либо из того, о чем он упорно умалчивал.– Вы сказали, что фамилия Сола принесла слишком много позора. Не могли бы вы мне объяснить, Эвита?Эвита Галлардо тяжело вздохнула, и Николь поняла, что возвращение в прошлое требует от нее мучительных усилий. Глаза пожилой женщины наполнились печалью и глубоким сожалением, когда она начала рассказывать.– Мой муж, Луис Сола, был очень красивым. В течение многих лет я была им просто околдована, но он использовал наш брак, чтобы получить пропуск в мир богатых людей, и попросту обокрал многих из них, в том числе и членов моей семьи. И в один из дней, обычных, похожих на все другие, он ушел, оставив меня и сына в скандальной ситуации, созданной его вероломством.– Вам, должно быть, пришлось очень трудно, – сочувственно заметила Николь.Эвита кивнула и снова тяжело вздохнула.– Я не могла этого вынести. А Хоакину приходилось еще тяжелее – после отцовского преступления его травили в школе. Ему же было только тринадцать лет, а он уже был подвергнут жестокому остракизму, стал практически изгоем. Даже моя семья избегала его – он был слишком похож на Луиса, но я-то знаю своего сына – он настоящий Галлардо. – В печальных глазах Эвиты светилась гордость. – Для него было лучше уехать в Австралию, чем оставаться в Буэнос-Айресе, где ему никогда бы не было доверия. Так мы оказались здесь, и Хоакин поклялся доказать, что все были несправедливы к нему.– Как?– Возместив все украденные отцом деньги. Все.Так вот в чем была истинная причина столь целеустремленного желания Кина делать деньги, и так много, как только можно. Теперь Николь стало понятно это, как и то, насколько мало она знала человека, которого любила.– Когда мы обосновались здесь, Кин очень много работал и учился. Он получал специальную стипендию в университете, а потом получил и степень по бизнесу. По окончании университета он пошел работать в банк, чтобы научиться делать деньги из денег.– В чем очень преуспел… – заметила Николь с горькой иронией.Эвита кивнула и печально посмотрела на Николь.– То, что мой сын ушел из дома, чтобы жить с тобой, означало, что его чувства к тебе были очень сильными. Меня это беспокоило, поскольку могло помешать реализовать мою мечту – вернуться в Буэнос-Айрес с гордостью за своего сына, за то, чего он достиг своим трудом.Эвита подняла руки, как бы прося простить ее.– Я не хотела встречаться с тобой, не хотела, чтобы ты заняла достойное место в жизни Хоакина. Я не позволяла ему даже говорить мне о тебе. И все это из-за моего эгоизма…– Не стоит говорить об этом, Madre, – прервал ее Кин, неся им каппучино, – и не надо себя казнить. Никто и ничто не могло помешать мне тогда выполнить задуманное. – Он поставил чашки с кофе на стол и в упор посмотрел на Николь. – Но вышло так, что, пока я шел к поставленной цели, потерял гораздо больше, чем предполагал.Он имеет в виду Зою, подумала Николь.Цель, которую поставил перед собой Кин, – возвратить долги отца – оказалась важнее каких-либо обязательств перед ней. Она понимала, что застарелую травму, которую он получил в 13 лет, просто так забыть невозможно, тем более если сам на себя взвалил миссию восстановления справедливости.– Я полагаю, ты достиг своей цели, раз твоя мать вернулась в Буэнос-Айрес, – заметила Николь.– Да, все долги выплачены с процентами три года назад, – ответил Кин скорее с цинизмом, чем с гордостью.Зато его мать тут же с гордостью добавила:– Это был такой благородный поступок…– А почему же ты не остался в Аргентине? – спросила Николь Кина. Ей хотелось узнать, почему он вернулся, отказавшись от статуса героя.Его глаза блеснули насмешкой.– Мое имя – Хоакин Луис Сола, и я по-прежнему сын своего отца. А в Австралии это не имеет значения. – Кин показал взглядом на сумку Николь. – Может быть, мы теперь посмотрим альбомы?Слова Эвиты о благородстве поступка Кина еще звучали в душе Николь, когда она доставала альбомы из сумки и раскладывала их на столе в хронологическом порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11