А в обычные дни нередко случалось, что один шнурок
развязывался совершенно независимо от другого. По утрам, само собой, все
гда завязываешь оба шнурка, но, по-моему, эти самопроизвольные развязыва
ния в середине дня просто обязаны привести к полной амортизации обоих ло
пнувших шнурков Ц по крайней мере, быть причиной 30% износа. Между тем разв
е можно утверждать, что эти 30% распределились поровну Ц левый и правый шн
урки самопроизвольно развязывались за последние два года с равной част
отой?
Я попытался воскресить в памяти типичный случай завязывания шнурков, чт
обы выяснить, не развязывался ли один из них намного чаще другого. И обнар
ужил, что не сохранил ни единой конкретной энграммы завязывания одного и
ли двух шнурков, датированной позднее моего четырех-пятилетнего возрас
та, в котором я впервые приобрел соответствующие навыки. Эмпирические да
нные более чем за двадцать лет пропали навсегда, на их месте остался проб
ел. Но я считаю, это характерно для жизненных моментов, запоминающихся ка
к крупные прорывы: в памяти остается решающее открытие, а не его последую
щие применения. Так или иначе, три первых важных прорыва моей жизни Ц а я
приведу здесь весь список:
1. завязывание шнурков
2. зашнуровывание обуви крест-накрест
3. умение при завязывании шнурков упираться рукой в теннисную туфлю
4. чистка языка вместе с зубами
5. пользование дезодорантом уже после того, как оделся
6. открытие, что подметать забавно
7. заказ резинового штампа с моим адресом, чтобы усовершенствовать проце
сс оплаты счетов
8. решение, что клеткам головного мозга положено отмирать Ц
имеют прямое отношение к завязыванию шнурков, и я не считаю этот факт чем-
то из ряда вон выходящим. Шнурки Ц первые машины для взрослых, управлени
ем которыми нам приходится овладевать. Учиться завязывать шнурки Ц сов
сем не то, что наблюдать, как кто-нибудь из взрослых загружает посудомойк
у, а потом ласковым голосом спрашивает, не хочешь ли ты закрыть дверцу и по
ставить регулятор (с его неприятным скрежетом) на «мытье». Все это выгляд
ело фальшиво Ц в отличие от случаев, когда взрослые учили нас завязыват
ь шнурки: для них встать на колени Ц не шутка. Несколько раз я безуспешно
пытался приобрести полезный навык, но только после того, как мама постав
ила лампу на пол, я отчетливо увидел темные шнурки новых ботинок и научил
ся управляться с ними; мама объяснила, как придавать форму изначальному
узлу, который начинался высоко в воздухе в виде непрочной сердцевидной п
етли, и сжимался, если потянуть вниз за пластмассовые наконечники шнурко
в и превратить узел в перекрученное ядро длиной три восьмых дюйма; она же
показала, как перейти от азов к основной веревочной семядоле, которая, ка
к выяснилось, не настоящий узел, а его иллюзия, фокус со шнурочными тесемк
ами, при котором их части складываются друг с другом и закрепляются врем
енным перекрутом: внешне все это выглядит и функционирует, как узел, но на
самом деле представляет собой удивительную взаимозависимую пирамидал
ьную структуру, которая гораздо позднее начала ассоциироваться у меня с
о строками Поупа:
Нуждается в опоре виноград;
Ты вместе с ближним крепче во сто крат.
Александр Поуп. «Опыт о человеке», пер. В. Мик
ушевича. Ц Прим. пер.
Лишь через несколько недель после усвоения базового навыка отец помог м
не совершить второй крупный прорыв Ц когда добросовестно показал мне, к
ак одну за другой затягивать перекладины шнурков, начиная от мыска ботин
ка и продвигаясь вверх, поддевая каждую букву X указательным пальцем, что
бы вознаграждением, когда доберешься до самого верха, стала неожиданная
длина шнурочных хвостов, которые предстоит связать, и в то же время нога т
уго спеленута и приведена в состояние полной боеготовности.
Третий прорыв я совершил сам посреди детской площадки, когда, запыхавшис
ь, остановился завязать теннисную туфлю
Узлы на теннисных туфлях заметно отличают
ся от узлов на ботинках: когда на первых в конце процесса затягиваешь две
шнурочных петли, логика завязывания узла становится непостижимой, в то в
ремя как на ботинках даже после затягивания узла можно мысленно повтори
ть его путь, словно катаясь на «американских горках». Легко представить,
как узел на теннисных туфлях и узел на ботинках стоят бок о бок и дают торж
ественную клятву: ботиночный узел произносит каждое слово как граммати
ческую единицу, понимая его не просто как звук, а узел на теннисных туфлях
тараторит, не разделяя слов. Огромное преимущество теннисных туфель Ц в
прочем, одно из многих Ц в том, что если туго зашнуровать их, надев на босу
ногу, проносить весь день, хорошенько вспотеть и снять перед сном, сбоку н
а ступнях останутся красноватые отпечатки оправленных в хром отверсти
й, похожих на иллюминаторы жюль-верновской подлодки.
, ткнулся губами в занимательно попахивающую коленку, увидел крупн
ым планом муравейники и отпечатки других туфель (у самых лучших, кажется,
«Кедз» или «Ред Болл Флайерз», периметр состоял из асимметричных треуго
льничков, а несколько впадин в центре отпечатывались в виде ровненьких к
урганчиков пыли) и обнаружил, что завязываю шнурки машинально, не сосред
оточиваясь, как раньше, и самое главное Ц за прошедший год, с тех пор как я
освоил азы, у меня вошли в привычку два моих собственных приема, которым м
еня никто не учил. Во-первых, я придерживал большим пальцем предваритель
но туго натянутый шнурок, во-вторых, на заключительной стадии процесса о
беспечивал собственной руке устойчивость, прижимая средний палец к бок
у туфли. В данном случае прорывом стало осознание того, что я лично усовер
шенствовал технику в той области, которую никто не считал нуждающейся в
усовершенствованиях: я подогнал под себя уже отшлифованную процедуру.
Глава третья
Продолжился этот прогресс, лишь когда мне исполнилось двадцать. Четверт
ый из восьми прорывов в списке (коротко введу вас в курс дела, прежде чем в
ернуться к порванным шнуркам) свершился, когда я учился в колледже и узна
л, что Л. чистит не только зубы, но и язык. Мне всегда казалось, что процедура
чистки зубов применима строго к зубам, ну, еще к деснам, но иногда у меня ме
лькали сомнения, что приведение в порядок этих органов ротовой полости в
оздействует на источник противного запаха изо рта, под которым я подразу
мевал язык. Я взял обыкновение притворяться, будто я кашляю, ковшиком при
ставлять ладонь к губам и нюхать собственное дыхание; когда результаты п
роверки меня тревожили, я жевал сельдерей. Но как только я начал встречат
ься с Л., она, пожимая плечами, словно повторяя избитую истину, сообщила, чт
о чистит язык зубной щеткой каждый день. Поначалу я передернулся с отвра
щением, но услышанное произвело на меня неизгладимое впечатление. Тольк
о спустя три года я тоже начал регулярно чистить язык. К тому времени, как
у меня лопнули шнурки, я регулярно чистил уже не только язык, но и нёбо Ц и
не будет преувеличением добавить, что это нововведение кардинально изм
енило мою жизнь.
Пятым заметным прорывом был открытый мной способ пользоваться дезодор
антом по утрам, когда я уже одет, Ц этот инцидент я подробно опишу поздне
е, поскольку случился он со мной в первое утро взрослой жизни. (В моем случ
ае взросление не было прорывом, разве что полезной вехой.)
Шестой прорыв состоялся в моей второй после колледжа квартире. Пол в спа
льне был дощатым. Одна моя коллега (Сью) однажды сказала мне, что у нее ханд
ра, и она охотно отправилась бы домой и навела порядок Ц мол, это ее излюб
ленный способ взбодриться. Я еще подумал: как это странно, в духе маньерис
тов, какое любопытное противоречие с моими инстинктами и привычками Ц з
аниматься уборкой умышленно, чтобы изменилось настроение! Спустя неско
лько недель я вернулся домой днем в воскресенье, после непродолжительно
го пребывания у Л. Бодр я был необычайно, почитал несколько минут, а потом
вскочил, решив убрать в комнате. (Со мной в одном доме жило еще четыре чело
века, таким образом, в моем личном распоряжении имелась всего одна комна
та.) Я собрал разбросанные шмотки и выкинул старые газеты, а потом задался
вопросом: как поступили бы дальше люди вроде Л., или моей хандрящей коллег
и? Они бы подмели пол. В кухонном чулане я нашел практически новую метлу (н
е современной конструкции, с синтетической щетиной, единообразно подре
занной под углом, а точь-в-точь такую, как в моем детстве, из светлых собран
ных в пучок прутьев, примотанных к голубой палке ровными витками серебри
стой проволоки), купленную кем-то из других жильцов. Я взялся за дело, вспо
миная всю цепочку вспомогательных открытий детства Ц например, как я по
льзовался вместо совка картонными вкладышами от отцовских рубашек, как
придерживал метлу под мышкой, чтобы одной рукой замести мусор на рубашеч
ную картонку; и я обнаружил, что процесс обметания ножек стула, колесиков
стереосистемы и углов книжного шкафа, очерчивание их изогнутыми мазкам
и метлы, что-то вроде заключения каждой ножки, колесика и дверного косяка
в кавычки, помогающее мне свежим взглядом узреть привычные атрибуты ком
наты. Телефон зазвонил, как раз когда я сметал в завершающую кучку пыль, ме
лочь и старые беруши Ц в тот момент, когда комната находилась на пике чис
тоты, ибо кучка собранного мусора все еще присутствовала в ней в качеств
е вещественного доказательства. Звонила Л. Я сообщил ей, что подметаю в ко
мнате, и хотя взялся за это дело уже бодрым, сейчас от прилива сил готов ск
акать до потолка! Л. ответила, что и она только что подметала у себя в доме. И
объяснила, что ее особенно радует заметание сора на совок, когда одну за д
ругой собираешь ровные, как по линейке, серые полоски мельчайшей пыли, до
водя ее густоту до незаметности, но не до полного исчезновения, поскольк
у пыль задерживается у кромки совка. То, что нам обоим пришло в голову подм
ести у себя дома днем в воскресенье, после совместно проведенного уик-эн
да, я счел весомым доказательством, что мы подходим друг другу. С тех пор, ч
итая у Сэмюэла Джонсона о том, как убийственно скучна праздность и какой
духовный подъем дает деятельность, я всегда кивал и вспоминал про метлу.
Прорывом номер семь, произошедшим вскоре после воскресного подметания,
явился заказ резинового штампа с моим именем и адресом в магазине канцел
ярских принадлежностей, чтобы мне впредь не приходилось раз за разом пис
ать свой адрес, оплачивая счета. В тот день я отнес кое-что в чистку, а днем
раньше отвез несколько стульев, доставшихся Л. в наследство от тетушки, к
слепым мастерам в отдаленный пригород, чтобы те починили плетеные сиден
ья; кроме того, я написал своим деду с бабкой, а также заказал расшифровку
стенограммы передачи Макнила-Лерера, в которой некий интервьюируемый в
ысказывал мысли, наглядно иллюстрирующие тот самый образ мышления, с кот
орым я был категорически не согласен, а еще я запросил у «Пингвина», как он
и предлагали на последних страницах всех книг в мягкой обложке, «полный
каталог книг, имеющихся в наличии»; двумя днями ранее я отнес в мастерску
ю ботинки поставить новые набойки на каблуки Ц удивительно, каблуки сно
сились раньше шнурков Ц и оплатил несколько счетов (что и навело меня на
мысль о необходимости штампа с адресом). Выходя из магазина канцелярских
принадлежностей, я осознал силу всех этих обособленных, одновременно пр
оизводимых сделок; во всем городе и в отдельных уголках других штатов ра
ди меня совершались действия, оказывались услуги только потому, что я по
требовал их, в некоторых случаях заплатил или согласился заплатить позд
нее. (Письмо к моим старикам в эту схему не вписывалось, но все равно усили
вало ощущение.) Расплавленную резину вскоре должны были вылить на зеркал
ьно отображенные металлические буквы, составляющие мое имя и адрес; слеп
ые мастера уже перебирали пальцами, как кларнетисты, заделывая брешь в н
аполовину сплетенном сиденье стула, проверяя расстояния и степень натя
нутости; где-то на Среднем Западе, в комнатах, набитых компьютерами «Танд
ем» и статистическими мультиплексорами «Кодекс», магнитная запись о мо
их известных долгах заменялась новой магнитной записью, с цифрой, уменьш
енной точнехонько на ту сумму, которую я торопливо вписал тонким фломаст
ером в строку на чеке (по традиции я провел длинную волнистую черту после
слов «и 00 центов» в строке «сумма» Ц как делали мои родители, а еще раньше
Ц их родители); химчистка скоро закроется, и где-то в мешке, на темном скла
де, связанная в узел, чтобы не перепутаться с чужой, под выцветшими плакат
ами «Как с иголочки!», моя грязная одежда проведет всю ночь; я доверил ее х
имчистке на временное хранение, а мне поверили, что я вернусь и заплачу за
то, что мои вещи снова выглядят, как новенькие. Я заставил мир сделать для
меня все это и многое другое, а сам тем временем мог фланировать по улице,
не обременяя себя нюансами конкретных задач, продолжая жить! Я чувствова
л себя поваром-виртуозом, который готовит одновременно восемь или девят
ь различных блюд из яиц, подрумянивает тост, переворачивает сосиски, рас
ставляет тарелки, нажимает кнопку, высвечивая номер официантки. Особенн
о знаменательным этот прорыв выглядел благодаря резиновому штампу: нос
я мое имя, штамп подводил итог всем этим дистанционным действиям и сам бы
л вторичным, приводящим жизнь в порядок актом, который в данную минуту от
нимал время, но зато позволял позднее экономить время при оплате ка
ждого счета .
Восьмым, и последним, прорывом, который предшествовал дню лопнувших шнур
ков, стали четыре причины, согласно которым отмирание клеток головного м
озга Ц это хорошо. Гибелью мозговых клеток я был в той или иной степени оз
абочен с десятилетнего возраста, год за годом убеждался, что глупею, а ког
да начал попивать, учась в колледже, и узнал, что унция дистиллята убивает
тысячу нейронов (кажется, соотношение было именно таким), беспокойство у
силилось. Однажды в выходной я признался матери по телефону: меня тревож
ит, что с недавних пор, особенно в последние полгода, мои умственные спосо
бности заметно снизились. Она всегда интересовалась материалистически
ми аналогиями познания и сумела меня утешить, на что я и рассчитывал.
Ц Правильно, Ц сказала она, Ц отдельные клетки твоего мозга отмирают,
но уцелевшие приобретают все больше связей, а эти связи с годами только р
азрастаются, о чем не следует забывать. Важно количество связей между не
рвными клетками, а не самих клеток.
Это замечание оказалось исключительно полезным. За пару недель после из
вестия о том, что связи продолжают плодиться даже в разгар нейроновой бо
йни, у меня сложилось несколько взаимосвязанных теорий:
а) Вероятно, в самом начале у нас в мозгу царит толкучка и преобладает спос
обность к чистой обработке информации; следовательно, смерть клеток моз
га Ц часть запланированного и неизбежного отсеивания, предшествующег
о переходу на более высокие уровни разума: слабые клетки быстро выдыхают
ся, а пустоты, остающиеся на их месте после реабсорбции, стимулируют рост
зачатков дендритов, которым достается более просторное игровое поле, в р
езультате возникают сложные взаимодействующие структуры. (А может, обос
тренная потребность самих дендритов в пространстве для роста провоцир
ует борьбу за выживание: они сцепляются рогами с более слабыми отросткам
и в поисках богатых информацией связей, пересекают напрямик соседние те
рритории и вызывают их увядание и угасание, словно пригородов вдоль новы
х автострад). Когда общее количество клеток сокращается, а количество св
язей каждой клетки возрастает, качество знаний претерпевает метаморфо
зу; начинаешь чувствовать ситуацию, разделяешь людей на типы, связываешь
воспоминания прошлого, и в отличие от предыдущих лет теперь вся жизнь пр
евращается в нечто, неизбежно состоящее из миллиона взаимно проросших д
руг в друга мелких фиаско и успехов, и перестает походить на нить ярких бу
син Ц обособленных моментов. Математикам необходимы все эти лишние ней
роны, без них стопорится карьера, но мы, остальные, должны быть благодарны
за исчезновение клеток Ц оно высвобождает место для опыта. В зависимост
и от сферы, в которой начинал, по мере взросления мозга смещаешься к более
богатому и сложному полюсу: математики становятся философами, философы
Ц историками, историки Ц биографами, биографы Ц ректорами колледжей,
ректоры колледжей Ц консультантами по политике, а политические консул
ьтанты баллотируются на какой-нибудь пост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
развязывался совершенно независимо от другого. По утрам, само собой, все
гда завязываешь оба шнурка, но, по-моему, эти самопроизвольные развязыва
ния в середине дня просто обязаны привести к полной амортизации обоих ло
пнувших шнурков Ц по крайней мере, быть причиной 30% износа. Между тем разв
е можно утверждать, что эти 30% распределились поровну Ц левый и правый шн
урки самопроизвольно развязывались за последние два года с равной част
отой?
Я попытался воскресить в памяти типичный случай завязывания шнурков, чт
обы выяснить, не развязывался ли один из них намного чаще другого. И обнар
ужил, что не сохранил ни единой конкретной энграммы завязывания одного и
ли двух шнурков, датированной позднее моего четырех-пятилетнего возрас
та, в котором я впервые приобрел соответствующие навыки. Эмпирические да
нные более чем за двадцать лет пропали навсегда, на их месте остался проб
ел. Но я считаю, это характерно для жизненных моментов, запоминающихся ка
к крупные прорывы: в памяти остается решающее открытие, а не его последую
щие применения. Так или иначе, три первых важных прорыва моей жизни Ц а я
приведу здесь весь список:
1. завязывание шнурков
2. зашнуровывание обуви крест-накрест
3. умение при завязывании шнурков упираться рукой в теннисную туфлю
4. чистка языка вместе с зубами
5. пользование дезодорантом уже после того, как оделся
6. открытие, что подметать забавно
7. заказ резинового штампа с моим адресом, чтобы усовершенствовать проце
сс оплаты счетов
8. решение, что клеткам головного мозга положено отмирать Ц
имеют прямое отношение к завязыванию шнурков, и я не считаю этот факт чем-
то из ряда вон выходящим. Шнурки Ц первые машины для взрослых, управлени
ем которыми нам приходится овладевать. Учиться завязывать шнурки Ц сов
сем не то, что наблюдать, как кто-нибудь из взрослых загружает посудомойк
у, а потом ласковым голосом спрашивает, не хочешь ли ты закрыть дверцу и по
ставить регулятор (с его неприятным скрежетом) на «мытье». Все это выгляд
ело фальшиво Ц в отличие от случаев, когда взрослые учили нас завязыват
ь шнурки: для них встать на колени Ц не шутка. Несколько раз я безуспешно
пытался приобрести полезный навык, но только после того, как мама постав
ила лампу на пол, я отчетливо увидел темные шнурки новых ботинок и научил
ся управляться с ними; мама объяснила, как придавать форму изначальному
узлу, который начинался высоко в воздухе в виде непрочной сердцевидной п
етли, и сжимался, если потянуть вниз за пластмассовые наконечники шнурко
в и превратить узел в перекрученное ядро длиной три восьмых дюйма; она же
показала, как перейти от азов к основной веревочной семядоле, которая, ка
к выяснилось, не настоящий узел, а его иллюзия, фокус со шнурочными тесемк
ами, при котором их части складываются друг с другом и закрепляются врем
енным перекрутом: внешне все это выглядит и функционирует, как узел, но на
самом деле представляет собой удивительную взаимозависимую пирамидал
ьную структуру, которая гораздо позднее начала ассоциироваться у меня с
о строками Поупа:
Нуждается в опоре виноград;
Ты вместе с ближним крепче во сто крат.
Александр Поуп. «Опыт о человеке», пер. В. Мик
ушевича. Ц Прим. пер.
Лишь через несколько недель после усвоения базового навыка отец помог м
не совершить второй крупный прорыв Ц когда добросовестно показал мне, к
ак одну за другой затягивать перекладины шнурков, начиная от мыска ботин
ка и продвигаясь вверх, поддевая каждую букву X указательным пальцем, что
бы вознаграждением, когда доберешься до самого верха, стала неожиданная
длина шнурочных хвостов, которые предстоит связать, и в то же время нога т
уго спеленута и приведена в состояние полной боеготовности.
Третий прорыв я совершил сам посреди детской площадки, когда, запыхавшис
ь, остановился завязать теннисную туфлю
Узлы на теннисных туфлях заметно отличают
ся от узлов на ботинках: когда на первых в конце процесса затягиваешь две
шнурочных петли, логика завязывания узла становится непостижимой, в то в
ремя как на ботинках даже после затягивания узла можно мысленно повтори
ть его путь, словно катаясь на «американских горках». Легко представить,
как узел на теннисных туфлях и узел на ботинках стоят бок о бок и дают торж
ественную клятву: ботиночный узел произносит каждое слово как граммати
ческую единицу, понимая его не просто как звук, а узел на теннисных туфлях
тараторит, не разделяя слов. Огромное преимущество теннисных туфель Ц в
прочем, одно из многих Ц в том, что если туго зашнуровать их, надев на босу
ногу, проносить весь день, хорошенько вспотеть и снять перед сном, сбоку н
а ступнях останутся красноватые отпечатки оправленных в хром отверсти
й, похожих на иллюминаторы жюль-верновской подлодки.
, ткнулся губами в занимательно попахивающую коленку, увидел крупн
ым планом муравейники и отпечатки других туфель (у самых лучших, кажется,
«Кедз» или «Ред Болл Флайерз», периметр состоял из асимметричных треуго
льничков, а несколько впадин в центре отпечатывались в виде ровненьких к
урганчиков пыли) и обнаружил, что завязываю шнурки машинально, не сосред
оточиваясь, как раньше, и самое главное Ц за прошедший год, с тех пор как я
освоил азы, у меня вошли в привычку два моих собственных приема, которым м
еня никто не учил. Во-первых, я придерживал большим пальцем предваритель
но туго натянутый шнурок, во-вторых, на заключительной стадии процесса о
беспечивал собственной руке устойчивость, прижимая средний палец к бок
у туфли. В данном случае прорывом стало осознание того, что я лично усовер
шенствовал технику в той области, которую никто не считал нуждающейся в
усовершенствованиях: я подогнал под себя уже отшлифованную процедуру.
Глава третья
Продолжился этот прогресс, лишь когда мне исполнилось двадцать. Четверт
ый из восьми прорывов в списке (коротко введу вас в курс дела, прежде чем в
ернуться к порванным шнуркам) свершился, когда я учился в колледже и узна
л, что Л. чистит не только зубы, но и язык. Мне всегда казалось, что процедура
чистки зубов применима строго к зубам, ну, еще к деснам, но иногда у меня ме
лькали сомнения, что приведение в порядок этих органов ротовой полости в
оздействует на источник противного запаха изо рта, под которым я подразу
мевал язык. Я взял обыкновение притворяться, будто я кашляю, ковшиком при
ставлять ладонь к губам и нюхать собственное дыхание; когда результаты п
роверки меня тревожили, я жевал сельдерей. Но как только я начал встречат
ься с Л., она, пожимая плечами, словно повторяя избитую истину, сообщила, чт
о чистит язык зубной щеткой каждый день. Поначалу я передернулся с отвра
щением, но услышанное произвело на меня неизгладимое впечатление. Тольк
о спустя три года я тоже начал регулярно чистить язык. К тому времени, как
у меня лопнули шнурки, я регулярно чистил уже не только язык, но и нёбо Ц и
не будет преувеличением добавить, что это нововведение кардинально изм
енило мою жизнь.
Пятым заметным прорывом был открытый мной способ пользоваться дезодор
антом по утрам, когда я уже одет, Ц этот инцидент я подробно опишу поздне
е, поскольку случился он со мной в первое утро взрослой жизни. (В моем случ
ае взросление не было прорывом, разве что полезной вехой.)
Шестой прорыв состоялся в моей второй после колледжа квартире. Пол в спа
льне был дощатым. Одна моя коллега (Сью) однажды сказала мне, что у нее ханд
ра, и она охотно отправилась бы домой и навела порядок Ц мол, это ее излюб
ленный способ взбодриться. Я еще подумал: как это странно, в духе маньерис
тов, какое любопытное противоречие с моими инстинктами и привычками Ц з
аниматься уборкой умышленно, чтобы изменилось настроение! Спустя неско
лько недель я вернулся домой днем в воскресенье, после непродолжительно
го пребывания у Л. Бодр я был необычайно, почитал несколько минут, а потом
вскочил, решив убрать в комнате. (Со мной в одном доме жило еще четыре чело
века, таким образом, в моем личном распоряжении имелась всего одна комна
та.) Я собрал разбросанные шмотки и выкинул старые газеты, а потом задался
вопросом: как поступили бы дальше люди вроде Л., или моей хандрящей коллег
и? Они бы подмели пол. В кухонном чулане я нашел практически новую метлу (н
е современной конструкции, с синтетической щетиной, единообразно подре
занной под углом, а точь-в-точь такую, как в моем детстве, из светлых собран
ных в пучок прутьев, примотанных к голубой палке ровными витками серебри
стой проволоки), купленную кем-то из других жильцов. Я взялся за дело, вспо
миная всю цепочку вспомогательных открытий детства Ц например, как я по
льзовался вместо совка картонными вкладышами от отцовских рубашек, как
придерживал метлу под мышкой, чтобы одной рукой замести мусор на рубашеч
ную картонку; и я обнаружил, что процесс обметания ножек стула, колесиков
стереосистемы и углов книжного шкафа, очерчивание их изогнутыми мазкам
и метлы, что-то вроде заключения каждой ножки, колесика и дверного косяка
в кавычки, помогающее мне свежим взглядом узреть привычные атрибуты ком
наты. Телефон зазвонил, как раз когда я сметал в завершающую кучку пыль, ме
лочь и старые беруши Ц в тот момент, когда комната находилась на пике чис
тоты, ибо кучка собранного мусора все еще присутствовала в ней в качеств
е вещественного доказательства. Звонила Л. Я сообщил ей, что подметаю в ко
мнате, и хотя взялся за это дело уже бодрым, сейчас от прилива сил готов ск
акать до потолка! Л. ответила, что и она только что подметала у себя в доме. И
объяснила, что ее особенно радует заметание сора на совок, когда одну за д
ругой собираешь ровные, как по линейке, серые полоски мельчайшей пыли, до
водя ее густоту до незаметности, но не до полного исчезновения, поскольк
у пыль задерживается у кромки совка. То, что нам обоим пришло в голову подм
ести у себя дома днем в воскресенье, после совместно проведенного уик-эн
да, я счел весомым доказательством, что мы подходим друг другу. С тех пор, ч
итая у Сэмюэла Джонсона о том, как убийственно скучна праздность и какой
духовный подъем дает деятельность, я всегда кивал и вспоминал про метлу.
Прорывом номер семь, произошедшим вскоре после воскресного подметания,
явился заказ резинового штампа с моим именем и адресом в магазине канцел
ярских принадлежностей, чтобы мне впредь не приходилось раз за разом пис
ать свой адрес, оплачивая счета. В тот день я отнес кое-что в чистку, а днем
раньше отвез несколько стульев, доставшихся Л. в наследство от тетушки, к
слепым мастерам в отдаленный пригород, чтобы те починили плетеные сиден
ья; кроме того, я написал своим деду с бабкой, а также заказал расшифровку
стенограммы передачи Макнила-Лерера, в которой некий интервьюируемый в
ысказывал мысли, наглядно иллюстрирующие тот самый образ мышления, с кот
орым я был категорически не согласен, а еще я запросил у «Пингвина», как он
и предлагали на последних страницах всех книг в мягкой обложке, «полный
каталог книг, имеющихся в наличии»; двумя днями ранее я отнес в мастерску
ю ботинки поставить новые набойки на каблуки Ц удивительно, каблуки сно
сились раньше шнурков Ц и оплатил несколько счетов (что и навело меня на
мысль о необходимости штампа с адресом). Выходя из магазина канцелярских
принадлежностей, я осознал силу всех этих обособленных, одновременно пр
оизводимых сделок; во всем городе и в отдельных уголках других штатов ра
ди меня совершались действия, оказывались услуги только потому, что я по
требовал их, в некоторых случаях заплатил или согласился заплатить позд
нее. (Письмо к моим старикам в эту схему не вписывалось, но все равно усили
вало ощущение.) Расплавленную резину вскоре должны были вылить на зеркал
ьно отображенные металлические буквы, составляющие мое имя и адрес; слеп
ые мастера уже перебирали пальцами, как кларнетисты, заделывая брешь в н
аполовину сплетенном сиденье стула, проверяя расстояния и степень натя
нутости; где-то на Среднем Западе, в комнатах, набитых компьютерами «Танд
ем» и статистическими мультиплексорами «Кодекс», магнитная запись о мо
их известных долгах заменялась новой магнитной записью, с цифрой, уменьш
енной точнехонько на ту сумму, которую я торопливо вписал тонким фломаст
ером в строку на чеке (по традиции я провел длинную волнистую черту после
слов «и 00 центов» в строке «сумма» Ц как делали мои родители, а еще раньше
Ц их родители); химчистка скоро закроется, и где-то в мешке, на темном скла
де, связанная в узел, чтобы не перепутаться с чужой, под выцветшими плакат
ами «Как с иголочки!», моя грязная одежда проведет всю ночь; я доверил ее х
имчистке на временное хранение, а мне поверили, что я вернусь и заплачу за
то, что мои вещи снова выглядят, как новенькие. Я заставил мир сделать для
меня все это и многое другое, а сам тем временем мог фланировать по улице,
не обременяя себя нюансами конкретных задач, продолжая жить! Я чувствова
л себя поваром-виртуозом, который готовит одновременно восемь или девят
ь различных блюд из яиц, подрумянивает тост, переворачивает сосиски, рас
ставляет тарелки, нажимает кнопку, высвечивая номер официантки. Особенн
о знаменательным этот прорыв выглядел благодаря резиновому штампу: нос
я мое имя, штамп подводил итог всем этим дистанционным действиям и сам бы
л вторичным, приводящим жизнь в порядок актом, который в данную минуту от
нимал время, но зато позволял позднее экономить время при оплате ка
ждого счета .
Восьмым, и последним, прорывом, который предшествовал дню лопнувших шнур
ков, стали четыре причины, согласно которым отмирание клеток головного м
озга Ц это хорошо. Гибелью мозговых клеток я был в той или иной степени оз
абочен с десятилетнего возраста, год за годом убеждался, что глупею, а ког
да начал попивать, учась в колледже, и узнал, что унция дистиллята убивает
тысячу нейронов (кажется, соотношение было именно таким), беспокойство у
силилось. Однажды в выходной я признался матери по телефону: меня тревож
ит, что с недавних пор, особенно в последние полгода, мои умственные спосо
бности заметно снизились. Она всегда интересовалась материалистически
ми аналогиями познания и сумела меня утешить, на что я и рассчитывал.
Ц Правильно, Ц сказала она, Ц отдельные клетки твоего мозга отмирают,
но уцелевшие приобретают все больше связей, а эти связи с годами только р
азрастаются, о чем не следует забывать. Важно количество связей между не
рвными клетками, а не самих клеток.
Это замечание оказалось исключительно полезным. За пару недель после из
вестия о том, что связи продолжают плодиться даже в разгар нейроновой бо
йни, у меня сложилось несколько взаимосвязанных теорий:
а) Вероятно, в самом начале у нас в мозгу царит толкучка и преобладает спос
обность к чистой обработке информации; следовательно, смерть клеток моз
га Ц часть запланированного и неизбежного отсеивания, предшествующег
о переходу на более высокие уровни разума: слабые клетки быстро выдыхают
ся, а пустоты, остающиеся на их месте после реабсорбции, стимулируют рост
зачатков дендритов, которым достается более просторное игровое поле, в р
езультате возникают сложные взаимодействующие структуры. (А может, обос
тренная потребность самих дендритов в пространстве для роста провоцир
ует борьбу за выживание: они сцепляются рогами с более слабыми отросткам
и в поисках богатых информацией связей, пересекают напрямик соседние те
рритории и вызывают их увядание и угасание, словно пригородов вдоль новы
х автострад). Когда общее количество клеток сокращается, а количество св
язей каждой клетки возрастает, качество знаний претерпевает метаморфо
зу; начинаешь чувствовать ситуацию, разделяешь людей на типы, связываешь
воспоминания прошлого, и в отличие от предыдущих лет теперь вся жизнь пр
евращается в нечто, неизбежно состоящее из миллиона взаимно проросших д
руг в друга мелких фиаско и успехов, и перестает походить на нить ярких бу
син Ц обособленных моментов. Математикам необходимы все эти лишние ней
роны, без них стопорится карьера, но мы, остальные, должны быть благодарны
за исчезновение клеток Ц оно высвобождает место для опыта. В зависимост
и от сферы, в которой начинал, по мере взросления мозга смещаешься к более
богатому и сложному полюсу: математики становятся философами, философы
Ц историками, историки Ц биографами, биографы Ц ректорами колледжей,
ректоры колледжей Ц консультантами по политике, а политические консул
ьтанты баллотируются на какой-нибудь пост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19