А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

«Хватит нам великороссов! Триста лет они над нами господствовали! Прочь с Украины! Да здравствует самостоятельная Украина!»
Главной трибуной и рупором украинского сепаратистского движения стали украинские войсковые съезды: на них проповедь сепаратизма стала раздаваться все громче и громче и распространяться все шире и шире в солдатских и крестьянских массах. Опираясь на эти Войсковые съезды, желавшие прекращения войны во что бы то ни стало и поскорее, для того чтобы «делить панскую земельку». Рада постепенно перестала считаться в Киеве с властью Киевского Исполнительного Комитета, и в Петрограде — с властью Временного правительства, заявляя везде уже с мая 1917 года, что украинский народ признает над собой только одну власть, а именно — власть Центральной Рады.
В середине апреля Украинская Рада созвала Всеукраинский Национальный конгресс, выдвинувший требование о федеративном переустройстве России и об участии Украины в переговорах о заключении мира на будущей мирной конференции. Это требование фактически означало признание великими державами Украины как самостоятельного государства. Одновременно оформились и украинские политические партии.
Параллельно шло формирование украинских национальных воинских частей. 1 апреля был сформирован Первый Украинский Полк имени Богдана Хмельницкого. В начале мая был созван 1-й Всеукраинский Войсковой Комитет во главе с Симоном Петлюрой. В кулуарах съезда делегаты открыто говорили, что они ни в коем случае не пойдут из Киева на фронт, так как на фронте им делать нечего, что они останутся в Киеве, ибо это их город, украинский город, а не русский, и они должны защищать его от «москалей».
В конце мая делегация Украинской Рады во главе с Винниченко направилась в Петроград с требованием признать автономию Украины в составе будущей Российской Республики и организовать в армии украинские части. Но Временное правительство и Петроградский Совет Рабочих и Солдатских депутатов отказались принять эти требования.
Тогда Украинская Рада вопреки запрещению Керенского созвала в середине июня II Украинский Войсковой Съезд (2 500 делегатов — представители от 2 млн. украинцев в армии). После съезда Рада издала 28.6.1917 года I Универсал (Манифест), в котором указывалось, что Украина берет на себя задачу строительства своего будущего: «Мы сами будем строить свою жизнь». Одновременно был создан высший орган Украинской исполнительной власти — Генеральный Секретариат (Совет Министров) во главе с Винниченко и Петлюрой. Секретариат взял на себя управление Украиной.
Временное правительство напрасно просило Раду обождать до созыва и решения будущего Учредительного Собрания. В Киев была направлена делегация во главе с Керенским для переговоров с Радой. Переговоры фактически кончились победой Рады.
Временному правительству в соглашении от 3 июля 1917 пришлось признать Раду и Генеральный Секретариат высшим краевым органом власти на Украине. Украинская Центральная Рада признала Всероссийское Учредительное собрание верховной властью и дала обязательство, что Украина не отделится от России, если Всероссийское Учредительное собрание предоставит автономию Украине. Фактически Центральная Рада, в которую сейчас вошли представители национальных меньшинств Украины, стала парламентом (ландтагом) Украины. За Украиной последовали и другие народы бывшей Российской Империи. Состоявшийся во второй половине сентября в Киеве съезд народов России высказался за перестройку России на федеративных началах.
Одновременно Рада развернула работу по организации национальных украинских войск. Эта организация протекала в двух направлениях:
Во-первых, в формировании из частей бывшей царской армии, в которых преобладали украинцы, украинских регулярных частей. В августе 1917 г. 34 армейский корпус, которым командовал генерал Павел Скоропадский (будущий гетман), был реорганизован в I Украинский корпус, пополненный украинскими добровольцами и «сотнями» Вольного казачества.
Во-вторых, в создании Вольного казачества и отрядов украинских добровольцев. Вольное казачество возникло прежде всего на правобережной Украине как организация самообороны крестьян от банд дезертиров из старой русской армии. Постепенно Вольное казачество возникло на Волыни, Херсонщине и Левобережной Украине. В деревнях на Украине были десятки тысяч людей, вернувшихся с войны и умеющих стрелять. Имелись сотни тысяч винтовок, закопанных в земле, спрятанных в «клунях» и «коморах» и не сданных, несмотря на все кары и угрозы властей, миллионы патронов в той же земле, пулеметы и трехдюймовые полевые орудия чуть ли не в каждой деревне, склады снарядов, склады шинелей и папах чуть ли не в каждом городишке. Так возникли банды, резервом которых была деревня. А «батьками-атаманами» этих банд стали «самостийники» — народные учителя, фельдшеры, украинские семинаристы, ставшие во время войны 1914-1917 г. прапорщиками и поручиками. Все они украинцы, все они «щиро» любят «мать Украину» («нэньку Украину»), все говорят на украинском языке, все они за Украину без панов, без офицеров-москалей, за такую Украину, в которой они, «батьки-атаманы», будут самовластными хозяевами и правителями.
Всеобщий съезд Вольного казачества в Чигирине в середине октября 1917 г. окончательно оформил эту организацию, избрав ее верховный орган — «Генеральную Раду Вольного казачества».
В течение 1917-1920 гг. Киев двенадцать раз переходил из рук в руки, двенадцать раз переживал смену различных и враждебных друг другу режимов.
Перенести это в течение трех лет было нелегко, ибо каждая смена власти сопровождалась артиллерийским и пулеметным обстрелом Киева (не говоря уже о ружейной и пулеметной перестрелке на улицах), ранениями и даже гибелью не только участников борьбы, но и мирного населения города. Я сам видел как 4 января 1918 г. на Бибиковском бульваре (ныне бульвар Шевченко) повстанцы деловито расстреливали украинских сичевых стрельцов, а на Печерске в тот же день сичевые стрельцы расстреливали у стен Арсенала его рабочих. Киевский обыватель в конце концов привык к этой смене режимов и научился приспосабливаться к ним. Самым верным показателем готовящейся смены режима стал Киевский базар: за два-три дня до прихода новой власти с базара исчезало все съестное. Летом в эти дни можно было купить лишь редиску и цветы. Денежных знаков ещё правившей власти на базаре уже не принимали. Твердой валютой все эти годы были «царские деньги» и «керенки».
Фактически все эти годы (1917-1920) большая часть Украины, и в частности Киев, были оторваны от остальной России и варились в собственном соку. Брат моей конотопской землячки три года был отрезан от своей семьи и учительствовал в каком-то селе под Каменец-Подольском. Три года он был не в состоянии пробраться в Конотоп. Мужья и жены, отцы и дети, браться и сестры были полтора-два года отрезаны друг от друга. Мои поездки из Киева в Конотоп и обратно были связаны, как будет показано дальше, с крупным риском для жизни.
На Украине одновременно сосуществовало несколько режимов: 1) советский, 2) украинский и австрогерманский, 3) добровольческий, 4) англо-французских оккупантов, 5) польская власть (Новоград-Волынский, Житомир с августа 1918 г.).
Отдельные районы по несколько раз переходили из рук в руки в зависимости от превратностей гражданской войны. Деревня и небольшие города (а иногда даже крупные — Екатеринослав) находились под властью банд. Здесь царствовали Махно, Григорьев, Зеленый, Струк, Ангел, Сокол, Соколов, Соколовские, Волынец, Ромашко, Мордалевич, Шепель, Голуб и др. «Батьки-атаманы» переходили поочередно от Советской власти на сторону Украинской Рады и Директории, а затем на сторону Добровольческой армии (Струк даже получил от Деникина чин полковника). Власть того или другого режима распространялась лишь на города и местечки, занятые его войсками.
Линия фронта на Украине плясала, как маятник, ежедневно в ту или другую сторону. Многочисленные «батьки-атаманы» банд опирались на крестьянство, пополнявшее их ряды. Они вели набеги на города, устраивали погромы, главным образом еврейские, грабили, убивали и насиловали население.
Военные коменданты отдельных городов и районов не подчинялись своему «центральному» правительству. В Казатине военный комендант Украинской Рады и Директории не выполнял их приказаний из Киева. В декабре 1918 г. он самочинно задержал дипломатическую миссию Украинской Директории, отправленную последней за границу для переговоров с державами Антанты о признании Украинской Народной Республики. Коменданты Добровольческой армии не выполняли приказов Деникина и распоряжений деникинских властей. Я сам видел, как комиссары Советского правительства Украины в 1919 году не могли заставить Богунский и Таращанский полки повиноваться своим приказам. Они могли лишь уговаривать эти «легендарные» полки.
В такой чересполосице военных режимов и диктатур и их быстрой смене мирные жители могли сохранить свою жизнь лишь посредством социальной и политической мимикрии. Быть очень «щирым» украинцем было нельзя — при очередной смене власти могли расстрелять «большевики». Быть очень советским — тоже нельзя, могли расстрелять деникинцы или «сичевики». Взбаламученное море политических, национальных и социальных страстей захватывало жизнь и душу мирных жителей. «Все течет, все меняется… с быстротой выстрела», — острили молодые философы, ученики профессора Гилярова. Было важно уцелеть под ливнем противоречивых требований и приказов быстро сменяющихся властей.
В самом Киеве житель Демиевки боялся пойти на Подол, ибо туда часто набегали разные банды, а житель Подола с опаской ходил на Шулявку, боясь налетов банды Ангела или Зеленого.
Еще летом 1917 года крестьянское движение на Украине поднялось очень высоко. Оно выражалось в захвате помещичьих земель, разделе помещичьего сельскохозяйственного инвентаря, скота и т.д. Погромов и поджогов помещичьих усадеб было ещё не так много. Крестьяне хоть и не делили ещё землю, но смотрели на помещичьи усадьбы, как на свою собственность. И в деревне с каждым днем становилось все опасней и опасней. Поэтому большинство помещиков бежало из своих усадеб в крупные города («великий страх» французских помещиков в 1789 году). Наши друзья Зороховичи покинули Дубовязовку и летом 1917 года, как и многие другие, переехали на жительство в Киев.
Другой характерной чертой этого трехлетия были истребительные еврейские погромы, продолжавшиеся без перерыва все три года гражданской войны и даже после ее окончания.
Украина — историческая родина еврейских погромов. Казацкое восстание Богдана Хмельницкого (1648— 1658) обошлось еврейству Украины в 250 тысяч жертв. Было вырезано 700 еврейских общин. Восстание Хмельницкого было истребительной войной украинского крестьянства (казачества) против «ляхов и жидов», против польских помещиков и еврейских арендаторов и торговцев, когда вырезывались или угонялись в татарский плен целые еврейские общины и на Правобережной и на Левобережной Украине. Освободительный путь украинского народа в XVII в. прошел по трупам евреев.
XVIII век принес еврейству Украины «гайдаматчину» (1734-1764), «колиивщину» (1764), которая ставила себе задачу «с ножем у халяви жидив кинчать» (Тарас Шевченко). В спокойное мирное время «гайдаматчина» выражалась в набегах на неохраняемые " польскими войсками города и местечки, а во время войн и смут — в погромах и массовой резне евреев. Гайдаматчина обошлась еврейству в 50-60 тысяч жертв.
В XIX веке антисемитская политика царизма использовала убийство народовольцами Александра II в 1881 году для организации еврейских погромов в городах и местечках. Погромщиками была городская чернь: «Евреи убили царя. Царь велел бить евреев». В погромной кампании 1881-1883 годов пострадали 150 городов и местечек. Погромы выражались в разрушении домов и грабеже имущества. В Киеве и Балте погромы сопровождались убийствами и резней евреев.
Погромная кампания 1905 года ограничилась почти исключительно Украиной (910 погромов): в Черниговской губернии, напр., 329 погромов, в Херсонской — 82, в Бессарабии — 71 и тд. Из 690 погромов, происшедших в 4-5 дней после Октябрьского манифеста о свободах в 1905 г., 626 погромов падает на местечки и деревни. Эта цифра свидетельствует, что малограмотное украинское крестьянство (всего от 10 до 16% грамотных по разным губерниям Украины) было главной силой погромов.
Украинские города и тем более местечки, особенно на Правобережной Украине, были населены, в основном, евреями. На Правобережной Украине евреи в среднем (включая деревни) составляли 12-13% населения, но в городах Правобережья — в Киевской и Херсонской губерниях — евреи составляли 31% населения, в Подольской — 41%, в Волынской — 51%. Были местечки, где евреи составляли нередко 90-95%, а в некоторых и все 100% населения. Именно в этих местечках происходили наиболее жестокие погромы и резня евреев.
Украинское националистическое крестьянство обрушилось в 1917-1920 г. на евреев по двум главным причинам:
1) евреи принимали весьма активное участие в революции и политической борьбе, играя в эти годы видную роль в коммунистической партии и в советском аппарате. Для темного украинского крестьянства «жид» всегда был «коммунистом», а «коммунист» всегда был либо «жидом», либо «москалем» (великороссом).
2) любой еврейский погром, выражаясь терминами Второй мировой войны, всегда давал «трофеи» (военную добычу). А поиски «трофеев» были исторической традицией украинского казачества, начиная с XVI-XVII вв. Походы Запорожской Сечи против «неверных» турок и татар на Крым и в Черное море с целью «пошарпать анатолийские берега» (Гоголь) давали огромную и богатую добычу. Запорожская Сечь жила и кормилась этой добычей, как сказал мне в 1921 г. бывший премьер-министр Гетманского Правительства профессор истории Украины Н. П. Василенко.
В 1912-1920 гг. такими походами за «трофеями» против неверных стали, как говорил Н.П. Василенко, еврейские погромы. Они, кроме богатых доходов, прельщали одним важным преимуществом: были совершенно безопасны для погромщиков.
В погромном движении против евреев в 1917-1920 годах принимали участие крестьянство и солдатские массы всех армий и всех режимов:
солдаты бывшей царской армии;
украинское крестьянство и войска Украинской Рады, гетмана и Директории;
красноармейцы и партизаны Красной армии, сдерживаемые своим командованием;
офицеры и солдаты Добровольческой армии (деникинцы);
польские войска.
Особенно страшными еврейскими погромами и резней евреев отличались «вольные казаки», «сичевые стрельцы» и «гайдамаки» Украинской Рады и Директории, банды украинских «батек-атаманов» и «офицерские полки» Деникина.
Обстановка стихийной анархии и быстрой смены властей способствовала развитию погромов. Погромная кампания 1917-1921 г. приняла огромные размеры, превзойдя по числу еврейских жертв даже восстание Богдана Хмельницкого.
Все эти три года (1917-1920) для трудовой интеллигенции основной житейский — не политической и не национальной — задачей было прожить и прокормить свою семью. Дороговизна росла в геометрической прогрессии и при том не по дням, а по часам. Крестьяне стали некоронованными владыками базаров и крепко держали городской люд в своих руках. Торговля стала принимать форму натурального товарообмена. Деньги принимались не всегда. Крестьяне меняли хлеб, крупу и прочие сельскохозяйственные продукты на мануфактуру, обувь, одежду, мебель. В большом спросе у крестьян были гвозди, винты, шайбы и прочая металлическая мелочь, до зареза нужная в крестьянском хозяйстве. Дегтя не было, и крестьяне смазывали колеса своих телег свиным салом.
Все эти годы мне почти ежедневно, как и всем, приходилось решать один и тот же вопрос: что я буду есть завтра и где достану денег «на базар»? Продовольственные продукты на Украине были в достаточном количестве, и люди со средствами могли достать почти все, но средств-то у меня как раз и не было. С наступлением холодов я поспешил уехать товарным поездом в Конотоп, где по крайней мере я мог поесть досыта хлеба и картошки, каши и прочих «деликатесов».
В Конотопе я застал брата Юрия, который благополучно вернулся с румынского фронта после октябрьского переворота. При отступлении его полка ему было поручено задержать с пулеметным взводом наступление немцев, чтобы спасти полк от окружения. Он настолько удачно выполнил эту задачу, что командование дивизии представило его к золотому Георгиевскому оружию. Конечно, он его не получил, так как после октябрьского переворота все представления к боевым наградам пошли в мусорный ящик. Но Юрий остался жив и цел. Я не виделся с ним с августа 1915, и его рассказы о распаде фронта и разложении армии дали мне много материала для воспоминаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47