– Мы собрались здесь вчетвером – вот какой у нас праздник. Ну, и Рождество, конечно же.
– Но мне не разрешают пить шампанское, – огорченно протянула Хелена, переводя взгляд с отца на бабушку. – Правда ведь, бабушка?
– Конечно, нет, – твердым, не допускающим возражений голосом сказала Дрю. – Пока не вырастешь большая.
Билл предложил:
– Но детям можно пить детское шампанское, я как раз собирался тебе его заказать. – Он сделал знак официанту, стоявшему поблизости, и тот немедленно подлетел к их столику и принял заказ.
Ванесса обратилась к Дрю:
– Какая великолепная идея – встретиться именно здесь, в такой праздничной обстановке. Билл просто молодец!
Дрю кивнула.
– Да, вы правы. Место чудесное. Билл мне рассказывал, что вы познакомились в Венеции. Когда он там был с Фрэнком Петерсоном.
– Да… – Ванесса чуть замялась, но, заметив сияющее лицо Билла, доверительно продолжила: – Мы провели вместе День Благодарения.
– В Венеции нас было только трое американцев, – вмешался в разговор Билл. – Как же мы могли не отметить такой день вместе? Мы отлично провели время.
– Я тоже хочу в Венецию, – заявила Хелена, глядя попеременно на Билла и Дрю. – Можно?
– Когда-нибудь, солнышко, – пообещал Билл. – Вот немного подрастешь, и мы поедем в Венецию.
– Вы с моим папой вместе работаете? – сосредоточенно сдвинула бровки девочка, обращаясь к Ванессе.
– Нет, – ответила та. – Я не работаю на телевидении. Я – дизайнер по стеклу.
Хелена широко раскрыла глаза.
– А что это такое?
– Я делаю всякие красивые вещи из стекла. В Венеции. В основном я работаю там.
– А-а…
Около стула Ванессы на полу стоял небольшой бумажный пакет. Сейчас Ванесса вынула из него сверток, упакованный в красивую бумагу и перевязанный широкой розовой лентой.
– Это тебе, Хелена, – сказала Ванесса. Девочка взяла сверток и с любопытством спросила:
– А что там?
– Я кое-что сделала для тебя.
– Папа, можно я разверну?
– Да, но что надо сказать сначала?
– Спасибо, Ванесса.
Хелена развязала ленту, развернула бумагу и сняла крышку с коробки.
– Вещь довольно хрупкая, – предупредила Ванесса. – Вынимай из коробки осторожно.
Хелена послушно вынула сначала тонкую бумагу и широко раскрытыми глазами заглянула внутрь. Затем она вынула из коробки стеклянный предмет. Это была изогнутая трубка, сужающаяся к концу. Ее грани отражали свет, переливаясь всеми цветами радуги.
– Ой, как красиво! – в восхищении прошептала девочка.
– Это сосулька. Сосулька, отражающая свет. Я сделала ее специально для тебя, Хелена.
– Спасибо, – повторила девочка, не отрывая глаз от сосульки и поворачивая ее в разные стороны.
– Великолепная работа, – похвалила Дрю, повернувшись к Ванессе. – Вы настоящая художница.
– Спасибо.
Билл протянул руку:
– Можно мне взглянуть, Хелена?
– Да, папа. Только будь осторожен. Ванесса сказала, что вещь очень хрупкая.
– Ладно, буду, – пробормотал он, пряча улыбку, и взял сосульку. – Замечательно, просто здорово, – сказал он.
Тут к столу подошел официант с бутылкой шампанского, торчащей из ведерка со льдом.
– Откройте, пожалуйста, бутылку, – попросил его Билл.
Сосулька вернулась в свою коробку, коробка была уложена в пакет, а пакет поставлен возле стула Хелены. Официант наполнил бокалы, и Билл поднял свой:
– Счастливого Рождества, мои дорогие.
– Счастливого Рождества, – хором отозвались три голоса.
Хелена отпила детского шампанского и поставила свой бокал на стол. Она пристально посмотрела на Ванессу и, не в силах сдержать любопытства, поинтересовалась:
– Вы – папина подружка?
Ванесса на мгновение онемела от подобной непосредственности.
За нее ответил Билл:
– Да, дорогая. Ты правильно догадалась.
Он улыбнулся дочке и поверх ее головы взглянул на мать. Дрю, шокированная поведением внучки, неодобрительно покачала головой.
Но в глубине души Друсилла Фицджеральд была очень довольна. Ей нравилась эта хорошенькая молодая женщина, хотя они познакомились всего двадцать минут назад. В Ванессе было нечто особенное; Дрю с уверенностью могла это утверждать, так как хорошо разбиралась в людях. Надо быть с ней поласковее, решила Дрю. Достаточно посмотреть, каким счастьем вспыхивает лицо Ванессы при взгляде на ее сына, чтобы понять: она любит Билла. Он был так одинок после смерти Сильви. Ничто в жизни его не радовало. А сейчас, впервые за долгое время, он оживлен и весел, совсем другой человек. Друсилла чувствовала себя так, словно с ее плеч сняли тяжкий груз.
– Давайте обсудим меню, – прервал ее мысли Билл. – Солнышко, что тебе заказать?
– Папа, я буду яйца с булочкой, как в прошлый раз.
– Яичница «Бенедикт», – уточнила Дрю. – Я тоже ее люблю, но предпочитаю воздержаться. Не с моим уровнем холестерола. Я выбираю крабовые оладьи.
Билл повернулся к Ванессе:
– А что заказать тебе?
– То же, что твоей маме, Билл.
– Ну, а я тогда за компанию с Хеленой возьму яичницу «Бенедикт».
Хелена тронула Ванессу за рукав.
– Вы собираетесь выйти замуж за моего папу?
Ванесса оторопела от подобной прямоты. Девочка для своих шести лет была на редкость проницательна. Ванесса кинула быстрый взгляд на Билла.
Дрю, откинувшись на спинку стула, молчала.
Билл хмыкнул и с напускной строгостью сказал:
– Ты задаешь слишком много вопросов, Хелена. Почти как дядя Фрэнк. Мы еще не решили, поженимся мы или нет… нам надо подождать какое-то время, получше узнать друг друга.
Хелена серьезно кивнула. Билл, поколебавшись, добавил:
– Но вы с бабушкой будете первыми, кто об этом узнает. Обещаю.
Позже, усаживая Ванессу в такси, он шепнул:
– Неплохую идею высказал мой ребенок, а?
– Совсем неплохую, – заговорщически подмигнула Ванесса.
– Возьми, дорогая. – Он вложил что-то в ее руку.
– Что это? – спросила она, глядя на лежащий в ее ладони ключ. – Какая дверь открывается этим ключом?
– Дверь номера, который я снял в «Плазе». Для нас с тобой. Номер 902. Встретимся там вечером? Около девяти?
– О да, – прошептала она и сунула ключ в сумку.
10
Венеция, январь 1996 года
Дождь шел целый день: сначала моросил, потом хлынул сплошной стеной. Антрацитовое небо нависло над Большим Каналом, огромные тучи, казалось, тонули в море; вода могла выйти из берегов в любой момент.
Ванесса отошла от окна и слегка поежилась. Хотя Билл еще раньше включил обогреватель, в комнате было холодно и промозгло. Сырость пронизывала до костей.
Ванесса закуталась поплотнее в банный махровый халат, села в кресло перед обогревателем и свернулась клубочком.
Она чувствовала себя такой счастливой, что снова оказалась в Венеции с Биллом. Это была их первая встреча после Рождества. В конце декабря Билл уехал из Нью-Йорка на Ближний Восток, потом в Европу. Тель-Авив, Иерусалим, Амман, Бейрут, Анкара, Афины – вот лишь некоторые города, которые он должен был посетить. Билл почти все свое время отдавал съемкам специального большого репортажа по терроризму для Си-эн-эс. Времени было в обрез – эфир назначили на март.
Билл приехал в «Палаццо Гритти» на день раньше Ванессы, он прилетел из Афин, она – из Нью-Йорка. В их распоряжении было целых пять дней! Пять дней с любимым человеком в любимом городе! Ей необходимо было поработать в стеклодувной мастерской на Мурано, ему – написать окончательный вариант текста для спецрепортажа. Они твердо договорились, что утренние часы будут отдавать работе.
Невольная улыбка появилась на губах Ванессы. Она думала о себе и о Билле. Он теперь так много для нее значил, что она сама не могла понять, как же она жила раньше без него. Он стал мужчиной ее судьбы. На всю жизнь – с первой встречи и навсегда. Оба не представляли себе жизни друг без друга, и ничто не могло их разлучить.
Ванесса вздохнула, вспомнив о том, как провела последние несколько недель. Кроме свидания с Биллом в тот же день, когда она познакомилась с Хеленой и Дрю, в декабре у Ванессы не было ни одного радостного события. Питер пробыл в Лондоне намного дольше, чем намеревался, а после возвращения чуть ли не на следующий же день отправился в Лос-Анджелес. Так что у Ванессы не было случая поговорить с ним, обсудить их личную жизнь. Рождество она провела просто ужасно.
Наконец, однажды вечером, в начале января, когда Питер пришел с работы раньше обыкновенного, она настояла на серьезном разговоре. Ванесса старалась говорить мягко, щадить его чувства, не допуская при этом ни малейшего проявления слабости. Развод – вот чего она хотела и прямо сказала об этом Питеру.
Реакция Питера была бурной и резко отрицательной. Он твердо стоял на том, что они должны продолжать совместную жизнь. Конечно, он согласен, их отношения в последнее время немного изменились, но это ровным счетом ничего не значит. Он категорически возражает против развода. Даже слушать о нем не желает. В тот вечер Ванесса поняла, что продолжать разговор бесполезно.
Ванесса пришла к выводу, что у нее есть один-единственный выход. Пора стать независимой и поступать так, как она считает нужным. Десять дней назад она собрала все свое мужество, упаковала вещи и переехала от Питера на квартиру, которую сняла в Сохо.
Это была довольно просторная квартира, в ней легко было устроить студию, необходимую Ванессе для работы. Там имелись удобная кухня, большая ванная и два туалета. Ванесса купила раскладной диван и превратила кладовку в спальню. После всех усовершенствований квартира приобрела вполне уютный вид. Но что более важно, Питер наконец осознал, что это не блажь, что Ванесса твердо решила добиться развода. Ее переезд произвел на Питера сильное впечатление, он понял, что их семейной жизни настал конец.
Мать Ванессы сказала следующее:
– Поступки всегда действуют сильнее, чем слова, Вэнни. Ты права, лучше расторгнуть ваш брак сейчас, пока вы оба достаточно молоды и сможете начать все сначала, найти свое счастье.
Родители поддержали Ванессу в ее решении расстаться с Питером. Однако она не стала пока им рассказывать о Билле. Она считала это преждевременным.
Ванесса услышала звук поворачиваемого ключа в замке и обернулась к двери. На пороге стоял Билл. Ванесса, счастливая, бросилась к нему.
Он выходил забрать факс, только что пришедший из Нью-Йорка. Билл помахал бумагой и сообщил:
– Нейл Гуден и Джек Клейтон в восторге от отснятого материала. Нейл пишет, что ждет не дождется остального. – Он протянул Ванессе факс. – Вот, прочти сама, дорогая.
Она пробежала глазами две страницы, внимательно прочла наиболее важные места и вернула Биллу факс.
– Поздравляю, Билл. Если верить Нейлу, ты создал шедевр меньше чем за три недели. Он так тебя хвалит, разве ты не рад?
– Его бы устами… – усмехнулся Билл, обнял Ванессу за плечи и повел ее к дивану.
– Вообще, я доволен. Действительно, получилось совсем неплохо. Мне нужно поснимать еще в двух городах, и на этом натурные съемки можно считать законченными. Когда ты вернешься в Нью-Йорк, я полечу в Париж, поработаю там пару дней с моей командой и продюсером. Потом мы отправимся в Северную Ирландию, в Белфаст, – это будет наш конечный пункт. Между прочим, я уже придумал отличное название для фильма.
– Какое?
– Я собираюсь назвать мой специальный репортаж так: «Терроризм: личина зла». Как тебе?
– Здорово. Мне очень нравится. И в точности выражает идею фильма.
Он кивнул.
– Да, именно. Мне хочется осветить проблему мирового терроризма с разных сторон. Я взял интервью у экспертов, у террористов, сидящих сейчас в израильских тюрьмах. Я использовал не показывавшиеся никогда раньше кадры террористических актов прошлых лет: убийства израильских спортсменов на Олимпиаде в 1972 году; взрыв самолета в Шотландии, в результате которого погиб лорд Маунтбеттен, – ответственность за это убийство взяла на себя Ирландская революционная армия; взрыв в Центре мировой торговли в Нью-Йорке; взрыв в Оклахома-Сити. Я делал фильм, пропуская все через свое сердце, это очень личное восприятие. Мне хотелось прийти в каждый американский дом, проникнуть в душу, достучаться до сердца каждого американца. В фильм включены интервью с теми, кто выжил после террористических актов, с родственниками погибших. В общем, я доволен тем, что получилось. – Билл замолчал, подошел к мини-бару и взял бутылку минеральной воды. – Тебе дать что-нибудь, Ванесса?
Она отрицательно помотала головой.
Билл вернулся к дивану, снова сел рядом. Отпив воды, он поставил бутылку на маленький столик и обнял Ванессу.
– Ты такая молодец, что переехала, дорогая. Теперь наконец Питер поймет, что ты серьезно настроена на развод.
– Да. Он вчера мне звонил, я уже стояла в дверях, – пора было ехать в аэропорт. До развода он еще не дозрел, но говорил уже более покладисто. По-моему, до него начинает доходить, что это единственный выход для нас обоих.
– Рад слышать. – Билл пристально взглянул на нее. – А ты рассказала ему обо мне? О нас?
– Нет, Билл. Не хочу этого делать специально. Боюсь, это подействует на Питера, как красная тряпка на быка. Он может повести себя непредсказуемо.
– Мне безразлично, знает он о нас или нет. Мне действительно нет до этого никакого дела.
– Да, но зачем сыпать соль на раны? Питер и так уже понял, что наши с ним отношения безнадежно испорчены… Я предпочла бы не ранить его больше необходимого.
– Как скажешь, любимая, тебе решать. Она благодарно улыбнулась в ответ.
Билл притянул ее к себе и поцеловал в губы.
– Портье сказал, что к семи часам Венецию затопит. Так что боюсь, сегодня никакого бара «У Гарри». Придется ужинать в номере. Ты не возражаешь?
– Ну и чудесно. Ресторан здесь совсем неплохой.
– Э, нет, я хотел заказать ужин прямо в номер.
– Если хочешь. Так еще лучше – мне не придется одеваться.
Он кивнул и прижал ее к себе.
– Я как раз подумал о том же самом.
– Помнишь, ты предложила сделать Венецию местом наших свиданий? – спросил Билл позже вечером. Они прекрасно провели остаток дня: занимались любовью, ужинали, снова занимались любовью. – Мне кажется, это гениальная идея. Теперь для меня это крайне удобно.
Они лежали в кровати, Ванесса свернулась клубочком в его объятиях. Она приподняла голову:
– Почему?
– Как только я закончу спецрепортаж по терроризму, я снова уеду. Буду теперь корреспондентом Си-эн-эс на Ближнем Востоке. Я могу обосноваться в Израиле или Ливане, как пожелаю. Но и оттуда и оттуда есть прямые рейсы в Венецию. Здорово? Когда ты будешь приезжать сюда работать в стеклодувной мастерской на Мурано, я постараюсь прилетать на пару дней или на выходные.
Ее лицо просияло.
– О, Билл, как это было бы чудесно, видеться каждый месяц! Ну, почти каждый месяц… Погоди, а почему именно Ближний Восток?
– Я не хочу возвращаться в Боснию, ты знаешь. Там снова начались беспорядки, и если ты хочешь знать мое мнение, там никогда ничего не изменится. Мирные соглашения – пустой звук. Стоит только войскам ООН уйти – такое начнется! Так что меня туда уже не заманишь, я давно об этом твердил Джеку Клейтону. А тут он меня спрашивает: как насчет возвращения на Ближний Восток? Я этот регион отлично знаю, и к тому же Фрэнки сейчас находится в Ливане. Мы с ним словно вернемся на несколько лет назад. – Билл хмыкнул. – Обоснуюсь вместе с Фрэнки в Бейруте, в гостинице «Коммодор».
– И когда это произойдет, дорогой?
– Где-нибудь в марте. Спецрепортаж я окончательно смонтирую в Нью-Йорке к концу февраля и сразу уеду.
– Сейчас на Ближнем Востоке, кажется, стало поспокойнее?
– Да, насколько вообще спокойно может быть в этом регионе. Там все время случается что-нибудь. Сама посуди: Иран, Ливия, Саудовская Аравия, Сирия, Израиль, Ирак. Какую страну ни возьми – мина замедленного действия.
– Если твоя работа начинается в марте, то когда же мы снова увидимся?
Билл подвинулся поближе, улыбнулся, в уголках синих глаз собрались морщинки.
– В марте, разумеется. В конце марта.
11
Венеция, март 1996 года
– Для меня что-нибудь есть? – спросила Ванесса, с надеждой взглянув на портье, стоящего за стойкой «Палаццо Гритти».
– Нет, синьора Стюарт, никаких сообщений. – Он слегка улыбнулся и, словно извиняясь, добавил: – К сожалению, ничего. Ни факсов, ни писем, синьора.
– Спасибо.
Не в силах скрыть своего разочарования, Ванесса резко повернулась и быстрым шагом направилась к лифту.
В номере она без сил опустилась в кресло у окна. Мысли разбегались, тревога проникала в сердце. Ванесса рассеянным взглядом смотрела на Большой Канал.
В конце марта в Венеции холодно и ветрено, но эта суббота выдалась ясной и солнечной. Но Ванессе не было никакого дела до погоды, все ее мысли сосредоточились на Билле. Она открыла свой ежедневник и проверила запись. Сегодня тридцатое марта, она в Венеции уже четвертый день, работает в мастерской на Мурано. Билл собирался прилететь днем в четверг, двадцать восьмого, и провести с ней выходные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12