Девушка на хрустальной платформе улыбнулась и выжидательно посмотрела на него. С ее тела сверкающими ручейками стекала вода. Потом, догадавшись, что юноша не собирается бросать ей деньги, танцовщица тряхнула мокрыми голубыми волосами и, приподняв хрустальный помост повыше, поплыла вниз по течению ручья.Мосия проводил ее взглядом и хотел уже пойти следом, как вдруг заметил, что вокруг него собирается толпа. Юноша удивленно огляделся по сторонам, но тут сверху плавно опустился Симкин и встал на траву рядом с ним. Бородатый молодой человек снова сменил наряд. Теперь на Симкине был пестрый шутовской костюм и дурацкий колпак с бубенчиками. И Мосия постепенно сообразил, все больше тревожась, что этот шут указывает собравшимся на него.— Милорды и миледи! Специально для вас привезен, с огромным риском для жизни и ценой неимоверных усилий, из ужасной дикости Внешних земель! Вот он, милорды и миледи, подлинный экземпляр, единственный во всем Мерилоне! Представляю для вашего удовольствия — вот он, крестьянин!В толпе одобрительно засмеялись. Мосия, у которого кровь зашумела в ушах, схватил Симкина за разноцветный рукав и прорычал:— Что ты творишь?— Подыграй мне, здесь этот добрый малый! — вполголоса сказал ему Симкин. — Вон там, посмотри! Кан-ханар, который чуть не арестовал нас возле Врат! Мы сказали ему, что мы комедианты, помнишь? Теперь надо вести себя соответствующе, согласен?Внезапно он оттолкнул Мосию и воскликнул:— Боже мой, он напал на меня! Что за дикие создания эти крестьяне, мои лорды и леди! Назад, я сказал! Назад! — Сорвав с головы шутовской колпак, Симкин замахал им перед Мосией, на радость толпе.Растерянно глядя на Симкина, Мосия лихорадочно соображал, хватит ли ему Жизненной силы, чтобы стать невидимым или хотя бы для того, чтобы сбить Симкина с ног. А молодой человек в костюме шута уже подскочил, пританцовывая, к нему и погладил его по носу.— Видите? — обратился Симкин к зрителям. — Какой послушный! В завершение нашего представления я засуну голову прямо ему в пасть! Что ты стоишь как пень, Мосия! — прошипел Симкин ему на ухо. — Мы же странствующие комедианты! Помнишь? Кан-ханар смотрит на нас! Ты прекрасно изображаешь из себя оторопевшего болвана, мой милый мальчик, но этого недостаточно. Скоро им это надоест. Придумай что-нибудь позанятнее. Мы не должны привлекать к себе внимание...— Ты уже сделал все возможное, чтобы привлечь к нам внимание! Какого черта я должен придумать, по-твоему? — прошептал в ответ разозленный Мосия.— Кланяйся, кланяйся! — сквозь зубы сказал Симкин. Улыбаясь, кланяясь толпе и размахивая колпаком с бубенчиками, Симкин положил ладонь на затылок Мосии и заставил «дикого крестьянина» неуклюже поклониться.— Так, давай подумаем вместе... Ты стихи какие-нибудь знаешь? Может, ты петь умеешь или танцевать? Можешь рассказать какую-нибудь смешную историю? Да кланяйся ты, кланяйся! Не умеешь? М-м-м... Придумал! Будешь глотать огонь! Это довольно просто. Ты не страдаешь газами? Это может быть опасно...— Да оставь ты меня в покое! — Мосия с трудом отбросил руку Симкина, высвободился и затравленно огляделся по сторонам. Его лицо раскраснелось, ладони взмокли от пота. Толпа выжидательно смотрела на него. Руки и ноги Мосии стали холодными как лед. Он застыл, не в силах пошевелиться. Он даже соображать не мог. Глядя на толпу зрителей, которые тоже смотрели на него, Мосия заметил Кан-ханар. По крайней мере, здесь действительно был человек в одежде Кан-ханар, хотя Мосия не мог сказать, был ли это тот самый Кан-ханар, с которым они встречались у Врат. Но все равно Мосия понимал, что рисковать нельзя. Ах, если бы он только мог что-нибудь сделать!— Эй, Симкин! Твой крестьянин уже всем наскучил! Отправь его обратно во Внешние земли!— Нет, подождите! Что это он делает?— О, это уже на что-то похоже! Смотрите, он рисует! Как оригинально!— Что это такое?— Это... да, мои дорогие, это дом. Сделанный из дерева! Какой чудесный примитивный дом! Я слышал, что полевые маги живут в этих убогих маленьких хижинах, но и подумать не мог, что когда-нибудь увижу такую! Разве это не забавно? Наверное, он рисует для нас свою деревню. Браво, крестьянин! Браво!Из толпы доносились замечания и аплодисменты. Симкин что-то говорил, но Мосия его уже не слышал. Он вообще ничего больше не слышал. Он слышал только голоса из своего прошлого и рисовал картину, живую картину. Холстом ему служил воздух, а кистью — тоска по дому.Толпа вокруг крестьянина и шута разрасталась, а изображения, сотворенные магией Мосии, изменялись и перемещались в воздухе у него над головой. По мере того как картина становилась все яснее, четче и подробнее — воспоминания Мосии оживляли изображение, — смех и восхищенные возгласы в толпе сменялись негромким бормотанием. А потом воцарилось благоговейное молчание. Зрители стояли не шевелясь и не решались проронить хоть слово. Блестящая, беззаботная толпа смотрела на жизнь полевых магов, которую показывал им Мосия.Жители Мерилона видели домики, которые когда-то были деревьями. Друиды своей магией превратили толстые стволы в грубые, безыскусные хижины, с крышами из переплетенных между собой ветвей. Яростные зимние ветры задували снег сквозь щели и трещины в дереве, а полевые маги растрачивали драгоценную Жизненную силу, окружая своих детей сферами тепла. Зрители видели, как крестьяне едят свою скудную пищу, а снаружи, в снегу, рыщут волки и другие свирепые звери, вынюхивая теплую кровь. Они видели, как мать укачивает мертвого младенца.Потом зима ослабила жестокую хватку, и весеннее тепло проскользнуло сквозь ее пальцы. Полевые маги вышли на поля. Они вспахивали твердую, еще мерзлую землю и бродили по колено в грязи, когда пошли дожди. Потом крестьяне поднялись в воздух и стали разбрасывать над полями семена, которые падали из их рук во вспаханную землю. Потом полевые маги высаживали в почву рассаду, выращенную еще в холодное зимнее время. Дети работали вместе с родителями, вставали на заре и возвращались с полей домой, когда свет дня уже угасал.Летом полевые маги расчищали землю, приводили в порядок свои хижины и неустанно пропалывали и поливали молодые ростки, боролись с жуками-вредителями и животными, которые могли погубить посевы, защищали будущий урожай от палящего солнца днем и частых грозовых бурь по ночам. Но в жизни крестьян были и свои маленькие радости. В полуденные часы каталист возился со своими юными подопечными, которые кувыркались в воздухе, обучаясь использовать Жизненную силу, которая поможет им зарабатывать тяжкий крестьянский хлеб. В недолгие тихие часы между сумерками и ночью полевые маги собирались на посиделки. А был еще Олминов день. Утром полевые маги слушали каталиста, который проникновенным голосом рассказывал о небесных золотых вратах и невиданных мраморных залах. А днем крестьяне работали вдвое усердней, чтобы наверстать потраченное время.С приходом осени листва на деревьях окрасилась золотом. Полевые маги работали, не разгибая спины, — собирали выращенный урожай, из которого им достанется только малая часть. В деревню прилетели ариэли и принесли огромные золотые диски. Крестьяне грузили на эти диски кукурузу и картофель, пшеницу и ячмень, овощи и фрукты. А потом смотрели, как ариэли уносят урожай в амбары и хранилища аристократов, которым принадлежали эти земли. Потом полевые маги собирали то малое, что осталось от урожая, для себя и раздумывали, как протянуть на этих припасах зиму, уже дышавшую холодом им в спины. Крестьянские дети после жатвы собирали по полям колосья, подбирали каждый овощ, каждую картофелину, каждое зернышко, которые были ценнее любых бриллиантов.А потом снова наступила зима. Вокруг маленьких хижин, занесенных снегом, кружили метели. Крестьяне снова боролись со скукой, холодом и голодом. Полевой каталист ежился от холода в своей лачуге, кутая руки в тряпье, и читал о великой любви Олмина к своему народу...Плечи Мосии поникли, голова опустилась. Жизненная сила молодого человека закончилась. Картины, которые он сотворил в воздухе над толпой, растаяли. Зрители все еще молчали. Мосия поднял голову, боясь увидеть скучающие, насмешливые, недовольные лица. Но увидел нечто совсем другое. Зрители были удивлены, очарованы, потрясены — как будто им показали жизнь неведомых существ из какого-то далекого мира, а не жизнь таких же людей, существующих в том же мире, что и они сами.Мосия увидел Мерилон впервые в жизни, и правда об этом городе открылась ему ясно и ярко, ярче сияния весеннего солнца. Эти люди жили в своем заколдованном королевстве, добровольные пленники хрустального города, который они же сами придумали и создали. Глядя на этих людей в дорогих одеждах, с нежными босыми ногами, Мосия подумал: что же случится, если кто-нибудь их разбудит?Он покачал головой и огляделся, разыскивая Симкина. Ему хотелось уйти отсюда, из этого волшебного сада.Но люди неожиданно сгрудились вокруг него, стали протягивать к нему руки, похлопывать по плечу.— Восхитительно, мой дорогой, совершенно восхитительно! Какой чудесный примитивистский стиль! Такие естественные цвета! Как вам удалось такое сотворить?— Я плакал, как ребенок! Такая оригинальная идея — жить в деревьях! Потрясающе оригинально. Вы должны выступить у меня на следующем званом вечере...— Мертвый ребенок — это, пожалуй, немного слишком. Лично я предпочел бы более тонкий образ. Надеюсь, когда вы будете представлять это в следующий раз, вы измените это на... м-м... скажем, ягненка. Да, пусть будет ягненок! Женщина держит на руках мертвого ягненка. Это гораздо более символично, вы не находите? И если вы измените сцену с...Мосия в изумлении оглядывался по сторонам. Отвечая невпопад, он начал выбираться из толпы, но ему на плечо опустилась чья-то крепкая рука.— Симкин! — воскликнул юноша. — Никогда не думал, что буду так рад тебя видеть, но...— Весьма польщен, старина, только сейчас не время обниматься и целоваться, — прошептал Симкин. Он явно был чем-то озабочен.Мосия встревожился и снова огляделся.— Вон там, — Симкин кивнул. — Нет, не оборачивайся! Двое наблюдателей в черных рясах вообразили себя театральными критиками.— Милосердный Олмин! — Мосия сглотнул. — Дуук-тсарит!— Да, и они наверняка поняли из твоего маленького представления гораздо больше, чем эти праздные гуляки. Они узнают реальность, когда видят ее, а ты сейчас провозгласил себя полевым магом с такой же вопиющей очевидностью, как если бы у тебя из ушей вдруг выросла кукуруза. Нет, с кукурузой все было бы не так страшно. Не понимаю, как тебе в голову могла прийти такая глупость! — Симкин повысил голос. — Я подумаю над этим, герцогиня Даримпл. Званый обед в следующий вторник? Нужно свериться с его расписанием. Вы же понимаете, я — его импресарио. А теперь, если позволите... Нет, барон, я не знаю, где ему сотворили эти грубые одежды. Если хотите раздобыть что-нибудь подобное, поищите на конюшне.— Ты сам втянул меня во все это! — напомнил ему Мосия. — Хотя теперь это уже не важно. Что мы будем делать? — Он испуганно оглянулся на двоих в черных рясах, которые парили чуть в стороне от толпы.— Они ждут, когда восторги затихнут, — пробормотал Симкин. Он притворялся, что поправляет Мосии рубашку, а сам все время наблюдал за Дуук-тсарит. — А потом они начнут действовать. У тебя еще осталась магия?— Нет. — Мосия покачал головой. — Я выложился полностью. Сейчас я не смог бы даже растопить масло.— Это нас сейчас будут растапливать, — мрачно предрек Симкин. — Что вы говорите, герцог? Мертвый ребенок? Нет, я не согласен. Потрясающий эффект. Все громко ахают. Женщины падают в обморок...— Симкин, смотри! — Мосия сам чуть не упал в обморок. — Они ушли! Наверное, они на нас и не смотрели!— Ушли! — Симкин забеспокоился еще больше. — Мой милый мальчик, мне очень жаль отбирать у тебя леденец — знаешь, это ужасно хлопотно, — но если Дуук-тсарит исчезли, значит, сейчас они стоят рядом с тобой и уже тянут к тебе руки.— Боже мой! — Мосия вцепился в разноцветный рукав Симкина. — Сделай что-нибудь!— Делаю, — спокойно ответил Симкин. — Я собираюсь предоставить им то, что они так хотят заполучить. — Он указал пальцем на юношу. — Тебя!Мосия разинул рот от неожиданности.— Негодяй... — начал говорить он и вдруг замолчал. Потому что увидел, что испуганно цепляется за свой собственный рукав. А в этом рукаве — его собственная рука, растущая из его собственного тела. И его собственное лицо смотрело на него, улыбаясь.Толпа вокруг зашумела, послышались смех, удивленные возгласы. Озадаченный Мосия огляделся вокруг. И увидел себя, парящего в воздухе над собой. Куда бы Мосия ни посмотрел, повсюду он видел только себя.— О, Симкин, это ваша самая лучшая шутка! — крикнул Мосия определенно женским голосом. — Смотри, Джеральдина — это ведь ты, Джеральдина? Мы одеты в эти чудесные примитивные костюмы! Ты только погляди на эти штаны!— Подыграй мне! — сказал Мосия, за рукав которого держался Мосия, и легонько ткнул его локтем под ребра. — Это заклятие продержится недолго и собьет их с толку не навсегда! Мы должны убраться отсюда! Послушайте, герцог! Старина Симкин поистине великолепен! — продолжил Мосия громким голосом. — Подыгрывай мне! — вполголоса приказал он Мосии.— Э-э... да, б-барон... — запинаясь, пробормотал Мосия низким басом, по-прежнему цепляясь за того, кто прежде был Симкином.— Пошли отсюда! — прошипел Мосия—Симкин и потащил его из толпы. — Я обязательно должен показаться в таком виде императору! — заявил он так, чтобы его слышало как можно больше Мосий. — Его величество просто не поверит, что Симкин, этот гений, этот истинный мастер магии, этот король шутников...— Не переигрывай! — проворчал Мосия, проталкиваясь через толпу самих себя.Но его никто не услышал.— Император! Надо показать это императору!Поднялась суматоха. Смеясь и толкаясь, Мосии принялись подзывать экипажи. Мосии творили экипажи прямо здесь. Некоторые Мосии просто исчезли. Вокруг раскрывались зевы множества Коридоров — большие дыры в никуда, из-за которых воздух в роще Мерлина стал похож на изъеденный мышами сыр. Сотни Мосий устремились в Коридоры, повергая Тхон-ли, мастеров Коридоров, в невыразимое изумление.— Знаешь, а я и правда гении, — сказал Симкин-Мосия. Он выхватил из воздуха оранжевый шелковый платок и промокнул им нос.Шагнув в Коридор, Мосия-Симкин потащил за собой другого Мосию. Один из сбитых с толку Тхон-ли слышал, как он сказал:— Надеюсь, приятель, это действительно ты? ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯВ БЕГАХ — Что за дурак этот Мосия! — возмущался Джорам, расхаживая взад-вперед по комнате. — Почему он ушел из дома?— Я думаю, Мосия был очень терпелив. В конце концов, ты же не ожидал, что он разделит твой интерес к домашним садам? — язвительно сказал Сарьон. — Он просидел в этом доме, взаперти, больше недели. Ему нечем было заняться, кроме как читать книги, в то время как ты...— Ну, ладно, ладно! — раздраженно перебил его Джорам. — Избавь меня от этих проповедей.Сарьон вздохнул и сосредоточенно нахмурил брови. Потом снова улегся на подушки и принялся беспокойно теребить пальцами край одеяла. Близился вечер. Мосия пропадал целый день неизвестно где. Правда, никого в доме лорда Самуэлса это особенно не обеспокоило. Всем казалось естественным, что молодой человек отправился повидать чудеса Мерилона.Джорам ужинал вместе со всем семейством. Лорд Самуэлс и леди Розамунда держались по отношению к юноше вежливо, но холодно и отстраненно. Если бы они узнали о случившемся в домашнем саду, то не были бы такими спокойными. Но каталистка Мария сохранила тайну Гвендолин. Разговаривали за ужином о Симкине. Сегодня днем он устроил в роще Мерлина замечательное представление. Подробностей никто не знал, но об этом говорили во всем городе.— Надеюсь, Симкин вернется к завтрашнему утру, чтобы сопроводить нас на бал. Как вы думаете, Джорам, он придет? — осмелилась Гвендолин обратиться с вопросом к молодому человеку.Однако, прежде чем Джорам успел ответить, вмешался лорд Самуэлс.— Тебе следует немедленно уйти в свою комнату, Гвен, — строго сказал милорд. — Завтра будет хлопотный день. Тебе нужно хорошенько выспаться.— Да, папа, — ответила Гвендолин.Девушка покорно встала из-за стола и пошла к себе. Однако напоследок она все же бросила взгляд на юношу.Джорам тоже встал из-за стола, сославшись на то, что ему нужно проведать больного каталиста.Сарьон пришел в себя и, несмотря на слабость, уже мог сидеть в постели и даже съел немного бульона. Утром его посетила Телдара и признала каталиста здоровым, но прописала отдых, успокаивающую музыку, куриный бульон и курение ароматных трав. Кроме того, Телдара прозрачно намекнула, что готова выслушать каталиста, если тому захочется о чем-нибудь поговорить. Сарьон согласился на музыку, травы и бульон, но смиренно сказал, что обсуждать ничего не хочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49