.. Вы знаете моего отца?Да, Кан-ханар знал ее уважаемого отца и подтвердил это легким кивком.Гвендолин мило улыбнулась.— Симкин и мой отец — давние друзья (лорд Самуэлс очень удивился бы, узнав об этом), и поэтому, когда Симкин и его... — Пауза. — Его т-труппа... — снова пауза, — молодых актеров выразила желание... выступить в Мерилоне, мой отец пригласил их остановиться у нас в доме.Кан-ханар все еще терзали сомнения, но не из-за истории, которую рассказала девушка. Симкина хорошо знали и любили в Мерилоне. Его нередко принимали в самых лучших домах. На самом деле было даже странно, что Симкин решил остановиться в скромном жилище простого главы гильдии. Лорд Самуэлс и его семья были достойными, почтенными людьми. Это семейство обитало в Мерилоне едва ли не со дня основания города и ни разу не имело ни малейшего отношения к скандалам. Нет, Кан-ханар беспокоило только то, как бы уладить дело, не доставляя неудобств лорду Самуэлсу и его очаровательной дочери.— Видите ли, дело в том, что Симкин арестован, — с неохотой сказал Кан-ханар, чувствуя себя не очень уютно под взглядом невинных голубых глаз юной леди.— О нет! — воскликнула Гвендолин, потрясенная и испуганная.— То есть он был бы арестован, если бы был здесь. Но он сбе... То есть он внезапно куда-то делся...— Я уверена, что это какая-то ошибка, — сказала девушка и возмущенно тряхнула золотыми кудрями. — Симкин наверняка сможет все объяснить.— Я нисколько не сомневаюсь, что он может все объяснить, — пробормотал Кан-ханар.— А тем временем, — продолжала Гвендолин, подойдя к Кан-ханар поближе и умоляюще тронув его за руку, — папа ожидает этих людей, и особенно — отца Дангстабля...— Данстабля, — негромко поправил ее каталист.— ...старого друга нашей семьи, с которым мы не виделись много лет. — Гвендолин повернулась к каталисту. — Я ведь была совсем ребенком, когда вы видели меня в последний раз, правда, отец? Наверное, вы меня даже не узнали?— Да... да, это так, — пробормотал Сарьон. — Не узнал.Сарьон видел, что девушке нравится этот смелый и опасный розыгрыш и она даже не догадывается, насколько на самом деле велика опасность. Гвендолин снова повернулась к Кан-ханар и мило улыбнулась. Сарьон, с колотящимся от страха сердцем, выглянул за дверь и увидел Дуук-тсарит, которые совещались о чем-то возле Врат. Их черные капюшоны почти соприкасались.— Каталист и эти молодые люди, — сказала Гвендолин и мельком взглянула на Джорама и Мосию, старательно делая вид, что они ей совсем не интересны, — замерзли, промокли и устали после путешествия. Конечно же, не будет ничего дурного, если вы позволите мне отвести их к нам домой. В конце концов, вы ведь всегда сможете их найти, если понадобится.Очевидно, Кан-ханар счел эту мысль здравой. Он выглянул за дверь и тоже увидел Дуук-тсарит, и еще длинную очередь людей, ожидавших, чтобы их впустили в город. Сейчас было самое напряженное время дня, вереница вновь прибывших путешественников все удлинялась, люди раздражались из-за того, что приходится так долго ждать, а напарник Кан-ханар не успевал справиться со всеми в одиночку.— Хорошо, — решился страж Врат. — Я дам вам пропуска в Верхний город, но с ограничением. Этим господам... — он мрачно посмотрел на Мосию и Джорама, — будет дозволено выходить из дома только в сопровождении вашего отца.— Или кого-нибудь из членов семьи? — сладким голоском спросила Гвендолин.— Или кого-нибудь из членов семьи, — пробормотал Кан-ханар, поспешно записывая ограничения на свитках пергамента, которые он заполнял.Кан-ханар был занят работой, каталист устало прислонился к стене, а голубые глаза Гвендолин обратились на Джорама. Это был невинный игривый взгляд юной девушки, которая старается вести себя как взрослая женщина. Но этот взгляд попал в ловушку серьезных темных глаз молодого мужчины, который не имел ни малейшего понятия о подобных играх.Ей было тревожно и даже страшно. Темные глаза юноши поглотили Гвендолин, всю без остатка. Она должна была вырваться из плена этих глаз, иначе потеряла бы некую часть себя самой — хотя что она могла потерять, девушка не знала. Гвендолин не находила в себе сил отвести взгляд от Джорама. Это было пугающее, но в то же время очень волнующее ощущение.Однако молодой человек, очевидно, вовсе не собирался прекращать ее разглядывать! Это становилось невыносимым. Единственное, что пришло Гвендолин в голову, — выронить букет. Она вовсе не собиралась продолжать этот флирт. Нет, об этом она даже не подумала. Наклонившись, чтобы собрать цветы, девушка улучила бы мгновение, чтобы немного прийти в себя, и ускользнула бы от волнующего, тревожащего взгляда этого странного молодого человека. Но все же эта уловка сработала совсем не так, как рассчитывала Гвендолин.Кто-то еще наклонился, чтобы помочь ей собрать цветы, и Гвендолин оказалась в еще большей близости к темноволосому молодому человеку, чем прежде. Они оба потянулись к пурпурному тюльпану, который вел себя совсем не так, как положено тюльпанам, — его листья завернулись, а лепестки трепетали, как будто от смеха.— Позвольте мне, леди, — сказал Джорам, отвел ее руки и принялся собирать цветы.— Благодарю вас, сэр, — пробормотала Гвендолин. Она отдернула руку, словно обжегшись, и быстро поднялась в воздух.Джорам встал и протянул ей букет — все цветы, кроме пурпурного тюльпана.— Позвольте мне оставить этот цветок в память о нашей встрече, миледи, — сказал он. Голос молодого человека показался Гвендолин таким же темным, как и его глаза.Знает ли он, кто на самом деле этот тюльпан? Девушка не смогла ничего сказать, только невнятно пробормотала, что польщена. Молодой человек взял тюльпан, аккуратно разгладил лепестки и спрятал цветок в карман под плащом. Гвендолин обратила внимание на его руки — сильные, мозолистые, но очень изящной формы, с длинными, красивыми пальцами.Гвендолин показалось, что она услышала сдавленный гневный крик тюльпана, прежде чем тот скрылся под плотной тканью плаща. Мысли девушки приняли неожиданное направление. Гвендолин задумалась, каково это — быть прижатой к груди молодого человека? Она покраснела от смущения и отвернулась. Она вспомнила о пропусках в Верхний город только тогда, когда Кан-ханар вложил ей в руку пергаментные свитки, и заставила себя прислушаться к тому, что говорит страж Врат.— Вам, отец Данстабль, пропуск, конечно же, не понадобится, поскольку вы должны посетить Собор. Ограничения тоже на вас не распространяются. Вы можете ходить, где пожелаете. И вы, конечно же, пожелаете как можно скорее уведомить ваш орден о том, что прибыли в Мерилон.Так Кан-ханар тонко намекнул каталисту, что ему следует немедленно доложить о себе в Соборе. Сарьон смиренно поклонился и сказал:— Пусть Олмин дарует вам удачный день, архимаг.— И вам тоже, отец Данстабль, — ответил Кан-ханар. Он скользнул взглядом по Джораму и Мосии, как будто их не существовало, и поспешил прочь из шестиугольной комнаты в башне, опрашивать следующих прибывших, которые ожидали своей очереди.К счастью для Гвен, кузины перехватили ее, как только она вышла из сторожевой башни. Это помогло девушке отвлечься от волнующих мыслей о темноволосом молодом человеке, хотя ее сердце, казалось, билось в ритме его шагов, которые Гвендолин так ясно слышала позади себя.— Если... Если вы позволите, отец Данстабль, — сказала Гвендолин, повернувшись к каталисту и не глядя на его молодых спутников, — я должна рассказать... объяснить все это моим кузинам. Может быть, вы посидите немного вон в том кафе неподалеку, освежитесь... Я оставлю вас всего на минутку.Не задерживаясь, чтобы выслушать ответ, Гвендолин поспешила уйти и утащила взбудораженных кузин с собой.— Что скажет твоя мама? — ахнула Лилиан, когда услышала историю Гвендолин — ту ее часть, которую девушка смогла рассказать кузинам.— О, небо! Что скажет мама?Об этом Гвендолин еще не думала. Внезапно появиться у дверей дома с гостями! Да еще с такими необычными гостями!Лилиан и Мажори были спешно направлены в Верхний город с известием, что знаменитый Симкин собирается почтить дом Самуэлсов своим присутствием. Гвендолин очень надеялась, что новости об аресте Симкина еще не достигли ушей ее родителей.Потом, чтобы дать время леди Розамунде подготовить гостевые комнаты, проинструктировать повара и послать слугу уведомить лорда Самуэлса об оказанной его семье чести, Гвендолин вернулась в кафе и предложила гостям осмотреть чудесные достопримечательности города.Хотя каталист не слишком обрадовался этому предложению, его молодые спутники согласились весьма охотно, чем немало порадовали Гвендолин. Очевидно, оба юноши были в Мерилоне впервые. Гвендолин обнаружила, что ей будет очень приятно показать им город. Девушка поднялась в воздух и подождала, когда они присоединятся к ней. Но они не взлетели, и, посмотрев вниз, Гвендолин удивилась, заметив, что юноши переминаются с ноги на ногу и смущенно переглядываются. Гвен вдруг сообразила, что они все время ходили по земле и ни разу не взлетали. Сперва она не поняла почему. Но потом догадалась. Конечно же! Они, наверное, очень утомились после путешествия, слишком утомились, чтобы растрачивать силы на магию...— Я найму экипаж, — предложила Гвендолин, прежде чем кто-либо из них успел сказать хоть слово. Взмахнув белой ручкой, девушка подозвала позолоченное белое яйцо, которое тащила упряжка малиновок. Все забрались в экипаж. Гвендолин немного смутилась, когда Джорам предложил ей руку и помог подняться наверх.Гвендолин велела кучеру провезти их мимо лавок и магазинчиков, которые выросли вокруг Врат Земли, как кольцо зачарованных грибов. Многие люди показывали на их повозку, узнавая в пассажирах спутников Симкина, и весело смеялись им вслед. Уехав подальше от Врат, они попали в роскошные сады, где росли чудесные благоуханные цветы — только здесь, и ни в каком другом месте во всем Тимхаллане. Зачарованные деревья в аллее Искусств пели хором и приподнимали ветви, когда под ними проплывала повозка. Мимо пролетел отряд императорской гвардии, верхом на морских коньках, которые подскакивали дружно, все одновременно.В садах можно было гулять еще очень долго, но солнце на небе приблизилось к той точке, после которой Сиф-ханар устраивали сумерки. Пришло время возвращаться домой. По приказу Гвендолин их экипаж присоединился к веренице других, которые поднимались по дуге вверх, к парящему в воздухе каменному основанию Верхнего города.Сидя в экипаже напротив молодых людей, Гвендолин думала о том, что время пролетело совсем незаметно и слишком уж быстро. Она готова была гулять здесь целую вечность. Видя отражение чудес Мерилона в глазах своих гостей — особенно в темных глазах одного из них, — Гвендолин как будто и сама видела город в первый раз. Она не могла вспомнить, чтобы раньше замечала, насколько он прекрасен.А о чем думали ее гости? Мосия полностью поддался очарованию Мерилона. Он смотрел вокруг, разинув рот, ахал и показывал на удивительные красоты города с такой наивной, детской непосредственностью, которая забавляла всех, кто смотрел на юношу.Сарьон вообще не замечал чудес волшебного города. Каталист был глубоко погружен в собственные мысли. Восхитительные виды пробуждали в нем лишь горькие воспоминания, от которых бремя хранимой тайны становилось еще более невыносимым.А Джорам? Наконец-то он увидел город чудес, который мать так живо описывала ему в детстве, едва ли не каждый вечер. Но Джорам видел Мерилон не таким, каким он представлялся полубезумной Андже. Юноша видел такой Мерилон, каким он был для прекрасной девушки с невинными голубыми глазами и сияющими золотыми волосами. От этой красоты сердце Джорама болезненно сжималось. ГЛАВА ТРЕТЬЯДОМ ГЛАВЫ ГИЛЬДИИ — Мама! Позволь представить тебе отца Данстабля, — сказала Гвендолин.— Отец, — леди Розамунда протянула каталисту кончики пальцев и присела в легком реверансе.Каталист поклонился, бормоча слова благодарности за гостеприимство, оказанное миледи, на что миледи ответила как подобает, хотя и несколько неуверенно. Ее ожидающий взгляд был устремлен на входную дверь позади каталиста. Леди Розамунда встречала гостей в садике перед домом, как это было принято в Мерилоне. Миледи вполне законно гордилась своим садиком, где росли прекрасные розовые деревья и декоративные папоротники.— А это Мосия и... и Джорам, — продолжала Гвен, слегка краснея. Услышав сзади приглушенные смешки кузин, девушка постаралась сделать вид, будто она совершенно не замечает, что имя темноволосого юноши звучит в ее устах как радостная песнь. При обычных обстоятельствах такая чуткая и внимательная мать, как леди Розамунда, непременно заметила бы румянец, вспыхнувший на щеках дочери, когда та представляла молодого человека, и тотчас же обо всем догадалась бы. Но леди Розамунда и сама была немного взволнована.— Добро пожаловать, — сказала миледи, протянув каждому из молодых людей руку и оглядываясь вокруг, особенно в сторону входной двери. — Но где же Симкин? — спросила она, когда прошло несколько мгновений! а больше никто так и не появился.— Леди Розамунда, — сказал Джорам, — мы благодарим вас за гостеприимство и просим вас принять это в знак нашей признательности.С этими словами юноша вынул из складок одежды немного примятый тюльпан и протянул хозяйке дома.Леди Розамунда приподняла брови и чуть поджала губы, как будто заподозрила, что ее пытаются как-то разыграть. Она холодно взглянула на Джорама, протянула руку... и прикоснулась к пурпурному шелковому рукаву рубашки Симкина.— Олмин милосердный! — воскликнула леди и отпрянула назад от неожиданности. Потом пробормотала: — Простите меня, отец Данстабль, за богохульство, — и порозовела, в точности как ее юная дочь.— Вполне понятная реакция, миледи, — мрачно сказал Сарьон, глядя на Симкина, который прошелся по садику, пошатываясь, ловя ртом воздух и обмахиваясь вместо веера оранжевым шелковым платком.— Кровь Олминова, мой милый мальчик! — Симкин повернулся к Джораму. — Тебе немедленно следует принять ванну. Ей-богу, у меня даже голова закружилась. — Он прижал ладонь ко лбу и закатил глаза.— Ах, бедный! — воскликнула леди Розамунда и взглядом призвала домашних слуг.Спокойным и ровным голосом миледи раздала приказания и направила действия своих подчиненных с искусством, достойным боевого мага. Все это время леди Розамунда не сводила обеспокоенного взгляда с Симкина, который в человеческом обличье выглядел гораздо более помятым и поникшим, чем когда был тюльпаном. Призвав самых сильных домашних магов, миледи велела им провести Симкина в лучшую гостиную дома. Потом миледи своей собственной рукой наколдовала уютную кушетку, которая поспешила встать рядом с Симкином. Молодой человек рухнул на кушетку и принял трагическую позу.— Мария, — приказала леди Розамунда, — приготовь укрепляющие травяные настои.— Благодарю вас, моя дорогая, — слабым голосом сказал Симкин и сморщил нос, почуяв аромат чая. — Но только глоток бренди поможет мне пережить это потрясение. Ах, мадам! — воскликнул он и жалобно посмотрел на леди Розамунду. — Если бы вы только знали, какое ужасное испытание мне довелось пережить! Эй, послушай, любезный! — крикнул он слуге. — Принеси «Год ледяного винограда», из подвалов герцога де Монтеня. Что, у вас только домашнее? Ничего, думаю, оно подойдет.Слуга появился вновь, с графином бренди. Откинув голову на шелковые подушки, Симкин заставил Марию поднести стакан к его губам и отпил глоток.— Ах, мне уже гораздо лучше...Мария убрала стакан.— Еще глоток, моя дорогая...Симкин привстал, взял стакан из рук каталистки, опорожнил его залпом и снова упал, обессиленный, на мягкие подушки.— Можно мне еще немного, моя дорогая? — попросил он таким слабым голосом, каким умирающие сообщают о своей последней воле и завещании.Каталистка снова наполнила стакан бренди. А леди Розамунда жестом призвала стул. По ее безмолвной команде один из стульев проплыл по воздуху и опустился возле кушетки, на которой лежал молодой человек.— Что вы имеете в виду, Симкин? Какое ужасное испытание вам довелось пережить?Симкин порывисто схватил ее за руку.— Моя дорогая мадам, — сказал он. — Сегодня... — эффектная пауза, — чтоб я сгорел, сегодня меня арестовали! — Симкин закрыл лицо оранжевым шелковым платком.— Благой Ол... Благие небеса! — воскликнула потрясенная леди Розамунда.Симкин убрал платок от лица.— Невероятная, чудовищная ошибка! Меня никогда еще так не унижали! И теперь я — в бегах, как какой-нибудь жалкий преступник! — Он откинул голову на подушки, в изнеможении и глубоком отчаянии.— Преступник? — Тон леди Розамунды внезапно стал менее любезным. Она окинула взглядом простецки одетых Джорама и Мосию, мельком взглянула на старую, поношенную красную рясу Сарьона. — Альфред, — сказала миледи одному из слуг, быстро и решительно, — отправляйтесь в Три Сестры и скажите лорду Самуэлсу, чтобы немедля возвращался домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49