Я посмотрел на трех приближавшихся танцоров мечей, потом в другую сторону улицы, беспокойно потеребил пряжку перевязи, снова взглянул на трио и, в конце концов, повернулся к Дел.– Может тебе лучше поехать, а я догоню.– Нет.– Я Умиру не нужен, он охотится за тобой. Если ты задержишься только из-за этого…– Я остаюсь, – улыбнулась Дел. – Должен же кто-то подержать твою лошадь.Я вздохнул, наклонился, чтобы развязать и расшнуровать сандалии.– Снова теряем время… – побормотал я. – А все из-за глупого выскочки, возжелавшего стать шишкой… – я скинул сандалии. – Ему следовало хорошенько подумать, прежде чем бросать этот вызов… глупому клещу Пенджи давно нужно было внушить, что нельзя быть таким навязчивым…– я вынул руку из перевязи, освобождаясь от ремней. – Трижды проклятое козье отродье. Кем он себя воображает?Дел с высоты своей кобылы поинтересовалась с веселым любопытством:– Ты когда-нибудь себя слушаешь?– Слушаю себя? Конечно я слушаю себя. Я не глухой. Как я могу не слушать то, что говорю?Дел заулыбалась широко и искренне.– Ну тогда попробуй прислушаться.– У меня на это нет времени, – прорычал я и снова посмотрел на улицу.– Ты наконец-то закончил с этой штукой?Незбет выпрямился. Белые зубы сверкнули на смуглом Южном лице.– Войди в круг, – предложил он.– Сейчас, – я вынул из ножен меч, бросил перевязь на сандалии и шагнул на улицу. Краем глаза я видел, как три свидетеля Незбета выстраиваются вдоль стены кантины. МОЙ свидетель, на лошади, шлепнул сандалией по носу жеребца, чтобы напомнить ему о хороших манерах. Я запоздало подумал, что мог бы отвести гнедого в сторону. Все-таки жеребец, а кобыла есть кобыла.– Ну хорошо, Незбет, – я остановился у круга. – Вызов Шодо говоришь…– Да, – он продолжал улыбаться.– Танец до смерти, – объявил я и шагнул в круг.Незбет перестал улыбаться.– До смерти!Я стоял в самом центре круга. Клинок, приютивший Чоса, черной линией пересекал мою грудь от плеча до бедра.– Ты рисовал круг, значит я выбираю танец.– Но… – он замолчал, поняв свой промах.– Сообразил? – я улыбнулся, невинно поднимая брови. – Если ты действительно учился у шодо, тебе бы следовало подумать и не попадаться на такую простую уловку.– Танец не должен быть до смерти, – заупрямился он. Смуглое лицо медленно начинало сереть. – Меня наняли найти тебя, победить тебя – привезти тебя Сабре!– Эти планы рухнули, – я поманил его пальцем. – Войди в круг.– Но так не должно быть! – не сдался он.Я пожал плечами.– Жизнь часто непредсказуема, Незбет. Танцору третьего ранга пора бы это знать.Изящные ноздри раздувались. Он кинул дикий взгляд на Османа, Маудина и Хасана, ссутулившихся у кантины, потом снова посмотрел на меня.– Ты говорил… – его лицо пошло пятнами. – Ты сам говорил, что каждый может отказаться от танца.– Говорил. Правильно. Но обычно отказывается тот, кому бросают вызов, а не тот, кто вызывает; было бы странно – и даже глупо – если бы вызывающий сам отказался после просьбы о танце, – я снова пожал плечами. – А от Вызова Шодо, принятого противником, отказаться нельзя, иначе ты теряешь ранг и бесчестишь себя, – я сверкнул клинком в слабом свете нового дня. – Танцор вроде тебя – достигший третьего ранга! – на такое не пошел бы. Его опорочили бы даже мысли об этом.Незбет совсем посерел.– Я могу отказаться от условий.– Не можешь, – вздохнул я и посмотрел мимо него на трио у кантины. – Но если хочешь, можешь поговорить со своими друзьями. Вдруг ради тебя они согласятся пойти на ложь.– Ложь!– Кодекс круга, – напомнил я, – при разборе дела о танцоре, отступившем от должного вызова, предусматривает выступления свидетелей.– Но… – Незбет скрипнул зубами. – Ты просто надеешься вынудить меня отказаться!– Мне все равно, что ты сделаешь, – я немного опустил кончик клинка.– У меня очень мало времени, Незбет. Ты не мог бы решать побыстрее?Он сжал губы. Потом сорвал бурнус, рванул завязки сандалий, вырвался из перевязи. И вошел в круг.– Это уже лучше, – прокомментировал я и положил меч в середину.Незбет удивился и в его темных глазах снова появилась надежда.– Я думал… – не закончив, он натянуто улыбнулся и положил свой меч рядом с моим.– Кто судья? – спросил я. – Кто из трех твоих друзей?Он неожиданно проявил великодушие.– Пусть судьей будет женщина.– Дел, – позвал я.Незбет и я встали напротив у периметра круга. Вскоре мы сорвемся с мест, побежим, схватим свои мечи и начнем танцевать. Настоящий Южный вызов с пробежкой перед танцем.– Подготовьтесь, – предложила Дел.Незбет посмотрел на меня. Он был быстр, молод и ловок. Жизнь била в нем ключом, он готов был броситься и подхватить оружие. Незбет знал, что мог победить меня. Он был уверен в своей победе. Перед ним стоял старый, неповоротливый, медлительный человек.И он помнил о моем больном колене. Вылечить его за те несколько дней, что мы не виделись, я не мог.Глупый клещ Пенджи.Незбет улыбнулся.– Танцуйте, – сказала Дел. 30 Давно уже мне ничего так не хотелось, как преподать мальчику долгий, неторопливый урок, начиная с демонстрации физического превосходства и кончая выносливостью. Но у меня не было времени.Так что вместо этого я продемонстрировал ему скорость.У него просто отвалилась челюсть, когда я, подхватив Самиэля, подсунул черный кончик под клинок Незбета и выбросил его из круга прежде чем Незбет успел дотянуться до рукояти. Пальцы сомкнулись на песке. Левую руку я прижал острием Самиэля ровно настолько, чтобы уколоть кожу.Я наклонился к мальчику, который стоял на коленях, подчиняясь стали.– Женщина победила тебя, – прошипел я. – Что заставило тебя думать, что я не могу?Незбет в грубой форме сообщил, кем он меня считает.Меч проколол глубже.– Это не очень приятное слово. Где ты его слышал?Незбет, разумеется, это слово повторил.Я оторвал кончик меча от его руки, слегка касаясь кожи, провел сталью по голому предплечью, плечу, довел до подбородка и четко выговорил:– А это совсем неприятно.– Чула, – плюнул он. – Все знают правду.– Знают? Неужели? – я прижал клинок к его левому уху. – Может безухий человек слушать сплетни? – теперь рот. – Может человек без языка их повторить?Черные глаза вспыхнули.– Убийца джихади. У тебя совсем нет чести.– Боюсь ты ошибаешься, даже если бы я убил джихади. Но мы это уже обсуждали, повторяться я не хочу, – я приподнял кончик клинка и показал на меч Незбета. – Вот он, Незбет. Подбери его, если хочешь… танец едва начался.Когда он поднялся, по левой руке потекла струйка крови.– Ты позволишь…– Я человек добрый, – признался я. – Убил я джихади или нет, я не забыл семь лет, которые провел с моим шодо, и выучил все его уроки.– Если я выйду из круга, ты скажешь, что я сдался, – догадался он.– Нет, если я дам тебе разрешение выйти. Такой случай тоже предусмотрен в кодексе.Незбет резко повернулся к своим приятелям, отдыхавшим в тени.– Вы слышали его! – закричал он. – Он позволяет мне поднять меч не сдавая танец!Глупый, глупый Незбет. Неужели у тебя совсем нет головы? Неужели ты даже понятия не имеешь, что такое достоинство и самоконтроль?Хотя с моей стороны глупо об этом спрашивать.Я снова положил меч и вышел с голыми руками на свою строну круга. Почки болели как в аидах, пустой желудок требовал еды и мне очень хотелось облегчиться.Но есть дела неотложные.Незбет вернулся с мечом и застыл у линии, увидев мой клинок.– Но… снова? Бежать?Можно было обойтись и без этого, мы уже начали танец. В таких случаях пробежка была уже не нужна, но и не запрещалась.– Туда, – показал я. – Ты плохо начал. Почему не попробовать еще раз?Он долго смотрел на меня, не понимая, чего я добиваюсь. Потом, нахмурившись, Незбет медленно положил свой меч рядом с моим и вернулся на свою строну круга.– Танцуйте, – сказала Дел.На этот раз он успел схватить меч и почти поднял его, но к тому времени я уже ждал его. Кончик Самиэля щекотал его горло.Я сочувственно щелкнул языком.– Прости, Незбет. Наверное по пути ты поскользнулся на песке, – я наклонился и снова положил меч. – Давай еще раз попробуем.Один из друзей Незбета пошевелился у стены кантины: Осман, Маудин или Хасан: не знаю уж, кто из них кто.– Убей его, – посоветовал он.– Видимо он и пытается это сделать, – объяснил я.Другой Южанин изобразил усмешку.– Нет, Песчаный Тигр. ТЫ убей его.– А-а, – я посмотрел на Незбета. – По-моему им это надоело.Незбет, так и не положивший свой меч, развернулся и нанес удар. Тем самым предав все законы чести. Но похоже, что ни о чести – ни даже о победе – он уже не думал.Он хотел только убить меня.Сталь спела, рисуя дугу на золоте восходящего солнца. Против сияющего диска клинок был ровной черной линией. Я сделал короткий шаг в сторону, поймал запястье и с треском вывернул его, потом подсек, и Незбет упал на песок.А я подхватил меч еще до того, как его владелец приземлился.Я безжалостно смотрел вниз, на глупого клеща Пенджи.– Ненавижу повторяться, но в этот раз, думаю, придется, – я наклонился к нему. – Ты слишком глуп, чтобы убивать.Незбет, весь дрожа, молча лежал на песке. Оно было и к лучшему.– Где она? – спросил я. – Как далеко отсюда?Мальчик молчал. Слезы шока и унижения наполняли темные глаза.– Где она? – повторил я.– Идет, – пробормотал он. – И все ее люди с ней.– Как далеко отсюда?– Может день пути, – он пожал плечами. – Она ездит верхом как мужчина.Времени не было. Я подобрал свой меч, вышел из оскверненного круга и подошел к его друзьям: Осману, Маудину, Хасану. Так или в другом порядке.– Кто следующий?Лица у всех застыли. Потом один слабо улыбнулся.Я бросил ему меч Незбета.– Кто ты?– Маудин. Третий ранг, – он передал клинок молодому танцору меча, стоявшему рядом. ВСЕ они были молодые. – Ты оказываешь мне честь, Песчаный Тигр, но я выучил урок: любой может отказаться от танца.Я посмотрел на следующего.– ТЫ?Он только покачал головой.– Ты? – третий и последний.– Хасан, – просто сказал он. – Меня не устраивает цена.– Да? – я приподнял брови. – Ты не согласен, что можно заплатить любую цену ради получения следующего ранга?– Смерть это не тот ранг, которого я добиваюсь, – объяснил Хасан.– Аиды, мальчик, я не собираюсь УБИВАТЬ тебя! Как же ты сможешь рассказать обо мне всему Югу, если твои кишки растянутся по земле?Белые зубы сверкнули.– Да озарит солнце свою голову.– Так и есть, – я посмотрел на небо, прикинул время, отвернулся. – Значит отложим до другого раза. Когда цена будет стоить риска.Маудин коротко прижал разведенные пальцы к сердцу.– Лучше бы ты убил его. Он лишился своего меча и чести. Для него круг теперь закрыт. Ради чего ему жить?– Может он извлечет из этого урок, – предположил я после недолгого размышления.Второй – Осман? – покачал головой.– Ты сделал его борджуни. Лучше его убить.– Незбет сам себя сделал… – пробормотал я, потом отвернулся и пошел к Делиле.За моей спиной засовещались три тихих голоса.– Такой большой, – пробормотал один.– Сильный, – другой. И за ним третий:– И очень быстрый для такого возраста.Просто так не выиграешь.
Снова в пути. Снова все болит. И Дел это заметила.– Что с тобой? – забеспокоилась она и заставила кобылу догнать жеребца. – Ты совсем… позеленел.– Нужно… остановиться, – выдавил я.Дел сразу остановила лошадь.– Почему ты раньше молчал?– Потому что… нужно было…. ехать….– Мы едем уже несколько часов, – она с тревогой смотрела как я все ниже и ниже склоняюсь над гривой жеребца. – В чем дело?– Просто… нужно слезть… ненадолго… кое-что сделать… – я соскользнул с седла, попытался нащупать землю и для надежности повис на жеребце. – Отойти мне сейчас не удастся, так что я здесь… не возражаешь?Дел смотрела безучастно.– Ну и смотри, – пробормотал я. – Мне уже все равно.– Что ты… а-а.Догадалась. Я покрепче уцепился за жеребца и занялся делом, не забывая ругаться. Результаты меня не удивили. А чего еще было ждать с отбитыми почками?Закончив, я заполз на седло. Дел дождалась, пока скрип седла и мои проклятья затихли, и обернулась.– Что они с тобой делали?– Немного побили, – я прижал руку к пояснице. – У кого-то была очень большая нога.– Нужно где-то остановится и отдохнуть. И как можно быстрее.Я ухмыльнулся.– Мы в середине Пенджи.– Есть оазисы, разве не так? Поселения? Колодцы?Я покосился на нее.– Рядом поселений нет. О воде мы можем пока не беспокоиться. По крайней мере до завтрашнего вечера. Сейчас нам нельзя останавливаться, – я заставил жеребца шагнуть вперед. – Я не доверяю Умиру.Дел поехала за мной, подгоняя кобылу.– Да он сюда не поедет. Ради меня? Забираться так далеко в Пенджу?– У меня предчувствие, что Умир поедет куда угодно, чтобы получить желаемое, – я снова взглянул на Дел. – Ты не знаешь, какой тебя видят люди, Дел. Ты другая, ты от всех отличаешься. Это Умир и собирает.– Никто не знает, каким его видят люди. Ты тоже.– Да, – кисло согласился я. – И видимо Осман, Хасан и Маудин тоже.Дел не поняла.– Это ты к чему?– Так, ерунда, – я подумал и небрежно поинтересовался. – А каким ты меня видишь?– Я?– Ну не кобыла же, – я начал повторяться.Дел уставилась на меня. Потом раздражение прошло, сменившись задумчивостью.– Я вижу внутреннее.– Что?– Внутреннее, – она пожевала губу и нахмурилась, ей никак не удавалось подобрать Южные слова. – Ну, то, что не сверху.Я засмеялся и потер лицо.– Иногда я забываю, что ты Северянка… и Южный язык для тебя чужой.– Иногда ты говоришь такое, что и мне приходится об этом вспоминать.Упрек был ясен. Я кивнул, приняв к сведению.– Так что там внутри? Что не на поверхности?– Под этой кожей настоящий человек.Что-то холодное прижало палец к моей спине. Я чуть не поежился.– А что снаружи?– Ты о чем? – не поняла Дел.– Я чем-нибудь… – я помолчал, – отличаюсь от других людей?– Конечно.Стало еще холоднее.– И насколько отличаюсь?– Ты совсем не такой, как окружающие.– Дел…– А ты как думал? – возмутилась она. – Ты выше Южан, но не такой высокий как большинство Северян. Твоя кожа темнее чем у меня, у Северян, но не такая темная как у Южан. И глаза у тебя зеленые, а не голубые или карие, или изредка серые. У тебя каштановые волосы, не темные и не светлые, – она вздохнула. – Тебе этого достаточно?– Нет.Дел пробормотала что-то на Высокогорном.– Ну еще твой нос.– Мой нос?– Он изгибается наоборот.– Мой нос изгибается наоборот?Она отчаянно пыталась подобрать слова и наконец нашла пример.– Ты видел нос Аббу.– У Аббу на носу зарубка, он был перебит. А у меня нос всегда был целым.– Но ты видел, каким он был, нос Аббу. И много остальных. Все они такие, – она согнула палец крючком.Я проверил мой.– У меня нет горбинки.– Да. Твой более прямой, но все же не такой прямой, как у некоторых племен. Твой нос больше похож на Северный. И скулы не так выделяются, – Дел внимательно изучала меня. – Но мы это и раньше обсуждали. В тебе есть и Южная, и Северная кровь. Как у жителей Границы.Я нетерпеливо кивнул.– Я выгляжу реальным?– Реальным? – она нахмурилась. – Ты уже задавал этот вопрос.– Просто ответь. Я выгляжу реальным?– Ты случайно не хочешь выяснить, похож ли ты на мужчину моей мечты?– поинтересовалась она.– Нет! – рявкнул я. – Ты можешь быть серьезной?– Только не сейчас, – пробормотала она и расхохоталась.Вот вам и еще одно доказательство невозможности общения с женщиной.
Лагерь мы обустроили без лишних удобств: расстелили два одеяла и скомкали – в ее случае сложили – бурнусы вместо подушек. Костер разжигать не стали. Мы лежали на одеялах и упрямо жевали сухую кумфу. И смотрели на звезды.– Значит ты говорил серьезно, – пробормотала она.– Иногда, – пробормотал я не поворачивая головы. Лучше было не двигаться.– Днем. Насчет реального.– Я просто поинтересовался.– Реален ли ты?Я надолго задумался и наконец выдал ответ.– Ты все равно этого не поймешь.– Обещаю не смеяться.– Ну не знаю… Вообще-то мне нравится как ты смеешься.– Пока я смеюсь не над тобой, – Дел улыбнулась небу. – Но иногда мне не удается сдержаться, – она перекатилась поближе и положила голову мне на раскрытую ладонь. – Ты не чувствуешь себя реальным?– Мои почки убеждают меня, что я реален.– Ну вот и доказательство. Боль означает, что ты реален.– Но… – я замолчал, яростно дожевывая последний кусок кумфы. – Я ничего о себе не знаю. У меня нет прошлого.Голубые глаза сразу стали серьезными.– У тебя слишком много прошлого.– Я не об этом. Я не знаю, кто я. Знаю только, что нос у меня наоборот и кожа как коричневый бурнус, оставленный на много лет под солнцем.– Как и у большинства жителей Границы. Ты посмотри на Рашада: у него рыжие волосы.– Я совсем не похож на Рашада.– Почти все жители Границы не похожи друг на друга. В них смешиваются слишком разные краски, – Дел улыбнулась. – Я не дразню тебя, но ты не производишь впечатление человека, который жить не может без прошлого. У тебя же столько талантов. Ты сам делаешь свое прошлое из будущего.Порез дошел до кости.– В Искандаре говорили, что джихади был – и остается – человеком многих талантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38