Конечно же ни в коем случае ей не стоит отказываться от собственных творческих замыслов, от все более точного и определённого выявления своего художественного облика и кредо. Но что в этом ей сегодня просто необходимы режиссёрская помощь, профессиональная оснащённость и вкус, сомневаться не приходится. К сожалению, есть ли в эстраде те постановщики и педагоги, которые могут прийти ей на помощь, — вопрос открытый.
В непринуждённых разговорах с публикой Пугачёва нередко, что называется, хватает через край… Наверно, совершенно не обязательно столь запанибратски вести Пугачёвой беседы с залом. Дело не в том, что актёр эстрады не имеет права идти на непосредственный контакт со зрителем. Важны чувство меры и органичность. В данном случае Алла Пугачёва, что называется, переступает черту дозволенности и начинает выглядеть оттого не лучшим образом. Это тем более странно, что сама она прекрасно знает, сколь одиозно её имя, как плотно окружила его (слова из одной её песни) «молва с кривотолками»…»
Заканчивалась статья на не самой благостной ноте: «Она — на гребне популярности. Вокруг её имени бушуют споры, сталкиваются мнения, вкусы, разгораются страсти, оно рождает симпатии и антипатии. Хорошо это или плохо? Я бы сказала — опасно. Для актрисы, если она не сумеет прислушаться к ним, разобраться в них. Для её будущего. Чрезвычайная степень популярности безусловно дала Пугачёвой уверенность и независимость. Однако в том, что её творчество носит столь конфликтный, а подчас и скандальный характер, все-таки признак того, что актриса нет-нет да и переступает пределы подлинного искусства.Конечно, трудно отказаться быть центральной фигурой в новогодней цирковой программе. Но не стоит ли подумать о том, что фонтаны, облака, трапеции — весь оглушительно сверкающий антураж арены лишь мешает лирической героине Пугачёвой, мешает тому внутреннему контакту между ней и зрителем, к которому всегда так настойчиво и активно стремится актриса. Популярность делает Пугачёву самонадеянной и не слишком требовательной к себе — вот что грустно. Для выявления собственной индивидуальности нужны не только определённая смелость и сила, но и отказ от всего чуждого, неорганичного, лишнего, каким бы соблазнительным ни казалось все это со стороны. Надо научиться различать, что твоё, а что нет. Кем станет завтра лирическая героиня Пугачёвой? Эстрадной дивой, подавляющей своей бравадой, или той женщиной, мир души которой находит эмоциональный отклик у современников? Как говорится, будущее покажет…»
8 марта в другом издании — газете «Труд» — появилась ещё одна публикация об Алле Пугачёвой. Правда, по размерам она была не чета материалу в «Театре» (всего лишь пять коротких абзацев), но принадлежала перу известного человека — композитора Владимира Шаинского. Ещё на заре своего творчества Пугачёва тесно контактировала с ним в профессиональном плане, исполняя ряд его песен. Теперь это содружество почти исчерпало себя. О чем Шаинский горько сетует: «Она всегда предлагает мне показывать ей все новые песни. Внимательно слушает и очень редко выбирает свою песню. Чаще объявляет без экивоков, прямо: „Песня не моя“. Не скрою, это часто злит меня. Что это: капризы избалованной певицы? Нет, высокая взыскательность, чёткое представление о своих возможностях…». (Последней песней Шаинского в репертуаре Пугачёвой значился «Цыганский хор».
Кстати, на тот период уже исчерпало себя и тесное сотрудничество Пугачёвой с другим композитором — Раймондом Паулсом. И хотя впереди их ждут несколько совместных песен, однако былой теплоты в отношениях между ними уже нет. О том, почему это произошло, уже тогда ходило множество слухов. Согласно одному из них, камнем преткновения стала финансовая сторона вопроса. Дескать, в треугольнике композитор — поэт — исполнитель Пугачёва получала меньше всех, оттого и дистанцировалась от Паулса. Сам композитор вспоминает об этом следующим образом: «Наши застолья у Пугачёвой иногда заканчивались не очень приятно. В том числе и для меня. Всякое бывало там. И очки мне разбивали, и словами всякими обзывали. Кто? Пугачёва — кто же ещё? Когда Алла Борисовна выпивала больше нормы, то начинала творить такое, что мало не казалось. Черт знает что выписывала. Правда, со мною не дралась. Я был на особом положении и только наблюдал за всем происходящим. Обзывать — да, обзывала. Алла никогда за словом в карман не лезла, могла брякнуть все, что в голову приходило. Во всяком случае, я не решусь повторить её сочные тирады…»
Тем временем продолжаются приключения сценария «Алла» на самом кинематографическом верху. В середине марта он вновь попал в Главную сценарную редакционную коллегию. 21 марта по нему было вынесено следующее заключение: «ГСРК отмечает некоторую одноплановость в подаче материала, постоянную экзальтацию в изложении сюжета и состоянии Певицы, однообразие в показе её триумфа…
По нашему мнению, более скромный тон повествования, введение в сценарий спокойных эпизодов отдыха, размышлений, творческих сомнений артистки не только не снизит самого значения «явление Алла Пугачёва», но сделает его интереснее и понятнее широкой зрительской аудитории и даст возможность внимательнее проникнуть в смысл её музыкальных монологов…»
В целом положительно оценив сценарий, ГСРК переслало его наверх — председателю Госкино для окончательного утверждения. Это случилось 27 марта на заседании, где присутствовала весьма представительная компания кинематографических боссов в лице Филиппа Ермаша (глава Госкино), Владимира Баскакова и Бориса Павленка (его заместители), а также кинорежиссёров Сергея Герасимова, Георгия Чухрая и др. Все присутствующие единогласно проголосовали за утверждение постановки фильма «Алла» и утвердили режиссёра, рекомендованного «Мосфильмом» — Наума Ардашникова. Этот 52-летний режиссёр начинал свою карьеру в кино как оператор, сняв такие известные фильмы, как «Время, вперёд!» (1966), «Сюжет для небольшого рассказа» (1970), «Выбор цели» (1976), «Странная женщина» (1978), «Поэма о крыльях» (1980). Как режиссёр Ардашников на тот момент имел за плечами всего лишь две ленты, и обе телевизионные: «Вся королевская рать» (1971, с А. Гутковичем) и «Старый Новый год» (1980, с О. Ефремовым). Так что фильмом «Алла» Ардашников должен был дебютировать в большом кино в качестве режиссёра.
Тем временем пресса не забывает Аллу Пугачёву. В мартовском номере звукового журнала «Кругозор» она была представлена одной песней. В другом журнале — «Телевидение и радиовещание» — опубликован её творческий портрет.
АПРЕЛЬ
3 апреля «Советская культура» опубликовала на своих страницах письмо одной из своих читатальниц — М. Мамеди из Орджоникидзе. Рассуждая в своём послании о влиянии кумиров на умы и сердца советских людей, она вспомнила и про Аллу Пугачёву. Цитирую: «С певицами ещё сложнее. Тут, пожалуй, можно выделить лишь Аллу Пугачёву. Почти каждая её песня — это ступенька вверх в смысле творческого роста. Но ажиотаж вокруг певицы падает, юные теперь не находят в её песнях того, что им надо, её номера стали взрослыми, серьёзными. Раньше мы обвиняли певицу в раскованности, в излишней свободе в поведении на сцене. Сейчас это ушло, но в её исполнении появились жеманство, холодность, какая-то надменность. А так хочется простоты, естественности. Этого мне теперь и не хватает в Алле Пугачёвой…»
Несмотря на то что Госкино дало «добро» на запуск фильма «Алла», продолжалась дальнейшая шлифовка сценария в различных инстанциях. Создавалось такое впечатление, что киношное начальство разрывалось между двумя желаниями: и денег побольше срубить на модной теме, и славу Пугачёвой лишний раз не выпячивать. В народе такую ситуацию обычно характеризуют фразой: «И рыбку съесть, и… на лодке покататься». Судите сами. 3 апреля своё очередное заключение по сценарию дала сценарно-редакционная коллегия 3-го объединения, где фильм должен был сниматься. Цитирую: «Нельзя не сказать, что и на этом этапе работы авторам не удалось преодолеть излишне восторженного освещения творчества певицы, её взаимоотношений со зрителями. Очень важно, чтобы на этапе режиссёрского сценария авторы попытались установить возможное равновесие между „традиционной данью восторгов и преклонения“ и рассказом о творческом пути певицы, её поисках, сомнениях, работе…
Нет сомнения, что рассказ об одной из наиболее популярных певиц советской эстрады привлечёт в кинотеатры большую аудиторию и, что особенно важно, фильм может рассчитывать на успех у молодого зрителя».
В первой половине апреля Алла Пугачёва на гастролях в Вильнюсе. В эти же дни там находился шахматист Гарри Каспаров, который 9 апреля сумел одолеть в сложном поединке Василия Смыслова и добился права через год играть чемпионский матч с Анатолием Карповым. Пугачёва была много наслышана о молодом шахматном вундеркинде и давно хотела с ним познакомиться. Лучшего случая, чем теперь, представить себе было трудно. Сближению двух знаменитостей способствовало и то, что их дни рождения почти совпадали: Каспаров родился 13 апреля, Пугачёва 15-го. А если учитывать, что у Евгения Болдина это событие тоже выпадало на 13 апреля, то станет понятно, каким образом проходило это знакомство. Короче, за один раз было справлено сразу три дня рождения.
Вернувшись в Москву, Пугачёва догуляла свой 35-й день рождения уже в кругу столичных друзей и знакомых. Дату отмечали дома у именинницы на улице Горького. Тут ещё и фанатки из Гнесинского училища подсуетились: переоделись в народные костюмы и устроили любимой певице импровизированный концерт прямо во дворе её дома. Пели девушки в основном народные песни. Да так лихо и задорно, что Пугачёва, услышав их, выбежала во двор и пригласила всю гоп-компанию к себе в дом. Там девушки продолжили своё пение, а именинница им подпевала. Короче, день рождения выдался на славу.
Одной из этих девушек была Лариса Омелькина, учившаяся на факультете хорового дирижирования. Её приятелем в те годы был студент той же Гнесинки Филипп Киркоров, который уже тогда был без ума от Аллы Пугачёвой. Узнав о том, что Лариса с подругами попала на день рождения Аллы, он чуть от зависти не лопнул. А когда девушка попыталась его успокоитть, он внезапно заявил: «Рано или поздно, но я женюсь на Пугачёвой». Лариса засмеялась: «Ты совсем, что ли, сбрендил? Если ты женишься на Пугачёвой, обещаю, что мою дочь будут звать Аллой Борисовной». — «Ах, ты не веришь? — взвился Киркоров. — Давай спорить!» Девушка немедленно согласилась, и они поспорили на ящик шампанского. Как мы теперь знаем, Киркоров своё слово сдержал. Но и Лариса ему не проспорила, поскольку тоже выполнила обещанное: она вышла замуж за парня по имени Борис, и дочь свою они назвали Аллой. Аллой Борисовной. Но вернёмся в апрель 84-го.
Аккурат в тот самый день, когда Алле Пугачёвой исполнилось 35 лет, сценарий фильма «Алла» окончательно приняла ГСРК. В заключении говорилось: «Коллегия считает целесообразным представить на экране более разнообразный репертуар певицы (сейчас в подборе песен преобладает тема усталости актрисы), что позволит полнее раскрыть её творческое дарование…».
Спустя неделю генеральный директор «Мосфильма» Николай Сизов вышел в Госкино с просьбой увеличить метраж фильма до 2 700 метров (мол, надо и песен побольше включить, и зрителей на концертах снять). Эту просьбу немедленно удовлетворили.
МАЙ
Начало месяца выдалось для Аллы Пугачёвой, как теперь говорят, тусовочным. Так, 4 мая она присутствовала на 70-летии известного композитора, мэтра советской эстрады Марка Фрадкина, которое проходило в зимнем саду ресторана «Прага». По этому случаю там собралась весьма разномастная компания: музыканты и актёры, поэты и критики, творческая общественность столицы. Помимо Пугачёвой там были: композиторы Никита Богословский, Владимир Шаинский, Леонид Афанасьев, пародист Александр Иванов, юморист Владимир Винокур, конферансье Борис Брунов, певица Мария Лукач, поэты Роберт Рождественский и Илья Резник и др. Как пишет последний: «Этот юбилей был настоящим праздником фантазии, импровизации, где творцы состязались друг с другом в остроумии, а юбиляр, убелённый благородными сединами, с интересом внимал и милой лести, и немилосердной иронии…».
На том торжестве Пугачёва мастерски поставила на место мэтра отечественной эстрады Никиту Богословского. В её репертуаре была одна его песня — «Кукушка» — которую она исполняла в несколько изменённом виде. Именно это обстоятельство и стало камнем преткновения. В разгар застолья Богословский вдруг стал вслух сокрушаться: «Вы слышали „Кукушку“? Это не моя песня. Там она изменила фа-диез на соль. У меня была гениальная песня, а Пугачёва её испортила». Поскольку сказано это было за столом, все ждали реакции самой Пугачёвой. Она думала недолго. «Раз эта песня не ваша, то авторские за неё теперь буду получать я», — громогласно заявила певица. Богословский сошёл с лица. «Как это? Нет, подождите, секундочку…» — затараторил он. Зал взорвался от хохота.
Испуг композитора был понятен: авторы получали за свои произведения приличные деньги, тем более если их песни становились популярными и крутились с частотой пулемётной очереди. А вот исполнители не имели с этого ни гроша. Пугачёва первая попыталась это изменить: в триумвирате Паулс — Резник — Пугачёва она предложила разбить гонорары следующим образом: 40% и 40% — авторам, 20% — исполнителю. Но эта идея не прошла. Как метко выразится по этому поводу сама певица: «Авторы меня всю жизнь „имели“. А я просто пела…»
9 мая Алла Пугачёва оказалась в числе приглашённых на другом юбилее — 60-летии Булата Окуджавы. В качестве подарка она спела юбиляру новую песню «Осень» (музыка и слова Аллы Пугачёвой), которая его очень тронула. А две строчки из неё ему особенно понравились: «Если есть гитара в доме, в нем уютно и тепло». Под впечатлением этой песни Окуджава вскоре напишет стихи под названием «Гимн уюту». А в качестве эпиграфа взял упомянутые две строчки Пугачёвой. Кстати, сама Пугачёва позднее будет сетовать, что включила эту песню в свой репертуар: «Мне до сих пор не по себе оттого, что „Осень“ стала эстрадным номером. Это моя ошибка. „Осень“ должна была остаться тихим и скромным подарком Булату Окуджаве…»
Осень, рыжая подружка,
Не грози в моё окно.
Не греми ты погремушкой, —
Я зароюсь под подушки,
Не встревожишь все равно,
Не встревожишь все равно!..
12 мая «Советская культура» реабилитировалась в глазах поклонников Аллы Пугачёвой. Как мы помним, в начале апреля на её страницах было опубликовано письмо читательницы из Орджоникидзе, где та сетовала на то, что Пугачёва, мол, стала не та, испортилась. Поскольку эта публикация вызвала бурю протеста со стороны поклонников певицы, редакция решила не «дразнить гусей» и предоставила место другой стороне. Почётная миссия защитить звезду номер один выпала студенту из Перми С. Михалёву. В своём письме он писал: «Интересная вещь: её (Пугачёвой. — Ф. Р.) творчество оказывает на большинство зрителей не только музыкальное влияние. Заметьте, на её концертах не визжат, не свистят, а плачут, смеются, думают. Ей пишут письма не с просьбой выслать фотографию или автограф, а спрашивают, как быть с любимым, как жить дальше, зовут в гости. Наверное, это необходимо в наше время — верить, что есть на земле человек, который поймёт и поддержит тебя…»
Между тем все мысли самой Пугачёвой были тогда связаны с важным событием: через месяц в спорткомплексе «Олимпийский» она должна была показать свою новую программу «Пришла и говорю», поэтому все свободное время посвящала репетициям. Они были по-настоящему изнурительными, что называется, на грани истерики. Пугачёва была трудоголиком и требовала такого же отношения к работе от всего своего коллектива. Но угнаться за ней было порой не под силу. И тогда Пугачёва срывалась. Как пишет А. Беляков: «Недели за две до сдачи она носилась по площадке „Олимпийского“, чуть ли не вырывая на себе волосы, и завывала:
— Господи! Ни черта не готово! Ни черта не получается! Да зачем мне все это нужно? Да пропади оно пропадом! Нашли дуру — все тут делать самой!
— Алла, ты же сама так решила, — спокойно вмешивался в её страстный монолог Болдин.
— Да, я решила, потому что думала, что остальные пятьдесят человек будут вкалывать так же, как и я! И что?! Где опять Моисеев?! Я спрашиваю, где Моисеев?! Опять опаздывает? Когда придёт, скажите, чтобы сам взял вот ту верёвку и удавился…»
Танцор Борис Моисеев попал в новую программу Аллы Пугачёвой не случайно. Около трех лет назад она отдыхала в Юрмале и увидела в тамошнем варьете интересного танцора — Моисеева. У него был экстравагантный номер «Синьор Ча-ча-ча», во время которого он выходил на сцену, держа в зубах огромную розу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
В непринуждённых разговорах с публикой Пугачёва нередко, что называется, хватает через край… Наверно, совершенно не обязательно столь запанибратски вести Пугачёвой беседы с залом. Дело не в том, что актёр эстрады не имеет права идти на непосредственный контакт со зрителем. Важны чувство меры и органичность. В данном случае Алла Пугачёва, что называется, переступает черту дозволенности и начинает выглядеть оттого не лучшим образом. Это тем более странно, что сама она прекрасно знает, сколь одиозно её имя, как плотно окружила его (слова из одной её песни) «молва с кривотолками»…»
Заканчивалась статья на не самой благостной ноте: «Она — на гребне популярности. Вокруг её имени бушуют споры, сталкиваются мнения, вкусы, разгораются страсти, оно рождает симпатии и антипатии. Хорошо это или плохо? Я бы сказала — опасно. Для актрисы, если она не сумеет прислушаться к ним, разобраться в них. Для её будущего. Чрезвычайная степень популярности безусловно дала Пугачёвой уверенность и независимость. Однако в том, что её творчество носит столь конфликтный, а подчас и скандальный характер, все-таки признак того, что актриса нет-нет да и переступает пределы подлинного искусства.Конечно, трудно отказаться быть центральной фигурой в новогодней цирковой программе. Но не стоит ли подумать о том, что фонтаны, облака, трапеции — весь оглушительно сверкающий антураж арены лишь мешает лирической героине Пугачёвой, мешает тому внутреннему контакту между ней и зрителем, к которому всегда так настойчиво и активно стремится актриса. Популярность делает Пугачёву самонадеянной и не слишком требовательной к себе — вот что грустно. Для выявления собственной индивидуальности нужны не только определённая смелость и сила, но и отказ от всего чуждого, неорганичного, лишнего, каким бы соблазнительным ни казалось все это со стороны. Надо научиться различать, что твоё, а что нет. Кем станет завтра лирическая героиня Пугачёвой? Эстрадной дивой, подавляющей своей бравадой, или той женщиной, мир души которой находит эмоциональный отклик у современников? Как говорится, будущее покажет…»
8 марта в другом издании — газете «Труд» — появилась ещё одна публикация об Алле Пугачёвой. Правда, по размерам она была не чета материалу в «Театре» (всего лишь пять коротких абзацев), но принадлежала перу известного человека — композитора Владимира Шаинского. Ещё на заре своего творчества Пугачёва тесно контактировала с ним в профессиональном плане, исполняя ряд его песен. Теперь это содружество почти исчерпало себя. О чем Шаинский горько сетует: «Она всегда предлагает мне показывать ей все новые песни. Внимательно слушает и очень редко выбирает свою песню. Чаще объявляет без экивоков, прямо: „Песня не моя“. Не скрою, это часто злит меня. Что это: капризы избалованной певицы? Нет, высокая взыскательность, чёткое представление о своих возможностях…». (Последней песней Шаинского в репертуаре Пугачёвой значился «Цыганский хор».
Кстати, на тот период уже исчерпало себя и тесное сотрудничество Пугачёвой с другим композитором — Раймондом Паулсом. И хотя впереди их ждут несколько совместных песен, однако былой теплоты в отношениях между ними уже нет. О том, почему это произошло, уже тогда ходило множество слухов. Согласно одному из них, камнем преткновения стала финансовая сторона вопроса. Дескать, в треугольнике композитор — поэт — исполнитель Пугачёва получала меньше всех, оттого и дистанцировалась от Паулса. Сам композитор вспоминает об этом следующим образом: «Наши застолья у Пугачёвой иногда заканчивались не очень приятно. В том числе и для меня. Всякое бывало там. И очки мне разбивали, и словами всякими обзывали. Кто? Пугачёва — кто же ещё? Когда Алла Борисовна выпивала больше нормы, то начинала творить такое, что мало не казалось. Черт знает что выписывала. Правда, со мною не дралась. Я был на особом положении и только наблюдал за всем происходящим. Обзывать — да, обзывала. Алла никогда за словом в карман не лезла, могла брякнуть все, что в голову приходило. Во всяком случае, я не решусь повторить её сочные тирады…»
Тем временем продолжаются приключения сценария «Алла» на самом кинематографическом верху. В середине марта он вновь попал в Главную сценарную редакционную коллегию. 21 марта по нему было вынесено следующее заключение: «ГСРК отмечает некоторую одноплановость в подаче материала, постоянную экзальтацию в изложении сюжета и состоянии Певицы, однообразие в показе её триумфа…
По нашему мнению, более скромный тон повествования, введение в сценарий спокойных эпизодов отдыха, размышлений, творческих сомнений артистки не только не снизит самого значения «явление Алла Пугачёва», но сделает его интереснее и понятнее широкой зрительской аудитории и даст возможность внимательнее проникнуть в смысл её музыкальных монологов…»
В целом положительно оценив сценарий, ГСРК переслало его наверх — председателю Госкино для окончательного утверждения. Это случилось 27 марта на заседании, где присутствовала весьма представительная компания кинематографических боссов в лице Филиппа Ермаша (глава Госкино), Владимира Баскакова и Бориса Павленка (его заместители), а также кинорежиссёров Сергея Герасимова, Георгия Чухрая и др. Все присутствующие единогласно проголосовали за утверждение постановки фильма «Алла» и утвердили режиссёра, рекомендованного «Мосфильмом» — Наума Ардашникова. Этот 52-летний режиссёр начинал свою карьеру в кино как оператор, сняв такие известные фильмы, как «Время, вперёд!» (1966), «Сюжет для небольшого рассказа» (1970), «Выбор цели» (1976), «Странная женщина» (1978), «Поэма о крыльях» (1980). Как режиссёр Ардашников на тот момент имел за плечами всего лишь две ленты, и обе телевизионные: «Вся королевская рать» (1971, с А. Гутковичем) и «Старый Новый год» (1980, с О. Ефремовым). Так что фильмом «Алла» Ардашников должен был дебютировать в большом кино в качестве режиссёра.
Тем временем пресса не забывает Аллу Пугачёву. В мартовском номере звукового журнала «Кругозор» она была представлена одной песней. В другом журнале — «Телевидение и радиовещание» — опубликован её творческий портрет.
АПРЕЛЬ
3 апреля «Советская культура» опубликовала на своих страницах письмо одной из своих читатальниц — М. Мамеди из Орджоникидзе. Рассуждая в своём послании о влиянии кумиров на умы и сердца советских людей, она вспомнила и про Аллу Пугачёву. Цитирую: «С певицами ещё сложнее. Тут, пожалуй, можно выделить лишь Аллу Пугачёву. Почти каждая её песня — это ступенька вверх в смысле творческого роста. Но ажиотаж вокруг певицы падает, юные теперь не находят в её песнях того, что им надо, её номера стали взрослыми, серьёзными. Раньше мы обвиняли певицу в раскованности, в излишней свободе в поведении на сцене. Сейчас это ушло, но в её исполнении появились жеманство, холодность, какая-то надменность. А так хочется простоты, естественности. Этого мне теперь и не хватает в Алле Пугачёвой…»
Несмотря на то что Госкино дало «добро» на запуск фильма «Алла», продолжалась дальнейшая шлифовка сценария в различных инстанциях. Создавалось такое впечатление, что киношное начальство разрывалось между двумя желаниями: и денег побольше срубить на модной теме, и славу Пугачёвой лишний раз не выпячивать. В народе такую ситуацию обычно характеризуют фразой: «И рыбку съесть, и… на лодке покататься». Судите сами. 3 апреля своё очередное заключение по сценарию дала сценарно-редакционная коллегия 3-го объединения, где фильм должен был сниматься. Цитирую: «Нельзя не сказать, что и на этом этапе работы авторам не удалось преодолеть излишне восторженного освещения творчества певицы, её взаимоотношений со зрителями. Очень важно, чтобы на этапе режиссёрского сценария авторы попытались установить возможное равновесие между „традиционной данью восторгов и преклонения“ и рассказом о творческом пути певицы, её поисках, сомнениях, работе…
Нет сомнения, что рассказ об одной из наиболее популярных певиц советской эстрады привлечёт в кинотеатры большую аудиторию и, что особенно важно, фильм может рассчитывать на успех у молодого зрителя».
В первой половине апреля Алла Пугачёва на гастролях в Вильнюсе. В эти же дни там находился шахматист Гарри Каспаров, который 9 апреля сумел одолеть в сложном поединке Василия Смыслова и добился права через год играть чемпионский матч с Анатолием Карповым. Пугачёва была много наслышана о молодом шахматном вундеркинде и давно хотела с ним познакомиться. Лучшего случая, чем теперь, представить себе было трудно. Сближению двух знаменитостей способствовало и то, что их дни рождения почти совпадали: Каспаров родился 13 апреля, Пугачёва 15-го. А если учитывать, что у Евгения Болдина это событие тоже выпадало на 13 апреля, то станет понятно, каким образом проходило это знакомство. Короче, за один раз было справлено сразу три дня рождения.
Вернувшись в Москву, Пугачёва догуляла свой 35-й день рождения уже в кругу столичных друзей и знакомых. Дату отмечали дома у именинницы на улице Горького. Тут ещё и фанатки из Гнесинского училища подсуетились: переоделись в народные костюмы и устроили любимой певице импровизированный концерт прямо во дворе её дома. Пели девушки в основном народные песни. Да так лихо и задорно, что Пугачёва, услышав их, выбежала во двор и пригласила всю гоп-компанию к себе в дом. Там девушки продолжили своё пение, а именинница им подпевала. Короче, день рождения выдался на славу.
Одной из этих девушек была Лариса Омелькина, учившаяся на факультете хорового дирижирования. Её приятелем в те годы был студент той же Гнесинки Филипп Киркоров, который уже тогда был без ума от Аллы Пугачёвой. Узнав о том, что Лариса с подругами попала на день рождения Аллы, он чуть от зависти не лопнул. А когда девушка попыталась его успокоитть, он внезапно заявил: «Рано или поздно, но я женюсь на Пугачёвой». Лариса засмеялась: «Ты совсем, что ли, сбрендил? Если ты женишься на Пугачёвой, обещаю, что мою дочь будут звать Аллой Борисовной». — «Ах, ты не веришь? — взвился Киркоров. — Давай спорить!» Девушка немедленно согласилась, и они поспорили на ящик шампанского. Как мы теперь знаем, Киркоров своё слово сдержал. Но и Лариса ему не проспорила, поскольку тоже выполнила обещанное: она вышла замуж за парня по имени Борис, и дочь свою они назвали Аллой. Аллой Борисовной. Но вернёмся в апрель 84-го.
Аккурат в тот самый день, когда Алле Пугачёвой исполнилось 35 лет, сценарий фильма «Алла» окончательно приняла ГСРК. В заключении говорилось: «Коллегия считает целесообразным представить на экране более разнообразный репертуар певицы (сейчас в подборе песен преобладает тема усталости актрисы), что позволит полнее раскрыть её творческое дарование…».
Спустя неделю генеральный директор «Мосфильма» Николай Сизов вышел в Госкино с просьбой увеличить метраж фильма до 2 700 метров (мол, надо и песен побольше включить, и зрителей на концертах снять). Эту просьбу немедленно удовлетворили.
МАЙ
Начало месяца выдалось для Аллы Пугачёвой, как теперь говорят, тусовочным. Так, 4 мая она присутствовала на 70-летии известного композитора, мэтра советской эстрады Марка Фрадкина, которое проходило в зимнем саду ресторана «Прага». По этому случаю там собралась весьма разномастная компания: музыканты и актёры, поэты и критики, творческая общественность столицы. Помимо Пугачёвой там были: композиторы Никита Богословский, Владимир Шаинский, Леонид Афанасьев, пародист Александр Иванов, юморист Владимир Винокур, конферансье Борис Брунов, певица Мария Лукач, поэты Роберт Рождественский и Илья Резник и др. Как пишет последний: «Этот юбилей был настоящим праздником фантазии, импровизации, где творцы состязались друг с другом в остроумии, а юбиляр, убелённый благородными сединами, с интересом внимал и милой лести, и немилосердной иронии…».
На том торжестве Пугачёва мастерски поставила на место мэтра отечественной эстрады Никиту Богословского. В её репертуаре была одна его песня — «Кукушка» — которую она исполняла в несколько изменённом виде. Именно это обстоятельство и стало камнем преткновения. В разгар застолья Богословский вдруг стал вслух сокрушаться: «Вы слышали „Кукушку“? Это не моя песня. Там она изменила фа-диез на соль. У меня была гениальная песня, а Пугачёва её испортила». Поскольку сказано это было за столом, все ждали реакции самой Пугачёвой. Она думала недолго. «Раз эта песня не ваша, то авторские за неё теперь буду получать я», — громогласно заявила певица. Богословский сошёл с лица. «Как это? Нет, подождите, секундочку…» — затараторил он. Зал взорвался от хохота.
Испуг композитора был понятен: авторы получали за свои произведения приличные деньги, тем более если их песни становились популярными и крутились с частотой пулемётной очереди. А вот исполнители не имели с этого ни гроша. Пугачёва первая попыталась это изменить: в триумвирате Паулс — Резник — Пугачёва она предложила разбить гонорары следующим образом: 40% и 40% — авторам, 20% — исполнителю. Но эта идея не прошла. Как метко выразится по этому поводу сама певица: «Авторы меня всю жизнь „имели“. А я просто пела…»
9 мая Алла Пугачёва оказалась в числе приглашённых на другом юбилее — 60-летии Булата Окуджавы. В качестве подарка она спела юбиляру новую песню «Осень» (музыка и слова Аллы Пугачёвой), которая его очень тронула. А две строчки из неё ему особенно понравились: «Если есть гитара в доме, в нем уютно и тепло». Под впечатлением этой песни Окуджава вскоре напишет стихи под названием «Гимн уюту». А в качестве эпиграфа взял упомянутые две строчки Пугачёвой. Кстати, сама Пугачёва позднее будет сетовать, что включила эту песню в свой репертуар: «Мне до сих пор не по себе оттого, что „Осень“ стала эстрадным номером. Это моя ошибка. „Осень“ должна была остаться тихим и скромным подарком Булату Окуджаве…»
Осень, рыжая подружка,
Не грози в моё окно.
Не греми ты погремушкой, —
Я зароюсь под подушки,
Не встревожишь все равно,
Не встревожишь все равно!..
12 мая «Советская культура» реабилитировалась в глазах поклонников Аллы Пугачёвой. Как мы помним, в начале апреля на её страницах было опубликовано письмо читательницы из Орджоникидзе, где та сетовала на то, что Пугачёва, мол, стала не та, испортилась. Поскольку эта публикация вызвала бурю протеста со стороны поклонников певицы, редакция решила не «дразнить гусей» и предоставила место другой стороне. Почётная миссия защитить звезду номер один выпала студенту из Перми С. Михалёву. В своём письме он писал: «Интересная вещь: её (Пугачёвой. — Ф. Р.) творчество оказывает на большинство зрителей не только музыкальное влияние. Заметьте, на её концертах не визжат, не свистят, а плачут, смеются, думают. Ей пишут письма не с просьбой выслать фотографию или автограф, а спрашивают, как быть с любимым, как жить дальше, зовут в гости. Наверное, это необходимо в наше время — верить, что есть на земле человек, который поймёт и поддержит тебя…»
Между тем все мысли самой Пугачёвой были тогда связаны с важным событием: через месяц в спорткомплексе «Олимпийский» она должна была показать свою новую программу «Пришла и говорю», поэтому все свободное время посвящала репетициям. Они были по-настоящему изнурительными, что называется, на грани истерики. Пугачёва была трудоголиком и требовала такого же отношения к работе от всего своего коллектива. Но угнаться за ней было порой не под силу. И тогда Пугачёва срывалась. Как пишет А. Беляков: «Недели за две до сдачи она носилась по площадке „Олимпийского“, чуть ли не вырывая на себе волосы, и завывала:
— Господи! Ни черта не готово! Ни черта не получается! Да зачем мне все это нужно? Да пропади оно пропадом! Нашли дуру — все тут делать самой!
— Алла, ты же сама так решила, — спокойно вмешивался в её страстный монолог Болдин.
— Да, я решила, потому что думала, что остальные пятьдесят человек будут вкалывать так же, как и я! И что?! Где опять Моисеев?! Я спрашиваю, где Моисеев?! Опять опаздывает? Когда придёт, скажите, чтобы сам взял вот ту верёвку и удавился…»
Танцор Борис Моисеев попал в новую программу Аллы Пугачёвой не случайно. Около трех лет назад она отдыхала в Юрмале и увидела в тамошнем варьете интересного танцора — Моисеева. У него был экстравагантный номер «Синьор Ча-ча-ча», во время которого он выходил на сцену, держа в зубах огромную розу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121