А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



Константин Сергиенко
УВЕЗИ НАС, ПЕГАС!
Глава 1: Я просыпаюсь на дереве
Все началось с Гедеона. Попал я туда в начале мая, когда зелень яркая и свежая, а горячие ветры еще не гоняют по дорогам столбы пыли.
До этого потаскало меня по Америке с запада на восток. Где я только не побывал! Даже у колорадских бандитов и оклахомских индейцев.
Привык я ко всякому. Спал где попало, ел что придется. Кожа моя огрубела: щелкни по ней ногтем — звенит. Желудок здорово подобрался, и в день мне хватало початка кукурузы. И вот Гедеон на земле Черной Розы.
В то майское утро я проснулся, потому что в самое ухо мне пел пересмешник. Уж он так надрывался и передразнивал всех подряд, что мне снился хор гномов, крокодилов и железных человечков.
Я открыл глаза. Под щекой теплая, шершавая кора. Еще вчера, как стемнело, я перелез какой-то забор и устроился ночевать на дубе. Дубы здесь все равно что таверна. Ветви огромные, раскидистые. Найдешь в них и кровать, и даже кресло, и даже обеденный стол.
Я уж давно приладился спать на деревьях, особенно в чьем-нибудь саду, потому как в частных владениях всегда спокойней. В крайнем случае тебя выгонит хозяин. В парке швыряются камнями мальчишки, а в лесу глупый охотник может выпалить в тебя из дробовика.
Открыл я глаза. Солнышко посверкивает через листву. Испанский мох вроде белой кисеи спадает по веткам. Могучий ствол дуба недалеко от земли расходится наподобие чащи. В этой чаще я и приладился спать вроде птички.
— Эй, мистер!
Под деревом стоял негр в полосатых штанах и белой панаме.
— Эй, мистер белый, не надо бы вам спать на этом дубе, — говорит он.
Я потянулся. Негр это не беда. Конечно, непорядок, что он увидал меня снизу. Не в моих правилах устраиваться так, что тебя видно. Но вчера было темно, и я не сумел выбрать укромного места. Вон туда, чуть бы правей и повыше, за густую крону и кисею моха, тогда нипочем не заметил бы меня старый негр в полосатых коротких штанах и мятой белой панаме.
— Я вам любезно и по-душевному говорю, мистер белый мальчик, не надо бы вам спать на этом дубе. Сэр босс очень добрый, но под этим дубом у него важное место, и поэтому он никому не разрешает спать на этом дубе.
— Ладно, — сказал я. — Пока твой сэр босс встанет, я досплю еще часок.
Слезать не хотелось. Уж очень теплая кора у дуба, как будто живая. И, казалось, под ней все еще текли мои сны, все еще пели маленькие человечки.
— Это хорошее дело, мистер мальчик. Только сэр босс встает очень рано. В прошлом году, когда мистер Конь обронил несколько яблок вот здесь, у самого дуба, сэр босс так рассердился, что велел продать мистера Коня.
— Мне-то что! — Я зевнул.
— Ну как же? Я вам толкую, уважаемый мальчик, что мистер Конь здесь гулял…
— Послушай, — сказал я, — мне бы доспать полчасика.
Этот чудной негр ни за что не пойдет жаловаться. Я по опыту знал, что негры хорошо относятся к бродягам. Пускают их ночевать, кормят. Но все же пора сматываться. Я сел на сук, свесил ноги, потянулся еще раз.
— Кто тут живет? — спросил я.
Передо мной яркой зеленью раскинулась большая лужайка, на ней горели клумбы с цветами. В конце лужайки поднималась белая колоннада особняка, вся в лиловых мячиках тени. Серебристые ильмы склонялись к ее галереям.
— Тут живет сэр босс, мистер мальчик, — важно ответил негр. — Но я вам хотел сказать про собак.
Не успел он начать про собак, как стая борзых веером выскочила из-под кустов и с радостным лаем заскакала под моим дубом.
— Вот про этих собак я вам и хотел сказать, мистер мальчик, — мирно повествовал негр. — Они очень добрые, но я вам душевно советую не слезать.
Какой там слезать! Последние штаны оборвут. А что мне будет? Всего-то ночевал на дубе.
— Сейчас я попробую с ними потолковать, мистер мальчик, — сказал негр. — И тогда, быть может, вам удастся слезть с дуба.
Он и вправду стал с ними разговаривать. Он называл собак не иначе как «леди и джентльмены». Он объяснял им, что я попал сюда случайно. Что какой-то мистер Кролик подшутил надо мной и завел в этот сад.
Шутки шутками, а борзые уселись вокруг негра, выпучили глаза и слушали его, как президента.
Я уже стал потихоньку спускаться, но весь спектакль испортили новые зрители. На лужайку выбежали веселые молодые люди и, увидев меня, остановились как вкопанные.
— Ой, кто-то на дедушкином дубе, — сказала девочка в белом костюме с теннисной ракеткой.
Рядом с ней стоял щеголь весь в красном. В руках почему-то серебряный шлем. Чуть поодаль еще один мальчик рассматривал меня, засунув руки в карманы.
— Дядюшка Париж, — сказала девочка, — кто это на дереве?
— Это очень хороший мальчик, маленькая госпожа, — ответил негр. — Его загнали на дерево собаки.
— А зачем он залез в наш сад?
Негр меня явно выгораживал, но продолжал свою песню про мистера Кролика.
— Я думаю, мистер Кролик его привел. Мистер Кролик большой шутник. Он шел с белым мальчиком, беседовал о том о сем, и они не заметили, как попали в наш сад.
— Ах, мистер Кролик! — насмешливо сказала девочка. — Эй, ты, тебя мистер Кролик привел?
— Может, и мистер Кролик, — ответил я.
— А что ты здесь делаешь?
— Что он здесь делает, Мари? — лениво сказал щеголь в красном. — Наверное, собрался чего-то украсть.
— А чего у вас красть? — спросил я. — Такой шлем я вчера на помойке видел.
— Ах, ты! — сказал щеголь в красном. — Ну-ка слезь, я тебя проучу!
— Перестаньте, мистер Чартер, — сказала девочка. — Всегда вы задираетесь. Почему вы решили, что он собрался воровать?
— Знаю я этих бродяжек, — сказал мистер Чартер.
— Почему это бродяжка? — сказал я. — Может, я порядочный человек.
— Если ты порядочный человек, то слезай вниз. Я научу тебя вежливости! — распалялся щеголь.
— Как вам не стыдно, мистер Чартер! — сказала девочка. — Вы вдвое больше его. Детей бить нельзя.
— Разве что, — насмешливо сказал щеголь.
— Эй, ты! — сказала девочка. — Слезай и уходи. Знал бы ты, на какой дуб залез!
— Дуб как дуб, — сказал я. — Отгоните собак, тогда слезу. Видал я дубы получше.
— Надо же! — девочка всплеснула руками. — Да ты посмотри, какой это дуб. Весь в дедушкиной славе!
Я свесился и посмотрел. И вправду, дуб оказался не простой. По стволу развешаны старые сабли и пистолеты. Как это я ночью ничего не зацепил?
— Что с ним разговаривать, Мари? — важно сказал щеголь. — Позвать мсье генерала, и все тут.
— При чем здесь генерал? — вдруг сказал третий. До этого он стоял молча.
— Как это при чем, мистер Аллен? — спросила девочка.
— По-моему, ни при чем, — мрачно повторил тот. Лет этому мистеру Аллену примерно как и мне. Одет он в простую фланелевую куртку, на голове голубой картуз, а башмаки не такие уж новые. Выглядел он вроде простого подмастерья, и непонятно, почему затесался в богатую компанию.
Взять щеголя. У него сюртук как огонь, отвороты белоснежные, пуговицы и галуны серебряные. Сапоги на нем в обтяжку, из мягкой хорошей кожи. Лет ему, конечно, побольше, чем мне и этому Аллену. Может быть, он уже офицер?
А девочка с ракеткой, наверное, дочь хозяина. На пальце дорогое кольцо, ракеткой она помахивает беспечно и, видно, не сомневается, что все в нее влюблены.
— Вы все-таки странный, мистер Аллен, — сказала она, капризно растягивая слова, как принято на Юге. — Когда вы покатаете нас на своем паровозе?
— Покатаю, — буркнул мистер Аллен.
— До самого форта?
Тот кивнул.
— А у нас скоро будет паровой брандспойт! — сказал щеголь и напялил серебряный шлем.
Да он пожарник! И мундир у него похож. Правда, в соседнем штате, откуда я пришел, пожарники одеты в голубое с желтым.
Собак отогнали, и я слез на землю. Тут только до конца понял, что ночевал на важном дереве. Не только сабли и пистолеты, но и знамена развешаны на ветвях. Какие-то бунчуки и ленты, в большом дупле мраморный бюст. Я присмотрелся и узнал Наполеона.
— Следовало бы все-таки его проучить, — сказал щеголь. — Не понимаю, Мари, почему вы заступаетесь за оборванцев? Такие везде бросают окурки, и от них сгорают дома достойных граждан. Нам стоит немалых усилий их тушить. Нет, я бы все-таки его проучил.
— Держи карман шире, — сказал я.
— Что?! — Он на мгновение оцепенел от моей наглости. — Нет, ну теперь уж…
Он направился ко мне и уже замахнулся, чтобы дать оплеуху. Тогда простым движением из индейской борьбы кузати я отбил его руку и подсечкой усадил на зеленую травку. Первым никогда не лезу, но получать ни за что ни про что не собираюсь.
Через мгновение я уже красовался на заборе, перекинув одну ногу, а мистер Чартер не мог оправиться от изумления.
Девочка Мари хмыкнула и пошла к дому. Третий свидетель поражения Чартера кинулся ко мне с внезапно загоревшимся взглядом.
— Эй, подожди! — крикнул он. — Как тебя звать?
— Майк, а что? — сказал я.
— Тебе негде жить? — спросил он.
— Ночевать везде можно, — ответил я с достоинством.
— А работа есть?
— С голоду не помру, — заверил я. Но в этот момент у меня уже сосало под ложечкой.
— Приходи в полдень на станцию, — сказал он, — спроси, где «Пегас».
У него было бледное лицо и черные блестящие глаза. Так я познакомился с Моррисом Алленом. И было это в городке Гедеон на земле Черной Розы, а точнее, в саду имения «Аркольский дуб».
Глава 2: Гедеон и его обитатели
Гедеон оплетен маленькой речкой того же названия, но летом она высыхает так, что кружки воды не набрать. Земля здесь черная, жирная. Некоторые говорят, что поэтому целый округ назван Черной Розой. Другие считают, что причиной тому негры. В здешних местах черных вдвое, а то и втрое больше, чем белых. Им возражают:
— Ты спятил, старина! Черная Роза от негров? Но тогда была бы не роза, а помойка. Черная Помойка, ха-ха! Так бы называлась наша земля, старина!
Белые сидят на верандах своих домов, пьют чай со льдом, а черные работают в поле. Сейчас самое время засеять хлопком поля вокруг Гедеона.
С тех пор, как мистер Уитни от нечего делать придумал «джинна», машину по очистке хлопка, Юг прямо-таки второй раз родился. А то копались вручную негры, кое-как выдирали ненужные семена из волокон.
Головастый этот мистер Уитни. То ли в шутку, то ли на спор взял да и сочинил «джинна». И всего-то несколько проволочек, рукоятка да барабан. Пошло-поехало. Завертелись «джинны», горы белоснежной ваты поплыли с Юга в разные концы света.
Плантаторы вздохнули свободно, уселись поудобней в плетеные кресла и задремали. Только иногда надо проснуться да поглядеть, хорошо ли работают черные.
Тихая жизнь в Гедеоне. Жители в нахлобученных шляпах сидят целый день, прислонившись к заборам. Сидят, строгают палочки.
— Эй, Хэнсом, который час?
— А кто его знает! Должно быть, полдень.
— Я палочку всю сострогал. Кинь мне лишнюю.
— Нет у меня лишней, Том.
— Если полдень, то сейчас пройдет Билл-почтальон.
— Да, верно. Тогда и попросишь у него палочку…
Солнце здесь жарит так, что очень скоро любая рубашка становится белой.
Между прочим, в Гедеоне есть свой Капитолий. Лет тридцать назад Гедеон считался столицей штата, и тогда на самом высоком месте поставили белый дом с куполом и колоннадой. От него проложили Президентскую аллею, а влево и вправо разбили парк генерала Лафайета.
Теперь все пришло в запустение. Капитолий зарос тутовыми деревьями, мальчишки выбили стекла, а какой-то бродяга написал кирпичом на ободранных стенах: «Здесь трижды плюнул, проходя мимо, вечный странник X. — 2 апреля 1860 г.». Судя по дате, «вечный странник» посетил Гедеон незадолго до меня.
Главная гордость Гедеона пожарная каланча. Ее начал строить заезжий архитектор. Он довел каланчу до середины, прокутил все деньги и скрылся. Отцы города поругались и доделали каланчу, украсив ее башенками на манер старых крепостей.
В одной из таких башенок часто сидит Люк Чартер по кличке Красный Петух, тот самый щеголь, которого я усадил на травку в саду «Аркольского дуба».
Пожарники самые гордые и самые почитаемые люди Гедеона. Иногда они устраивают гонки по улицам. Топают копыта тяжелых битюгов, гремят колеса бочек и помп, вскакивают у заборов жители в нахлобученных шляпах, а местная живность спасается кто куда. Начальник пожарников устроил все на военный лад. Себе он присвоил чин полковника, а Люку Чартеру подарил лейтенанта.
— Солдаты! — кричит полковник двум десяткам бравых усатых пожарников. — Мы армия спасения! Будьте всегда начеку! От штатских только беда! Мы им покажем, что такое воинская дисциплина!
Правда, уж если что загорится в Гедеоне, никакая пожарная команда не потушит. Огонь тут зубастый и хваткий, глазом не успеешь моргнуть, все проглотит.
Люк Чартер сидит с важным видом на каланче. Как только на улице появится местная дама, прикладывает руку к глазам и зорко оглядывает окрестности. Не горит ли чего?
Весь город знает, что Люк Чартер имеет виды на внучку генерала Бланшара. «Аркольский дуб» это и есть имение генерала.
Генерал Бланшар один из первых жителей Гедеона. Когда Бонапарта сослали на остров Святой Елены, многие французы бежали в Америку. Одни поселились в Hовом Орлеане, другие в Филадельфии, а генерал Бланшар устроился в Гедеоне и решил превратить его в «маленький Париж».
Это было не очень легко. Еще раньше Гедеон задумали как «маленькую Филадельфию». Улицы тут разбивали без всяких затей по прямой линии — шесть Северных и шесть Южных.
Но генерал и его друзья не пали духом. Благодаря им появилась улица Вредных Мальчишек, улица Мокрой Доски и даже улица Любви. Они потянулись на взгорки, окружавшие Гедеон. Это позволило генералу заявить, что теперь, как и в Париже, тут есть свой Монмартр.
Генерал старается, чтобы в его имении царил дух «старой доброй Франции». Он заготовил большой список имен. Каждый негр отныне должен напоминать генералу о родине.
Так появились дядюшка Париж и тетушка Ла-Рошель, старший рабочий Кардинал и повариха Сорбонна. Старый генерал не обошел и тех, кого считал повинными в военных неудачах Наполеона. Тройке великолепных борзых он дал имена знаменитых маршалов Нея, Груши и Мюрата.
Первого он обвинял в том, что при Ватерлоо тот завел под картечь сразу четыре дивизии. «Эшелонами, эшелонами надо было строить, а не колонной!» — говорил генерал. Груши совершил еще более страшную ошибку. Он опоздал с фланговым ударом, а это могло спасти битву.
О Мюрате генерал вообще не мог разговаривать спокойно. Он называл его опереточным шутом и балаганщиком. Тем не менее пес Мюрат был любимым из «маршальской тройки». По этому поводу генерал говорил, что не все Мюраты живут без пользы для человечества.
Больше всех на свете старый вояка любит внучку Мари. Родители ее утонули во время пожара парохода «Дункан» на реке Миссисипи. У генерала теперь никого не осталось.
Правда, живет еще в доме приемышем девочка Хетти, но с детства она сильно припадает на ногу, а генерал, как бывший гвардеец, любит красивый шаг. За это он не слишком дорожит Хетти, и даже старый негр дядюшка Париж больше греет старое сердце генерала своими рассказами.
Дядюшка Париж считается не в себе, но в хозяйстве проявляет большое умение. Это он вырастил аркольский сад, где огромные, похожие на треноги дубы окружены кольцами белых роз чероки, голубого ириса и алых цветов с названием «Страсть любви».
К самому дому подступают лавры и раскидистые ильмы, а магнолии отведены подальше, чтобы ночным ароматом не томить спящих на галерее.
Вилла «Аркольский дуб» стоит на приподнятом месте. Отсюда хорошо виден весь Гедеон со своим Капитолием, пожарной каланчой, отелями «Колокол» и «Азалия». В этих отелях плантаторы до глубокой ночи играют в бильярд и карты. В Гедеоне много богатых плантаторов. Богатый — это если полсотни негров и больше. А если, допустим, всего десяток, то даже плантатором не назовут и в клуб «Рыцари Юга» не примут.
Блеск столичной жизни давно погас в Гедеоне. С тех пор как знаменитый генерал Лафайет с конвоем из сотни разукрашенных индейцев проехал по улицам Гедеона, ничего торжественного тут уже не случалось.
Мало-помалу разъехались видные люди, а ведь были, были они в Гедеоне. Закрылась одна газета, другая еле расходится. Уехал мистер Перкинс, известный ботаник, уехали врач Биглер и адвокат О’Райли. Но самое обидное, что некий Андерсон, первый поселенец в здешних местах, тоже смотал удочки. Он продал каменный дом, самый первый дом в Гедеоне, и исчез в неизвестном направлении.
Но все это не мешает генералу Бланшару повторять время от времени: «Жить можно только в двух местах, в Париже и Гедеоне».
Когда столицу перенесли в Корону к предгорьям Красного Каньона, сердца гедеонцев чуть не лопнули от горя и зависти. Правда, Корона наслаждалась столичной жизнью всего пять лет. Это звание перехватил бойкий Монториоль. Но гедеонцы не перестали ревниво относиться к Короне.
Не успела Корона начать постройку железной дороги, чтобы возить руду, кукурузу и табак на пароходы, как Гедеон схватился за ту же идею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20