– По крайней мере, я теперь знаю, что она действительно существовала, а не была плодом моего воображения. Где же она может быть похоронена? Я помню ее имя, но не помню, где мы жили.
– В Йоркшире, – уверенно заявила Пат-си. – Вне всякого сомнения. Именно этим объясняется твое странное волнение в аббатстве Фонтейнс. Я еще тогда подумала: все это неспроста. Ты здорово нервничала, когда рассказывала мне о посещении руин. Наверное, тебя туда водили ребенком.
– Скорее всего. Но у меня такое ощущение, что выросла я в другом месте. За городом… В город меня возили на автобусе. Город был большой, шумный, вокруг сновало множество людей. А в центре была огромная площадь с черными статуями. Моя мать ездила в город на рынок. А над рынком куполом возвышалась стеклянная крыша.
– И множество рядов с прилавками. Так?
– Да…
Патси обрадованно закивала.
– Прилавки с овощами, фруктами, мясом, рыбой, пирожками, хлебом, одеждой, мебелью, стеклом и фарфором. Продавцы зазывают прохожих зайти и посмотреть, пощупать товар руками. И на все лады расхваливают свой товар. Ты это помнишь?
– Да-да, Патси! Мы ходили по рядам и слушали. Они так забавно зазывали покупателей!
– Все ясно. Рынок в Лидсе. Знаменитый рынок на центральной городской площади. И черные статуи нимф с факелами в руках. А еще там стоит статуя Эдуарда – Черного Принца на лошади. В натуральную величину. Как, вспоминаешь?
– Кажется, да. Значит, я родом из Лидса… Но как же я найду, где похоронена моя мать? Кто сейчас помнит о Кэти Сандерсон, которая жила там тридцать восемь лет назад?
– Мы начнем с Сомерсет-хаус. Это старое название, а теперь он называется Дом святой Екатерины. В нем находится отдел регистрации рождений, смертей и браков по всей Великобритании. Там содержится вся необходимая информация.
– Где это?
– Здесь, в Лондоне, в Кингсу. Довольно близко отсюда.
– Я поеду туда сегодня же.
– Разумеется, Мередит. И я поеду с тобой.
Через час подруги подходили к стеклянным дверям Дома святой Екатерины. Они очутились в большом помещении с рядами стеллажей, на которых стояли бесчисленные папки.
– Похоже на библиотеку, – заметила Мередит.
Они подошли к охраннику, который проверил их сумки, и Патси спросила:
– Где у вас отдел регистрации смертей? Охранник направил их к справочному бюро в дальнем конце зала. Там за стойкой стояли пять служащих, в чьи обязанности входило помогать посетителям. Патси и Мередит обратились к молодой женщине и повторили свой вопрос.
Та протянула Патси брошюру.
– Здесь вы прочтете, как пользоваться картотекой. Это достаточно просто. Сведения об умерших содержатся в черных папках и стоят вон там, слева. Записи о рождениях – в красных папках, справа. Они рассортированы по годам. На каждый год – четыре папки, по кварталам. В каждой папке – три раздела по алфавиту: «А – И», «К – Р», «С – Я».
Патси поблагодарила, и они с Мередит прошли в картотеку. Подошли к стеллажам с черными папками, отыскали нужный год. Мередит нашла папку за январь, февраль, март 1957 года «С – Я», сняла ее с полки и подошла к столу.
– Чтобы не терять зря время, посмотри следующую папку, за апрель, май, июнь.
– Правильно, – согласилась Патси и отправилась за нужной папкой.
Мередит водила пальцем по списку Сандерсонов, умерших в первом квартале 1957 года. Кэтрин Сандерсон среди них не было. Взглянув на Патси, Мередит тихо сказала:
– У меня ничего. А у тебя?
– Подожди немного, я еще не закончила.
Мередит поставила папку на место и вынула следующую – за июль, август, сентябрь. И снова ничего не нашла. Патси листала уже вторую папку, но безрезультатно.
– Мы с тобой просмотрели целый год, – констатировала Патси. – Ты абсолютно уверена, что твоя мать умерла в 1957 году?
– Да, я убеждена в этом.
– Но как же так, Мередит? Ты говоришь, что почти ничего не помнишь. Почему ты так уверена, что она умерла?
– Я не уверена. Но я знаю, что оказалась в сиднейском приюте шести лет от роду.
– Откуда ты это знаешь?
– От Мерл Стреттон. Она однажды сказала, что я с шести лет в приюте, уже целых два года, а меня так ничему и не научили.
– Ну, хорошо. Ты попала в приют в 1957 году, когда тебе было шесть лет. Но это еще не значит, что твоя мать умерла в том же году. Может, это случилось в 56-м, когда тебе было пять лет.
– Не знаю. Я знаю только, что мне было шесть лет… Давай-ка посмотрим 1956 год.
– Давай, – согласилась Патси.
Час спустя, просмотрев все папки за 1956 год, они взглянули друг на друга, и Мередит сказала:
– Безрезультатно. Ее смерть здесь не зарегистрирована.
– Попробуем другие годы?
– Нет смысла. Конечно, я могла что-то перепутать, но не можем же мы перерыть здесь все папки. Ладно, пойдем отсюда.
– Нет, подожди, – остановила ее Патси. – А что, если она умерла за границей?
– Моя мать никогда не была за границей.
– Сделай одолжение, задержись еще на минутку. Пойдем поговорим с клерком. Пожалуйста, Мередит.
– Хорошо.
Они подошли к стойке справочного бюро и обратились к той же молодой женщине.
– Мы ищем запись об умершем, но не можем найти. Скажите, а если человек умер за границей, он тут не будет зарегистрирован? – допытывалась Патси.
Женщина покачала головой.
– Обязательно будет. Где бы ни скончался гражданин Великобритании, его смерть непременно регистрируется здесь. К нам поступает информация от посольств и консульств со всего мира.
– Ясно.
– Все очень просто, – продолжала служащая, разглядывая Патси и Мередит. – Если в наших папках смерть не зарегистрирована, значит, этот человек не умер. Он жив.
Мередит во все глаза смотрела на женщину.
– Большое спасибо за помощь, – поблагодарила Патси, кивнула и, взяв Мередит под руку, потащила за собой.
Подруги остановились перед стеклянными дверьми, ведущими на улицу, и молча взглянули друг на друга.
Мередит была потрясена и слегка дрожала.
Патси, прекрасно понимая, что означает для подруги это неожиданное известие, мягко сказала:
– Я догадываюсь, о чем ты думаешь, дорогая.
– Конечно, догадываешься, – тихо, почти беззвучно, отозвалась Мередит. – Если моя мать не умерла – а согласно этим папкам, так оно и есть, – значит, она жива. И живет где-то, возможно, даже в Англии. – Мередит глубоко вздохнула и сжала руку Патси. – Почему же она рассталась со мной, когда я была такой крошкой? Почему, Господи Боже, она отправила меня в приют, да еще не куда-нибудь, а в Сидней? На другой конец света. Почему? Почему, Патси?
У Патси сжалось сердце: таким печальным и растерянным было лицо Мередит. Что тут скажешь? Патси сглотнула комок в горле и тихо ответила:
– Не знаю, дорогая, не имею ни малейшего понятия.
– Она не хотела меня, вот и отослала прочь. – Мередит всю трясло, и она прислонилась к стене, прикусив губу. На мгновение она онемела, перед глазами все поплыло.
Видя, в каком состоянии находится сейчас подруга, Патси решительно заявила:
– Вот что, если твоя мать жива, а в этом мы теперь уверены, то мы ее отыщем. Чего бы нам это ни стоило! Пошли обратно, надо найти твое свидетельство о рождении.
– Зачем? – безразлично спросила Мередит. – Что нам это даст?
– Мы сделаем копию. Если ты на самом деле родилась в Англии, а не в Австралии, твое рождение должно быть зарегистрировано в одной из красных папок.
– Как свидетельство о рождении поможет отыскать мою мать?
– В свидетельстве о рождении содержится масса всяких сведений. У меня есть свидетельства и о моем рождении, и о рождении детей. Там имя отца, его профессия. Имя матери, ее девичья фамилия. Место рождения ребенка, адрес родителей, естественно – дата и год рождения. Вполне достаточно для того, чтобы начать поиски. И кроме того, наверняка тебе захочется иметь свое собственное свидетельство о рождении. Это тебя успокоит.
Мередит кивнула, но ничего не сказала. Ей не хотелось разыскивать свидетельство о рождении. А вдруг его нет? Ей тогда будет совсем плохо.
Продолжая уговаривать, Патси вела подругу в противоположный конец зала – к красным папкам. Через пятнадцать минут они узнали, что Мередит действительно родилась в Великобритании. Факт ее рождения был зарегистрирован.
– Вот видишь, я была уверена, что мы тебя найдем в этой миленькой красной папочке, – радовалась Патси. – Сейчас мы закажем копию твоего свидетельства о рождении. Может, они успеют ее сделать сегодня же.
Патси взяла со стола бланк, сунула его Мередит и приказала:
– Заполни, и мы отдадим его в окошко, где заказывают копии.
Мередит послушно взяла ручку. В окошке им сказали, что срочный заказ стоит двадцать фунтов и будет готов завтра в это же время.
В пятницу ровно в четыре часа Мередит и Патси снова пришли в Дом святой Екатерины. Через минуту они держали в руках копию свидетельства о рождении Мередит. Затем вышли на улицу и поймали такси.
В машине они наконец смогли внимательно прочитать документ. Полное имя матери: Катарина Спенс Сандерсон. Имя отца: Дэниел Сандерсон, профессия: бухгалтер. «Может, поэтому у меня такая хорошая память на числа», – подумала Мередит. Место рождения: Лидс, Армли, Грин-хилл-роуд, 3. Адрес, где проживают родители: Лидс, Армли, переулок Бек-лейн, Хотторн-коттедж. Дата рождения ребенка: 19 мая 1951 года. Ребенок зарегистрирован 19 июня матерью. Имя ребенка: Мэриголд Сандерсон.
– Вон сколько ты теперь о себе знаешь. – Патси радостно сжала руку подруги.
– Больше чем когда бы то ни было. – Мередит справилась с волнением и продолжила: – В детстве и ранней юности меня так мучило, что я никто. Если ты не знаешь, кто ты, то начинаешь всего бояться. Тебя словно нет на этом свете. И тогда я решила придумать саму себя.
– Это свидетельство о рождении много значит для тебя.
– Да, очень. Понимаешь, это вроде подтверждения того, что я на самом деле существую. – Мередит с трудом выдавила из себя улыбку. – Ну ничего, зато день рождения я отмечаю правильно. Хоть с этим в приюте не напутали.
– Каковы наши дальнейшие шаги? Ох, Господи, какой глупый вопрос! – Патси виновато улыбнулась. – Ты, конечно же, едешь в Лидс.
– Завтра, Патси. Все равно нам надо в воскресенье ехать в Райпон, просто выеду на день раньше.
– Я тебя отвезу.
– Но…
– Никаких «но», – решительно перебила Патси. – Во-первых, тебе понадобится моя помощь и мое знание здешних мест. И Лидс, да и вообще весь Йоркшир я знаю как свои пять пальцев, а тебе все равно необходим провожатый. Кроме того, я очень за тебя беспокоюсь, Мередит, и не желаю, чтобы ты в таком состоянии путешествовала в одиночку. Твои нервы и так на пределе. Ты разыскиваешь давно потерянную мать, и кто знает, что ты можешь раскопать в процессе этих поисков. Так что лучше, если рядом с тобой будет друг.
– Особенно такой замечательный друг, как ты, Патси. Спасибо. Спасибо тебе за все.
– Мы выедем завтра на рассвете и доберемся до Лидса часа за два с половиной. Ну в крайнем случае за три. Дорога в это время относительно свободна. А первую остановку мы сделаем в Армли у Хотторн-коттеджа.
– Ты знаешь это место?
– Как ни странно, да. У моего дяди была там ткацкая фабрика, а сам он жил неподалеку, в Фарнли. Мы ездили к нему с родителями и обычно проезжали мимо Армли. А ты и вправду помнишь Хотторн-коттедж?
– Очень смутно. Домик у реки. А в реке – всякая живность… утки…
– Чем больше мы говорим, тем больше ты вспоминаешь, это совершенно точно, – покачала головой Патси. – Психоаналитик ведь говорила, что так и будет?
– Да.
Такси остановилось перед гостиницей «Кларидж». Выйдя из машины, Патси взяла Мередит под руку.
– Пойдем-ка в бар, отпразднуем.
– Что отпразднуем? Патси рассмеялась.
– Я всегда говорила, что сделаю из тебя настоящую йоркширку. А теперь мне и стараться не надо, потому что ты и есть самая настоящая йоркширка. За это надо выпить.
Телефон уже звонил, когда Мередит вошла в свой номер. Она подбежала и схватила трубку.
– Алло?
И услышала голос Люка:
– Ch?rie, comment tu vas?
– Очень хорошо, дорогой. Я как раз собиралась звонить тебе в Париж. Знаешь, что сегодня произошло? Я узнала, что моя мать жива.
– Mon Dieu. – Люк замолчал, пораженный, потом спросил: – Но как ты это обнаружила?
Мередит подробно рассказала ему обо всем и добавила:
– Завтра мы едем в Йоркшир. Начнем поиски.
– Хочешь я прилечу и поеду с тобой?
– Нет, милый, в этом нет необходимости. Конечно, мне очень хочется тебя увидеть, но не надо. Со мной будет Патси. Она знает Йоркшир как свои пять пальцев.
– Ну хорошо. Ты хочешь, чтобы тебя ничто не отвлекало от поисков. Но имей в виду: я буду постоянно о тебе думать. Позвони мне завтра, ch?rie. Я очень за тебя волнуюсь. Я люблю тебя.
22
Подруги выехали в воскресенье рано утром и через три часа, как и рассчитывали, прибыли в Лидс. Патси объехала стороной шумную центральную площадь и выехала на Станнингли-роуд, ведущую в Армли. Им пришлось несколько раз спросить дорогу, но вскоре они благополучно добрались до переулка Бек-лейн.
Медленно ведя машину, Патси повернулась к Мередит и спросила:
– Ну как, это место не кажется тебе знакомым?
– Пожалуй, нет. Все здесь какое-то обыкновенное, улица маленькая, взгляду не за что зацепиться. Хотя маленькому ребенку окружающий мир всегда кажется больше и интереснее, чем он есть на самом деле. И страшнее.
– Да, правда, – согласилась Патси. – Кажется, переулок заканчивается тупиком.
Мередит выглянула в окно и стала разглядывать окружающий пейзаж.
– Я не понимаю, почему не видно реки.
– Наверное, сейчас увидим. Вчера я смотрела по карте – река Эйр и Ливерпульский канал почти примыкают друг к другу и текут параллельно. Мы проходили в школе, но я забыла. Две эти водные артерии где-то впереди, сейчас мы должны их увидеть.
Переулок Бек-лейн резко обрывался полуразрушенной кирпичной стеной, за которой простиралось большое поле. Патси припарковалась и вылезла из машины.
– Пойдем посмотрим, – позвала она. Мередит последовала за ней.
Подруги огляделись. Они стояли посреди большого пустынного поля, где не было ни домов, ни каких-либо других строений. Но в нескольких шагах находился завалившийся набок деревянный забор и в нем калитка. Мередит внимательно смотрела в ту сторону.
– Я не видела этой калитки, когда мы проезжали, – заметила она. – Куда она ведет?
Мередит и Патси подошли к калитке, висевшей на ржавых петлях, отворили ее и обнаружили тропинку. Тропинка заросла травой и сорняками и была едва видна. Она вела к разрушенному зданию, вернее, к груде кирпичей, деревянных досок и другого мусора.
– Неужели это Хотторн-коттедж? – недоуменно спросила Патси.
– Возможно, – спокойно ответила Мередит.
Ее вдруг охватило острейшее разочарование. Пока они ехали сюда из Лондона, она представляла себе, что домик по-прежнему стоит на своем старом месте, а ее мать продолжает там жить. Но это были слишком уж смелые мечты, сейчас она это поняла. «Какая я дура, – обругала себя Мередит, – захотела, чтобы по прошествии сорока лет все осталось, как прежде. Увы, все изменилось».
Мередит обошла несколько раз вокруг разрушенного здания, потом обернулась к реке, которую отсюда было хорошо видно. Река посверкивала на солнце, за ней действительно протекал канал. Мередит удивленно подумала, почему ребенком она никогда не замечала, что оба потока текут параллельно. Потом поделилась своими сомнениями с Патси.
– Но ты же была очень маленькой, дорогая, – объяснила Патси. – Лет пять-шесть. Ты просто не обращала внимания. Или забыла.
– Наверное, ты права, – слабо улыбнулась Мередит. – К тому же я была не такой высокой, как сейчас, и могла этот канал просто не видеть.
– Тоже верно, – рассмеялась Патси. Мередит стояла возле груды мусора и задумчиво смотрела на реку. Надо попытаться сосредоточиться на прошлом, как советовала доктор Бенсон.
И вдруг перед мысленным взором Мередит возникли маленькая аккуратная лужайка с цветником, садик, за ним – старая кирпичная стена, увитая дикими розами.
Рванувшись вперед, Мередит быстро миновала заброшенный сад и направилась к реке. Стена теперь превратилась в груду кирпичей, но дикие розы вились по-прежнему, и было ясно, что летом здесь все будет в цвету.
У Мередит защемило сердце. Она узнала это место. Тут она увидела на берегу большой камень и застыла как вкопанная. В памяти все всплыло так ясно и отчетливо.
Вот она, маленькая девочка, сидит на этом камне и мечтает. Это ее любимое место, камень так красиво возвышается над берегом. Отсюда она наблюдает за жизнью реки.
Мередит села на камень и стала смотреть на гладкие камешки, усеявшие дно реки. Она вспомнила, с каким интересом наблюдала за всякой речной живностью, как веселилась проделкам утиного семейства, следила за полетом ржанок и других птиц.
Обняв руками колени, Мередит склонила голову и закрыла глаза. И начала вспоминать…
Мама… У нее золотистые волосы и голубые глаза. Такие же ослепительно голубые, как небо. Мама любит девочку, сидящую на камне, любит до безумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24