Такое соответствие между психическим типом читателя и книг дает огромную экономию для понимания и усвоения читателем содержания книги.
Но, зная книгу, ее тип, можно через нее определить и психический тип ее читателя. «Одна и та же книга действует на разных субъектов по-разному в зависимости от свойств их психического типа. Каждый отзыв каждого читателя о книге, фразе, слове уже представляет его реакцию на них. Его характеризует даже отсутствие реакций, слабость или сила их, длительность или быстрота, с какой он реагирует на библиопсихологического раздражителя, медленность наступления реакций, продолжительность их существования, их интенсивность и т.д.».
В свою очередь, читатель, зная свой тип, получает возможность при выборе книги для чтения делать поправку на самого себя. «Например, – пишет Рубакин, – если я не способен к мышлению образами, то я не судья ни стихов, ни художественной стороны беллетристических, да и других произведений: я на образность речи реагирую очень слабо... Или, напротив, если я не способен мыслить отвлеченными понятиями и абстрактными рассуждениями, а мыслю образами, я не могу быть судьей, например, сочинений Д.С.Милля: они меня не захватят, потому что покажутся чересчур бледными». С другой стороны, «зная качества книги и наблюдая реакции данного читателя на эту книгу, мы по этим реакциям получаем возможность судить о свойствах того читателя, который на такой раздражитель так реагирует».
Следовательно, необходимо изучение психических типов читателей и психических типов книг и авторов их, для того чтобы рекомендовать читателям те книги, которые они вследствие своего собственного психического типа могут легче и быстрее усвоить.
Рубакиным и была создана классификация типов читателей и типов книг. Все понимают, насколько трудно было провести такого рода классификацию и насколько надо было знать те книги, которые можно было рекомендовать читателям данного типа. Рубакин проделал колоссальную работу по классификации типов книг, и на основании этой классификации он, определив, с другой стороны, тип читателя, рекомендовал ему книги, соответствующие его психическому типу.
Переписка Рубакина с читателями, его непосредственный контакт с ними в библиотеках показали ему, что правильная рекомендация книг читателям повышает спрос на книги с их стороны. Так, в 1929 году в библиотеке Народного дома в Лозанне, где Рубакин организовал библиопсихологическое изучение читателя, в результате этого изучения и соответственного подбора книг для читателя выдача научных и научно-популярных книг возросла почти в 50 раз.
Рубакин составил анкеты для читателей, чтобы выяснить их психический тип. В опросном листке анкеты содержалось 37 вопросов, кратко сформулированных. Но тут же Рубакин замечает, что «ответы на прямо поставленные вопросы не показательны». Особенно показательно то, что записывается в опросном листке рефлективно, несознательно, необдуманно. Поэтому составитель опросного листка должен быть очень тонким, вдумчивым человеком, превосходно знакомым с социальными и психологическими условиями того места и времени, к каким относится анкета.
Во всех своих предыдущих рассуждениях Рубакин принимал как раздражитель на читателя всю книгу в целом. Но книга действует как раздражитель «лишь потому, что действуют отдельные фразы ее, совокупность которых она представляет...», а в каждой фразе каждое отдельное слово тоже выступает в роли раздражителя. Значит, книга – это коллектив целой массы более мелких раздражителей. Исследование такого действия книги должно быть поэтому сведено к исследованию фраз и слов.
К тому же, прежде чем начинать эти исследования, говорил Рубакин, надо «исследовать самого исследователя». Его суждения обо всех элементах книжного дела и прежде всего о книге будут зависеть от его социального типа – классового, национального, профессионального. Затем они зависят от его психического типа – он может быть аналитик или синтетик, теоретик или практик, конкретного или абстрактного типа и т.д. То есть к нему надо подойти с теми же критериями, с какими мы будем подходить к изучению читателя и типа книги. То есть в начале каждого такого исследования должна быть сделана поправка на самого исследователя. Это, по мнению Рубакина, дает максимум объективности исследования.
Вводя все новые и новые элементы для изучения вопросов читательства и книги, Рубакин анализирует и учитывает все факторы, участвующие в книжном деле в целом. Тем самым он крайне усложняет проблему изучения, так как число этих факторов чрезвычайно велико и, кроме них самих, надо учитывать их взаимодействие, взаимовлияние. В результате мы погружаемся в такую бездну психологического анализа, что за деталями начинаем не видеть самого главного, основного. Таким образом, даже согласившись с правильностью классификации и изучения всех элементов книжного дела, приходится признать, что его изучение необычайно сложно и вряд ли может иметь массовый характер.
После рассмотрения социально-психологических основ библиопсихологии Рубакин обосновывает ее биологические корни. Он это делает, исходя из павловской теории естественных (безусловных) и условных рефлексов. Любопытно, что Рубакин подошел к биологическому обоснованию своей теории, еще не будучи достаточно знаком с учением Павлова, и тем не менее он подошел очень близко к нему, а впоследствии, когда у него завязалась переписка с И.П.Павловым по этому поводу, он увидел, что его точка зрения в этом вопросе полностью совпадает с точкой зрения Павлова. Биологическое обоснование изучения читателя и книги нам представляется как наиболее сильная сторона теории библиопсихологии, именно та, которая нуждается в более полной дальнейшей разработке.
Как известно, рефлекс – это реакция организма на то или другое внешнее или внутреннее раздражение. Абсолютные рефлексы – это врожденные естественные реакции: человек отдергивает руку или ногу, когда ему причиняют боль, закрывает глаза, когда ему в лицо ударяет яркий свет, ребенок начинает сосать грудь, когда его к ней прикладывают, и т.д.
Условные рефлексы – это реакции организма, создавшиеся в результате привычки, повторения действия одних и тех же раздражителей. Водитель автомобиля в силу условного, выработанного у него повторения рефлекса останавливается, когда в светофоре зажигается красный свет. Мы в нашей жизни сплошь в силу воспитания, обучения и т.д. проявляем наши условные рефлексы, без создания которых наша жизнь была бы невозможной. Рубакин пишет: «Рефлексы суть элементы постоянного приспособления или уравновешения, – закономерные, машинообразные реакции организма, обусловленные организацией данной нервной системы».
«Совокупность рефлексов, – писал И.П.Павлов, – составляет основной фонд нервной деятельности как человека, так и животных». Рубакин дополняет эту мысль, говоря: «На рефлексе же основаны творческие силы организма».
Основываясь на строго научном понятии рефлекторности слова – устного, или печатного, или письменного, Рубакин правильно подходит к изучению воздействия книги на читателя. Насколько мы знаем, до него никто не подходил к изучению книги и читателя с точки зрения научной физиологической теории рефлексов, основанной на учении И.П.Павлова.
В книжном деле первую роль играют так называемые условные рефлексы, то есть рефлексы, выработанные в результате опыта жизни, путем повторения одних и тех же действий, привычек. «Чтение, слушание, понимание, мышление, обучение, образование – все это различные формы условных рефлексов и суперрефлексов». «Человеческую речь нельзя не рассматривать как чрезвычайно сложную систему высших условных рефлексов». Но, будучи само рефлексом, всякое слово вместе с тем постоянно является источником рефлексов. Всякое слово, которое мы слышим или читаем, может стать по отношению к слушателю или читателю некоторой формой воздействия, идущего извне».
«Слово, – говорит Павлов, – благодаря всей предшествующей жизни человека связано со всеми внешними и внутренними раздражениями, приходящими в большие полушария головного мозга, все их сигнализирует, все их заменяет и потому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражения».
«Поэтому, – делает вывод Рубакин, – можно утилизировать слово как реактив на человека. Двигательные реакции, им вызванные, могут быть трех главных типов: или реакции притягивания, или отталкивания, или безразличные, заторможенные.
Павлов назвал человеческую речь второй сигнальной системой в отличие от первой, которая имеется и у животных и в которой раздражение идет непосредственно от внешних ощущений. Поэтому слово для человека – раздражитель, вызывающий у него определенные реакции, связанные со значением этого слова. Но одно и то же слово может вызывать у человека различные и даже противоположные реакции».
Слово действует на человека в зависимости от социальной среды, к которой он принадлежит, в зависимости от того, с чем это слово связано в его прошлом, в зависимости от психического склада данного человека.
Мы уже говорили, что, подчеркнув значение социальной среды, Рубакин выделяет среди людей различные психические типы.
И.П.Павлов классифицировал людей по типам их высшей нервной деятельности. Это была классификация физиологическая, довольно точная, но все-таки чаще всего трудно применяемая в повседневной практике, как это признавал и сам Павлов. Но и в таком виде эту классификацию можно было бы положить в основу классификации типов читателей, предложенной Рубакиным. Недаром он так был увлечен теорией Павлова, как только с нею познакомился, хотя еще до этого разработал свою теорию психических типов, основанную на психологии. Теория Павлова его восхитила, потому что под науку менее точную – психологию – она подводила серьезную физиологическую основу.
Рубакин показал тесную связь между ролью условных рефлексов и чтением, вернее, их роль в чтении. Понятие слова как «раздражителя», формулированное еще А.Потебней, Рубакин привел в соответствие со строго научным понятием условного рефлекса.
Теория Рубакина возбудила большой интерес и у И.П.Павлова, крупнейшего физиолога нашей эпохи. Еще до выхода в Москве книги «Психология читателя и книги» (1929 г.) Рубакин во время работы над нею вошел в переписку с И.П.Павловым. В письме к Павлову от 12 февраля 1926 года он писал: «Многоуважаемый и дорогой Иван Петрович... в очень немногих строках Вы дали мне и другим работникам нашей секции очень много. Спасибо и спасибо. Хотя я Вам и послал мою книгу (на французском), но, кажется, забыл предупредить, что она написана вовсе не для ученых, а главным образом для библиотекарей, и не столько для того, чтобы решать вопросы, сколько для того, чтобы поставить их и показать ту связь, которая неизменно существует между теорией литературы и литературной критикой, с одной стороны, и между естественнонаучной постановкой исследования тех же явлений. Громадное значение теории условных рефлексов для теории книги и литературы показано в моем труде „Основы и задачи“, который... еще не печатается из-за некоторых идейных разногласий».
11 мая того же года, благодаря Павлова за ответ и присланные им книги, Рубакин пишет: «...книга Ваша притянула к себе всех нас, работников секции, словно какой магнит. Даже только посмотрев ее страстно, не могу не видеть, какую опору она дает нашей библиопсихологии, и особенно отделу о мнеме и влиянии книги».
Насколько Павлова заинтересовали теории Рубакина о действии слова и книги, можно судить по его письму к Рубакину от 15 августа 1925 года, выдержки из которого мы приводим: «Чрезвычайно обрадован, что наши лабораторные труды оказались полезными для такого великого культурного дела, как взаимодействие книги и читателя. Ваши программные сообщения прочел тогда же, а теперь принялся за чтение книги. Конечно, важнейшим пунктом в библиопсихологической работе является классифицирование и констатирование психических явлений... А это представляется мне в высшей степени трудным и сложным делом. Основные линии нервной деятельности (высшей) более или менее ясны, но детали подавляют. Отдельные нервные типы часто содержат такие противоречивые черты, что не знаешь, что считать главным и что второстепенным и производным и как представить себе общий механизм типа. Но все должно преодолеть и наше и Ваше исследовательское усердие, или по крайней мере будем надеяться на это».
Таким образом, даже Павлов, определявший типы высшей нервной деятельности экспериментально, признавал великую трудность их определения – и действительно, вопрос об их определении и теперь служит предметом спора у физиологов. Что же сказать об определении психического типа читателя, величины, в которой играют роль не только психологические и физиологические факторы, но и социально-экономические, и наследственные, и политические, и другие? К сожалению, смерть И.П.Павлова помешала установить более тесный контакт, а были все данные для того, чтобы произошло слияние теории И.П.Павлова с, библиопсихологией на почве классификации типов читателей и изучения процесса чтения.
Но тем не менее совершенно ясно, что разработка библиопсихологических положений в тесной связи с павловской теорией условных рефлексов могла бы дать очень многое. Несомненно, найдутся исследователи, которые изучат этот вопрос, и тогда многое в теориях Рубакина встанет на свое место и многие идеалистические уклоны будут сметены точными научными данными.
Определив значение слова как раздражителя, притом психического, Рубакин переходит к рассмотрению «библиологических основ библиопсихологии». Для этого он излагает теорию известного немецкого психолога Р.Семона – теорию так называемой мнемы. Семон был крупным биологом-дарвинистом и жил в начале XX века. Им был предложен термин «мнема» взамен термина «память», который он считал «наследием старой психологии», определявшей ее как «способность души». Прежде всего надо отметить, что в результате каждого раздражения из внешней среды у человека появляется возбуждение, являющееся «психическим коррелятом» раздражения и представляющее весьма сложное явление. Возбуждение проходит через две фразы. В первой оно появляется во время действия раздражителя и достигает своего максимума. Когда действие раздражителя кончилось, возбуждение снижается, но не сразу, а постепенно, оно как будто исчезает, однако живое вещество организма сохраняет след от испытанного им возбуждения. И по отношению к типу раздражения, уже имевшему место, организм становится более восприимчивым сравнительно с другими, еще не испытанными типами раздражений.
Изменения, которые произошли в живом организме, в его веществе, Семон назвал энграммами, то есть записями, так как все испытанное организмом вроде как записывается в его живом веществе.
Совокупность таких записей – энграмм, по Семону, и образует мнему. Энграммы в большинстве находятся в организме в скрытом состоянии, но они могут быть вызваны к жизни, извлечены, оживлены, «вынесены в сознание», и тогда их называют экфориями. Раздражители фактически никогда не бывают простыми, они всегда состоят из ряда элементов, целых комплексов элементов внешнего мира – одновременно действуют, например, лучи света, запахи, температура воздуха и т.д. Поэтому и энграммы тоже являются сложными, так как одновременно записывают ряд раздражителей, а не один только.
Рубакин всюду подчеркивает, что социальная среда представляет собой фактор огромной важности, «она стоит на первом месте, и наше поведение определяется главным образом мнемою социальной, а не наследственной. Почти все прирожденные реакции человека затронуты социальными влияниями». «Социальная среда поставляет нам энграммы социального опыта человечества, ею же накопленные и коллективно и индивидуально создаваемые...»
Исходя из таких положений, Рубакин и излагает «методы библиопсихологического исследования книжного дела». По его мнению и намерению, методы эти должны быть объективными, реальными. Так ли это получается после их изложения? Предоставим слово ему самому.
«Библиопсихология, – говорит Рубакин, – должна стать наукой объективной. Она должна стать такой для того, чтобы дать возможность всякому работнику книжного дела объективно ориентироваться во всей сложности этого дела в любое время и в любом месте... Объективная классификация книг должна помочь нам ориентироваться в бесконечном разнообразии книжных сокровищ... Объективная классификация авторов должна помочь нам ориентироваться в истории литературы... Значит, идеалом ее (библиопсихологии) должно быть точное знание».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24