Она встала, подошла к окну и снова стала смотреть на панораму Манхэттена. «Нью-Йорк, – подумала она, – город, где я устроила свой дом. Так далеко от Сиднея, от Австралии… Какой большой и трудный путь пришлось мне пройти. Я сумела изменить свою кошмарную жизнь без чьей-либо помощи, сама сумела начать все сначала. На фундаменте из боли и страданий я построила свою крепость – как венецианцы, которые, возводя свой город, загоняли сваи в песчаные отмели. Я все сделала сама… Нет, не совсем, Джек и Амелия помогли мне».
Мередит оглядела элегантный кабинет, выдержанный в светло-серых, лиловатых и аметистовых тонах. Кресла и диван, обитые роскошным бархатом, лакированная мебель изысканной формы, на стенах – картины французских и американских импрессионистов: Торелля, Эпко, Гая Уиггинса.
Она смотрела на все это, словно в первый раз, чужими, беспристрастными глазами и думала, что бы сказали Джек и Амелия, увидев, чего она добилась в жизни.
В груди защемило от внезапно нахлынувших чувств, и Мередит вернулась к столу и села. Взгляд ее упал на две фотографии в серебряных рамках, всегда стоявшие перед ней на столе.
На одной были сняты Кэтрин и Джонатан в прелестном возрасте: Кэт – двенадцать лет, Джону – восемь. На фото они получились очень независимые и прехорошенькие.
С другой фотографии на Мередит смотрели Джек с Амелией и она сама. Еще совсем молоденькая. Загорелая, светловолосая и такая неопытная. Фотография была сделана в «Серебряном озере», когда Мередит исполнился двадцать один год.
«Джек и Амелия гордились бы мной, – подумала она. – Это они помогли мне стать такой, какая я есть; в определенном смысле я – их творение. А они – лучшее, что во мне есть».
2
Всякий раз, приезжая в «Серебряное озеро», Мередит испытывала волнение. Вне зависимости от того, сколько времени она отсутствовала – несколько месяцев, недель или дней, – она радовалась, словно при возвращении в родной дом.
Сегодняшний визит не был исключением. Чувство радостного ожидания наполнило ее, когда Джонас свернул с 45-го шоссе возле Корнуэлла и направил автомобиль к большим железным воротам, за которыми начиналась обширная территория «Серебряного озера».
Джонас медленно ехал по дороге, ведшей к озеру и самой гостинице. Широкую дорогу ярко освещали старомодные уличные фонари, которые Мередит установила здесь несколько лет назад.
Выглянув из окна машины, Мередит заметила, что бульдозер сегодня здесь уже поработал. Дорога была расчищена, по обеим сторонам возвышались снежные сугробы, похожие на огромные белые дюны.
Росшие вдоль дороги деревья отяжелели от снега; на ветвях наросли сосульки, в бледном мерцании лунного света они сверкали, словно осыпанные серебряным дождем.
«Как прекрасны деревья в этом зимнем уборе, – восхищенно подумала Мередит. – Впрочем, здесь красиво в любое время года, это самое лучшее место на земле».
Когда Мередит в первый раз увидела «Серебряное озеро», она была потрясена его величественной красотой: безмятежная гладь огромного озера, посверкивающая солнечными бликами, пышные сады и луга вокруг, и все это – в долине между взмывающими ввысь горами.
Мередит влюбилась в эти места с первого взгляда и на всю жизнь.
«В этом году будет двадцать шесть лет, – подумала она. – Мне было всего восемнадцать. Как давно, больше половины жизни прошло. А в памяти все так четко и ясно, словно случилось вчера».
Она приехала в «Серебряное озеро», надеясь получить место регистратора, о вакансии она прочитала в местной газете. Из Австралии ее привезли Паулсоны – американское семейство, у которых она служила нянькой. Теперь они снова уезжали – на этот раз в Южную Африку, этого требовала работа мистера Паулсона. Мередит же не хотела уезжать, равно как и возвращаться в родную Австралию. Вместо этого она предпочла остаться в Америке, если уж совсем точно – в Коннектикуте.
Стояла середина мая, несколько дней назад Мередит исполнилось восемнадцать лет. Она приехала в «Серебряное озеро» на взятом напрокат велосипеде, волосы ее растрепались от быстрой езды.
Мередит представила себя в те годы: высокая, тощая, руки и ноги длинные, как у жеребенка. Впрочем, довольно хорошенькая и свежая. Ее тогда переполняли жизнелюбие, жажда быть полезной, желание нравиться. Впрочем, при бьющей через край энергии характер она имела довольно покладистый.
Джек и Амелия приняли ее на работу сразу же, без лишних разговоров. Они только беспокоились, как она будет жить в чужой стране без Паулсонов, расспрашивали о ее семье, оставшейся в Сиднее, о том, как родные отнесутся к ее решению. Она объяснила, что родители умерли. Джек и Амелия, преисполненные сочувствия, сокрушались, что она осиротела так рано. Они поняли, что у девушки нет причин возвращаться в южное полушарие.
После беседы по телефону с миссис Паулсон они немедленно взяли Мередит на работу.
Так все и началось, и эта необыкновенная дружба изменила всю ее жизнь.
Едва завидев здание отеля, Мередит выпрямилась на сиденье. Окна гостеприимно сверкали огнями. Мередит не терпелось войти внутрь, увидеть Бланш и Пита, оказаться в знакомых и таких любимых стенах своего второго дома.
Джонас остановил машину у входа. Не успел он затормозить, как двери распахнулись и все крыльцо залилось ярким электрическим светом.
На ступеньках показались Бланш и Питер О'Брайены. Мередит вылезала из машины, а Пит уже бежал по лестнице ей навстречу, крича:
– Добро пожаловать, Мередит! Как здорово, что ты приехала, тебе и снег нипочем!
– Здравствуй, Пит, – отозвалась Мередит, и Пит мгновенно заключил ее в объятия. – Это Джонас молодец. Он водит машину виртуозно, вот уж кому погодные условия не помеха. Он – лучший водитель на свете.
– Это точно. Привет, Джонас, рад тебя видеть, – кивнул водителю Пит, улыбаясь во весь рот. – Я помогу тебе отнести багаж миссис Стреттон.
– Добрый вечер, мистер О'Брайен. Не надо, я сам справлюсь. Тут и нести-то почти нечего.
Мередит оставила их разбираться с сумками, а сама стала подниматься по ступенькам.
– Как я люблю приезжать сюда, Бланш! Женщины обнялись, и Бланш, улыбаясь, повела Мередит в дом.
– А мы любим, когда ты приезжаешь, хотя бы всего на одну ночь.
– Хотелось бы мне остаться подольше, но Я же говорила вам по телефону, что завтра должна вернуться в город сразу же после встречи по поводу «Горных вершин».
Бланш кивнула.
– Думаю, вы с Моррисонами сторгуетесь. Они горят желанием купить отель, уехать из Нью-Йорка и полностью изменить свой образ жизни.
– Хорошо, если так. Боюсь, как бы не сглазить, – ответила Мередит, снимая шерстяную накидку и бросая ее на скамью.
– Они тебе понравятся, я знаю. Милые люди, искренние, очень честные. Им не терпится начать новое дело, и, кроме всего прочего, они буквально влюбились в здешние места, в Коннектикут.
– Еще бы, – пробормотала Мередит. – Здесь же просто земля обетованная. – Она оглядела вестибюль. – Все очень здорово, Бланш, красиво, тепло, уютно.
Бланш просияла от похвалы.
– Спасибо, Мередит, ты же знаешь, я люблю эту старую гостиницу так же сильно, как ты. Ой, ты же наверняка голодная! Вряд ли ты осилишь полный обед в такой поздний час, поэтому я дам тебе бутерброды с копченой лососиной, фрукты и сыр. Но учти, охотничий суп на плите.
– Суп – это здорово. Он у тебя получается – пальчики оближешь, стоит целого обеда. Думаю, Джонас голоден после долгой езды, так что вот ему и дай суп и бутерброды.
– Хорошо.
Вошел Пит с портфелем и дорожной сумкой Мередит.
– Джонас припарковывает машину, – пояснил он. – Я отнесу твои вещи наверх.
– Спасибо, Пит, – откликнулась Мередит.
– Я помещу тебя в номере «Туаль-де-Жу», – сказала Бланш. – Знаю, как ты его любишь. Принести тебе еду наверх или поешь в баре?
– Конечно, в баре, спасибо, – ответила Мередит, заглядывая в дверь, ведущую из вестибюля в бар-гостиную. – Я вижу, вы топите камин, какая прелесть! Я выпью чего-нибудь. Бланш, присоединишься?
– Почему бы и нет? Мне водку с тоником. Но сначала надо накормить Джонаса. Я вернусь через несколько минут. – И она торопливо зашагала на кухню.
Войдя в бар, Мередит подошла к большому каменному очагу, расположенному в дальнем конце комнаты. Огонь ярко пылал, играя тенями на красном ковре, красных бархатных диванчиках и глубоких креслах, что придавало комнате особенно гостеприимный вид. Впечатление усиливали тяжелые парчовые занавески на тонированных окнах, обшитые панелями красного дерева стены, алые абажурчики настенных бра. Комната была выдержана в строгом английском стиле, что не мешало ей прямо-таки светиться уютом, который всегда ценила Мередит.
Слева от камина располагалась резная деревянная стойка. Мередит зашла за нее, взяла два стакана, положила в них лед и плеснула в каждый щедрую порцию «Столичной». Заметив на стойке рядом с ведерком для льда блюдечко с ломтиками лимона, Мередит улыбнулась. Как хорошо Бланш изучила все ее привычки! Старая подруга знала, что Мередит будет пить в баре, ведь это самое уютное место в любой гостинице. У Джека было чувство стиля – вон какой чудный бар получился.
Смешав напитки, Мередит подошла к камину и встала к нему спиной, наслаждаясь теплом и потягивая водку. «Бланш просто потрясающе выглядит», – подумала она. Хотя рыжие волосы кое-где посеребрила седина, Бланш продолжала оставаться стройной, как в юности, а темно-карие глаза светились живостью и весельем. «Хорошо она сохранилась, – думала Мередит, – очень хорошо».
Женщины были примерно одного возраста и дружили уже двадцать четыре года. Бланш появилась в «Серебряном озере» года через два после Мередит и сначала работала кондитером на кухне, но довольно скоро стала шеф-поваром, так как обладала незаурядным кулинарным талантом. Бланш продолжала руководить кухней, пока не вышла замуж за Пита, работавшего управляющим у Сильверов, и не забеременела Билли.
К тому времени отелем уже владела Мередит, и она предложила Бланш стать помощником управляющего. Та немедленно и с большой радостью согласилась. Бланш была рада вырваться из жаркой, душной кухни, не ворочать больше тяжелые кастрюли и сковородки и в то же время продолжать работать в гостинице.
Теперь они вместе с Питом управляли «Серебряным озером» и содержали гостиницу и прилегающие к ней земли в образцовом порядке. «Бланш идеально подходит для этой работы, – думала Мередит, – она так же, как и я, принимает близко к сердцу все, что касается «Серебряного озера», и ухаживает за ним, как за собственным домом».
Ее размышления прервала стремительно вошедшая в бар Бланш.
– Между прочим, ты не поверишь, но на этот уик-энд у нас забронированы все номера. В том числе и несколько «люксов». Надо сказать, нетипично для января, но я не жалуюсь.
– Замечательно, хотя я не удивляюсь. Многие любят выезжать за город, когда идет снег, а у нашей гостиницы хорошая репутация. Не кривя душой, могу сказать: все это благодаря тебе и Питу. Я очень признательна вам за это, Бланш.
– Ты же знаешь, мы любим наш отель.
– Кстати, Кэтрин передавала вам самый теплый привет.
Бланш улыбнулась.
– И ей от нас передай. Как она?
– Чудесно, как всегда, целиком погружена в работу; кажется, из нее получится хороший иллюстратор. И конечно же, по уши влюблена.
– В Кейта Пирсона? Мередит кивнула.
– Она и тебе рассказала?
– Да, когда они приезжали сюда на День Благодарения.
– Думаю, у них это серьезно.
– Значит, скоро свадьба? – вопросительно взглянула на нее Бланш.
– Кажется, да… Думаю, скоро.
– Надеюсь, вы устроите свадьбу здесь?
– А где же еще, Бланш? Кэт здесь родилась и выросла, и я уверена, она захочет отпраздновать свадьбу именно в «Серебряном озере». Да и обстановка здесь вполне подходящая.
– Ой, мне уже не терпится начать приготовления! – воскликнула Бланш и отпила из бокала. – Чин-чин! Выпьем за Кэт и ее свадьбу.
– За свадьбу! – повторила Мередит и подняла свой бокал. В голове мелькнула мысль, не является ли плохой приметой пить за что-то преждевременно.
– Шатер. Мы поставим на лужайке большой шатер, – сказала Бланш, мечтательно глядя в пространство, очевидно уже представляя себе праздничный прием.
– Но они, несомненно, устроят свадьбу летом, – подчеркнула Мередит.
– Да, я понимаю. Скорее всего в июне, все девушки мечтают выйти замуж в июне. Но ведь и летом может пойти дождь, как тебе известно, и шатер будет чудесным убежищем. Ой, как я все здорово устрою! Цветы, особая сервировка. А меню! Оно будет сногсшибательным. Предоставь все мне.
Мередит рассмеялась.
– С превеликим удовольствием, моя дорогая Бланш.
– Отлично. – Бланш снова отхлебнула из бокала, потом пристально посмотрела на Мередит. – Ты общаешься с Дэвидом?
– С Дэвидом Лоутоном? – слегка удивившись, переспросила Мередит.
– Да.
– Довольно редко. А почему ты спрашиваешь?
– Я вспомнила о нем… Ты разве забыла, что вы праздновали вашу свадьбу здесь, а я ее устраивала?
– Нет, не забыла, – медленно покачала головой Мередит. – Забавно: долгое время человека даже не вспоминаешь, а потом при тебе дважды в один день упоминают его имя.
– А кто еще упомянул Дэвида?
– Кэтрин. Когда мы разговаривали сегодня по телефону. Она спросила, была ли я в него безумно влюблена, или что-то в этом роде.
– И что ты ответила?
– Правду. Сказала, что нет.
– Разумеется, нет. Безумно влюблена ты была только раз в жизни – в ее отца.
Мередит промолчала.
– А ты когда-нибудь задумывалась, как сложилась бы твоя жизнь, если бы он не…
– Я не желаю обсуждать это, – сердито отрезала Мередит, потом виновато прикусила губу. – Извини, Бланш, я не собиралась кидаться на тебя, но давай лучше оставим эту тему. У меня был трудный день, и я не хотела бы погружаться в трагическое прошлое.
Бланш мягко улыбнулась.
– Это я виновата. Затеяла этот разговор, а у тебя теперь такой печальный вид… Я тебя расстроила.
– Вовсе нет, уверяю тебя.
Решив, что мудрее всего будет сменить тему, Бланш отпила из бокала и сказала:
– Кстати, мы собираемся заказать новые ковры для номера «Туаль-де-Жу» и для синей комнаты. Недавно протекла крыша и ковры были испорчены. Мне очень неприятно говорить тебе об этом, но то же самое случилось с твоей спальней у вас дома. Завтра покажу. Боюсь, тебе тоже придется менять ковер.
– Такое случается, Бланш, уж нам ли с тобой не знать по долгому опыту. Надо же, мы ведь только в прошлом году меняли крышу. Завтра же перед отлетом в Лондон позвоню Гари в Старк. Он посчитает необходимые расходы, так что это не проблема. – Мередит сосредоточенно нахмурилась. – Ковры приобретались у всегдашнего поставщика?
– Ну конечно, – ответила Бланш и направилась к двери. – Уже поздно. Пойду принесу тебе с кухни тарелку супа.
Мередит поставила стакан и пошла следом. – Я поем на кухне, Бланш, так будет гораздо проще.
3
Отель «Горные вершины», расположенный в Шароне, был построен на вершине горы, подтверждая тем самым свое название. Гора возвышалась над озером Вононпакук, и вид, открывавшийся из окон отеля, был поистине великолепен: бескрайнее озеро словно сливалось с небом, на склонах росли огромные деревья, и, насколько хватало глаз, не было видно ни одной другой постройки. Гостиница раньше была усадьбой, вернее, загородным домом, принадлежащим одному крупному американскому магнату; дом построили в конце 1930-х годов и расходов не пожалели. Магнат и его семья приезжали сюда на лето вплоть до его смерти в середине 60-х, дом был продан.
Мередит купила его в 1981 году. К тому времени отель уже существовал лет двадцать и дела его шли хорошо. Но Мередит пришлось полностью все переоборудовать и устроить два новых ресторана – отель сразу же приобрел неповторимый шарм и удостоился обозначения на туристической карте.
Здешние места всегда напоминали Мередит Швейцарию, и, повернувшись к Полу Инсу, управляющему, она сказала:
– Такое ощущение, что я любуюсь Женевским озером, Пол.
Он рассмеялся и ответил:
– Я понимаю, о чем ты говоришь. Я сам всегда чувствую себя здесь так, словно нахожусь в Швейцарских Альпах, особенно зимой.
Мередит приехала в «Горные вершины» пятнадцать минут назад. Они с Полом, ожидая прибытия Моррисонов, стояли в роскошной старой библиотеке, стены которой были обшиты деревянными панелями.
Снова бросив взгляд в окно, Мередит пробормотала:
– Все в снегу. Сколько его выпало в этом году… Но, кажется, это не помешало нашему бизнесу?
– Отнюдь. Как ты знаешь, на прошлой неделе у нас были кое-какие проблемы и пришлось на несколько дней закрыть ресторан. Но скоро подъехал бульдозер и помог нам избавиться от снега. Так что теперь все в порядке, – заверил ее Пол.
– Сколько номеров заказано на уик-энд? – спросила Мередит.
– Двенадцать из пятнадцати, очень даже неплохо. Оба ресторана все время заполнены. И местными жителями, и постояльцами.
Потом Пол нерешительно кашлянул и проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24