- Тогда иди - умывайся, одевайся, я тебя здесь ждать буду! Поговорим, да?
Разговор состоялся в шашлычной на Миклухо-Маклая. К несказанному удивлению Пчелы армянин оказался вовсе не бестолковым «чайником», а хозяином кооперативного... автосервиса! И этот самый Сурен предложил ему работу на своем предприятии! Причем зарплата, которую он посулил своему будущему работнику, казалась просто невероятной - восемьсот рублей!
Наверное, прежде чем соглашаться, Пчеле следовало бы поинтересоваться - что это за автосервис такой, где находится, на чем специализиру-
ется и, наконец, за какую конкретно работу ему обещаны такие деньги! Но круглая цифра - восемьсот рублей - вскружила ему голову похлеще армянского коньяка, который они пили, да и Сурен нажимал, требовал немедленного ответа.
- Ну, хорошо, - согласился Пчела. - Уговорил, давай попробуем!
- Молодец! - радостно воскликнул Сурен. - Завтра же увольняйся, дорогой! Ты мне вот так нужен! - он, оскалившись, энергично провел ребром ладони по горлу, при этом вид у армянина стал до смешного зверским.
Пчела, заметив это, фыркнул, а Сурен, озабоченно взглянув на часы, быстро записал на обрывке салфетки номер телефона.
- На, Витя! Как уволишься - звони. А сейчас извини, дорогой, спешу очень!
Рассчитавшись за стол, Сурен исчез, а Пчела остался один - допивать коньяк и доедать шашлык.
Неделя с хвостиком ушла на то, чтобы уволиться из автоколонны. Покончив со всеми формальностями, Пчела
позвонил Сурену, и в тот же день хозяин отвез нового автомеханика к месту его будущей работы.
Автосервис Сурена оказался большим старым сараем на дне поросшего ивняком оврага, застроенного разномастными частными гаражами. Внутри сарая стояли два полусгнивших, раскуроченных «жигуленка», валялись груды ржавого железа, грязной ветоши и прочего хлама. Кроме Пчелы, на этом «предприятии» было всего два работника - двадцатилетний племянник хозяина Эдик и дядя Вася - задрипанного вида мужичок неопределенного возраста.
«Твою мать! Куда я попал?» - ужаснулся про себя Пчела.
Сурен, естественно, заметил его вытянувшееся лицо.
- Что, Витя, не нравится? - усмехнулся он. - Думаешь - обманул тебя Сурен, да?
Пчела не ответил - только сердито зыркнул исподлобья. Армянин, запрокинув голову, расхохотался. А отсмеявшись, он приобнял огорченного и растерянного парня.
В руке Пчелы оказались деньги. Он взглянул на них, там было двести рублей - его месячная зарплата в автоколонне! Сурен безмятежно улыбался, всем своим видом демонстрируя непоколебимую уверенность в успешности своего предприятия.
«А, хрен с ним! - подумал Пчела. - Поработаю пока, а там видно будет... На крайняк, в торговлю подамся».
XXVI
Елку достать, конечно, не удалось. Вместо нее на заставе срубили кривоватую сосенку, деревце установили в «ленинке» и по всем правилам нарядили. Там же накрыли столы. Ничего особенного: фрукты, конфеты, лимонад и одна-единственная бутылка шампанского на всех - все, что офици-льно разрешил капитан Лощинин.
Впрочем, бойцы заблаговременно запаслись кое-чем еще. Об этом знали, наверное, все, но офицеры великодушно делали вид, что им ничего не известно - черт с ним, раз в году можно, все-таки праздник есть праздник! Впрочем, этот либерализм никоим образом не распространялся на наряд и тревожную группу - по этому поводу с теми, кому «повезло» нести службу в новогоднюю ночь, была проведена отдельная и весьма серьезная беседа.
А еще к праздничному столу ожидался шашлык из свежей баранины. Вчера старшина заставы прапорщик Ковальчук посылал гонцов к дяде
Рахмону - чабану, пасшему колхозных овечек в окрестностях заставы. У пограничников со стариком-таджиком давным-давно наладились прочные и взаимовыгодные отношения. Время от времени к чабану отправлялся посыльный от Ковальчука с кое-каким барахлишком - кирзовыми сапогами, поношенным бушлатом, парой белья... Взамен старик давал пограничникам молодого барашка, и тогда на заставе устраивали пир. Подобный обмен был произведен и накануне праздника.
В новогоднюю ночь Саша с Диком попали в тревожную группу, а это означало, что если на границе будет тихо, то можно будет встретить праздник по-человечески. Шампанского им, понятно, все равно не досталось бы, но и без этого было бы неплохо посидеть за столом с ребятами, посмотреть по телеку «Огонек» и полакомиться сочным шашлычком.
В ожидании застолья бойцы из тревожной группы сидели около казармы, неспешно покуривая и вспоминая, как встречали этот праздник дома. Рядом с Беловым сидел Фархад Джура-ев. После того как Ваня Скребнев
дождался-таки своего дембеля и укатил к себе в Рязань, Саша сблизился с Фархадом.
Вообще-то он был немного странным, этот Фархад - Фара, как называл его Саша. Он совершенно не походил на других ребят-таджиков, служивших на заставе. Те, как правило, не без труда изъяснялись на русском, всегда держались особняком и немного дичились остальных. Фара же свободно говорил не только по-русски и по-таджикски, но и по-узбекски и - что было удивительнее всего - по-английски! Он был отлично образован, постоянно сыпал восточными мудростями, называл себя ассирийцем, знал всех своих предков чуть ли не до двадцатого колена и жутко этим гордился.
Впрочем, широкая эрудиция и знание четырех языков не спасло рядового Джураева от армии. После окончания английской спецшколы Фара поступил в Ташкентский университет, но не проучился в нем и года - выгнали. За что - он не говорил, но, судя по тому, что Фара в открытую покуривал травку, причина отчисления, вероятно, была как-то связана с этим его пристрастием.
Белов тоже не одобрял это занятие, но и с нравоучениями к приятелю не лез - знал, что здесь, в Таджикистане, травкой балуются едва ли не все поголовно. Зато во всех прочих отношениях Фара был пацаном классным, правильным, с ним было интересно и весело.
«А здорово было бы познакомить Фару с Космосом, с Пчелой...» - вдруг подумалось Белову.
Мысль показалась ему забавной, Саша покосился на попыхивающего косячком приятеля, улыбнулся и, откинувшись на спинку скамейки, задрал голову. Над заставой бескрайним пологом раскинулось высокое, угольно-черное южное небо с россыпью бессчетных, нереально-ярких, немного напоминающих праздничную иллюминацию, звезд. Было очень тихо и как-то необычайно покойно и безмятежно.
Но ровно в половину одиннадцатого эту тишину взорвал голос выскочившего из штаба дежурного:
- На третьем участке - нарушитель! Тревожная группа, на выезд!
И сразу же загрохотали по камням сапоги - пограничники со всех ног ки-
нулись к машине. Минута - и тревожная группа уже была в кузове. ГАЗ-66 нетерпеливо взревел мотором и, подпрыгивая на неровностях горной дороги, рванул к границе.
Машина остановилась на обрывистом берегу реки. Пограничники, как горох, посыпались из кузова. Растянувшись цепью, они бросились вниз по осыпающемуся склону - туда, где скрытый густыми зарослями камыша неумолчно шумел Пяндж.
Белов держал Дика на коротком поводке, а тот неистово рвался вперед, все сильнее и сильнее забирая вправо. У Саши мелькнула догадка: «Неужели почуял?» Ни секунды не колеблясь, он доверился псу, и тоже стал забирать правее. На мгновение ему показалось, что впереди в камышах что-то темнеет. «Может, лодка?» - подумал Белов.
Дик, без всякого сомнения, стремился именно к этому месту. Когда до кромки зарослей осталось метров двадцать, Саша опустился на колено и отцепил поводок от ошейника.
- Фас! - шепотом скомандовал он.
Пес молнией метнулся к камышам, а Белов резко передернул затвор и взял автомат на изготовку. Рядом лязгнул еще один затвор - это подоспел Фархад.
А Дик уже ворвался в заросли. Еще секунда - и оттуда послышался звук борьбы, яростное рычание пса и чей-то короткий полукрик-полустон... И вдруг - собачий взвизг! Резкий, пронзительный, отчаянный - такой, что, услышав его, Саша моментально похолодел.
- Выходи, стрелять буду! - крикнул он срывающимся голосом и вскинул автомат.
Тишина. Белов стиснул зубы и дал по зарослям короткую злую очередь. Он целился повыше, - так, чтобы ненароком не задеть Дика.
- Шурави! - раздался из камышей испуганный вопль. - Не стрыли, шурави!
Заросли зашуршали, заколыхались, и на прибрежную гальку тяжело вышел невысокий бородатый мужчина в драном халате. Руки его были подняты вверх, в левой блеснул большой окровавленный нож.
- Оружие на землю! - рявкнул Саша. - Фара!
Фархад его понял, он тут же повторил приказ по-таджикски. Нарушитель отбросил нож и распахнул полы халата, показывая - больше у него ничего нет. К нему подскочили двое бойцов, духа в мгновение ока скрутили в бараний рог. А Саша, закинув автомат за спину, кинулся в камыши.
Дик лежал на боку и, далеко вывалив язык, тяжело, прерывисто дышал.
- Дик... - не веря своим глазам, ошеломленно прошептал Саша. - Что с тобой, Дикушка?
Саша попробовал поднять собаку, подсунул под нее руки и наткнулся на глубокую, горячую рану в боку. Из нее хлестало кровью так, что сразу стало ясно - это конец. Глотая слезы, Саша протянул ладонь к морде пса. Дик открыл глаза и, из последних сил приподняв голову, лизнул его пальцы.
Через минуту он умер.
Дика похоронили недалеко за казармой, среди диких вишен и урюков. Все сделал сам Белов - и сколотил из досок и фанеры некое подобие гроба, и вырыл могилу, и закопал ее. Отложив лопату, он опустился на траву под де-
ревом и неторопливо закурил. В его глазах блестели слезы.
Рядом присел Фархад. Какое-то время они молчали, потом Фара положил руку на плечо друга и негромко сказал:
- Аллах посылает нам испытания, чтобы укрепить наш дух. Надо быть сильным, о мужественное сердце разбиваются все невзгоды. Знаешь, один мудрец сказал: перенеси с достоинством то, что не можешь изменить...
Белов промолчал, только кивнул и еще ниже опустил голову.
Когда они возвращались в казарму, им встретился возвращавшийся из штаба командир второго отделения сержант Суров. Взглянув на повесившего голову Белова, он остановился и взял его за локоть.
- Ну, чего ты так убиваешься, Сань? В конце концов, это же всего лишь собака!
Белов зыркнул на него исподлобья.
- Да, всего лишь собака, - мрачно согласился он. - А я - всего лишь человек. И ты тоже - всего лишь человек, да?
Суров смешался, опустил глаза.
- Ладно, чего там... - вздохнул Саша. - Серег, а что со вчерашним духом? Допросили?
- Угу, - кивнул сержант. - Человек Хромого Сабира, шел с грузом маковой соломки, два мешка... Скорее всего, прощупывает нас Сабир, к чему-то серьезному готовится...
Лицо Белова застыло. Глаза превратились в узкие щелочки, на скулах заиграли желваки.
- Опять Хромой Сабир... - с ненавистью пробормотал он. - Хрен с ним, пусть готовится, а уж мы постараемся встретить... За нами не заржавеет!
XXVII
После новогодних праздников Коврига исчез. Вместо него кафе «Коврига» возглавил новый директор - молодой и энергичный мужчина, сразу взявшийся наводить свои порядки. В кафе появились новые повара, бухгалтер, штат официантов был не только заменен на три четверти, но и сокращен.
Космоса, впрочем, эти изменения никак не затронули. Он, как и обещал Валентин Сергеевич, в кафе остался и, более того, - по-прежнему обслуживал кабинет.
А вот сам Валентин Сергеевич со своей свитой куда-то запропал. После ухода Ковриги он перестал показываться в кафе. Нельзя сказать, что Космос скучал по загадочным хозяевам заведения, но личность Валентина Сергеевича была ему крайне любопытна.
Этого человека, считал Космос, можно было без натяжки назвать хозяином жизни - он явно был богат, ему
беспрекословно подчинялись другие, в его власти было решать чужие судьбы, карать и миловать. Словом, в глазах молодого официанта Валентин Сергеевич был крутым - по-настоящему крутым, почти как дон Карлеоне из знаменитого «Крестного отца». Космос тоже мечтал стать крутым, как дон Карлеоне, вот почему он с нетерпением ждал, когда Валентин Сергеевич снова придет в кафе «Коврига».
Валентин Сергеевич появился только в феврале - загорелый и веселый. Никаких свертков с деньгами в этот раз не было. Новый директор, по всей видимости, был для гостей своим человеком - он без приглашения уселся с ними за стол и запросто болтал со всеми.
Приняв заказ, Космос позволил себе осторожно заметить:
- Что-то вас давно не было видно, Валентин Сергеевич...
- А ты что, соскучился? - засмеялся мужчина. - А, Космос?
Тот пожал плечами:
- Просто я успел к вам привыкнуть...
- Ну-ну, - кивнул Валентин Сергеевич и вдруг задержал на официанте
задумчивый взгляд. - Послушай, Космос, ты же молодой парень, неужели тебе так нравится таскать поднос с грязной посудой?
Космос выразительно покосился на директора кафе и замялся:
- Да как вам сказать...
- Понятно, - понимающе улыбнулся Валентин Сергеевич и кивнул: - Ладно, подумаем... А пока иди, Космос, работай.
В тот день к этому разговору больше не возвращались, но в следующий свой приезд Валентин Сергеевич сразу предложил Космосу поговорить.
Беседа проходила один на один и носила довольно странный характер. Отчасти она напоминала разговор двух разведчиков в тылу врага - и тот и другой, отлично понимая о чем идет речь, предпочитали не называть вещи своими именами. У Космоса, разумеется, была масса вопросов к Валентину Сергеевичу, но большую часть из них он так и не решился задать, а на те немногие, что все-таки прозвучали, «дон Карлеоне» отвечал уклончиво, в том смысле, что «сам потом увидишь».
Итог беседы был именно таким, какого и ждал Кос - Валентин Сергее-
вич предложил ему поработать на него. Нельзя сказать, что Космос не отдавал себе отчет, что он связывается с криминалом, наоборот - его тянуло туда, как магнитом. Это была другая, полная событий, приключений и опасностей жизнь, и ему ужасно хотелось попробовать ее на зуб. Только попробовать - уговаривал он себя. О том, что в таких случаях вход - рубль, а выход - десять, он предпочитал не задумываться. Короче говоря, Космос на предложение Валентина Сергеевича согласился.
И началась новая жизнь. Космоса прикрепили к одной из бригад - вместе с «коллегами» он объезжал подконтрольные точки, собирая дань за крышевание. Перепуганные ларечники, как правило, безропотно отстегивали им кругленькие суммы. Попадались, правда, и упрямцы, ни в какую не желавшие расставаться со своими кровными. Тогда проводились акции устрашения - непокорных били, иногда громили их лавчонки, отбирали товар. Но подобные инциденты случались нечасто, подавляющее большинство доморощенных коммерсантов
предпочитали смиренно платить за свое относительное спокойствие и безопасность.
Доходы Космоса заметно возросли, впрочем, для него это было не главное. Было еще нечто, гораздо более волнующее и радостное, чем набитый деньгами карман. Это - ощущение безраздельной власти над всеми этими перепуганными, покорными торгашами, пьянящее чувство абсолютного превосходства, своего невероятного могущества, силы и крутизны. И когда перед ним, вчерашним школьником, лебезил какой-нибудь потный от страха лысый дядька, когда он униженно улыбался и заглядывал ему в глаза, Космос был просто счастлив, как бывает счастлив только человек, поймавший за хвост свою птицу удачи.
И, конечно, Космос не мог не поделиться своей радостью с друзьями. Как только Юрий Ростиславович уехал в очередную командировку, Космос тут же позвал к себе Пчелу и Фила - но одних, без девчонок. На этом импровизированном мальчишнике он под большим секретом рассказал о том, какой крутой поворот случился в его жизни и кем он теперь стал.
На эту новость друзья отреагировали по-разному. Пчела был потрясен. Он долго не мог поверить в то, что раз-долбая Космоса, профессорского сынка, приняли в такую солидную, крутую организацию, а когда поверил, в полной мере разделил его бурный восторг:
- Вот это круто, Кос! Ништяк, полный отпад, вообще! Это ж сколько ты теперь загребать будешь? Блин, я тоже хочу!
На Фила же это известие произвело совсем другое впечатление. Он помрачнел, смотрел на друга с тревогой и даже, неодобрительно покачав головой, вполголоса предостерег:
- А может зря ты это, Косматый... Смотри, это все добром не кончится...
Впрочем, пребывающий в эйфории да к тому же еще и изрядно поддатый Космос, казалось, слов Фила не расслышал. В тот день ничто на свете не могло омрачить его щенячью, по-детски необузданную радость.
XXVIII
В начале апреля Сашу вызвал к себе старшина заставы прапорщик Коваль-чук.
- Что-то, Белов, мы давненько шашлычком не баловались, а? - хитровато подмигнул ему прапорщик.
Саша мгновенно догадался, к чему клонит Ковальчук, и расплылся в улыбке:
- Так точно, товарищ прапорщик, давненько!
- Вот и мне так кажется, - кивнул тот. - Да и дядю Рахмона пора проведать - как он там, не хворает ли часом? В общем, Белов, собрал я ему небольшую посылочку, - прапорщик показал на тюк с каким-то тряпьем, - надо бы доставить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17