А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Фрэнчи устроил меня на мою первую работу, еще в те годы, в Новом Орлеане. Тем самым – косвенно – он меня поставил и на это место. В то время он был большим человеком и оказывал мне некоторые любезности. Не спрашивайте, почему. Он не был щедр и любезен с людьми, кроме тех случаев, когда он что-то с этого имел.
Я слушал молча.
– Но все уже давно позади, а счастье непостоянно. Фрэнчи остался без гроша. Я встречал его время от времени, одалживал ему деньги – деньги, которые он мне всегда возвращал. В конце концов я приехал сюда, и Фрэнчи тоже здесь появился. Он был полным банкротом, и сам это знал. Но все еще оставался знаменитостью. Когда он входил в казино, туристы тянулись следом, как за кинозвездой.
Пангуин умолк и, барабаня пальцами по стеклянной поверхности письменного стола, казалось, раздумывал, тщательно подбирая слова.
– Я дал ему взаймы тысячу долларов. Он ее проиграл. Я дал еще тысячу, она последовала за первой. Он считал не совсем приличным проигрывать их здесь и ходил для этого в Звездную пыль ". Но когда он в третий раз пришел за деньгами, я сказал "нет ". Это стало бы просто бездонной бочкой.
– Итак, вы его бросили?
– Нет. Я предложил ему работу. Сто долларов в неделю, подсадной уткой. Он притягивал массу людей, как только подходил к игровому столу. Не спрашивайте меня, почему – от него, видимо, исходит такая аура.
– И ему нравилась эта работа?
– Совсем не нравилась. Но он не жаловался. Я сказал ему четко и ясно: его время прошло. Но если он будет вести себя соответственно, то продержится у нас до конца своих дней.
Он замолчал, некоторое время раздумывая. Затем изобразил некоторое подобие улыбки.
– Когда становишься старым, это плохо. Фрэнчи так гордился своей репутацией завзятого игрока, будто был национальным героем. Ну, это может случиться с каждым.
– Значит, он был звездой – подсадной уткой с окладом сто долларов в неделю?
– Да, так и было.
– Но это еще не все. – Я посмотрел на него в упор. – Сейчас в Лас-Вегасе находятся три женщины, каждая из них утверждает, что она замужем за "Французом". И каждой из них он сообщил, что выиграл двести тысяч долларов и собирается прекратить играть, как только накопит четверть миллиона.
Пангуин скривил губы.
– Это типично для Фрэнчи. Он был просто помешан на женитьбах. В Новом Орлеане я за год дважды был у него свидетелем на бракосочетаниях.
– Как же он это устраивал?
– Чистый блеф. Просил какого-нибудь приятеля облачиться в черное, надеть воротничок задом наперед и сыграть комедию. Он даже заказывал печатать фальшивое свидетельство о браке.
Это меня не удивило.
– Вы ведь знали его жену Ирис, по прозвищу "Железные Штаны"? Или Фрэнчи о ней рассказывал?
– "Железные Штаны"?
– Француз женился на ней в двадцатые годы.
Пангуин покачал головой.
– Не припомню, чтобы когда-то слышал о ней.
– А что вы думаете об этих двухстах тысячах долларов? Были у "Француза" шансы так много выиграть, и чтобы вы не знали?
– Ни в коем случае. Мы с ним не желали допускать никакого риска. Каждую ночь перед уходом из казино его обыскивали. Вся история с двумя сотнями тысяч – его обычное надувательство. Этот человек просто не умел говорить правду. И прежде всего женщинам.
– Еще кое-что, – продолжал я. – Когда пришло сообщение, что "Француз" потерял сознание, вы были в кабинете Дэниельса. Как выясняется, вы были старым другом Фрэнчи. Почему же вы не послали за врачом?
Пангуин развел руками.
– Я решил, что он просто пьян. У нас с ним была договоренность, что каждый раз, когда заведение угощает всех игроков, он тоже получает выпивку. И он никогда не пропускал. Это могло быть причиной того, что сердце в конце концов не выдержало.
– Сердце тут ни при чем. Кто-то подмешал ему в выпивку наркотик.
Я внимательно следил за Пангуином. Казалось, он был твердо убежден, что Фрэнчи умер нищим. Я бы тоже в это поверил, не будь того пакета на складе.
Пангуин вскочил. Казалось, он вот-вот взорвется. С трудом проглотив слюну, он спросил:
– Наркотик? В нашем отеле? Как это? Зачем кому-то давать Фрэнчи наркотик?
Я игнорировал его возмущение.
– Знай мы это, имели бы ответы на многие другие вопросы. Значит, вы уверены, что Мэлмен не мог выиграть двести тысяч долларов? Может быть, он играл на высоких ставках против какого-нибудь техасского нефтяного магната?
– А что он мог поставить?
Да, он прав. Но ведь деньги существовали! Они лежали у меня на душе тяжким камнем. Почему Джо принес их из отеля и положил в свой письменный стол? Может быть, он убил Француза? До сих пор я не отваживался задавать себе этот вопрос, но теперь и не мог от него уклоняться. Были еще какие-то обстоятельства, которых я не знал. Ведь не знал же я, что Китти когда-то была замужем за Мэлменом. Скажи мне кто-то об этом, тут же не предъявив доказательств, я бы тоже не поверил.
Следовательно, Джо мог... Но это абсурд! Я не мог сомневаться в Джо.
– Вы точно знаете, что это был наркотик? – Пангуин смотрел на меня, словно уличая во лжи.
– Врач нашел в его желудке хлоралгидрат. Кто-то его умышленно отключил, а потом убил – в номере вашего отеля.
Пангуин, как ракета, взлетел со стула.
– Убил! Но послушайте...
– Приходите завтра на слушание, и все узнаете. Все равно вы должны прийти. Вы-то знаете о Французе больше, чем все остальные.
С тем я и вышел. Брошенный им последний взгляд меня вовсе не успокоил. Черные глаза пылали, осыпая меня искрами сдерживаемой ярости, будто он считал меня лично ответственным за смерть "Француза".
Коктейль-бар был почти пуст. Я подошел к стойке и спросил Дору Ковски, однако той еще не было на работе. Тогда я позвонил в управление и велел Элу Фриду заехать за ней и ее мужем, привезти в отдел и ждать меня вместе с ними.
По пути к выходу я еще раз остановился у стола старшего посыльного. Роб Хобарт разговаривал по телефону.
– Добрый день, лейтенант, – вежливо поздоровался он, закончив разговор.
Я кивнул.
– Хочу еще раз спросить вас спросить: как все в деталях происходило в тот вечер, когда умер Фрэнчи?
С минуту он молчал, раздумывая.
– Ну, я сидел здесь и услышал, как в игровом зале вскрикнула женщина. Затем увидел, что все гости сбегаются к одному столу, и пошел посмотреть, что случилось. Протиснулся сквозь столпившихся людей и увидел Майка Ковски, склонившегося над "Французом". Я спросил, что произошло, и он сказал, что Фрэнчи лишился чувств и что я должен вызвать Пангуина. Тут же один из крупье сказал, что Пангуин в кабинете Дэниельса, поэтому я, оглядевшись по сторонам, увидел Фостера и послал его к шефу.
– И сколько прошло времени, пока они оба пришли?
– Самое большее три-четыре минуты. Охранники в зале немного оттеснили людей, и Фостер принес носилки. Мы с ним положили на них Фрэнчи, Пангуин пощупал пульс, а затем сказал Дэниельсу, что того нужно уложить в номере. Что мы и сделали.
– А что происходило после этого?
– Ну, ничего особенного. Мы положили его на кровать и укрыли одеялом; потом я пошел в кабинет, доложил Дэниельсу и спросил, следует ли вызвать врача. Он сказал, что Фрэнчи просто пьян, и он сам о нем позаботится. Поэтому я вернулся на свое место.
– И это все?
– Нет, не совсем. Люди, для которых был зарезервирован этот номер, прибыли около двадцати трех часов, и портье послал меня вывести оттуда Француза. Однако тот уже был мертв.
– Тогда вы пригласили Дэниельса.
– Да. А он сразу же вызвал вашего сотрудника, Болдинга.
Остальное я знал, но все же спросил:
– Значит ни один человек не видел Фрэнчи с того момента, как вы уложили его в номере, и до того, когда вы же нашли его мертвым.
– Насколько мне известно, никто.
– Ладно. Завтра состоится слушание этого дела. Приходите, вы вызываетесь как свидетель.
У выхода мне встретился Клайд Болдинг. Я поручил ему опросить всех служащих отеля, которые могли проходить мимо номера, где лежал "Француз"; возможно, один из них видел, как кто-то туда входил. Он должен был также установить, что делал Фрэнчи в тот вечер, когда пришел в отель, с кем разговаривал, и не было ли в его поведении чего-то необычного.

10

Ковски уже ожидали меня в кабинете. Майк был довольно сердит.
– Что означает наша доставка сюда? Дора опаздывает на работу.
Я сел за письменный стол, Фрид подпирал стену у двери.
– Означает это, – ответил я, – что кто-то подмешал наркотик в бокал "Француза" в вечер его смерти. А именно – ваша жена.
Ковски был по натуре бойцом и тут же закричал:
– Если вы обвиняете Дору...
Я устал и не имел желания тратить время на бесполезные диспуты.
– Выведи его, – велел я Элу Фриду. – Подержи у себя в кабинете, пока я буду говорить с дамой.
– Эй, подождите...
Ковски, очевидно, собрался поскандалить, однако Эл о нем позаботился. Он не то чтобы очень силен, но умеет правильно приложить свою силу. В один миг Майк оказался в его захвате и сразу стал послушным. Эл открыл дверь, вытолкнул Ковски и закрыл ее за собой.
Глаза женщины расширились от страха.
– Что вы собираетесь с ним делать?
– Ничего, если он будет правильно себя вести, а вы ответите на мои вопросы. Если вы в этом деле не замешаны, бояться нечего.
– Но я действительно ничего не знаю. И Майк тоже.
– Кто готовил напитки, которые вы разносили гостям?
– Фред, бармен.
– Мог ли он знать, какой именно бокал достанется "Французу"?
– Не представляю, каким образом.
– Сколько бокалов было у вас на подносе?
Она задумалась.
– Не знаю. Возможно, пять-шесть. Обычно бывает столько.
– Значит, кроме вас едва ли кто-нибудь мог определить, какой бокал получит Фрэнчи?
– Тут вы правы. Но я ничего не подсыпала в его бокал. Никогда в жизни я бы этого не сделала; я даже не знаю, как это делается.
– Хорошо. Может быть, вы громко спрашивали у Фрэнчи, что он будет пить, и кто-то мог это услышать?
– Я не спрашивала, он всегда пил одно и тоже: "скотч" с водой. Но сейчас мне вспомнилось кое-что, довольно забавное. В тот раз все гости заказали себе "скотч" с водой. Такое случается редко.
Я откинулся на спинку стула. Шесть "скотчей" на одном подносе. Значит наркотик добавили в бокал уже после того, как его получил "Француз". Я уже верил, что она сказала правду. Большинство лгунов отвечают быстро и без колебаний.
– Еще один вопрос: вы дали Фрэнчи бокал в руку или поставили его на полочку внизу игорного стола?
– Он в этот момент был поглощен игрой, поэтому я поставила бокал на полку.
Я позвонил Элу Фриду и велел привести ее мужа.
– Подождите, пожалуйста, в коридоре.
Она бросилась к двери, будто хотела от кого-то убежать. Ковски немного успокоился, но все еще ворчал.
– Послушайте, Дора еще молода, и если ее запугать, может сказать все, что угодно.
– Что вы имеете в виду?
Он пожал плечами.
– Я же не знаю, о чем вы ее спрашивали.
– Ведь вы уже имели дело с полицией?
Одно мгновение он помедлил.
– Да, я работал в нелегальном игорном клубе в Новом Орлеане. Время от времени у нас случались облавы, и полицейские меня забрали. Но только взяли небольшой штраф.
Я посмотрел на него с новым интересом.
– Вы приехали в Лас-Вегас вместе с Пангуином?
– Да.
– И знали Фрэнчи прежде?
– Конечно. Он постоянно бывал в том клубе.
– Значит, Пангуин был вашим приятелем, раз привез вас сюда?
– Никто меня не привозил, я сам приехал. В конце концов устаешь постоянно жить вне закона. Здесь, в Лас-Вегасе, я могу чувствовать себя таким же гражданином, как и любой другой.
– Однако вы знали его достаточно хорошо, чтобы сразу получить работу?
– Да, это верно.
– А если бы Пангуин вас о чем-то попросил, вы бы выполнили его просьбу – вы или ваша жена?
– Вы хотите сказать – добавить в выпивку наркотик? Может быть. Но Пангуин меня об этом не просил.
Я взглянул на него. У него было продолговатое, узкое интеллигентное лицо. Таких парней не так легко вывести из себя.
– Вы ведь говорили с Пангуином о Фрэнчи?
Ковски усмехнулся.
– Лейтенант, вы не там ищите. Пангуин никогда не разговаривал со мной о гостях. Он едва здоровается. Он холоден, как рыба. Он не разговаривает ни с кем из нас, кроме тех случаев, когда отдает распоряжения.
– Вы оказались первым около "Француза" после того, как он упал. Как это получилось? За столом ведь было много людей?
– Очень просто, – объяснил Ковски. – Когда Фрэнчи повернулся, у него в руках еще были кости. А крупье никогда не должны выпускать игральные кости из поля зрения, чтобы их не подменили.
– Я знаю.
– Когда он повернулся, я, естественно, посмотрел на него. Он сделал несколько шагов, как слепой. Я видел, как он пошатнулся и упал. Не раздумывая, я бросился к нему. В руках у меня еще была лопаточка. Я бросил ее и нагнулся к Фрэнчи. Он был без сознания.
– Кто-нибудь пришел к вам на помощь?
– Охранник. Я сказал, чтобы он сдерживал людей. А потом пришел Хобарт.
Я отпустил его с женой. На каком основании я должен их задерживать? Против них нет никаких доказательств, абсолютно никаких. И к тому же, я устал. Недостаток сна в последние дни давал о себе знать.
Дейв Мадиган вошел вместе с Элом Фридом и сообщил:
– "Датч" Дитмар и Оскар Френд только что прибыли самолетом из Чикаго и направляются в "Флорентину". Звонили наши ребята из аэропорта.
– Ладно, присмотрите немного за ними.
Он кивнул, оба вышли. Мы старались следить за перемещениями известных криминальных элементов, не хотели видеть их в нашем городе и предпринимали необходимые меры безопасности. Часто коллеги из других городов предупреждали нас об отъезде того или иного известного преступника. Хотя "Датч" Дитмар и Оскар Френд не были крупными величинами в преступном мире, но судились за воровство и грабеж; я не хотел бы о них даже слышать. Однако в тот вечер я ничего больше предпринять не мог и вынужден был ждать утреннего доклада Мадигана.
Потом я прочитал несколько телеграмм, закончил разные текущие дела и отметился у дежурного сержанта, сказав ему, что ухожу домой, и чтобы меня не беспокоили, разве что произойдет убийство.
По дороге домой я заехал в аэропорт и захватил чемодан Норды, который утром для вида отвез туда, чтобы имитировать ее отъезд из города. Как оказалось, Норда уже приготовила ужин и очень обрадовалась своему чемодану, так ей не терпелось переодеться.
После того, как я принял душ, мы сели ужинать. Норда надела светлое платье без рукавов, которое очень ей шло.
– Ты что-нибудь узнал сегодня?
– О чем? – спросил я.
– О том, кто прислал мне письмо с угрозами.
– Ты не единственная. Твои соперницы получили такие же.
– В самом деле? – спросила она, не выказывая, однако, особого удивления. – Они уехали?
Я покачал головой.
– Ни одна не оказалась такой трусихой, как ты.
Она поставила стакан, подошла ко мне, села на подлокотник кресла и посмотрела на меня сверху вниз. Последние лучи вечернего солнца, падая через большое окно, отражались в золоте ее волос. Я почувствовал запах каких-то духов, но такой слабый, что не мог определить, что это было.
– Итак, это значит, что мне пора уходить?
Я не хотел, чтобы она уходила. Я хотел, чтобы она осталась, хотел сжимать ее в своих объятиях.
– Оставайся столько, сколько захочешь.
Она обняла меня за шею, наклонилась и поцеловала. Губы были холодными и жесткими. Она подняла голову, но я вновь притянул ее к себе.
– Еще, – сказал я.
Она тихонько рассмеялась, потом принялась целовать меня снова. Теперь ее губы уже не были холодны.
Через некоторое время она выпрямилась.
– Не нужно, Хантер.
Ее слова безжалостно спустили меня с розовых облаков на землю. Что только на меня нашло? У меня и без того достаточно забот. А теперь я собирался связаться с человеком, причастным к нераскрытому убийству.
Но она было так привлекательна, и к тому же мне было немного жаль ее... Норда снова села на место и одним глотком опустошила свой стакан.
– Поговорим о чем-нибудь другом.
– Например?
– Ну, о деньгах.
– Послушай, девочка, даже если деньги найдутся, я не уверен, что ты хоть что-нибудь из них получишь.
– Ты хочешь сказать, что у тех двоих лучшие шансы? Но ведь я последней вышла за него замуж.
Может быть. Но у меня было такое чувство, что по-настоящему замужем за этим старым мошенником была только Китти.
– Я видел сегодня два завещания, и оба были подписаны Фрэнчи.
– Это ничего не значит, у меня тоже есть такое. – Она вскочила и почти бегом кинулась в спальню.
Я слышал, как она копалась в своем багаже; затем с торжественным видом вернулась.
У нее действительно было завещание. Точно так же, как и завещания двум другим женам, оно было подписано "Французом" и отменяло все предыдущие распоряжения. В нем Фрэнчи завещал все имущество своей жене, Норде Мэлмен.
Теперь она вопросительно смотрела на меня.
– Это ведь законное завещание, верно?
– Не стал бы этого утверждать, но похоже так и есть.
– И оно составлено семь лет назад. Разве это не самая последняя дата из всех трех завещаний?
Я кивнул.
– Значит деньги принадлежат мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15