А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Но за этим безукоризненным поведением не было душевного тепла, спонтанных эмоциональных импульсов.
Встречаясь, например, с родителями или с сестрой после разлуки, Рита демонстрировала живейшую радость – но только потому, что так было принято в их семье. Так на ее глазах вели себя другие. На самом же деле она никогда не грустила, отрываясь от дома, и никогда не торопила дни, мечтая о возвращении. Душа молчала – так же, как в ситуациях, способных вызвать страх. То же происходило и в случаях, когда кому-то из родных требовалась помощь: «Я знала, надо помогать другим, делал все правильно, но как-то холодно, без души», то есть без живого соучастия, без сострадания, даже когда близкий человек оказывался в беде.
Насыщение организма женскими гормонами – процесс, по своей природе чисто биологический, – пробудило душу, вывело ее из спячки. Захотелось вдруг прижаться к матери. Вспыхнула неизведанная теплота к местам, где прошло детство и ранняя юность, – они стали казаться самыми милыми и красивыми. Рита заметила, что теперь она другими глазами смотрит на детей. Как девушку, не обремененную домашними нагрузками, Риту и раньше часто просили присмотреть за детьми, и она, в соответствии с прочно усвоенной программой поведения, с готовностью соглашалась. Нянькой была надежной, внимательной, усердной. Кто же мог догадаться, что за этим скрывается бесчувственная, холодная исполнительность робота? «Когда дети плакали – собственные Ритины слова, – я старалась их успокоить, но той жалости, какую я испытываю сейчас к маленьким детям, к этим беспомощным комочкам, я никогда не ощущала».
Во время наших бесед Рита часто жаловалась, что ей не хватает слов – слишком яркими и пронзительными оказывались новые впечатления. А ведь ничего в сущности, вокруг не изменилось, та же обстановка, те же люди… «Мир стал другим», «все трогает меня глубже и ярче», «я ощущаю даже скорость, с какой возникают и угасают в моей душе разные эмоции, могу оценить их глубину»… Мне казалось, что пациентка достаточно внятно передает свое душевное состояние, но ей, захваченной новыми, непривычными переживаниями, формулировки казались слишком бедными.
Подъем на новый уровень эмоциональной восприимчивости, к счастью, не оказался преходящей реакцией на лечение. Маргарита осталась и дальше жить в этом неожиданно распахнувшемся перед ней многоцветном мире. И мир этот принял ее со всем радушием. Вскоре я узнал, что Рита вышла замуж и счастлива. Единственным напоминанием об ошибке природы навсегда осталась невозможность стать матерью. Конечно, это огромное лишение. Но сильные духом, жизнерадостные люди всегда находят способ компенсировать его для себя…
Итак, состоялся нечаянный эксперимент, ставший возможным благодаря исключительному стечению обстоятельств: длительное развитие структур головного мозга, начиная с внутриутробного периода, в условиях недостатка половых гормонов; адекватная чувствительность к ним тканей и органов, в первую очередь нервной системы; достаточно быстрый темп их нарастания в организме – своего рода гормональный удар; и не в последнюю очередь – высокий интеллектуальный уровень пациентки, ее способность к самоанализу.
Что же показал опыт? И до него связь между гормонами и эмоциональной сферой человека была очевидной. Но понять характер этой связи, разгадать ее внутренние закономерности казалось задачей непосильной. Наблюдения, тесты, прямые интервью, сопоставление мнений людей, соприкасающихся с данным человеком в разные моменты его жизни – все это мало что давало. Каким бы подробным и точным ни получался психологический портрет, не проясненными оставались пути формирования составляющих его черт. Что определяет природа, органика? Что появляется благодаря воспитанию и самовоспитанию? Что привносят никем не предусматриваемые обстоятельства, поминутно рождающиеся в бесконечном потоке жизни? И как размотать этот сложный многофакторный клубок таким образом, чтобы в руках оказалась одна-единственная, ни с чем не переплетающаяся нить – влияние гормонов?
Экспериментаторы, работающие с лабораторными животными, действуют в таких случаях с жестокой целеустремленностью. Они удаляют одни ткани и органы, вживляют другие, вводят в кровь препараты и вытяжки – конструируют как бы заново организм, в котором присутствуют только интересующие их взаимосвязи. Помните смелые опыты на кроликах, позволившие французским эмбриологам разгадать загадку внутриутробной половой дифференциации? Слово «эксперимент» есть и в нашей профессиональной лексике. Но означает, оно, естественно, совсем другое. Любое воздействие на человеческий организм допустимо лишь при том обязательном условии, что оно отвечает конкретным задачам лечения.
Нарушение полового развития, с которым появилась на свет Маргарита, – явление, встречающееся во врачебной практике достаточно редко, если же учесть обширную внутреннюю дифференциацию, счет, возможно, вообще пойдет на единицы. Но благодаря этому частному случаю приоткрылось окно, ведущее к одной из величайших в мире тайн – к тайне личностного своеобразия, пусть это касалось всего лишь некоторых черт личности. Но зато опыт получился таким прозрачно чистым, как только может примечтаться самому добросовестному экспериментатору.
В том, что ток половых гормонов растопил душевный холод, резко усилил яркость эмоционального восприятия, для меня не было большого открытия. Мне неоднократно приходилось наблюдать за действием половых гормонов, да и элементарный здравый смысл подсказывает, что они прямо предназначены для такой «работы». Но удалось продвинуться дальше – получить достоверное подтверждение причастности эстрогенов к инстинкту самосохранения, к оберегающему человека чувству опасности, к такому сложному душевному состоянию как ностальгия. Четко обозначился и тот радикал, который половые гормоны вносят в формирование социально запрограммированных поведенческих установок, лежащих далеко в стороне от сексуальной сферы: подчинения моральному долгу, заботы о детях, помощи ближнему.
Чистоте эксперимента во многом способствовало и то, что для Маргариты результат гормонального лечения явился полной неожиданностью: она никак не была настроена на какие-либо перемены, так что «почудиться» ей ничего не могло. В отличие от большинства наших пациентов, эта девушка никогда не чувствовала себя несчастно. Чем-то она напоминала героиню трогательной оперы Чайковского, Иоланту – слепую принцессу, не ведавшую о своей слепоте, а потому уверенную, что и другие довольствуются лишь слухом и осязанием. Так и Маргариту никогда не огорчала скудость ее духовного существования – ничто не подсказывало ей, что все может быть по-другому.
Фильм напомнил мне еще об одном опыте, выросшем из спонтанно возникшей ситуации. На экране – Ваня-Таня с грудным младенцем на руках. Она располнела, черты лица несколько удлинились, во всем облике появилась размягченность, свойственная беременным на последнем сроке и только что родившим женщинам (один наш врач, человек прямой и грубоватый, выразился еще более определенно: «Смотрите, как наша Танюша обабилась!»). Но ведь известно, что ни забеременеть, ни родить мужчина не может, а в биологическом смысле организм Вани-Тани остался во многом мужским. Что же случилось?
Тане посчастливилось с замужеством. Но ни муж, ни она сама не представляли себе семейной жизни без детей. Выход был один – усыновление. Так поступают многие. Но именно потому, что их опыт был у Тани перед глазами, ей хотелось сохранить все в строжайшей тайне. Вообще-то симулировать беременность нетрудно, но очень рискованно. Подойдет время «рожать», а ребенка не окажется. Но тут пришли на помощь мы, использовали все свои связи с городскими медицинскими службами. Только с одним условием: Таня позволит наблюдать за собой, будет безропотно сдавать анализы и отчитываться обо всех своих ощущениях. Рассчитали сроки, заручились обещаниями, наладили связи с роддомами. У каждой женщины есть близкий круг, претендующий на получение информации с первого дня задержки. Таня и в этом проявила предусмотрительность.
И вот с того самого момента, как начали отсчитываться недели этой псевдобеременности, в анализах стали появляться признаки характерного гормонального сдвига. Таня, как и прежде, принимала эндокринные препараты, но менструации у нее прекратились. В журнале наблюдений записаны жалобы на тошноту и эпизодические головокружения. Увеличились грудные железы, резко потемнели ореолы сосков.
С усыновлением все прошло гладко. Таню поместили в роддом, она увидела ребенка, ей дали его подержать – и организм отреагировал на это, как на самые настоящие роды. Появился озноб, поднялась температура. Есть не хотелось, но мучила жажда. Ощущалось резкое напряжение в грудных железах. В последующие три месяца вес увеличился на 6 кг. А через полгода – тоже в соответствии с природным календарем – началось обратное развитие процессов, характерных для последового периода.
Ни у кого из окружающих не появилось и тени сомнения в том, что и беременность, и роды были настоящими.
Возможно, вам вспомнился широко известный феномен мнимой беременности, при котором тоже на пустом месте возникает полная иллюзия этого состояния. Сходство, действительно, есть. Но есть и одно принципиальное отличие. В случае мнимой беременности сама женщина свято верит в то, что ждет ребенка. А Таня знала, что это не так, – она всего лишь играла роль. Так же прилежно и старательно, не упуская из виду ни одной мелочи, как осваивала женскую роль после смены пола. Она изменила режим питания, стала читать книги об уходе за новорожденными, делала специальную гимнастику, выбирала фасон платьев, старалась больше бывать на воздухе, естественно много говорила о предстоящем событии – все ее поведение соответствовало этой искусственно созданной ситуации. И такая игра оказалась убедительной не только для подруг и соседей, но и для ее собственной эндокринной системы, которая отреагировала на нее, как на самую настоящую беременность.
Первым у Тани появился мальчик. Но ей очень хотелось иметь дочь, да и вообще она считала, что детей должно быть минимум двое. Так что спустя пару лет, на тех же условиях, мы повторили тот же опыт. И он дал тот же самый результат.
К тому времени уже была достигнута полная ясность в том, как действуют гормоны на психическую сферу, в том числе и на поведение человека. Но есть ли обратная связь, влияет ли психика на деятельность эндокринной системы? Это казалось вероятным, шли разговоры, выдвигались гипотезы, но многофакторность, многорядность обоих процессов, психического и эндокринного, смазывала картину. И снова наша врачебная работа дала уникальную возможность подобраться к самой сердцевине явления. Мы впервые с такой наглядностью увидели, как работает эта обратная связь, как без всякой биологической подсказки, реагируя на одни только психические импульсы, включается эндокринный механизм.
А вот еще одно лицо появляется передо мной на экране. Ирина Вячеславовна Голубева, профессор-эндокринолог, единственный в своем роде специалист, связавший все свои научные и врачебные интересы с гермафродитизмом.
Далеко не каждый врач может работать с этой группой пациентов. Милосердие, доброта, желание помочь страдающему человеку – эти качества вообще неотделимы от нашей профессии. И все же есть разница между самым внимательным врачом и, допустим, матерью больного, его женой или другом: врач сосредоточен прежде всего на своих лечебных проблемах, а личные трудности, жизненные обстоятельства, интимные переживания больного охватывает как бы боковым зрением. Да и откуда бы в ином случае он брал время и силы на выполнение своих прямых обязанностей! То же – и в отношении готовности лечиться, готовности соблюдать предписания, которых не хватает очень многим людям. Есть какая-то граница, которую врач не может и не должен переходить, – между областью врачебной компетенции и личной волей и ответственностью пациента.
Профессиональное общение с гермафродитами перечеркивает эти не писанные, но четко исполняемые правила. Врач чаще всего становится первым в их жизни человеком, кому они рассказывают о себе все, и долго еще продолжает оставаться единственным. Чтобы что-то получилось, отношения должны быть глубоко личными. Ведь невыносимо тяжкий груз страданий, обид, недоумений по поводу несправедливости жизни врач должен разделить с пациентом по меньшей мере пополам. Кому угодно можно сказать: я тебе все объяснил, предупредил о последствиях, теперь решай сам. С этой категорией больных такая отстраненная позиция неуместна. Ведь многие из них приходят к нам, дойдя до такой предельной степени отчаяния, когда следующим, самым простым и логичным шагом кажется самоубийство. Если подходить с правовыми мерками, психически они не больны – то есть полностью дееспособны, могут нести все бремя ответственности за свое будущее. Но фактически это не так. Когда ты видишь перед собой человека, полностью дезориентированного, растерянного, пребывающего в плену чудовищных заблуждений, все разговоры о суверенности личности начинают казаться пошлейшей демагогией. Вопрос стоит так: ты врач, должен принять за этого больного правильное решение и суметь его выполнить. В противному случае жизнь этого человека навсегда останется на твоей совести.
В той давней статье, на которую я уже ссылался, говорилось о том, как чудодейственно активизирует пациентов установка на смену пола. Говоря об этом, я ничуть не погрешил против правды. Но чтобы такая установка появилась, нам обоим с Ириной Вячеславовной Голубевой порою требовались годы.
Записки Жени, с которых я начал эту главу, особенно интересны тем, что показывают эту тяжелейшую борьбу изнутри – шаг за шагом. Сейчас самое время к ним вернуться. Итак, первый раунд. И первый острейший конфликт. Позиция пациентки (пока пациентки) однозначна: любой ценой остаться женщиной. И к этой цели Женя идет с тем же фанатичным упорством, с каким в недавнем прошлом завоевывались спортивные победы.

Быть всем – или оставаться ничем

– Все равно вы должны мне помочь, – твердила я.
– То есть подвергнуть тебе кастрации? Ведь то, о чем ты просишь, означает именно это, – снова и снова объясняла Голубева. – А что потом? Мужские признаки исчезнут. Но женщиной ты не станешь. Как и до сих пор, будешь всего лишь играть ее роль. Замуж не выйдешь. Здоровье потеряешь. А путь в большой спорт уж точно себе перекроешь. Хочешь ты этого?
Но я стояла на своем.
Пригласили на совет еще одного специалиста – немолодого подвижного профессора, беспрерывно курившего трубку. Потом он стал самым близким мне человеком, но поначалу… «Видишь, как хорошо! – вскричал он, услышав, как меня зовут. – И менять ничего не придется!» Я сразу поняла, что он имеет ввиду, и еще больше ожесточилась.
В конце концов договорились, что на полгода я уеду домой, и если не передумаю, врачи сделают то, о чем прошу.
Как прошли для меня эти месяцы, лучше не вспоминать. Пришлось обо всем рассказать дома. Впервые мы открыто обсуждали эту тему. Мать, сестры – у них в голове не укладывалось, что дочь и сестра может превратиться в сына и брата. Но сказали они то, что, наверное, и я сказала бы на их месте: врачам виднее, как они советуют, так и надо поступать. Но переступить через себя я была не в состоянии.
Когда вернулась в Москву, со мной пришлось разбираться психиатрам. Профессор – тот самый – навещал меня постоянно.
– Ну как, изменился твой взгляд?
– Нет. И не пытайтесь меня переубедить. Будет все, как я хочу.
– Но ты понимаешь, что я не могу дать согласие на то, чтобы тебя изувечили, даже по твоей собственной воле?
Короче, мы оба оказались в тупике. И тогда он предложил поставить опыт. Лечь в мужское отделение под видом мужчины и под вымышленной фамилией. Пожить среди мужчин. Побыть в мужской роли. «Что ты теряешь?»
Женя – прерву ненадолго его рассказ – абсолютно точно характеризует создавшееся положение. Действительно, создалась патовая ситуация. Мне было бы проще, если бы я имел дело с тупым упрямством. Но тут было другое. Женя не столько оборонялся от меня, сколько наступал. И у него не было недостатка в аргументах, которыми он и меня пытался сломить, и в самом себе поддерживал сознание собственной правоты. Да, это был сильный противник!
«Прекратите давить на мою психику! – писал он мне из одного больничного корпуса в другой, где помещалась наша лаборатория: чтобы внести какое-то разнообразие в наши изнурительные дискуссии, я попросил его изложить свои доводы на бумаге. – Я прекрасно понимаю, что вы хотите мне только хорошего, чтобы я испытала все человеческие радости, хотите, чтобы я имела семью, детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65