А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Не беспокойтесь. У меня страховка. Починят – будет как новая. Но я действительно виноват.
– Надо полагать. – Чад Джуди покачал головой.
– Давайте обменяемся данными.
– Угу. – Джуди открыл дверцу и достал из ящика для перчаток регистрационное удостоверение и страховой полис, пока второй водитель делал то же в своей машине.
– Может, зайдем обмоем это дело, – предложил коренастый. – Я вам ставлю пиво.
– Почему бы и нет? – Чад направился обратно к бару, из которого только что вышел. – Моя фамилия Джуди. Чад Джуди.
– Жаль, что мы познакомились по такому печальному поводу. Я Харлан Олбрайт.
* * *
За обедом в воскресенье Доджерс держал свое личное мнение при себе, отчасти потому, что был слишком занят едой, чтобы тратить свое драгоценное время на пустые разговоры, отчасти же потому, что никак не смог бы вклиниться в поток речи Каплинджера. Они были вчетвером в пустой столовой – по воскресеньям офицерский клуб был закрыт, а министр Каплинджер отказался ехать обедать куда-то за пределы базы. За столом сидели Доджерс, Каплинджер, сенатор Дюкен и Джейк Графтон. Каплинджер рассуждал о бюджетном дефиците, задолженности стран третьего мира, загрязнении окружающей среды и поставленной на промышленную основу торговле наркотиками с такими знанием дела и убежденностью, что поразил и Джейка и даже сенатора – единственного из присутствующих, кто пытался вставить хоть слово. Вне всякого сомнения, Ройс Каплинджер не только много читал, но и немало размышлял над всеми этими проблемами. Не столь явно, но столь же впечатляюще он сплетал обрывки этих гигантских проблем в единый узел.
После того, как стюард поставил в середине стола большой кофейник и ушел, прикрыв за собой дверь, Каплинджер задумчиво взглянул на Джейка.
– Капитан, по-моему, настало время выслушать вас.
– Я лишь десятая спица в колесе, господин министр. Мне видны только ноги слона.
Каплинджер налил кофе себе в чашку и принялся ложечкой помешивать сливки.
Он посмотрел на Сэмюэля Доджерса так, словно увидел его впервые.
– Очень мило с вашей стороны, что вы проводите священную субботу с нами, доктор. Надеемся завтра увидеть плоды вашего труда.
Доджерс отер губы и бросил мятую салфетку на стол рядом с тарелкой.
– До завтра. – Он кивнул всем, кроме Графтона, и вышел.
Когда дверь за изобретателем плотно закрылась, Каплинджер заметил:
– Сенатор, что будет твориться в Капитолии, если все дознаются, что создатель «Афины» – вонючий фашист?
– Будут большие неприятности. Этот тип из тех, кто и в праздник не сумеет продать ни капли воды в пустыне.
– И я того же мнения. Придется сделать так, чтобы его никто не видел и не слышал. В Америке это довольно трудно, но возможно. – Он усмехнулся. При этом лицо его перекосилось. Вряд ли он часто проделывал такое. – Так как выглядят ноги слона, капитан?
Джейк Графтон потянулся к кофейнику.
– Должен признаться, сэр, я в растерянности. Мне кажется, что все эти вновь разрабатываемые системы вооружений, за исключением «Афины», стране будут не под силу.
С лица Каплинджера исчезли всякие следы улыбки.
– Продолжайте.
– Чем выше цена, тем меньше количество. А любой технический прорыв удваивает или утраивает цену. «Афина» будет тем исключением, что лишь подтверждает правило. Это будет, в конечном счете, довольно дешевая система, но она единственная такая.
– И… – подсказал министр обороны.
– Если наша цель – содержать такие силы, которые не дадут Советам надеяться на благоприятный исход ядерной войны в любом варианте, то мы дошли до ручки. Мы не можем поддерживать такую мощь, на которую нет средств.
– Это довольно смелое допущение.
– Тогда какова наша цель?
– Широкая публика уверена, что в ядерной войне не может быть победителя. Но как все, что считается общепринятой истиной, это заблуждение. Советы вбухали кучу денег в укрепленные убежища для высшей номенклатуры. Для нее построены целые подземные города. Кто-то там считает, что они смогут победить! Опять-таки, их понимание победы резко отличается от нашего, но пока они считают, что способны победить, опасность ядерной войны возрастает. Ядерная война становится более вероятной.
Каплинджер молча посмотрел на сенатора, затем перевел взгляд на Джейка.
– Наша цель, – наконец произнес он, взвешивая каждое слово, – предотвратить ядерную войну. Для этого необходимо заставить их считать, что они не смогут победить.
– Значит, вы полагаете, что любой способ подорвать веру русских в благоприятный исход – какой бы исход они ни считали благоприятным для себя – допустим?
Каплинджер прикусил нижнюю губу. Глаза его блуждали. Джейку показалось, что министр снова и снова прокручивает в мозгу услышанное, выискивает слабые места, высматривает…
– Нам нужны… – Он вперил взгляд в потолок, казалось, исследуя его. – Нам нужны… нам нужны силы, которые были бы способны пережить первый удар и гибко ответить на него, силы управляемые, программируемые, взаимозаменяемые. Все или ничего – это невозможно, капитан. Дело не ограничивается одним обменом ударами. Если мы будем способны только на один удар – мы проиграли.
– Поясните, – вмешался сенатор Дюкен.
– Мы никогда не нанесем массированного первого удара. Это из тех секретов, которые им известны, и нам известно, что они это знают, но мы никогда в этом не сознаемся. Ни один президент Соединенных Штатов, избранный в ядерный век, никогда не отдаст приказ запустить наземную ракету, или «Трайдент», или сбросить ядерную бомбу на Советы. Даже если те нанесут по нам массированный первый удар. Потому что массированный ответный удар будет означать конец жизни на планете под названием Земля. Ни один разумный человек на это не пойдет. – Каплинджер пожал плечами. – В этом кроется коренной порок доктрины взаимного гарантированного уничтожения. Никто в здравом уме не осмелится нажать кнопку.
Ройс Каплинджер отпил уже остывший кофе и скривился.
– Наш долг – не допустить, чтобы коммунисты смогли когда-нибудь вылезть из своих бункеров. Нам нужна способность наносить хирургически точные удары по произвольно выбранным целям. Для этого существуют F-117 и В-2. Если удастся этого добиться, первого массированного удара никогда не будет. Не будет ядерной войны.
Каплинджер отодвинулся от стола.
– Жизнь на этой планете будет продолжаться, пока промышленные выбросы вконец не отравят атмосферу, а сточные воды не превратят океан в вымершую водную пустыню. Вот тогда настанет конец жизни на этом крохотном шарике, вращающемся вокруг паршивой звездочки, что, по всей видимости, и замышлял Создатель, когда лепил человека. Мы умрем с голоду, смотря японские телевизоры, слушая лазерные компакт-диски, в костюмах от лучших модельеров.
Он резко поднялся и направился к двери. Джейк Графтон тоже встал. Когда за Каплинджером закрылась дверь, Джейк пожал руку сенатору и пожелал ему спокойной ночи.
– Он великий человек, – сказал сенатор, пытаясь прочесть мысли Джейка.
– Да.
– Но его не назовешь оптимистом. Политические игры, вынужденные уступки – все это здорово угнетает.
– Да, – согласился Джейк Графтон и кивнул на прощание. Вдруг ему тоже захотелось побыть одному.
* * *
В понедельник утром министр Каплинджер и сенатор Дюкен с помощниками, Гельмут Фриче и Гарольд Доджерс вылетели в Фаллон. Сам Джейк решил остаться в Чайна-Лейк присматривать за гениальным изобретателем.
Сэм Доджерс был в отвратительном настроении, он что-то бурчал про деньги и заговоры. Джейку удалось заставить его замолчать. Когда «Афина» была собрана и установлена на А-6, он помог Рите Моравиа и Бабуну Таркингтону забраться в кабину. Бабун насвистывал какую-то мелодию, которую Джейк не смог разобрать.
– Сегодня чтобы без птичек. Ладно?
– Как прикажете, шеф, – весело отозвался Бабун. Веселее, чем обычно. Небось трахнул Моравиа, решил Джейк, пытаясь уловить хоть какой-то намек на это. Но лицо пилота, всецело поглощенной делом, было непроницаемым.
– Сегодня отработаем большие дальности. Начните со скорости пятьсот пятьдесят километров, и пусть Фриче подпустит вас ближе, когда получит нужную информацию. Только следите, чтобы его радиолокатор был от вас слева.
– Есть, КАГ. Нам все ясно. – Бабун снова засвистел, пока Джейк помогал ему пристегиваться.
– Знаешь, кто свистит на флоте, Бабун?
– Нет, сэр.
– Боцманы и распоследние идиоты.
Бабун ухмыльнулся.
– Я отношусь ко второй категории, сэр. Счастливо оставаться с доктором Доджерсом.
Джейк хлопнул его по плечу и спустился по трапу. Когда «Интрудер» начал выруливать, Джейк забрался в желтый грузовичок, который ему выдали на базе. Ему никак не хотелось возвращаться в ангар, в общество Доджерса, колдовавшего над компьютером.
Он проехал по рулежной дорожке и остановился у края действующей взлетно-посадочной полосы. Вылез наружу и уселся на крыло грузовичка. Было уже тепло, солнце все выше поднималось в голубом небе. Скоро станет жарко. Здесь, в стороне от суеты и грохота стоянок самолетов, можно было слышать пение птиц. Из густых кустов за ним наблюдал здоровенный заяц.
Издали доносился слабый шум двигателей, наверное, это Рита и Бабун. Джейк долго сидел на солнышке, легкий ветерок трепал ему волосы. Много лет назад он пошел на флот, чтобы летать, а теперь ему только и остается, что сидеть у края полосы и смотреть, как взлетают молодые. Но таков мир, в котором приходится жить. Мир, о котором вчера вечером говорил Ройс Каплинджер – ядерное сдерживание, глобальная стратегия, – этот мир был ему не менее чужд, чем жизнь охотников за головами в джунглях Амазонии.
Над горбиком в полосе промелькнул хвост боевого самолета. Мгновение спустя он уменьшился до размеров кончика ножа. Еще через пару километров точка, до которой ужался хвост, остановилась и оставалась неподвижной несколько минут.
Его беспокоил пессимизм Каплинджера. Конечно, в мире не без проблем, но у каждого поколения свои проблемы – из них-то и складывается жизнь. Такой выдающийся человек, как Каплинджер, не должен быть… таким мрачным.
Послышался рев двигателей, но крохотное белое пятнышко хвоста не стронулось с места. Конечно, Рита жмет на тормоза, чтобы двигатели разошлись на полную мощность и температура в них стабилизировалась, прежде чем начать разбег. Вот… хвост двинулся с места, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
«Интрудер» пронесся по полосе, разгоняясь до взлетной скорости. За ним поднялся поток горячего, мерцающего воздуха.
Громкость все нарастала, и ему пришлось зажать пальцами уши. Носовое колесо приподнялось на полметра над бетоном. Изящно покачиваясь, хищная птица вырвалась из объятий земли и начала медленно подниматься ему навстречу, втягивая лапы внутрь. Вой двигателей сделался уже совершенно невыносимым.
Теперь машина проходила над головой, ее громовая песня с невообразимой силой обрушилась на Джейка. На мгновение он увидел фигурку Риты Моравиа в кабине – шлем на голове, левая рука на дросселях, взгляд устремлен вперед, в безбрежное небо.
Он закрыл лицо руками, когда самолет пронесся мимо и его обдало волной горячих выхлопных газов и взбаламученного воздуха.
Когда этот ураган утих, ослаб и шум, и можно было снова смотреть на «Интрудер». Он резво возносился в голубой океан с глубоким, гулким, постепенно удаляющимся ревом.
Джейк слез с крыла грузовичка и присел рядом с колесом. Птицы в кустах по-прежнему весело пели, а заяц все так же подозрительно рассматривал его.
Усмехнувшись про себя, Джейк Графтон завел двигатель грузовичка и уехал.
Глава 18
В тот день, когда умер Терри Франклин, стояла замечательная погода.
«Лучший день в этом году», – сказал ведущий новостей одной из вашингтонских телестанций. Солнце высоко поднялось в совершенно безоблачном небе, теплый, мягкий ветерок с запада чуть шевелил свежую листву. Прогноз обещал двадцать три градуса тепла при низкой влажности. О таком денечке мечтали все холодной, зябкой зимой и жалкой, сырой весной. Вот он, наконец, и настал. И в этот ниспосланный самим Небом день Терри Франклин умер.
Он, разумеется, не рассчитывал умереть ни сегодня, ни в любой другой день в обозримом будущем. Для него это был просто еще один день, который следовало вытерпеть, еще один день на пути к роскошной праздности, которую он зарабатывал своей изменой.
Он проснулся, когда будильник уже перестал звонить. Если он и слышал пение птиц за окном, то не подал виду. Побрился электробритвой и пару раз прошелся по зубам мягкой зубной щеткой, подаренной на Рождество детьми, которых он не видел уже три недели и искренне надеялся, что и не увидит. Потому что если объявятся дети, то с ними и Люси, а она потребует денег. Он догадывался, что она вернулась в Калифорнию к своей матери – самой гнусной стерве на всем Западе.
Раз так, деньги Люси не нужны: ее отец, зубной техник, может заплатить за питание и одежду для детей.
Пока варился кофе, он надел форму. Кофе Терри пил густой, черный, как его научили в первом плавании на борту ракетного фрегата в Средиземном море.
Он по привычке выглянул на крыльцо в поисках утренней газеты, потом сообразил, что ее не должно быть, захлопнул дверь и проверил, защелкивается ли замок. Он отказался от подписки через неделю после ухода Люси. Сам он никогда не читал газету, а Люси только просматривала первую страницу и изучала комиксы.
А еще разгадывала кроссворд – каждое утро, пока слушала Оперу по телевизору.
Двадцать пять центов в день за паршивый кроссворд. Он с удовольствием позвонил в службу доставки, чтобы сообщить, что газета ему не нужна.
«Дацун» завелся с первого раза. Он сдал назад и проехал мимо своих окон, направляясь к светофору на углу. Пристегнулся ремнем, включил стереомагнитофон и покатил вперед. Ехать ему было всего пять километров, но он так любил уютный мирок своей машины. Эти несколько минут езды, когда он слушал музыку, которую любил, на громкости, которая ему нравилась, были лучшим временем суток.
Русские не беспокоили его после того разговора с Юрием, и он испытывал по этому поводу смешанные чувства. С одной стороны, хорошо, что не приходится, обливаясь холодным потом, забираться в дебри компьютерной системы, а затем рисковать, ожидая, что его обыщут на выходе из Пентагона. Но с другой стороны, каждый день без звонка от них означал пустую трату времени на нудной, обрыдшей работе, опять езду в осточертевшем автобусе в этот осточертевший нудный пригород. Каждый день, проведенный здесь, – это еще один день не там, не на солнышке, где можно трахать местных красоток, пить «Куба либре» и наслаждаться жизнью.
Всей душой он был там, будучи безнадежно привязан телом здесь. Особенно невыносимым было это ожидание из-за денег, лежащих в банке. То, что он совершил множество страшных преступлений, зарабатывая эти деньги, его нисколько не волновало. Даже на миг не приходило в голову. В общем-то, он чувствовал себя, как любой, кому досталась большая сумма незаработанных денег – выиграл в лотерею, получил страховку за дорожное происшествие или же наследство, доставшееся от дядюшки, шантажировал богача, отхватил адвокатский гонорар от жертвы насилия, и прочая, и прочая. Как бы там ни было, эти деньги достались ему неисповедимыми путями Провидения. Кто-то, правящий Вселенной, постановил, что Терри Франклин заслуживает хороших вещей и удовольствий, которые можно купить за большие деньги, потому что он не такой, как эти фраера, что горбатятся с восьми до пяти. Он иной. Особенный. Деньги сделали его особенным.
От чудесного излучения, испускаемого большими деньгами, у него зазвенело в ушах.
Видимо, оттого, что он был так доволен собой, Терри Франклин этим утром, последним утром в своей жизни, даже улыбнулся водителю автобуса и кивнул полузнакомой женщине, проходя на место.
Пока автобус пробивал себе путь в утреннем потоке машин, он глядел в окно, ничего не замечая. Он ехал, погрузившись в мечты, поглощенный радужными фантазиями.
Все утро у него ушло на то, чтобы отчистить и отремонтировать клавиатуру компьютера, на которую секретарша пролила кофе. Кроме того, она любила пончики и картофельные чипсы, с отвращением заметил он, выметая зубной щеткой крошки из механизма. Легко было представить себе эту бабу: еще молодая, но уже с немалым лишним весом, беспрерывно рассуждает с подружками о диетах, поглощая в огромных количествах пончики и сладкий кофе. В том, что она пролила, содержалось не меньше трех кусочков сахара. Точная копия Люси.
Он уже собирался сказать начальнику, что эту доску придется списывать, но передумал. Шеф и так издевался над ним последние три недели; надо показать ему, что Терри Франклин еще на что-то способен. Он полил поверхность доски шлифовальным составом и снова набросился с зубной щеткой на слипшиеся крошки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54